- Совсем не обязательно. Не говори, если не хочешь.
Он старался говорить равнодушно, хотя сердце выпрыгивало у него из груди.
Настала тишина. Был слышен только шум дождя и журчанье воды в сточных трубах. Тишина показалась Нику бесконечной - он думал, что вот-вот взорвётся.
Наконец, Сайлас произнёс:
- Ты знаешь, что отличаешься от остальных. Ты живой. Мы - точнее, они - приютили тебя здесь, а я согласился быть твоим наставником.
Ник молчал.
Сайлас продолжил своим бархатным голосом:
- У тебя были родители и старшая сестра. Их убили. Как я понимаю, тебя также собирались убить, и этого не произошло по чистой случайности, а также благодаря вмешательству супругов Иничей.
- И благодаря тебе, - сказал Ник, который слышал про ту ночь из уст самых разных людей, включая очевидцев. Это было большим событием в жизни кладбища.
Сайлас сказал:
- Судя по всему, человек, который убил твою семью, по-прежнему ищет тебя, чтобы убить.
Ник пожал плечами:
- Подумаешь, это всего лишь смерть. Большинство моих друзей и так мертвы.
- Верно, - подумав, сказал Сайлас. - Мертвы. Их дела в этом мире, по большей части, закончены. А твои - нет. Ты жив, Ник. У тебя есть неограниченные возможности. Ты можешь исполнить любой свой замысел, что-нибудь делать, создавать, воплощать мечты. Если ты захочешь изменить мир, мир изменится. Возможности, Ник. Их нет, когда ты мёртв. Всё остаётся позади - всё, что ты создал, сделал, воплотил, становится просто именем на надгробии. Тебя могут похоронить здесь, и ты сможешь бродить по кладбищу. Но на этом твои возможности заканчиваются.
Ник задумался над его словами. Казалось, Сайлас прав, хотя Ник знал, что есть исключения, на примере своих приёмных родителей. Но мёртвые и живые сильно отличались, это он хорошо понимал, правда, мёртвые ему и нравились больше.
- А как же ты? - спросил он Сайласа.
- А что я?
- Ты ведь не живой. Но ты постоянно где-то бываешь и что-то делаешь.
Сайлас ответил:
- Я тот, кто я есть, не более того. Я, как ты говоришь, не живой. Но если придёт мой конец, я просто перестану быть. Такие, как я, либо есть, либо нас нет. Понимаешь?
- Не очень.
Сайлас вздохнул. Дождь закончился, и сумрак от туч уступил место настоящим сумеркам.
- Ник, - сказал наставник, - есть масса причин, почему мы должны оберегать тебя от опасности.
Ник сказал:
- А этот человек, который убил мою семью и хочет убить меня… Ты уверен, что он действительно всё ещё там?
Он много думал об этом последнее время. И он уже знал, как хочет поступить.
- Да, он всё ещё там.
И в этот момент Ник сказал немыслимое:
- Тогда я хочу пойти в школу.
Лицо Сайласа было непроницаемым. Это лицо не дрогнуло бы, даже если настал бы конец света. Сайлас только приоткрыл рот и слегка изогнул бровь. И произнёс:
- Что?
- Я многому научился здесь, на кладбище, - сказал Ник. - Я умею растворяться и причинять Непокой. Я умею пользоваться упырь-вратами. Я знаю все созвездия. Но там, снаружи, есть целый мир, в котором есть море и острова, кораблекрушения и… и свинки! То есть, там полно всякого разного, о чём я понятия не имею. Я много чего узнал благодаря здешним учителям, но я должен знать ещё больше, если мне когда-нибудь придётся жить там.
Сайлас хмуро выслушал его.
- Об этом не может быть и речи. Здесь мы можем уберечь тебя от опасности. А что мы можем там? Там с тобой может случиться всё что угодно.
- Это правда, - сказал Ник. - Но ты ведь сам говоришь, что у меня есть возможности, - он задумался, затем продолжил: - Кто-то убил моих родителей и мою сестру, так?
- Да.
- Это был человек?
- Да.
- Тогда ты неправильно ставишь вопрос.
Сайлас поднял бровь:
- То есть как?
- Слушай, - сказал Ник. - Если я выйду в мир живых, то вопрос не в том, кто меня убережёт от него.
- Разве нет?
- Нет. Вопрос в том, кто убережёт его от меня.
Ветки скреблись в высокие окна, как будто просились внутрь. Сайлас щелчком смахнул с рукава воображаемую пылинку своим острым, как лезвие, ногтем.
- Придётся найти для тебя школу.
