- Большие Ковши! Готовимся на выход! Не задерживаемся!
Вера поднялась с места, взяла пакет, сняла с верхней полки сумку и двинулась к выходу. Вместе с ней автобус покидали трое: женщина с мальчиком лет десяти и молодой мужчина.
Въехав в большое селение, автобус остановился метров через сто. Вера замешкалась в дверях, и молодой человек помог ей с сумкой.
- Спасибо большое, - благодарно улыбнулась Вера.
- Не за что. - Он вернул ей улыбку, перешел дорогу и зашагал уверенной походкой человека, знающего, куда идет. "А вот в романе он непременно влюбился бы в меня с первого взгляда, мы бы познакомились, сошлись и все мои проблемы разом решились".
В реальной жизни Вера осталась одна на пыльной улице. Из соседнего дома, словно вросшего в землю по самые пыльные окна, доносилась громкая музыка. "Синий тума-а-а-н, похож на обман", - с пьяной сосредоточенностью перекрикивал Добрынина сиплый мужской голос.
- Заткнись, паскуда! Дай поспать, мне на работу идти! - визгливо проорала из глубины дома женщина. В ответ Добрынин и его поклонник заголосили еще громче.
Недалеко от остановки располагался небольшой магазинчик под названием "У тети Сони". "Куплю попить и шоколадку, - решила Вера, - заодно спрошу, как добраться до Корчей".
Магазинчик оказался небольшим, но уютным и чистеньким. Внутри было прохладно и малолюдно: у кассы топталась очередь из трех человек. Обслуживала посетителей маленькая расторопная женщина. Видимо, та самая Соня. Вера решила купить бутылку минеральной воды без газа, батончик "Марса".
- Сонечка, мне батон, пакет кефира и ряженку.
- В бутылке или в пакете?
- В пакете, в пакете, - торопливо проговорила полная одышливая женщина с редкими серыми, неаккуратно подстриженными волосами. - А, чуть не забыла, еще соли дай. Пачку.
Рассчитавшись, женщина отошла от кассы и окинула Веру равнодушным взором.
- А вам что? - Тетя Соня с доброжелательной улыбкой смотрела на незнакомую клиентку. Всех местных, с Ковшей, она знала.
Вера поздоровалась и улыбнулась в ответ:
- "Бон акву" и "Марс", пожалуйста. - Она секунду подумала и добавила: - Два пакетных супа, майонез, хлеб и сыр голландский, если есть.
- Есть. А вы из города? Далеко едете? - поинтересовалась тетя Соня.
- Да, из города. И уже почти приехала, - ответила Вера, - мне надо в Корчи. Вы не знаете, это далеко?
Тетя Соня положила перед ней покупки и стала отсчитывать сдачу. Вере показалось, что ее улыбка стала несколько натянутой, да и с ответом продавщица медлила.
- Чё тебе там понадобилось? - грубо прокаркали со стороны входной двери. Оказывается, полная женщина с мышиными волосами не вышла из магазина и прислушивалась к разговору у прилавка.
- Значит, по важному делу надо, Анечка, раз так далеко забралась, - поспешила сгладить неловкость тетя Соня. - Вы на машине?
- Нет, на автобусе, - рассеянно произнесла Вера, обескураженная реакцией на свои слова.
- Туда ничего не ходит, - сказала тетя Соня со странной смесью опасения, раздражения и сочувствия в голосе, - придется пешком.
Оглушительно хлопнула входная дверь. Анечка вышла на улицу и, переваливаясь с ноги на ногу, заковыляла прочь.
- Так я и знала! - с досадой воскликнула Вера. - Далеко идти?
- Не очень. Полчаса, если быстрым шагом.
- Хоть это хорошо.
Тетя Соня поколебалась и повторила, в более деликатной форме, бестактный Аничкин вопрос:
- В самом деле, если не секрет, зачем вам туда?
- Никакой не секрет. Мне там дом достался от родственников. Вот, еду посмотреть, узнать, что к чему, - еще не договорив, Вера заметила, как вытянулось лицо собеседницы.
