Я еще не успел заглянуть в решетку, поэтому представлял себе Глорию только по фильмам.
- Может, ты и права, - ответил пятый муж.
- Поверь мне, это я тебе говорю!
- Ну… тогда и говорить не о чем. Где мне спорить с великой Глорией Хилтон?
Как выглядит муж, я знал. Именно с ним я договаривался об установке душевой кабины. В нагрузку я продал ему два противоураганных окна "Флитвуд трипл-трак" со встроенными ставнями. Жену он называл исключительно "мисс Хилтон": мисс Хилтон хочет то, мисс Хилтон хочет се. Ему было всего тридцать пять, но из-за кругов под глазами он выглядел на все шестьдесят.
- Мне жаль тебя, - сказала Глория Хилтон. - Мне жаль всякого, кто не умеет любить. Они самые несчастные люди на свете!
- Тебя послушать, так мне впору вешаться.
Он был сценарист, разумеется. Моя жена в курсе всех голливудских сплетен: она рассказала мне, что сначала Глория Хилтон вышла замуж за патрульного, потом за сахарного магната, потом за актера, игравшего Тарзана, потом за собственного агента и, наконец, за сценариста. Звали его Джордж Мурра.
- Все говорят, что мир катится в тартарары, - продолжала вещать Глория Хилтон. - Я знаю почему: мужчины разучились любить.
- Отдала бы мне должное: я хотя бы пытался научиться. Целый год только этим и занимался. Ну, еще душевую кабинку заказал.
- Ах, значит, в этом я тоже виновата? - вопросила Глория.
- В чем?
- В том, что со дня нашей свадьбы ты не написал ни строчки! Ну да, конечно, это все из-за меня.
- Надеюсь, я не настолько глуп, - ответил Мурра, - чтобы не заметить банального совпадения. По ночам ругань, днем налеты фотографов и так называемых "друзей"… Все это не имеет никакого отношения к моему творческому кризису.
- Ты просто любишь страдать, получаешь от этого удовольствие!
- В самом деле, что может быть приятней, - кивнул Мурра.
- Если откровенно, я в тебе разочаровалась.
- Я знал, я знал, что рано или поздно ты расхрабришься и выложишь все как на духу.
- Скажу больше: я решила положить конец нашему фарсу.
- Приятно узнать об этом в числе первых, - съязвил Мурра. - Мне сообщить Лоуэлле Парсонс, или она уже в курсе?
Я закончил приклеивать уплотнитель к ванне и мог наконец закрыть решетку, но первым делом все-таки заглянул в нее: внизу стояла Глория Хилтон. В волосах папильотки, на лице никакой косметики - даже брови не потрудилась нарисовать, - сорочка какая-то, шелковый халат нараспашку. Словом, та еще красавица, страшнее продавленной кушетки.
- Очень смешно, - сказала Глория.
- Ну, ты знала, что выходишь замуж не за комика, а за серьезного писателя.
Она встала и вскинула руки - ни дать ни взять Моисей, возвещающий иудеям, что Земля обетованная уже рядом.
- Возвращайся к своим драгоценным жене и сыну! - воскликнула она. - Я тебя не держу.
На этом я закрыл решетку.
Пятью минутами позже Мурра поднялся ко мне и велел выметаться.
- Мисс Хилтон нужно в ванную.
Я еще никогда не видел мужчину с таким лицом. Мурра покраснел, в глазах стояли слезы, но сам он давился истерическим смехом.
- Я еще не закончил, - сказал я.
- Зато мисс Хилтон закончила. Убирайтесь!
Я спустился, сел в машину и поехал в город пить кофе. В открытом кузове моего пикапа стояла стеклянная дверца для кабинки в деревянной раме - внимание, надо сказать, она привлекала изрядно.
Нормальным людям хватает на дверце какого-нибудь розового фламинго или морского конька. На заводе, где производят сами кабинки (он находится в городе Лоуренсе, штат Массачусетс), уже навострились рисовать морских коньков и фламинго пескоструйной машиной - берут за это всего шесть долларов. Но Глория Хилтон решила, что на дверце ее кабинки должна красоваться огромная буква Г, а посредине, как в раме, - ее портрет в натуральную величину, причем на высоте ровно пяти футов двух дюймов от дна: именно на этом уровне окажутся ее глаза, если она встанет босиком в ванну. В Лоуренсе от моего заказа ошалели.
