- Катера пойдут нескоро, - рассудительно замечает Венька, облокачиваясь на парапет и внимательно разглядывая реку, - сейчас вроде никого нет, а если кого и понесет - издалека увидем - уже ж светает. Пока он дотащится, мы уже с фарватера уйдем. Ну, давайте, где там Миха?!
Тут он замечает меня и сплевывает в пыль.
- Явился все-таки! Вот больной! До тебя не дошло, да?!
- Перестань! - сердито говорит Юй. - Каждый человек хочет себя проявить.
- Дурость это! И вообще все это - дурость!
- Так не плыви, - Юй смотрит на него в упор, и на секунду мне кажется, что Венька сейчас повернется и уйдет, но потом он отворачивается и начинает свирепо сдирать с себя футболку, затем видит Виту и обрушивается на нее:
- А тебя что сюда принесло?! А ну быстро домой!
Его голова исчезает в футболке, и на секунду он лишен возможности смотреть на сестру. Но за эту секунду по лицу Виты молниеносно проносятся сразу несколько совершенно разных выражений: довольное, задумчивое, а потом вдруг появляется глубочайшая обида, нос словно сам собой распухает и глаза наливаются слезами.
- Ну и пожалуйста! - визгливо кричит она и бежит к лестнице. Пять ступенек она преодолевает благополучно, на шестой спотыкается, падает и начинает реветь, но не как обычно - как-то слишком тихо. Поворачивается к нам, и я вижу, что из носа у нее идет кровь. Я не сомневаюсь, что упала она специально, но как Вита умудрилась так разбить нос? Венька, конечно, забыв обо всем, мчится к ней и начинает успокаивать. Наверху, из-за кустов тутника, появляется Мишка и вопросительно смотрит на все это. В руках у него спиннинг.
Через минуту Венька поворачивается к нам. На его лице растерянность, испуг и досада.
- Слышьте, мужики? Давайте, плывите без меня. Витке что-то плохо - говорит, голова кружится, тошнит. Придется вызывать ей врача. Давайте, а я ее домой отнесу!
- Как же так?! - кричит Антоха, и все начинают возмущаться, все толпятся вокруг Виты, оглядывают ее и говорят, что она не так уж плоха, предлагают сначала отвести ее домой, а потом плыть. Осторожный Рафик предлагает все перенести, и общее возмущение теперь выплескивается на него.
- Если мы не поплывем сегодня, то не поплывем никогда! - почти кричит Антоха. - Венька, чо ты в самом деле?! Ничего с ней не случится! Вон, даже Шпендик плывет! Ну елки-палки!
Только я остаюсь стоять у парапета. Я ничего не говорю. Венька мне в реке совсем не нужен. А он непреклонен и уже собирается взять сестру на руки и нести ее домой. Вита заливается ручьем, и я изумляюсь: как же Венька не видит, насколько она на самом деле довольна происходящим. Но тут в игру вступает Юй, она уговаривает Веньку, убеждает, что побудет с Витой и ничего с ней плохого не случится, что все будет с ней хорошо и что своим отказом он подведет всех нас.
- Они ведь без тебя не поплывут, - шепчет она. - Куда они без тебя?!
Венька смотрит на Виту, на кровавую дорожку под ее ноздрей, потом на нас, потом на Юй. Он смотрит долго и пристально, потом говорит:
- Ладно. Но, смотри, Юлька! Смотри!
На лице Виты теперь появляется глубокое отчаянье и она кричит.
- Не плавай! Венька! Мне плохо! Мне очень плохо!
- Я быстро! - говорит Венька, подбегает к парапету, легко вскакивает на него и, взмахнув в воздухе руками, летит вниз. Через секунду раздается всплеск, и Венька кричит нам:
- Ну, вы что там, заснули?
Раздается дикое индейское улюлюканье, и все, сбрасывая с себя футболки и шорты, один за другим сыпятся в воду. Только я на мгновение задерживаюсь на парапете. Небо уже светлеет, светлеет и вода, превращаясь из серой в светло-коричневую, но солнце встанет еще не скоро - может быть, мы успеем доплыть до острова прежде, чем вода забликует. А остров кажется таким далеким, а река - такой широкой, мощной, угрюмой, неприветливой. Только сейчас я осознаю, над какой темной пропастью, заполненной водой, мне придется плыть, и что только может, невидимое до поры до времени, таиться в этой пропасти. Мне становится не по себе, меня одолевают нехорошие предчувствия, но отказаться нельзя - это позор, это отказ от Юй, это насмешки, это, если хотите, одна из разновидностей смерти.