- Значит, наследница? - деревянным голосом откликнулась она. - Понятно…
- Что понятно? - нервно спросила Вера. - Извините, но вы обе как-то странно себя ведете! Получил человек наследство, и что с того?
- Да ничего, конечно! - засуетилась тетя Соня, не поднимая глаз, и зачем-то принялась перекладывать продукты на прилавке.
- А, - осенило Веру, - вы знаете, о каком доме речь? И там кто-то живет, да? Претендует на наследство? В этом все дело?
- Я знаю, что это за дом, - подтвердила продавщица. Губы ее поджались, меж бровей пролегла глубокая складка. - Но вы ошибаетесь, там никто не живет. Пойдемте, покажу, куда идти.
- Вы меня проводите? - удивилась Вера.
- Нет, у меня же магазин, не бросишь, - покачала головой тетя Соня, вышла из-за прилавка и пояснила на ходу, - просто покажу дорогу.
Она повесила картонную табличку "Перерыв" и заперла дверь. Женщины вышли на улицу и направились мимо автобусной остановки обратно к окраине поселка. Здесь, недалеко от въезда в Большие Ковши, влево уходил проселок.
- Вот, вам сюда.
- Нормальная дорога, идти можно, - бодро отозвалась Вера. - Вон там, на холме, дома стоят - это и есть Корчи?
Тетя Соня утвердительно кивнула:
- Теперь доберетесь. Пойду, а то вдруг кто зайдет.
- Спасибо вам огромное, - сказала Вера, - проводили, показали… Не знаю, как вас благодарить!
- Ой, да ладно, что вы! - женщина повернулась и заспешила прочь.
- До свидания, - крикнула вдогонку Вера.
- Всего хорошего, - тетя Соня улыбнулась через плечо.
Вера поудобнее перехватила ручку сумки и двинулась по дороге, которая серой лентой вилась среди полей.
Глава 5
Лето в этом году началось в среду. И впервые Вера встречала его в самой настоящей деревне. Раньше она никогда не задумывалась о том, что всего в полутора часах езды от города встречаются такие места, как Корчи. Не то, чтобы сюда не дошли блага цивилизации: свет и вода в доме были. Даже старенький телевизор имелся.
Иной, словно вырванной из времени, была сама атмосфера - ощущение затерянности, невозможность выбраться из деревни иначе, как пешком, удобства на улице, отсутствие привычного слуху многоголосья большого города: автомобильных гудков, шороха шин, громких разговоров, музыки, обрывков рекламных слоганов, телефонных мелодий. Кстати, телефон ловил не везде, только в определенных точках.
Вера жила в Корчах уже четыре дня. Здесь оказалось всего шесть домов, включая полученный ею в наследство. Раньше это была большая деревня, но сейчас вся жизнь протекала возле основной трассы, в Больших Ковшах. А здесь, в этом "аппендиксе", доживали свой век деды да бабки, которым никуда не хотелось ехать. Или некуда было.
Этакое стариковское царство.
Раз в неделю, по понедельникам, в Корчи приезжал продуктовый автобус, который привозил чай, сахар, соль, макароны и еще что-то. Можно под заказ. Плюс каждый месяц доставляли пенсию. Овощи, фрукты, ягоды росли в саду-огороде, грибы - в лесу. В одном доме держали коз, в другом - корову, во всех без исключения - кур. За хозяйственными надобностями, а также в аптеку или больницу старики шли пешком до Больших Ковшей, поскольку автомобиля ни у кого не имелось.
На одинокую девушку, которая забрела в Корчи под вечер субботы, вышли поглазеть все местные жители. Событие нерядовое, но, как позже поняла Вера, дело было не только в том, что гости редко сюда захаживали.
Имена соседей она скоро узнала. А в тот момент тетка Татьяна (как она сама представилась) с мужем Федором Степановичем, Маруся, дед Николай Семенович Емельянов (можно просто Семеныч) с женой Марией Сергеевной, бывшая учительница Ирина Матвеевна и братья Михаил и Кирилл Козловы - итого восемь человек, виделись ей просто пестрой кучкой стариков.
- Эт-та кто ж к нам пожаловал? - без обиняков поинтересовался Семеныч. - Заблудилась, что ли?