В тот день я пил кофе в компании Гарри Крокера, водопроводчика.
- Надеюсь, вы собственноручно сняли мерки? - шутливо спросил он. - Досадно будет ошибиться.
- Мерки, Гарри, снимал муж, - ответил я. - Не везет, так с детства.
Я пошел к телефонному автомату: хотел спросить у Мурры, когда можно закончить работу. Линия была занята.
Не успел я вернуться за столик, как Гарри Крокер воскликнул:
- Ты где бродишь? Самое интересное пропустил!
- Что случилось?
- Глория Хилтон со своей горничной только что промчались мимо со скоростью двести миль в час!
- Куда они ехали?
- На запад, - ответил Гарри.
Я снова попробовал дозвониться до Мурры, рассудив, что, раз Глория укатила, на телефоне висеть некому. Как бы не так! Линия была занята еще больше часа. Я даже подумал, что кто-то оборвал шнур, но нет, телефонистка сказала, что линия исправна.
- Что ж, давайте попробуем еще раз, - вздохнул я. И наконец дозвонился.
Трубку поднял Мурра. Не успел я поздороваться, как он, спутав меня с каким-то Джоном, взволнованно затараторил:
- Джон, Джон, слава Богу, ты позвонил! Послушай, Джон, я знаю, как ты ко мне относишься и что думаешь, но, пожалуйста, не клади трубку, дай мне объясниться! Она ушла от меня, Джон. Этот жизненный этап пройден - и забыт! Я пытаюсь склеить осколки… Джон, смилуйся надо мной, приезжай! Прошу тебя, умоляю, заклинаю!
- Мистер Мурра… - наконец вставил я.
- Да? - Он сказал это не в трубку - видимо, искал меня глазами в комнате.
- Это я, мистер Мурра.
- Кто? - не понял он.
- Я у вас душевую кабину ставлю.
- Вообще-то я жду международный звонок. Не занимайте линию.
- Прошу прощения, я на секундочку: когда мне можно подойти и закончить работу?
- К черту все! Забудьте про ванную!
- Мистер Мурра… А кто мне оплатит дверь?
- Пришлите счет, я вам ее подарю.
- Как пожелаете, мистер Мурра. И еще вы заказали два противоураганных окна "Флитвуд трипл-трак"…
- Выбросьте на помойку!
- Мистер Мурра… По-моему, вы чем-то расстроены.
- Да вы телепат!
- Может, дверцу от кабинки и в самом деле стоит выбросить, но чем вам не угодили окна? Давайте я все-таки их установлю? Вы меня даже не заметите, я работаю очень тихо.
- Ладно, ладно, ладно! - прокричал он и бросил трубку.
"Флитвуд трипл-трак" - наши самые дорогие и качественные окна, поэтому и установка нужна соответствующая. Сначала вокруг окна приклеиваешь такой же уплотнитель, как вокруг ванны, а потом долго ждешь, пока клей высохнет. После этого можно хоть всю комнату водой заполнить: наружу ни капли не выльется - по крайней мере через окна.
Пока я сидел и ждал, когда высохнет клей, в ванную зашел Мурра и предложил мне выпить.
- Простите? - не понял я.
- Или установщики душевых кабин не пьют при исполнении?
- Разве что в телефильмах, - ответил я.
Он привел меня на кухню, достал бутылку, лед и пару стаканов.
- Вы очень любезны, - сказал я.
- Может, я и не умею любить, - проворчал Мурра, - зато никогда не напиваюсь в одиночку.
- А мы что же, собрались напиться? - спросил я.
- Если у вас нет других предложений.
- Знаете, мне надо минутку подумать.
- Напрасно, - сказал Мурра. - Так можно пропустить все самое интересное. Вот поэтому вы, янки, такие ледышки. Слишком много думаете. И поэтому так редко женитесь.
