Острый запах пожарища резко ударил в нос, и Лила прикрыла его рукой. Вместо аромата роз и фиалок, ожидаемого в любовном гнездышке, на нее пахнуло дымом, золой и сгоревшим деревом вперемешку с плесенью. Плотный туман занавешивал пустые оконные проемы, как гардины. Весь пол был усыпан осколками стекла, лопнувшего от жара. Ветер распахнул перед Лилой следующую дверь анфилады. Перед ней оказался настоящий будуар. Стиль рококо – определила девушка по обгоревшим головешкам. Это было все, что осталось от роскошной мебели. Странно, но два предмета в комнате спаслись от губительной силы пожара: маленькая софа на изящных изогнутых позолоченных ножках и овальное зеркало над ней. Взглянув в зеркало, Лила отпрянула со страхом. Из него, как из двери, вышел мрачный мужчина с мертвенно-бледным лицом…
Annotation
Острый запах пожарища резко ударил в нос, и Лила прикрыла его рукой. Вместо аромата роз и фиалок, ожидаемого в любовном гнездышке, на нее пахнуло дымом, золой и сгоревшим деревом вперемешку с плесенью. Плотный туман занавешивал пустые оконные проемы, как гардины. Весь пол был усыпан осколками стекла, лопнувшего от жара.
Ветер распахнул перед Лилой следующую дверь анфилады. Перед ней оказался настоящий будуар. Стиль рококо – определила девушка по обгоревшим головешкам. Это было все, что осталось от роскошной мебели. Странно, но два предмета в комнате спаслись от губительной силы пожара: маленькая софа на изящных изогнутых позолоченных ножках и овальное зеркало над ней.
Взглянув в зеркало, Лила отпрянула со страхом. Из него, как из двери, вышел мрачный мужчина с мертвенно-бледным лицом…
Патриция Деманж
Читайте в следующем номере
Патриция Деманж
Только ради любви
Острый запах пожарища резко ударил в нос, и Лила прикрыла его рукой. Вместо аромата роз и фиалок, ожидаемого в любовном гнездышке, на нее пахнуло дымом, золой и сгоревшим деревом вперемешку с плесенью. Плотный туман занавешивал пустые оконные проемы, как гардины. Весь пол был усыпан осколками стекла, лопнувшего от жара.
Ветер распахнул перед Лилой следующую дверь анфилады. Перед ней оказался настоящий будуар. Стиль рококо – определила девушка по обгоревшим головешкам. Это было все, что осталось от роскошной мебели. Странно, но два предмета в комнате спаслись от губительной силы пожара: маленькая софа на изящных изогнутых позолоченных ножках и овальное зеркало над ней.
Взглянув в зеркало, Лила отпрянула со страхом. Из него, как из двери, вышел мрачный мужчина с мертвенно-бледным лицом.
* * *
Лиле Уоррен приснился страшный сон: будто бы она сидит в незнакомой комнате у рояля и играет свой любимый грустный романс, как вдруг из клавиатуры фонтаном брызжет алая кровь, заливая все вокруг – клавиши, нотную тетрадь, ее одежду. В следующее мгновение сзади раздается странный скрип, и Лила, дрожа от ужаса, оглядывается на дверь – она заперта. Но в висящем на стене зеркале за ее спиной появляется мужчина с мертвенно-бледным лицом и ничего не выражающим остановившимся взглядом, словно он только что встал из своей сумрачной могилы…
В одной руке человек держит свечу, и ее пламя колышется. Дыхание Лилы перехватывает: значит, это не зловещий призрак, а существо из плоти и крови! Девушка хочет закричать, однако ни единого звука не срывается с ее губ. Внезапно мрачная фигура в зеркале исчезает, и Лила слышит истошный крик…
Лила проснулась с сильно бьющимся сердцем. Это она кричала? Или крик донесся из сада? Она лежала, напряженно вслушиваясь в ночную тишину. На лбу девушки выступили бисеринки холодного пота.