- Здравствуйте, - со всеми разом поздоровалась Вера. - Наверное, не заблудилась. Это ведь Корчи?
- Они самые, - подтвердил все тот же Семеныч. Остальные молчали.
- А где здесь дом номер четыре по улице Залесной, не подскажете?
Кто-то из стариков тихо ахнул, Михаил, старший из братьев Козловых, высокий и бровастый, отвернулся и сплюнул. Маруся перекрестилась и уставилась на Веру. Пауза затянулась.
- Я не понимаю, - заговорила было Вера.
Но тут вмешалась Ирина Матвеевна, интеллигентного вида пожилая дама в очках с золотистыми дужками. На ней единственной были не калоши или войлочные тапочки, а туфли без каблуков из мягкой коричневой кожи.
- Улица здесь теперь всего одна, а четвертый дом - вон он, - негромко ответила она.
Из толпы высунулась тетка Татьяна, женщина лет шестидесяти. У нее была своеобразная внешность: коротенькое и толстенькое, почти квадратное, тело, на котором помещалась маленькая головка с узким личиком. Будто взяли две детальки из детского конструктора, да и соединили вместе, не заботясь о пропорциях. Быстрые глазки, сильно выдающиеся вперед нос и рот придавали ей сходство с любопытной крольчихой.
- И надолго сюда? С вещичками-то?
- Пока не знаю.
- Вы кто Толмачевым будете? - продолжала допрос тетка Татьяна.
- Кому? - не поняла Вера. И тут же сообразила, что Толмачев - это фамилия отца. - Я дочь Владимира Толмачева, а мой дед - Игорь Толмачев. Папа давно уже умер, а дед примерно четыре года назад. Ни его, ни бабушку я никогда не видела. Мне письмо пришло, что я единственная наследница этого дома, вот и приехала взглянуть, - принялась объяснять Вера. Все настороженно слушали. Напряжение передалось и Вере, хотя она не могла уловить его природу. Снова эта необычная реакция на слова о наследстве!
- Может, поживу пока здесь, - неуверенно закончила она.
- Ну-ну. Вот, значит, оно как, - кивнула тетка Татьяна.
- Беда таперича будет, беда, - вдруг громко заголосила сухонькая старушка в клетчатом платке, низко надвинутом на лоб, смешно выговаривая "бяда" и "таперича".
"Сумасшедшая!", - решила поначалу Вера, но наткнулась на взгляд старухи и поняла, что поторопилась с выводом. Изо рта кликуши размеренно неслись горестные рулады, при этом выцветшие глаза, в которых светился ясный ум, цепко, с инквизиторской холодностью всматривались в лицо Веры.
- Возвернулася - теперь уж никуда не денисси, никому не жить тута! Окаянная ты, окаянная. Были нам знаки! Все видали, не все верили-и-и!
- Машка, что ты как на похоронах, - цыкнул на жену Семеныч. - Но вообще, да. Не к добру.
Все заговорили разом. Вера не могла ничего разобрать и растерянно вертела головой, пытаясь понять смысл происходящего.
- Хватит вам! Совсем запугали девушку! Пусть осмотрится, поживет. Может, и уедет, что ей с нами, стариками, делать? - зычным учительским голосом возвестила Ирина Матвеевна. - А вы, милая.… Как вас, кстати, зовут?
Вера назвалась.
- А меня Ириной Матвеевной. Вы, Верочка, не обращайте внимания. Мы живем обособленно, своим мирком. Люди здесь не злые, сами увидите. Не сердитесь, пойдемте, я провожу.
Они с Ириной Матвеевной пошли, наконец, к дому. Пожилая учительница сразу понравилась Вере. Бывает иногда, что человек, которого видишь впервые в жизни, кажется близким и давно знакомым.
Дом, полученный в наследство, оказался совсем не таким, как боялась Вера. Она ожидала увидеть почерневшую от времени ветхую, полуразвалившуюся деревянную лачугу, покосившийся забор, заросший сад - брошенный, неухоженный клочок земли. Дед умер несколько лет назад, бабушка, по всей видимости, и того раньше, так что за домом некому было присматривать. А может, они тут вообще не жили. Вера ведь ничего о них не знала.
