"У меня сегодня сюрприз", - говорила Кора в камеру. Она отправляла видеосообщение в блог из ванной комнаты, повесив камеру над зеркалом, перед которым накладывала макияж. Я вздрогнул, когда дочь проделала это в первый раз, но поскольку она была адекватно одета, то я решил, что ванная комната подходит для видеоблогинга ничуть не хуже, чем любое другое помещение.
Камера находилась выше головы Коры, слегка укорачивая изображение и округляя черты лица. Если Кора становилась в правильно выбранном месте, то в камеру попадало также ее отражение в зеркальной двери за спиной. Тогда создавался эффект анфилады - чередующиеся виды Коры спереди и Коры сзади исчезали где-то в бесконечности. Как будто ты наблюдал ее в бесконечном коридоре: такой туннель люди иногда видят во время клинической смерти.
"Я сегодня ходила в торговый центр, купить новое платье. Вот это". Она отступила за пределы сектора видимости камеры, но тут же снова возникла в нем, держа в руках черное платье с глубоким вырезом. У девочки всегда был хороший вкус.
"Правда, миленькое? Когда я выходила из бутика, то увидела Джеррета, который шел к эскалатору. Я помчалась в ту сторону, но когда добежала, он уже исчез. Конечно, может, это был кто-то похожий, но я уверена, что видела именно Джеррета".
Кора сделала паузу.
"И, папуля… Я знаю, что ты меня слушаешь. Я не дура, тебе это известно. Это не ты хакнул коннект на мой блог, это я позволила тебе сделать такое. Ты хочешь знать про мою жизнь и про меня саму?.." Кора отступила назад, уперев руки в бедра. "Ну, вот она я. Я выросла. Я сама решаю, с кем встречаться. Тебя никогда не было рядом. А когда ты появлялся дома, то я ничего не могла сделать, - чтобы тебя в нем удержать. Всегда уходил на очередное задание. Постоянно рисковал жизнью. Думаешь, я этого не понимала?"
У нее на глаза навернулись слезы, и она заморгала. "Ничего из того, что я делала, не могло заставить тебя остаться. Ты не помнишь, как я тебя упрашивала, когда была еще совсем маленькой девочкой? А ты отвечал, что у тебя нет выбора. Я даже тогда знала, что это дерьмо собачье. Всегда есть выбор. Просто ты выбрал другое.
Ты не знал, что все эти дурацкие годы в школе, где я получала почти одни только оценки "А", я делала это ради тебя? Я думала, что если буду хорошей девочкой и круглой отличницей, ты останешься. Глупо с моей стороны, конечно. И футбол. Мама говорила, что ты был суператлетом до того, как пошел в армию… извини, Корпус, или как его там. Почему ты нам никогда ничего не рассказывал? Ну, как бы там ни было, футбол - это приток адреналина в крови. Для тебя это гораздо важнее, чем все, что я делала. И что бы я ни делала, я все равно оставалась плохой для тебя".
Слезы теперь лились ручьем, угрожая смыть макияж. "Зато хорошей для Джеррета. Ему было все равно, получаю я "А" или "Д". Ему было безразлично, что я оставила колледж. А тут, как снег на голову, заявляешься ты и плетешь мне, что если я тебя люблю, то должна бросить Джеррета. И тут же снова сваливаешь. Ты не имел права. Слышишь меня? Не имел права! Я знаю, что он гораздо старше меня. Я знаю, что он малость чокнутый - когда я дала ему отставку, он пять раз возвращался. Я не дура, папуля! Но это было мое собственное решение. Не твое. Тем более что ты снова свалил на это свое "последнее" задание. Которое должно было продлиться не больше трех месяцев, а растянулось на четыре года. Не могу поверить, что я тогда повелась на это.
На случай, если ты этого не заметил, говорю тебе: у меня тоже есть ранения. Но это не такие раны, от которых остаются видимые шрамы".
Ее лицо исказилось, и она костяшками пальцев вытерла слезы, уже даже не пытаясь спасти макияж. "Ненавижу тебя, папуля! За всё - ненавижу!"