- Эй, Шпендик! Ты там что, в памятники записался?!
- Монумент рыбаку-герою!
- Заплесневел?!
Все пятеро плещутся там, внизу, и смотрят на меня весело и нетерпеливо, а я замер на парапете, выщербленном и теплом от вчерашнего солнца. А потом отталкиваюсь пятками от бетона и с диким криком лечу вниз головой. Пронзаю собой воду почти до дна, переворачиваюсь и через секунду выскакиваю на поверхность, как поплавок, мотая головой и отфыркиваясь. Где-то высоко звонко смеется Юй.
- Все, поплыли! - решительно говорит Венька и резким уверенным рывком бросает свое тело вперед. Я оборачиваюсь, задираю голову и вижу Юй - она, облокотившись о парапет, смотрит вслед нам и машет рукой. Уже достаточно светло, и я вдруг с изумлением замечаю, что сбоку в ее блестящие волосы, небрежно заплетенные в длинную косу, воткнут цветок календулы. Моей календулы!
- Пока! - кричу я, и воодушевленный, устремляюсь следом за остальными.
* * *
Фарватер начинается в семидесяти метрах от берега - это почти треть расстояния, которое нам необходимо проплыть. Течение потихоньку сносит нас вниз, и, скорее всего, выберемся мы на самом конце западной части острова. Я надеюсь, что так и будет и нам не придется плыть по диагонали - если мы проскочим остров, у нас будут сложности, но остров длинный, да и плывем мы хорошо, так что, наверное, нам это не грозит.
Метров двадцать мы плывем вместе, а потом начинаем растягиваться в длинную линию. Впереди всех, конечно, плывет Венька - без брызг, уверенно и сосредоточенно. Я иду предпоследним, а метрах в двух от меня шумно барахтается Рафик, и я слышу, как он пыхтит и отплевывается. Похоже, Рафик начинает выдыхаться, хотя обычно он плавает хорошо. Я спрашиваю, не устал ли он, и Рафик хрипло посылает меня к черту. Он уже начинает злиться.
Я не тороплюсь, я плыву размеренно и даже слегка с ленцой - берегу силы. Торопиться мне придется на фарватере, а еще тогда, когда до острова останется десятка три метров. Я надеюсь, что Венька и Мишка, которые сразу взяли хороший разгон, к тому времени выдохнутся, и я смогу их обойти.
Несмотря на раннее утро, вода теплая. Она отдает железом и очень мутная - сверху просматривается на метр, не больше, а если нырять, то открывать под водой глаза и вовсе бесполезно.
Остров сейчас кажется ужасно далеким, и посмотрев на него один раз, я больше этого не делаю. Назад же я и вовсе ни разу не оборачиваюсь - ни к чему видеть, на каком расстоянии я уже нахожусь от берега - это может выбить меня из колеи. Мне и так не по себе в этой реке, в этой воде, в которой ничего нельзя увидеть под собой. Кроме того, я боюсь, что если оглянусь, то захочу вернуться. Пока еще до берега ближе, чем до острова - пока еще я могу передумать, могу повернуть и поплыть назад. Но скоро я пересеку некую невидимую границу, за которой я буду уверенно плыть только вперед - вернуться назад я уже не смогу. Кажется, это называют "точкой возврата".
- Скоро фарватер! - кричит мне Гарька, не оборачиваясь. - Перед фарватером отдохнем чуток, лады?!
Плывущий впереди него Антоха выражает согласие. Кораблей вдали не видно - только одна крохотная точка. Это скорее всего баркас, но он невелик и пока что еще очень далеко. Опасаться нечего.
Вскоре Рафик начинает ныть, что мы плывем слишком быстро, и Антоха торжествующе кричит:
- Ага! Сдох?!
- Возвращайся! Пока! Можно! - отзывается Венька в перерывах между гребками, а Гарька на секунду перестает плыть и пронзительно, насмешливо свистит.
- Дураки! - презрительно отвечает Рафик за моей спиной, не переставая шлепать руками по воде. - Ничего я не сдох! Чего сейчас-то нестись?! Сами же и выдохнетесь первыми! Дураки!