Но никаких звуков больше не было! Постепенно Лила успокоилась, веки отяжелели, и глаза закрылись сами собой. Ночной ветер трепал белые гардины, и они двигались перед окнами, как танцующие призраки. Лунный свет отбрасывал на пол ее комнаты длинные причудливые тени.
Едва забрезжил рассвет, Лила проснулась усталой и разбитой. Ее терзала необъяснимая тревога. Ночной кошмар стерся из памяти, но странное беспокойство осталось, и она не могла понять, чем оно вызвано.
День начался привычно: она завтракала в одиночестве. Ее отец – полковник британской армии – жил согласно распорядку дня, сложившемуся еще во время его службы в Индии. Он вставал намного позднее дочери.
Сразу после завтрака Лила отправилась в свой любимый сад, и здесь ее необъяснимое беспокойство на время отступило.
* * *
Лучи солнца едва пробивались сквозь пасмурное небо над шотландским болотом. Но ветерок дул уже теплый. Стоял один из тех ранних весенних дней, которые так любила Лила, и она наслаждалась красотой пробуждающейся природы.
Но внезапно девушку пронзил странный ледяной холод, и по коже побежали мурашки. В ту же секунду она услышала топот конских копыт и громкий скрип колес, словно несколько лошадей везли большую тяжелую карету.
Лила вгляделась в даль и увидела только одинокого всадника – от дома галопом скакал Тобиас, худой жилистый старик с густой рыжей бородой. Он был правой рукой полковника Кристофера Уоррена и единственным слугой в разорившемся поместье. Но держался верный Тобиас всегда с большим достоинством, словно Уоррен-Хаус был по-прежнему богатым и благополучным.
– Что случилось? – крикнула ему Лила.
Ей стало легче от того, что она теперь в саду не одна.
– Гость, – закричал в ответ Тобиас. – У полковника важный гость!
Тобиас остановил коня возле Лилы и, с трудом отдышавшись, выпалил:
– Это очень солидный господин!
У ее отца важный гость? Отец всегда твердит, что его все забыли и он все равно что умер.
– Он прибыл в экипаже? – спросила девушка.
– Да, именно так. А как вы узнали, мисс?
– Я слышала.
– Но здесь не слышно, что происходит на подъездной аллее!
– Там никогда ничего и не происходит, – ответила Лила нетерпеливо и озабоченно спросила: – Что-то внезапно похолодало? Или мне только кажется?
– Похолодало? – Тобиас удивленно раскрыл свои водянистые голубые глаза. – Сегодня на редкость тепло. Я буквально взмок. И полковник сказал, что солнце жарит, почти как в Индии.
Лила вздохнула: отец снова о своем! Все его воспоминания об Индии она уже выучила наизусть.
– А кто приехал? – спросила она.
– Господин фон Литценберг.
– Кто-кто?
– Его имя вам ничего не говорит?
Лила покачала головой.
– Впервые слышу. Как странно! – она задумалась. – Я точно знаю имена всех отцовских друзей по его рассказам о службе в Индии.
– Я тоже не знаком с этим господином.
Дело принимало таинственный оборот.
– Может быть, это один из кредиторов? – взволнованно предположила Лила.
– Не думаю, – ответил Тобиас. – Он выглядит иначе.
– Внешность обманчива, – резонно добавила девушка.
У нее была масса возможностей убедиться в этом с тех пор, как Уоррен-Хаус начал стремительно приходить в упадок. Военной пенсии отца не хватало даже на сносное существование, и постепенно у них образовалось множество долгов.
– Как бы то ни было, полковник велел вам немедленно возвращаться в дом и принять гостя подобающим образом.
– Нет, ну это неслыханно! – раскипятилась Лила. – Немедленно возвращаться! А он хоть что-нибудь рассказал об этом господине?
– Не волнуйтесь, мисс, – попытался утихомирить ее старик. – Полковник проводил меня до двери и шепнул, что этот господин хочет поговорить с вами о чем-то очень важном. Это я и должен вам передать.