- Последнее, пожалуй, от недостатка денег, - вставил я.
- Нет-нет, тут все сложнее. Вы просто не умеете хватать чертополох.
Ему пришлось объяснять, что если правильно схватиться за стебель чертополоха - быстро и крепко, - то не уколешься.
- Ни за что не поверю, - сказал я, имея в виду фокус с чертополохом.
- Типичный новоанглийский консерватизм, - заметил Мурра.
- Вы, стало быть, не из наших мест.
- О нет, судьба уберегла. Я из Лос-Анджелеса.
- Наверное, хороший город, - сказал я.
- Ну-ну! Все фальшивки, как один.
- Вам, конечно, виднее.
- Поэтому мы здесь и поселились, - объяснил Мурра. - Как говорила моя жена - то есть вторая жена - всем репортерам на нашей свадьбе, "мы сбежали от фальши. Мы будем жить среди настоящих живых людей, мы поселимся в Нью-Гемпшире! Нам с мужем еще предстоит обрести себя. Джордж будет писать, писать, писать без перерыва! Он напишет для меня самый прекрасный сценарий в истории кинематографа!".
- Как мило.
- Вы разве не читали интервью в газетах и журналах?
- Нет. Я однажды встречался с девушкой, которая выписывала журнал "Киноман", но это было давным-давно. Понятия не имею, что с ней сталось.
В ходе этой беседы из галлонной бутыли первоклассного бурбона "Погребок старины Хикки" исчезла - или была похищена, или испарилась, или чудом пропала - примерно пятая часть.
Я не помню дословно нашего разговора, но в какой-то момент Мурра рассказал, что женился очень молодым, в восемнадцать лет. Узнал я и то, кто такой Джон.
Мурре было очень больно говорить о Джоне.
- Джон - мой пятнадцатилетний сын. Других детей у меня нет. - Мурра помрачнел и показал пальцем на юго-восток: - Он живет всего в двадцати двух милях отсюда. Так близко… и так далеко.
- А почему он не остался с матерью в Лос-Анджелесе?
- Вообще-то живет он там, а сюда приехал учиться в "Маунт-Генри". - "Маунт-Генри" - очень хорошая подготовительная школа для мальчиков. - Я и в Нью-Гемпшир-то переехал в основном ради него. Хотел быть ближе. - Мурра потряс головой. - Думал, рано или поздно он со мной свяжется - перезвонит или ответит на письмо.
- Но он не связался?
- Ни разу. Знаете, что сын сказал мне напоследок?
- Нет.
- Когда я развелся с его мамой и женился на Глории Хилтон, на прощание Джон сказал мне: "Отец, ты ничтожество. Надеюсь, что до конца жизни не услышу от тебя ни слова".
- Н-да… сильно.
- Вот-вот, дружище, - прохрипел Мурра и уронил голову. - Так и сказал: "ничтожество". Хоть и мал был, а слово выбрал правильное.
- Но сегодня вам удалось выйти с ним на связь? - спросил я.
- Я позвонил директору школы и сказал, что в семье случилась беда, пусть Джон мне перезвонит, - ответил Мурра. - Слава Богу, сработало. И хотя я - полное ничтожество, он согласился завтра со мной встретиться.
В ходе нашего разговора Мурра посоветовал мне как-нибудь поинтересоваться статистикой. Я пообещал, что непременно поинтересуюсь.
- Статистикой вообще или какой-то конкретной? - уточнил я.
- Бракоразводной.
- Страшно даже представить, что я там обнаружу.
- Если верить статистическим данным, - сказал Мурра, - половина семейных пар, которые поженились в восемнадцать, в конечном счете распадаются.
- Я тоже женился в восемнадцать.
- И до сих пор женаты?
- Двадцать первый год пошел, - ответил я.
- Неужели вы не чувствуете себя обделенным? Как же веселая молодость, лихие денечки?
- Ну, в Нью-Гемпшире они приходятся на возраст от четырнадцати до семнадцати.
- Хорошо, представим такую картину, - не унимался Мурра. - Допустим, все эти годы вы были женаты: ссорились с женой по всяким пустякам и большую часть времени чувствовали себя разбитым и никчемным…
- Очень хорошо вас понимаю, - сказал я.