Изображение вышло из фокуса, когда она замахала руками в воздухе перед собой так же яростно, как до того вытирала слезы.
"И что за хрень творится тут с этими мухами?!"
Мой палец застыл над клавишей отключения, а сам я долго смотрел на изображение. Можно было бы еще раз проиграть запись, но это не имело смысла. Я просто смотрел на нее, вспоминая маленькую девочку: дерзко задранный носик и лукавую улыбку, глаза, сейчас обведенные размазанными пятнами уничтоженного макияжа, в которых некогда светилась твердая вера в то, что папочка никогда не может сделать что-то неправильно. А сейчас в них не было ничего, кроме глубочайшего разочарования и обиды.
Я бы все отдал за возможность переиграть жизнь заново. Но могло бы все сложиться по-другому? Разумеется, не просто жажда повысить количество адреналина в крови гнала меня на все эти операции. Это были необходимость ощущать себя целостным и знание того, что когда операций больше не будет, эту целостность, даруемую Восприятием, у меня отнимут. И смертельный, болезненный ужас перед тем, что рано или поздно это неизбежно произойдет.
Временами я думал, что мне было бы лучше погибнуть на поле боя. Ведь с каждым прошедшим годом возрастал страх перед неизбежным концом: страх, постоянно гнездящийся где-то внизу живота, самый настоящий тошнотворный ужас. Но потом я вспоминал о Дениз и Коре и понимал: стоит жить ради того, чтобы вернуться домой. И это действительно имело смысл, пока они внезапно не ушли, и все вообще лишилось смысла.
Я так и не узнал, каким образом Джеррет вышел на Кору. Он закончил свой Ре-адапт примерно тогда, когда я только его начал, и он больше преуспел в науке говорить мозгоправам именно то, что они хотят услышать. Поскольку, если ты не станешь этого делать, они тебя никогда не выпустят.
Он знал о существовании моей семьи и, возможно, решил: хорошо бы сообщить им, что я жив. Не то чтобы это было так важно для Дениз. Она могла не знать, где я нахожусь, но это было известно Корпусу, который аккуратно пересылал мне все судебные постановления, касающиеся наших с ней отношений. Развод. Никаких контактов - держаться от них подальше. Все дела. Еще положение об опеке - сущее издевательство, если учесть, что Коре месяц назад исполнилось 18. Меня даже не выпустили из Ре-адапта, чтобы я мог защищать свои интересы. Послали какого-то долбаного адвоката из Корпуса представлять мою сторону, как будто он имел хоть какое-то понятие, что произошло на самом деле. А сказать ему об этом я не мог - он бы все передал мозгоправам, и тогда к моменту моего выхода на волю Кора успела бы стать бабушкой.
А затем один из вестовых (санитаров) рассказал мне про Джеррета и Кору.
Неделю я мучительно размышлял, что делать. И гадал: дошло ли у них до секса? Заставлял себя не думать об этом. Но не только поэтому я, в конечном счете, выбрался на волю через окно. Еще до всех этих событий в сухом русле я очень не хотел, чтобы она спуталась с человеком из Корпуса. Ну, а после них… Я же видел его глаза! И если я оказался способен накинуться на собственную жену, то…
Когда я первый раз увидел Джеррета в Ре-адапте, то ощутил радость: все же знакомое лицо, свой человек, не принадлежащий ко всем этим мозгоправам, от одного вида которых тошнило. И только постепенно до меня стало доходить, как много времени прошло с той злополучной ночи, когда его вывозили из долины на вертолете. После его выписки я навел кое-какие справки.
Джеррет проходил Ре-адапт не менее полудюжины раз.
- Не могу рассказать ничего особенного, - поведала как-то одна из наших психиатров, - но в комбинации отвыкания и посттравматического стресса самое трудное именно отвыкание. Вы должны перестать желать, чтобы это вернулось. Если вы этого не сделаете, то и от психозов не избавитесь.