Он упрямо продолжает плыть с той же скоростью, тихо ругаясь на родном языке, я же плыву быстрее, подхлестываемый предвкушением скорого отдыха, потому что обозначающий границу фарватера большой красный бакен качается уже совсем недалеко. Неожиданно правую икру пронзает острая сверлящая боль - предвестник судороги. Я останавливаюсь и в панике хватаюсь за ногу, но боль проходит так же быстро, как и появилась. Но надолго ли? Если ногу сведет крепко, я могу попросту утонуть. В памяти всплывают все Венькины предостережения и угрозы, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не повернуть обратно. Еще можно вернуться.
Пока я пытаюсь отдышаться, мимо меня неспешно проплывает Рафик, и я торопливо устремляюсь за ним и гребу изо всех сил. Отчего-то мне отчаянно не хочется плыть последним, словно за нами гонится кто-то страшный, которому достанется именно последний, и я не успокаиваюсь, пока не обгоняю Рафика и не оказываюсь почти рядом с Гарькой.
- Ты чо, Шпендик, под моторку косишь?! - спрашивает меня Гарька, размеренно рассекая воду ладонями. - Глуши мотор, спечешься!
Я говорю в ответ какую-то глупость, но вперед уже не рвусь. Рядом с Гарькой мне как-то спокойнее, чем позади, на месте предпоследнего. Я плыву, стараясь дышать равномерно. Впереди качается среди мелких волночек рыжий затылок Антохи, крепкий и надежный. Несколько минут проходят в тишине - слышится только плеск воды, сопение и фырканье плывущих, да пронзительный крик мартынов, которые ближе к острову охотятся на рыбью молодь.
Я вздрагиваю, когда что-то твердое и скользкое толкает меня в бок, поворачиваюсь и едва сдерживаю крик, видя длинный и темный предмет, но потом облегченно вздыхаю. Это всего лишь небольшое бревно. Судя по всему, оно в воде уже не одну неделю и преспокойно плывет себе куда-то на запад. Я собираюсь было сердито оттолкнуть его, злясь на свою пугливость, потом даю перегородить мне дорогу, подминаю скользкое бревно под себя и прокатываюсь по нему животом. Бревно слегка относит назад, и вскоре по испуганному вскрику я понимаю, что бревно встретилось с Рафиком, и дальше плыву довольный. Гарька смеется.
Вскоре мы достигаем границы фарватера. На ней покачивается бакен - большой красный конус полутора метров в высоту с лампочкой на вершине. Венька доплывает до бакена первым, цепляется за него и, испустив индейский клич, пытается залезть наверх. Мы тут же начинаем барахтаться быстрее, один за другим хватаемся за бакен, и он раскачивается туда-сюда. Ногами я нащупываю цепь, которая держит бакен. Она скользкая от водорослей.
- Баркас идет, - говорит Венька. - Успеем проскочить?
Рафик ворчит, что мы еще не отдохнули толком, и все его поддерживают, в особенности я, потому что в ноге вновь на секунду вспыхнула боль. Конечно, я никому об этом не скажу, мне нужно просто отдохнуть. Я покрепче цепляюсь за бакен и закрываю глаза, изо всех сил стараясь не повернуться и не посмотреть на покинутый нами берег. Еще нельзя.
Интересно, там ли еще Юй? Смотрит ли на нас? И смогу ли я ее отсюда увидеть?
Я открываю глаза и собираюсь повернуться, но тут кто-то ойкает и бакен ощутимо качается. Я поворачиваюсь и вижу, что Мишка крутится вокруг своей оси и шлепает ладонями по воде. Его лицо перекошено так, словно он только что разгрыз лимон.
- Ты чо? - устало спрашивает Рафик, и все мы смотрим на Мишку с праздным интересом. Мишка возвращается к бакену и пытается залезть повыше, и бакен отчаянно раскачивается, и Венька сталкивает Мишку.
- Обалдел?!
- Там кто-то плавает! Я ногой его задел! Склизкий - фу!
- Здесь должны быть здоровые сазаны! - говорит Антоха, отцепляется от бакена и ныряет. Остальные принимаются вопить и колотить по воде руками и ногами. Только я молчу, стараясь покрепче держаться за бакен и жду сам не знаю чего. Мишка тоже как-то притих и смотрит на берег.