Ирина Матвеевна оставила Веру любоваться своим имуществом, а сама отправилась домой. "Ваш дед оставил мне ключи, когда уезжал", - пояснила она. Дом стоял особняком. Единственный на четной стороне улицы. Все остальные вытянулись немногочисленным строем напротив. Одноэтажный, с прочной на вид дверью и тремя глядевшими на улицу окнами, он был выстроен, вопреки Вериным ожиданиям, из белого кирпича.
За домом виднелась баня, небольшая и тоже кирпичная. Деревянный забор, который опоясывал участок, почти везде был целый, ровный, с аккуратной калиткой. Пройдя по периметру участка, Вера лишь в одном месте, возле яблони, увидела разрыв: в открывшемся провале на земле валялись гнилые черные доски. К крыльцу от калитки вела дорожка, выложенная плоскими каменными плитками, сквозь которые упорно пробивалась трава. Все выглядело добротным и обжитым. Обитаемым. И только большой сад был запущенным, заросшим травой и кустами.
Подошла Ирина Матвеевна с ключами на железном колечке.
- Заходите, Верочка, не стесняйтесь. Калитка не заперта, - улыбнулась она, - толкайте сильнее.
Они прошли по короткой дорожке к дому. Ключ повернулся в двери легко и без усилий, словно замок недавно смазали. Женщины попали в пустые сени - ни мусора, ни пыли, ни старой обуви. Деревянные крашеные полы и стены, лестница на чердак, небольшое окошко во двор. Идеальная чистота и пустота.
Дверь в жилую часть дома открывалась другим ключом из связки. Вера вошла в темное помещение. Ирина Матвеевна, протянув руку из сеней, нашарила слева выключатель. Свет вспыхнул, осветив коридорчик с пятью дверями: одна напротив, две с правой стороны, две - с левой.
За крайней левой дверью оказалась кухня, за остальными - комнаты. Рядом с кухней - просторная гостиная, "зала", пояснила Ирина Матвеевна. Остальные комнаты оказались практически одинаковыми по размеру, небольшими, в каждой - по одному окошку. Мебели почти не было, только в комнате напротив - кровать, тумбочка и шифоньер, в "зале" - низкий столик с телевизором и диван, в кухне - обеденный стол и три стула, несколько шкафчиков, рабочий стол для готовки, плита, маленький допотопный холодильник да белая раковина.
В коридорчике висело большое овальное зеркало.
- Ирина Матвеевна, я смотрю, на кухне кран. В доме есть вода?
- Да, Верочка. На участке собственная скважина, ваш дед провел воду прямо в дом и баню. Очень удобно! Он был строителем. Вы, наверное, знаете.
Вера ничего такого про деда не знала. Равно как и про бабушку, и про отца. Она неопределенно промычала что-то в ответ и стала осматриваться дальше.
- Ирина Матвеевна, это вы приглядывали за домом?
- Простите? - не поняла та.
- Здесь очень ухожено, - пояснила Вера. - В заброшенных домах всюду тенета, грязь, а здесь и окна вымыты, и полы. Это вы прибрались?
- Нет, Верочка. Сюда никто не заходил за последние семнадцать лет, почти с самой смерти Валентины Андреевны, вашей бабушки. Чудесная была женщина, мы с ней дружили.
Вера недоверчиво уставилась на Ирину Матвеевну.
- Вы серьезно? Семнадцать лет? Но это невозможно!
Та, не переступая порога, стояла в сенях и смотрела на Веру. Ей показалось, пожилая женщина хотела что-то сказать. Но передумала.
- Вы устраивайтесь, Верочка. У вас есть что покушать? Если нет, приходите ко мне на ужин. И вообще приходите. Я живу коричневом доме с зеленой крышей. Не буду вам мешать, - и она быстро ретировалась, словно опасаясь расспросов.
Вера осталась одна. Остаток дня прошел в домашних хлопотах: она умылась, разобрала сумку и пакеты, повесила вещи в шкаф в комнате напротив, которую решила сделать спальней. Прошлась по всему дому, заглядывая в каждый угол.