Лила не понимала, с какой это стати ей наряжаться, чтобы принять какого-то незнакомца.
– Вообще-то, я хотела сегодня собрать редиску с грядок, – строптиво заявила она.
– Завтра будет новый день, – утешил ее верный Тобиас.
Старый слуга был очень привязан к юной хозяйке Уоррен-Хауса, хотя к ее рано умершей матери относился несколько настороженно – она ведь приехала из неведомой ему Польши! А для Тобиаса, шотландца до мозга костей, всю жизнь проведшего в Хайленде, не существовало мира за пределами шотландских гор.
Лила была очень похожа на свою мать, и временами это раздражало Тобиаса – девушка была явно не в породу Уорренов! Все представители рода Уорренов были высокими и ширококостными, со светлыми волосами, голубыми глазами и крупными "лошадиными" зубами, ставшими, так сказать, их родовым признаком.
А Лила была среднего роста, хрупкая и гибкая. Она смотрела на мир большими карими глазами с длинными густыми ресницами, а своим главным украшением считала блестящие каштановые волосы и прекрасные жемчужно-белые зубы.
– Истинная Васлевская! – говаривал полковник, любуясь дочкой, и при этом всегда вздыхал глубоко и печально.
Ее мать – Янина Васлевская – была польской аристократкой. В холле висел ее парадный портрет в полный рост, и каждый раз, смотря на него, Лила получала новое подтверждение того, что поразительно похожа на мать.
Но кое-что девушка взяла и от Уорренов, а именно отчаянный, смелый и несколько авантюрный характер. Она лихо скакала верхом, прекрасно плавала, совершала далекие пешие прогулки и даже метко стреляла. Простая деятельная жизнь на природе надежно закалила ее.
– Мы не должны заставлять полковника ждать, – напомнил Тобиас.
– Я уже иду!
Она проворно надергала редиски, сложила ее в корзину и направилась к дому, ловко лавируя между неухоженными грядками. Сад и огород выглядели запущенными, но вины Лилы в том не было: все домашнее хозяйство лежало на плечах девушки, и на достойный уход за садом и огородом у нее не хватало ни времени, ни сил, а для того, чтобы нанять прислугу, не было средств.
Весеннее солнце освещало старый дом, и признаки упадка и запустения стали особенно очевидны: фасады облупились, водосточные трубы продырявились, крыша протекала, каминная труба разрушилась. От этого грустного зрелища у Лилы защемило сердце: она искренне любила свой родной старый Уоррен-Хаус!
Девушка проскользнула в дом через заднюю дверь и отнесла корзину с редиской на закопченную кухню. Колченогий стол покачнулся под тяжестью корзины. Она так и не допросилась у Тобиаса починить его, но не винила старика: он трудился с раннего утра до позднего вечера, и до кухонного стола у него просто не доходили руки.
Лила быстро шла по темному коридору – дневной свет слабо проникал через цветные оконные витражи, а перед окнами росли вековые могучие деревья. Лила прижалась лицом к одному из оконных стекол, через которое была видна подъездная аллея, и необъяснимый страх снова захлестнул ее.
У парадной двери стояла роскошная карета, и слуга в помпезной темно-синей ливрее, отделанной серебряной тесьмой, держал под уздцы четырех вороных, запряженных цугом лошадей.
Лила изумленно вскинула брови: что за шутки? Кто же ездит теперь в старомодных каретах? Разумеется, в Хайленде еще встречались запряженные лошадьми экипажи, но состоятельные люди уже давно пересели в автомобили. Лилу распирало от любопытства и одновременно мучили странное ощущение холода и учащенное сердцебиение!
Девушка поднялась по винтовой лестнице в свою комнату и распахнула тяжелые дверцы массивного платяного шкафа. Правда, одежды в нем почти не было: скромных средств не хватало на достойный модный гардероб. Да и куда ей носить дорогие платья? Жизнь в Уоррен-Хаусе простая и скромная, заполненная хозяйственными заботами и занятиями на свежем воздухе. Поэтому любимой одеждой Лилы стали брюки – они давали ей полную свободу движения! Девушка надевала платья только по воскресеньям, когда вместе с отцом отправлялась в церковь в соседнюю деревню.