- Моей семьи это тоже касается? Я что, должен перестать желать, чтобы они вернулись?
Она одарила меня одним из тех исполненных сочувствия печальных взглядов, которым, видимо, их обучают с рождения.
- Возможно.
В эту ночь я и удрал через окно. Наконец-то я совершенно точно сознавал свои приоритеты.
Я отсутствовал пару дней, которые стоили мне дополнительных два года Ре-адапта. И это могло продлиться гораздо дольше, если бы я, наподобие Джеррета, не научился говорить мозгоправам именно то, что они хотели услышать. И до недавнего времени я думал, что спасение Коры стоило того. Но только потому, что верил в возможность ее спасения. Как она сама сказала: глупо с моей стороны.
Правила выживания в Корпусе учат тебя наносить удары быстро. Судебные постановления учат противоположному.
Формально мне не запрещалось беседовать с Корой или даже посещать в ее квартире. Но Дениз так не считала.
Три дня я пытался сообразить, что мне делать. Джеррет и мухи. Я понятия не имел, каким образом он их заполучил, но он снова был НК-МЭМС. Очевидно, нелегальным НК-МЭМС.
Какая-то часть меня пришла в ужас. Кора ошибалась в одном: видимые шрамы Джеррета являлись только верхушкой айсберга. Даже если он вернет себе рой, все равно не обретет психическую целостность. Он лишь будет думать, что это произошло.
А еще я завидовал.
Что бы я отдал ради возвращения Восприятия? Пенсию? Душу? Ту тонкую ниточку, которая все еще связывала меня с Корой?
Три дня я просматривал ее видеоблог и слушал, как она трещит про свою работу в оздоровительном клубе, о планах возвращения в колледж и о том, что, возможно, станет специалистом по лечебной физкультуре… а еще о погоде, друзьях и прочем - пустая болтовня молодой женщины, пока не нашедшей своего места в жизни. Она больше не упоминала ни о Джеррете, ни о докучливых насекомых, ни обо мне.
С моей стороны это было идиотизмом, но я ничего не предпринимал. Дрессировка судебных служб возобладала над рефлексами, выработанными в Корпусе.
А на четвертый день все прекратилось. Никакой болтовни в видеоблоге, вообще ничего.
В течение шести месяцев каждый день в ее видеоблоге появлялся новый пост. Она ни одного дня не пропустила. Может, сейчас она просто очень сильно занята? Или заболела?
Но на следующий день тоже ничего не появилось. Я позвонил ей на работу, но там ее никто не видел. "Она до этого была очень пунктуальна, - бодрым голосом ответила мне молодая дама. - Надеюсь, ничего плохого не случилось?.."
Через день я заказал билет на самолет и вскоре стоял у порога ее дома. На первый взгляд, все было в порядке. Но это ровным счетом ничего не значило, поэтому я укрылся в своей взятой напрокат тачке, запасшись предварительно громадным чизбургером, чипсами и достаточным количеством кофе, чтобы не дать заснуть слону.
К рассвету я понял, что Коры в доме нет.
Контакт с Дениз означал риск подвергнуться аресту. А быть арестованным за что-то более серьезное, чем неоплаченный парковочный талон, означало для меня навечное возвращение в Ре-адапт. Но выбора не оставалось. Я набрал номер.
- Агентство недвижимости Вудруфф, - произнес в трубке голос, не принадлежащий Дениз. - Чем можем быть полезны?
После развода со мной дела Дениз шли хорошо, однако в наше время никто больше не держит секретарей-людей. Ясное дело - автоответчик. Возможно, продвинутый, компьютеризированный.
- Мне необходимо оставить сообщение для миссис Вудруфф, - ответил я. - Скажите ей, что Кип звонил и дело касается ее дочери. Передайте, что это очень серьезно и срочно.
- Разумеется, сэр, - ответил голос, подтверждая мою догадку, что он принадлежит машине. Никто, кроме вояк, не обращается к людям, именуя их "сэр".