Зашла в баню, решив спросить попозже у Ирины Матвеевны, как ее топить. Там было свежо и чистенько, готово к помывке или стирке. Ковши, тазики, даже пара веников на веревке под потолком. Чудеса, да и только.
Вера на скорую руку приготовила себе ужин. Благо, посуда нашлась, в том числе кастрюли, сковородки, чайник. Все, разумеется, кристальной чистоты. Вода из крана текла не ржавая, прозрачная, хотя и тонкой струйкой.
Завтра надо в магазин сходить, решила Вера. Помыла посуду и аккуратно придвинула стул к столу.
Ужасно хотелось спать: день выдался невероятно длинный, нервный, трудный. Она настолько устала, что даже о Марате не думалось. Застелив кровать постельным бельем в яркую разноцветную клетку, Вера с наслаждением потянулась всем телом и подумала: "На новом месте приснись жених невесте". Грустно усмехнулась и заснула, прежде чем усмешка сошла с губ.
Глава 6
Следующие дни пролетели незаметно. Самым ярким впечатлением воскресенья стала баня. По совету Ирины Матвеевны Вера купила дрова у братьев Козловых, которые обеспечивали ими всю деревню, и обратилась за помощью к Семенычу. Он охотно показал, как топить баню, где включить воду и прочие премудрости. Правда, Вере подумалось, что ему натерпится скорее уйти с территории ее участка. Но, возможно, это только показалось.
Его жена Мария Сергеевна больше не вещала дурным голосом и без платка показалась Вере моложе, чем накануне вечером. У нее был высокий лоб и патрицианский нос, что придавало старухе смутное сходство с Анной Ахматовой. Мария Сергеевна пытливо ощупывала Веру внимательным взором, но, встречая ответный взгляд, всякий раз отворачивалась. А в целом Емельянова вела себя совершенно нормально. Даже поинтересовалась, как "соседушка" спала на новом месте.
Намылась Вера славно. Пошла, когда было не слишком жарко, и просидела в бане с перерывами часа два. Смывала с себя городскую и дорожную грязь, а вместе с ней выпаривала из пор застарелые обиды, переживания, страхи, ревность. К тому же подкрасила корни волос и сделала маску из голубой глины. После бани она чувствовала себя новой, легкой и прекрасной женщиной, у которой все впереди. Это вам не душ за пятнадцать минут принять: так и чувствуешь, что каждая клеточка задышала.
В Ковши она в этот день так и не выбралась, решила дождаться продуктового автобуса. Из продуктов оставался хлеб и пакетный суп, вдобавок Вера купила у Ирины Матвеевны яиц. К тому же вечером соседка пригласила ее к себе на чай с пирогами.
Пироги были отменные, чай душистый, собеседница замечательная. За разговором Вера заочно познакомилась со всеми жителями Корчей. Узнала, что у тетки Татьяны и Федора Степановича, которые жили в первом доме на въезде в Корчи, детей не было. Он был старше жены на десять лет, привез Татьяну откуда-то из-под Самары. Всю жизнь они проработали на молокозаводе в Больших Ковшах. Федор Степанович больше сорока лет трудился шофером и ушел на пенсию только из-за нарастающих проблем со зрением. До сих пор во дворе их дома стоит проржавленная "буханка", списанная с баланса и подаренная руководством. Когда крепко выпьет, рассказывала Ирина Матвеевна, Федор обычно садиться за руль и плачет. Потом засыпает там же, в машине, и жена, кряхтя и чертыхаясь, тащит его домой, сонного и жалкого.
Колоритная чета Емельяновых жила в самом центре Корчей, между домами Маруси и Ирины Матвеевны. Дом у них самый большой и самый неопрятный, потому что Мария Сергеевна все делала исключительно в охотку, в том числе и занималась хозяйством. Была она, как выразилась Ирина Матвеевна, женщина импульсивная. ("Оно и видно", - заметила про себя Вера). А поскольку желание наводить чистоту возникало у Емельяновой от силы пару раз в год, то и вид у дома был соответствующий. Во дворе вечно валялись дырявые ведра и тазы, громоздились кучи мусора и ботвы, забор и сам дом не красили лет пятнадцать или больше, одна ставня почти отвалилась и кособоко висела на ржавой петле.