Сегодня Лила почему-то все время мерзла и поэтому выбрала закрытое платье из синего бархата с широкими длинными рукавами и белоснежным кружевным воротником, выигрышно подчеркивающим ее длинную стройную шею. Тщательно расчесав блестящие каштановые волосы, Лила завязала их на затылке бантом из синей атласной ленты. Критически оглядев себя в зеркале, она решила надеть и свою единственную драгоценность – доставшийся ей в наследство от матери золотой медальон с черной эмалью, сапфирами и бриллиантами. Правда, уже идя по длинному коридору в гостиную, она подумала, что никакие модные ухищрения все равно не помогут ей выглядеть настоящей леди.
– Ну, наконец-то! – нетерпеливо поприветствовал ее отец.
Он сидел у пылающего камина в своем любимом кресле с высокой спинкой. В Уоррен-Хаусе даже летом было холодно, и Тобиас регулярно разжигал камин. Однако Лиле показалось, что огонь горит как-то вяло, не распространяя достаточно тепла.
– Прошу извинить меня за опоздание: я была в саду, – вежливо проговорила девушка.
Полковник пребывал в прекрасном расположении духа. Лила давно не видела его таким веселым: обычно он сидел мрачный, тоскуя по прошлой армейской жизни и проклиная свою неудавшуюся судьбу, а заодно и весь мир.
– Позволь представить тебе его превосходительство господина фон Литценберга, – обратился к ней отец.
"Боже мой, – подумала Лила, – он словно из прошлого века!" И сделала книксен.
Гость выглядел странно, так же, как и его роскошная старинная карета, стоявшая на подъездной аллее. Это был высокий худощавый мужчина в застегнутом наглухо черном сюртуке без белого галстука и шарфа. Его жидкие седые волосы свисали длинными прядями, а тонкие губы на пугающе бледном лице растянулись в любезную улыбку, больше похожую на зловещую гримасу. Этот человек внушал необъяснимый страх.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, мисс Уоррен, – его голос звучал холодно и монотонно.
"Какая тут может быть честь? И почему отец так рад его визиту?" – лихорадочно соображала Лила.
– Садись, дитя мое, – обратился к ней отец, – нам надо обсудить с тобой крайне важный вопрос.
"Наверное, это покупатель Уоррен-Хауса", – промелькнуло в голове у Лилы.
Полковник уже не раз пытался продать Уоррен-Хаус и перебраться в Абердин или даже в Эдинбург в надежде на более интересную и разнообразную жизнь. Но Лила и слышать об этом не хотела: она всем сердцем любила старый Уоррен-Хаус и упорно не соглашалась покидать его.
– Его превосходительство фон Литценберг прибыл к нам в качестве свата, – сообщил полковник дочери.
– В качестве… кого? – ошеломленно переспросила девушка.
– Лорд Артур Ричмонд просит вашей руки, мисс Уоррен, – ответил фон Литценберг, и звук его голоса неприятно отозвался в голове у девушки.
– Кто-кто? – переспросила Лила. – Мы с ним незнакомы!
– Вот и познакомитесь, – заверил полковник, гордый тем, что его дочь сделает такую выгодную партию и станет леди Ричмонд.
– Но я еще не думала о замужестве! У меня в Уоррен-Хаусе множество обязанностей! Что станет с домом без меня? И, вообще, я не хочу выходить замуж за человека, которого совершенно не знаю!
– О, лорд Ричмонд импозантный молодой мужчина, мисс Уоррен, – ответил фон Литценберг. – Вы сможете скоро лично в этом убедиться!
Его необычайно бледное лицо по-прежнему ничего не выражало, а от всей фигуры исходил странный холод, и у Лилы снова по спине побежали мурашки.
– И лорд Ричмонд фантастически богат, – восторженно добавил полковник.