Дениз решила все же отложить мой арест и перезвонила мне.
- Надеюсь, у тебя действительно что-то серьезное.
Ни "привет", ни "как дела". Ладно, не до сантиментов.
- Похоже, Кора попала в беду, - ответил я. - Нам надо увидеться.
Дениз согласилась встретиться в "Старбаксе", в нескольких кварталах от ее арлингтонского офиса. Еще один перелет, еще одна бессонная ночь. Моему организму и моей пенсии будет нанесен существенный ущерб к тому времени, когда все закончится.
Стены "Старбакса" были декорированы фотообоями с дубами и кленами осенней раскраски, во всем остальном заведение ничем не отличалось от своих собратьев в Сиэтле. Возможно, именно поэтому она его и выбрала. Все, в общем, нейтрально. Не самое подходящее место для разглашения государственной тайны, но лучшего не заслужили ни я, ни тайны.
- Я участвовал в специальных операциях, - начал я свой рассказ. - По большей части секретных в силу своей незаконности.
- Я догадывалась. Какое отношение это имеет к Коре?
Дениз почти не изменилась с того времени, когда я видел ее в последний раз. Те же светлые, слегка рыжеватые волосы разделены прямым пробором, никакой седины у корней не видно, все то же знакомое лицо, которое могло внезапно осветиться "эльфийской" улыбкой, способной моментально растопить твое сердце. Разумеется, ничего такого она сейчас не демонстрировала. Но, по крайней мере, не выказывала желания немедленно подвергнуть меня аресту. И согласилась со мной встретиться. Судебные постановления были временно лишены силы.
- Я дойду до этого. Я был тем, кого называют НК-МЭМС. Насекомые-киборги и Микроэлектромеханические системы. Мы используем маленькие, совсем крошечные чипы для установления контроля над насекомыми. Я больше всего любил работать с обыкновенными домашними мухами, но мог и с жуками, стрекозами, осами… практически со всеми. Я управлял ими с помощью татуировки, той, что у меня на спине. Это на самом деле, если в общих чертах, просто наноэлектрический нейроинтерфейс.
Именно поэтому они и оставляют татуировку - за долгое время столько нервных окончаний прорастает сквозь эту решетку, что уничтожение татуировки равносильно соскребанию верхнего слоя с головного мозга.
Бизнес Дениз, видимо, очень хорошо ее вышколил. Сказать ей было нечего, поэтому она молчала.
- В чипы также встроены сенсоры, чтобы я мог использовать насекомых для дистанционного восприятия. Если они что-нибудь видят, это вижу и я. Но это нечто большее, чем просто зрение. Я чувствую враждебность, могу сразу отличить врага от друга, знаю все, что происходит в радиусе около полукилометра. - Я поколебался. Предстояло коснуться болезненного. Ладно, как в омут! - Тогда, когда я напал на тебя в подвале…
Она слегка кивнула.
- У меня уже почти не осталось насекомых. Я проходил курс адаптации перед отставкой. Когда ты вошла, то застала меня врасплох. Годами и десятилетиями никто, ни один человек не мог застать меня врасплох. Я не узнал тебя. Это был рефлекс. Мне померещилось, что передо мной кто-то другой.
Мне не приходилось ожидать, что я смогу вот так запросто получить оправдание и прощение.
- Значит, когда ты был дома, то шпионил за мной?
- Да. Нет. Все не так просто. Это как если у тебя есть шестое чувство. Такое, что оно более реально, чем любое из остальных. То есть я просто не мог не шпионить за тобой. Отрубить это чувство - все равно что умереть. Это мое последнее задание… помнишь?
- Ну да…
- Это было уже не задание. Просто я проходил курс реадаптации после того, как мне отключили это Восприятие. И курс этот длится всю оставшуюся жизнь, но человек по-настоящему так и не приходит в себя.
Она бросила взгляд на свой кофе. Снова подняла глаза.
- Но все же… при чем тут Кора?
- Джеррет тоже был НК-МЭМС.
- И?..