Вообще-то рыбы в реке полно, но я здесь, на границе фарватера, после собственных домыслов и рассказов дяди Артема, похоже, испугаюсь даже красноперки.
- Мишка! Он здоровый?
- Кто?
- Ну кто там?
- Не знаю! - отвечает Мишка и оглядывается. - Отстань!
Слышится нарастающий звук двигателя, и я поворачиваю голову влево. Баркас уже недалеко, но с противоположной стороны идет еще один баркас, а на некотором расстоянии от него неторопливо ползет длиннющая баржа с щебнем, гоня большую волну.
- Ну все, сейчас мы тут застрянем, - ворчит Гарька. - Может проскочим, а? Шпендик, ты как - выгребешь?
- Лучше подождать, - говорит Венька и смотрит на приближающийся баркас. - Или пусть он переждет баркасы один. Он не успеет.
- Без Леньки нечестно, - замечает Мишка. - Вместе же собрались. Ближе к острову уже гоняться будем.
Он по-прежнему, не отрываясь, смотрит на противоположный берег, и во взгляде его вдруг появляется какая-то звериная тоска. Я открываю рот, чтобы возразить Веньке, но в этот момент кто-то хватает меня за правую щиколотку - хватает крепко и одним рывком втягивает под воду. Я пытаюсь закричать, но кругом вода, и вместо крика я лишь выпускаю воздух и начинаю захлебываться. Перед моими глазами проносятся мутные очертания цепи, держащей бакен. Я хватаюсь за цепь и отчаянно пытаюсь выбраться на поверхность, но тот, внизу, держит крепко, и что-то острое, похожее на зубы больно впиваются в мою ногу. В памяти мелькает распухшая нога Сереги Бортникова и полукруглая ссадина на ней. Он существует! Он существует! Сейчас я захлебнусь, перестану сопротивляться, и он утащит меня в страшные глубины, чтобы проглотить в своем илистом логове…
Неожиданно страшная хватка ослабевает, и я выныриваю на поверхность, вопя и беспорядочно колотя по воде руками и ногами. Рядом со мной появляется хохочущее лицо Антохи, и я понимаю, что за сом тянул меня вниз. Ошеломленный, злой, расстроенный и еще не отошедший от испуга, я оглядываюсь, пытаясь отдышаться и кашляя, и всюду вижу одни лишь раззявленные смеющиеся рты. Мишка даже сполз с бакена, уткнулся в него лицом и страдальчески завывает - на смех у него уже не хватает сил. А ведь сам недавно трясся, наткнувшись на какую-то там уклейку!
Надо мной смеются - опять смеются! Дикая, какая-то первобытная ярость захлестывает меня, я поворачиваюсь и, совершенно не думая, плыву через фарватер. Баркас уже достаточно близко, но я уверен, что успею. Смейтесь, смейтесь!
- Стой, дурак! - кричит сзади кто-то из них, похоже что Венька. - Не успеешь! Дурак!
За мной раздается громкий плеск воды - значит, тоже поплыли. Я не останавливаюсь и изо всех сил шлепаю руками и ногами по воде, и весь мир состоит из двух частей, которые в суматошной очередности мелькают перед моими глазами - правая и левая, баркас и баржа с щебнем вдалеке и баркас уже угрожающе близко, небо и небо, река и река с зеленым конусом бакена много выше по течению - противоположной границей фарватера. Никогда еще я не плавал так быстро, и мне кажется, что я состою из одних лишь рук и ног. А звук мотора все растет и растет. Сзади мне что-то кричат, но слов не разобрать, только по интонации понятно, что ничего хорошего. Но мне на это наплевать. Я думаю только о двух вещах - о приближающемся баркасе и о том, чтобы не свело ногу.
И вот - победа - я на одной линии с далеким зеленым бакеном. Я останавливаюсь и ложусь на спину, чтобы отдышаться. Вода доходит мне почти до уголков губ, и я жадно ловлю воздух - я делаю такие огромные вдохи, что они едва вмещаются мне в легкие. Небо надо мной высокое, уже совсем светлое, и сейчас, лежа на спине, смотреть на него почему-то очень приятно.