- Допустим, в Голливуде заметили вашу книжку и попросили написать сценарий для картины, в которой снимется Глория Хилтон.
- На это моего воображения не хватит.
- Так, ладно… Возьмем вашу работу: что будет для вас самым большим достижением?
Я призадумался.
- Ну, скажем, получить заказ на противоураганные окна "Флитвуд" для всей гостиницы "Коннерс". Это около пятисот окон, а то и больше.
- Прекрасно! Вы только что подписали контракт. Впервые в жизни у вас в кошельке завелись настоящие деньги. Вы поссорились с женой и думаете о ней всякие гнусности, жалеете себя и по большому счету готовы удавиться. Но директором гостиницы оказалась Глория Хилтон - какой вы ее видели в кино.
- Дальше.
- Ну а дальше вы ставите окна, и после установки каждого вам сквозь стекло улыбается Глория Хилтон: будто вы Бог или еще кто.
- А в доме осталась выпивка? - спросил я.
- Допустим, это продолжалось три месяца. И каждый вечер вы возвращались домой, к жене, которую знаете всю свою жизнь и которая вам почти как сестра, и она все нудит, нудит о каких-то пустяках…
- Смотрю, у вас и без противоураганных окон очень жарко, - выдавил я.
- И допустим, Глория Хилтон в один прекрасный день вдруг сказала вам: "Не бойся быть счастливым, бедненький ты мой! Ах, бедненький, мы с тобой созданы друг для друга! Я млею, когда вижу тебя за работой. Боже, как тебе не повезло с женой, у меня сердце прямо разрывается от горя! А ведь со мной ты был бы так счастлив!"
После этого мы с Муррой, насколько я помню, отправились на поиски чертополоха. Он хотел показать, как схватить стебель и не пораниться.
Чертополоха мы так и не нашли, зато повыдергивали с корнем много других растений: швыряли их прямо с комьями земли о стену дома и громко хохотали.
А потом мы потеряли друг друга на великих просторах Нью-Гемпшира. Я какое-то время пытался докричаться до Мурры, но он отвечал все тише, тише, и в конце концов я чудом оказался дома.
Своего возвращения я не помню - зато помнит жена. Говорит, я всячески грубил и хамил ей. Утверждал, будто продал пятьсот окон "Флитвуд" гостинице "Коннерс". И посоветовал как-нибудь поинтересоваться бракоразводной статистикой.
Затем я поднялся в ванную и снял старую стеклянную загородку, объяснив это тем, что мы с Муррой поменялись дверцами. Я демонтировал свою и уснул прямо в ванной. Когда жена попыталась меня растолкать, я прогнал ее и заявил, что Глория Хилтон только что выкупила гостиницу "Коннерс" и скоро у нас свадьба.
Еще я хотел рассказать что-то важное о чертополохе, но так и не смог выговорить это слово и снова заснул.
Тогда жена посыпала меня солью для ванн, включила холодную воду и ушла спать в комнату для гостей.
На следующий день около трех часов дня я пришел к Мурре, чтобы поставить окна и узнать, как же мы договорились поступить с дверцей для кабинки. На всякий случай у меня в кузове лежало две дверцы: моя старая, с фламинго, и его - с портретом Глории Хилтон.
Я уже собрался звонить в дверь, когда услышал стук в окно на втором этаже: из него высовывалось взволнованное лицо Мурры. Поскольку моя лестница уже стояла у дома, я поднялся по ней и спросил, что стряслось.
Мурра открыл окно и пригласил меня внутрь. Он был очень бледен и весь дрожал.
- Ваш сын уже здесь? - спросил я.
- Да, ждет внизу. Я забрал его с автобусной остановки час назад.
- Ну как, помирились?
Мурра покачал головой.
- Он очень зол. Ему всего пятнадцать, а он уже разговаривает со мной как прапрадедушка. Я поднялся на минутку, чтобы прийти в себя, и теперь не решаюсь спуститься.
Он взял меня за руку.
- Придумал! Вы пойдете первым и… ну, наведете мосты, что ли.