- Он перенес потерю роя гораздо хуже, чем я. Я-то лишился своего в условиях постоянного контроля и надзора специалистов. - И все равно ухитрился наломать дров. - У него все было не так. Поэтому я и настаивал, чтобы Кора его бросила.
- И?.. - на этот раз под отстраненным ледком прорезалась озабоченность.
- Он вернулся. И я думаю, он ее похитил.
Голос в трубке был таким же, как обычно.
- Вспышка прошлого, галлюцинация или фантомное зрение?
- На этот раз нечто другое. Мне нужно вернуть Восприятие.
- Это невозможно. Ты в завязке. И в этом вся суть.
- Пусть так - для тебя и для меня. Но не для всех. - Я объяснил ему. - Не знаешь, как он смог снова заполучить рой?
Пауза длилась так долго, что я уже начал думать, что оборвалась связь.
- Может…
Снова пауза.
- Ради бога, как? Где?
- Ты уверен, что хочешь это узнать не для того, чтобы начать по новой? Как этот твой Джеррет.
- Сколько уже мы с тобой перезваниваемся? Я тебя когда-нибудь спрашивал?
Очередная пауза. Затем вздох.
- Ладно. Ты можешь попробовать ткнуться в контору, именуемую ФЭР - "Футурологические энтомологические исследования". Это в Сент-Луисе. По слухам, они занимаются адаптацией НК-МЭМС для штатской полицейской работы.
- По слухам?
- По слухам из надежных источников.
Очередной самолет. Очередная бессонная ночь. Но на этот раз со мной летела Дениз. Не как в старые времена - в гостинице мы заняли отдельные номера, - но впервые за многие годы я был не один.
ФЭР занимал три этажа перестроенного товарного склада неподалеку от Арки. Прекрасное место для венчурных фирм, рискующих вкладывать деньги в новую, не успевшую себя зарекомендовать продукцию.
Около часа блужданий, расспросов и всякого рода: "Прошу прощения, не подскажете ли?.." привели меня, в конце концов, в офис Лорел Фуллер, менеджера по продукции "Футурологической энтомологии", что бы это ни значило. Женщина под тридцать, светло-серая блузка, черная деловая пара - пиджак-юбка, очки, отменно гармонирующие со всем ансамблем, и манеры, которые заставили бы погрузиться в приступ черной зависти библиотекаря из моего колледжа.
- Прошу, - сказала она. - Но наши технологические разработки являются в высшей степени секретными. Даже если бы я владела какой-либо информацией, например, какие средства слежения за вашей дочерью применялись и каково их происхождение, я бы ничем не смогла помочь вам.
- НК-МЭМС, - ответил я. - И я почему-то чертовски уверен, что вы знаете, о чем идет речь.
Блеф, конечно, но если это все, что у тебя есть на руках, приходится блефовать.
- Кип знает, о чем говорит, - совершенно неожиданно для меня поддакнула Дениз. - Он сам был оператором НК-МЭМС.
Единственное, что мне оставалось делать, это изо всех сил стараться не глядеть на нее. Неужели она всегда была на высоте в таких вот ситуациях? Жаль, что не время сейчас об этом думать. Я стянул галстук и начал расстегивать рубашку.
- Желаете взглянуть на мою татуировку? Если у вас имеются насекомые, я могу показать, как я ими управляю.
Это, разумеется, если у них тот же интерфейс. Но обычно, когда гражданские получают лицензию на использование военных технологий, они их не усложняют. Как правило - наоборот, упрощают.
Лорел элегантно отмахнулась.
- Каждый может сделать себе татуировку.
- Ну, тогда распорядитесь, чтобы принесли жучков. Вы каких используете?
Она разглядывала свои ногти.
- Где, говорите, вы служили?
- Как обычно. А еще Альтиплано. Я не могу вдаваться в детали.
Еще один взгляд на ногти. Затем Лорел набрала номер на настольном коммуникаторе.
- Митч, принеси мне пару десятков Popillia.
Настала моя очередь уставиться на нее.