Небольшая волна качает меня и, глотнув воды, я отплевываюсь и принимаю вертикальное положение - как раз вовремя, чтобы увидеть, как мимо идет баркас - метрах в десяти от меня. На палубе стоит человек и курит, и я приготавливаюсь нырнуть, но человек не смотрит в мою сторону. Не видит он и моих друзей, которые чуть ближе притаились среди волночек.
Баркас проходит, и моя компания сразу же оживает.
- Эй, Шпендик! - вопит Венька. - Я тебя сейчас сам утоплю! Лови его!
Я поворачиваюсь и снова начинаю плыть, но уже не тороплюсь. Остров ближе, он уже намного ближе, чем раньше, он словно плывет мне навстречу, как будто хочет, чтобы именно я доплыл первым, чтобы именно мне достались швейцарский нож и улыбка Юй. А вдруг случится чудо, и Юй скажет мне "Уо ай ни"? Но нет, этого конечно не будет.
- Ленька, стой! - Антоха доплывает до меня и хватает за плечо. - Ну чо ты завелся - пошутить нельзя?! Тоже мне… Ну ладно тебе!
Я останавливаюсь, и нас догоняют Венька и Гарька. Венька зол как черт, а на Гарькином лице задумчивость и легкое презрение.
- Чо ты рванул?! - спрашивает он меня. - Дурак! Из-за тебя Мишка уплыл!
- Куда уплыл?! - изумляюсь я и оглядываюсь. Река пуста и только вдалеке я замечаю маленькую фигурку - она машет руками, плывя в противоположную сторону. Я не могу этого понять. Хотя… Я вспоминаю, как резко изменилось настроение Мишки возле бакена, после того, как он задел ногой какую-то рыбу. Какую? И призраки, кривляясь, снова выползают наружу. На мгновение мне кажется, что Мишка поступил весьма разумно.
- Куда - обратно!
Мы, плещась в воде, с жаром начинаем обсуждать, почему именно Мишка это сделал. Версий несколько: Мишка увидел, как я поплыл наперерез баркасу, подумал, что он наедет на меня, и испугался, что придется за это отвечать; Мишка испугался какой-то рыбы; Мишка просто испугался плыть через фарватер; Мишка выдохся. Мы громко смеемся над каждой версией, но я отчего-то чувствую беспокойство, которое растет с каждой минутой. Чего-то не хватает в нашем смехе, чего-то очень сильно не хватает…
- Эй, а где Рафик? - вдруг спрашивает Венька, и тут же я понимаю, что меня так сильно беспокоило.
Рафика нет.
Мы вертим головами во все стороны, но Рафика нет ни вблизи, ни вдали, ни впереди нас. Его вообще нигде нет.
- Куда он девался? - растерянно спрашиваю я.
- Что за ерунда?! - Гарька крутится вокруг себя. - Он же с нами плыл! Что за шутки!
- Может, он за Мишкой поплыл?!
Венька ныряет, мелькая в воздухе пятками, а Антоха отчаянно мотает головой.
- Мишку-то видно еще. А его нету. Он с нами переплывал! И с нами был, когда баркас проходил! А потом мы поплыли за тобой, и он был сзади! Гарька, где он?!
- Может он нырнул? - предполагаю я. - Дурака валяет, как ты.
Антоха смотрит на меня, и его глаза наполняются отчаянием. Мы оба понимаем, что так долго сидеть под водой невозможно. Выныривает Венька, мы все смотрим друг на друга, и постепенно нас охватывает паника.
- Ну где-то же он должен быть! - кричит Антоха визгливо и ударяет по воде ладонями. - Рафик! Эй, то-о-олсты-ый! Вылезай! А ну вылезай, придурок! Рафик!
- Рафик!!! - кричим и мы. Но в ответ слышим только ленивый плеск реки да хриплую ругань мартынов. Мы здесь одни.
- Где мы были, когда баркас шел? - Венька крутит головой и вытягивает руку. - Там? Там? Метрах в шести, да? Давайте, поплыли! Попробуем его найти!
Антоха отчаянно мотает головой.
- Найти?! Там?! Да там глубина метров сорок! Как мы его там найдем! Блин, вот это влипли!
- Он не мог так вот сразу утонуть, - резонно замечает Гарька. - Он бы нас позвал.
- Что делать-то будем? - спрашиваю я, и Венька шипит:
- Меньше ныть!