- Если во мне еще остались строительные материалы, я бы лучше приберег их для дома. - Я поведал Мурре о своем плачевном семейном положении.
- Какое бы решение вы ни приняли, - посоветовал мне он, - заклинаю: не повторяйте моих ошибок! Любой ценой попытайтесь сохранить семью! Знаю, иногда бывает паршиво, но поверьте, потом будет в сто раз паршивей!
- Ну, за одно я уже готов благодарить Бога…
- За что?
- Глория Хилтон пока не признавалась мне в любви.
В итоге я все же спустился к сыну Мурры.
На юном Джоне был мужской деловой костюм - полная тройка, с жилетом и всем прочим. И большие очки в черной оправе. Он скорее походил на университетского профессора, чем на подростка.
- Джон! - сказал я. - Приятно познакомиться, я давний друг твоего отца.
- Неужели? - Он осмотрел меня с головы до ног и руки не подал.
- У тебя очень… взрослый вид.
- Мне пришлось повзрослеть. Когда отец нас бросил, я стал главой семьи.
- Ну, Джон… Твоему папе тоже пришлось не сладко.
- Моему разочарованию нет предела. Я думал, мужья Глории Хилтон - самые счастливые люди на свете.
- Джон, когда ты вырастешь, тебе многое станет понятно…
- Вы о ядерной физике, надеюсь? Скорей бы! - Он повернулся ко мне спиной и выглянул в окно. - Где отец?
- Вот он, - сказал Мурра, спускаясь по скрипучей лестнице. - Вот твой глупый никчемный старик.
- Мне пора возвращаться в школу, - проговорил мальчик.
- Уже?
- Мне сказали, что случилась беда, иначе бы я не приехал. Никакой беды, насколько я понимаю, нет - так что я поеду, если не возражаешь.
- Не возражаю? - Мурра протянул к нему руки. - Джон, ты разобьешь мне сердце, если уйдешь вот так…
- Это как, отец? - ледяным тоном осведомился мальчик.
- Не простив меня.
- Я никогда тебя не прощу. Извини, но это единственное, на что я не способен. - Джон кивнул. - Буду ждать тебя в машине.
С этими словами он вышел из дома.
Мурра сел в кресло и спрятал лицо в ладонях.
- Что же мне делать? Наверное, я это заслужил. Придется стиснуть зубы и терпеть.
- У меня в голове крутится только одно решение, - сказал я.
- Это какое?
- Дать ему пинка.
Так Мурра и поступил.
Чернее тучи, он вышел из дому и зашагал к машине.
Там он наврал Джону про сломанное пассажирское сиденье, и тот выбрался на улицу, чтобы отец его починил.
В следующий миг Мурра наподдал ему под зад: вряд ли это было больно, скорее - неожиданно.
Мальчик сверзился с холма в те самые кусты, где прошлой ночью мы с его отцом искали чертополох. Когда Джону наконец удалось остановиться и оглядеться по сторонам, вид у него был весьма удивленный и несколько ошалелый.
- Джон, - обратился к нему Мурра, - ты прости меня, но я ничего лучше не придумал.
Впервые мальчик не смог огрызнуться.
- Я совершил в жизни много серьезных ошибок, - продолжал Мурра, - но эта, по-моему, к ним не относится. Я люблю тебя и твою маму, но буду пинаться до тех пор, пока ты не смилуешься и не дашь мне второго шанса.
Мальчик по-прежнему не знал, как ответить отцу, но могу с уверенностью сказать, что новых пинков ему не хотелось.
- Вернемся в дом, - предложил Мурра, - и обсудим все как взрослые люди.
Они вернулись, поговорили, и Мурра убедил сына позвонить матери в Лос-Анджелес.
- Скажи ей, что мы помирились и хорошо проводим время, что я был ужасно раздавлен и теперь умоляю ее принять меня обратно на любых условиях, а с Глорией Хилтон покончено раз и навсегда.
Мальчик передал все это матери, и она долго плакала, и он плакал, и Мурра, и даже я.
А потом первая жена Мурры сказала ему, чтобы он скорее возвращался домой. И на этом дело закончилось.