– Мне это безразлично! – отрезала Лила. – Отец, я тебя не понимаю! Ты что, стараешься отделаться от меня? Баба с воза – кобыле легче?
– Не говори так, дитя мое! Я же тебе счастья желаю!
– А с чего ты взял, что эта свадьба принесет мне счастье?
– Потому, что предложений лучше этого пока не поступало, дитя мое!
– А поинтересоваться моим мнением ты не собираешься? – язвительно спросила Лила. – Разумеется, я ничего не имею против самого лорда Ричмонда, но категорически возражаю против скоропалительной свадьбы с абсолютно незнакомым мне человеком!
– В фамильном замке Ричмонд уже ведутся приготовления к бракосочетанию, – заявил фон Литценберг и снова скорчил гримасу, означающую улыбку.
– Нет! – закричала девушка, выведенная из себя. – Никогда! Я не уеду отсюда ни в какой замок Ричмонд! Господи, я даже не знаю, где он находится!
– Около двух дней пути отсюда на север, – сообщил фон Литценберг.
– Вероятно, это в карете, – иронично заметила Лила. – А на автомобиле вдвое быстрее.
– Клан Ричмондов был прежде самым могущественным в Хайленде, – добавил фон Литценберг.
Это сообщение не произвело на девушку должного впечатления. Полковник же, напротив, заметно оживился.
– Я еще помню те времена! – воскликнул он. – Ричмонды правили своими владениями как короли.
– Да хоть бы они правили ими как императоры, я все равно не соглашусь! – отрезала Лила.
Полковник призвал на помощь весь свой отцовский авторитет, пытаясь унять строптивую дочь:
– Твоего согласия никто не спрашивает. Ты должна доверять мне и слушаться. Я приказываю тебе!
– Я не твой солдат! – закричала Лила в ярости. – И к тому же совершеннолетняя! Ты не сможешь принудить меня к этому браку!
– Ты ведешь себя неприлично! – возмутился полковник.
– Извини, папа, мне очень жаль.
На самом деле девушка ничуть не жалела о своих словах, но и огорчать отца ей тоже не хотелось. Она повернулась к нежданному визитеру и вежливо произнесла:
– Благодарю вас за визит, ваше превосходительство! Передайте, пожалуйста, лорду Ричмонду, что я польщена его предложением, но принять его никак не могу!
С этими словами она встала и обратилась к отцу:
– Надеюсь, теперь я могу уйти?
Фон Литценберг тоже поднялся. Он стоял перед девушкой, взволнованный и мрачный. Его пристальный требовательный взгляд заставил Лилу взглянуть ему в лицо.
Что хотели ей сказать эти злые колючие глаза?
Панический страх охватил девушку. Ее сердце бешено заколотилось, и все тело сковал леденящий холод. Внезапно перед глазами поплыли темные круги, лицо зловещего гостя исчезло, все вокруг закружилось, и пол начал медленно уходить из-под ног. С тяжелым вздохом Лила упала на пол, потеряв сознание.
* * *
Когда Лила очнулась, странного гостя уже не было.
– Где, где он? – прошептала девушка.
– Ушел, – успокоил ее полковник. – Он ретировался сразу, как только ты упала в обморок.
Лила лежала на мягком персидском ковре перед камином, и пламя, дарящее живительное тепло, согревало ее.
– Я ужасно замерзла, папа! И я чувствую себя такой несчастной!
Девушка медленно подняла голову:
– Он действительно ушел? Что это за дурацкая история?
Полковник Уоррен смутился:
– Мне бесконечно жаль, что ты так испугалась, моя малышка.
– Уже все в порядке, папа.
Лиле было неловко, что она упала в обморок, как кисейная барышня:
– Может быть, я заболела? Инфлюэнца или лихорадка?
Девушка с трудом поднялась, и отец заботливо усадил ее в глубокое кожаное кресло. В этот момент распахнулась дверь, и на пороге появился растерянный Тобиас.
– Они исчезли!
– Кто? – недоуменно поинтересовался полковник.