Поначалу никто не замечал мальчика. Никто даже не замечал, что не замечал его. Он сидел в центре класса. Он не много говорил, если у него прямо что-нибудь не спрашивали, но даже тогда его ответы были краткими и быстро выветривались из памяти. Он ускользал из мыслей и из воспоминаний.
- Интересно, он из набожной семьи? - произнёс мистер Кирби, сидя за проверкой сочинений в учительской.
- Кто? - спросила миссис Маккиннон.
- Иничей из восьмого "Б", - ответил мистер Кирби.
- Это такой длинный, в веснушках?
- Кажется, нет. Он, вроде, среднего роста.
Миссис Маккиннон пожала плечами.
- Почему вы спрашиваете?
- Он постоянно всё записывает, - ответил мистер Кирби. - У него отличный почерк. Я бы даже сказал, каллиграфический.
- Поэтому вы решили, что он из набожной семьи?
- Он сказал, что у них дома нет компьютера.
- Ну и что?
- И телефона тоже.
- Не вижу, как это связано с религиозностью, - сказала миссис Маккиннон, которая увлеклась вязанием крючком с тех пор, как в учительской запретили курить. Сейчас она сидела и вязала детское одеяльце, хотя у неё не было знакомых младенцев.
Мистер Кирби пожал плечами:
- Вообще-то, он умный парень. Но не знает самых простых вещей. И ещё на уроках истории постоянно что-то додумывает, какие-то события, которых нет в учебниках.
- Например?
Мистер Кирби закончил проверять сочинение Ника и положил его в общую стопку. Его тут же перестал занимать Ник Иничей, а тема показалась слишком неважной, чтобы продолжать.
- Да так, всякое, - ответил он и тут же забыл об этом. Он также забыл вписать имя Ника в журнал. Этого имени не было ни в одной из школьных баз.
Мальчик был примерным учеником, незаметным и легко забываемым. Он проводил большую часть свободного времени на задних партах кабинета английского, где были стеллажи со старыми переплётами, либо в школьной библиотеке - огромном помещении с книгами и старыми креслами, где он читал с такой же охотой, с какой другие дети едят сладости.
Даже одноклассники о нём постоянно забывали, если он не сидел прямо перед ними на уроке - тогда они о нём вспоминали. Но как только Иничей исчезал из вида, он исчезал также из памяти, и никто о нём больше не думал. Если бы кто-то попросил учеников восьмого "Б" класса закрыть глаза и наизусть перечислить каждого из двадцати пяти одноклассников, ни один не вспомнил бы Иничея. Он как будто был призраком.
Если он был на виду, разумеется, всё было несколько иначе.
Дику Фартингу было двенадцать, но он мог бы сойти за шестнадцатилетнего, чем временами и пользовался. Он был крупным парнем с кривой ухмылкой и с бедной фантазией. Он был прост, предприимчив и груб - умело воровал в магазинах и терроризировал учеников из младших классов. Ему не нужно было, чтобы к нему хорошо относились. Ему нужно было, чтобы младшие делали, как он им говорил. Невзирая на всё это, кое-кто с ним всё же дружил. Её звали Морин Киллинг, хотя все называли её просто Мо. Она была худая и бледная, с желтоватыми волосами, водянистыми голубыми глазами и острым любопытным носом. Дик постоянно что-нибудь крал в магазинах, но это была Мо, кто говорил ему, что именно красть. Дик постоянно кому-нибудь угрожал или лез в драку, но это была Мо, кто говорил ему, кому надо пригрозить. Вместе они были, как она выражалась, "идеальной бандой".
Они сидели в углу библиотеки и делили добычу, состоявшую из карманных денег первоклашек. Они приучили восемь-девять человек каждую неделю приносить им свои карманные деньги.
- Сингх ещё не раскошелился, - сказала Мо. - Ты потом поищи его.
- Найду, - сказал Дик. - Раскошелится.
- Что он там стибрил? Какой-то сидюк?
Дик кивнул.
- Просто объясни ему, что он неправ, - небрежно сказала Мо, стараясь звучать как "трудный подросток" из телевизора.
- Фигня-вопрос, - сказал Дик. - Мы же банда.
- Ага, прям Бэтмен и Робин, - сказала Мо.
- Скорее, доктор Джекил и мистер Хайд, - произнёс некто, всё это время сидевший незамеченным у окна, над книжкой. Затем он встал и вышел из библиотеки.
Пол Сингх сидел на подоконнике у раздевалок, в мрачных раздумьях, засунув руки в карманы. Он вытащил одну руку и посмотрел на пригоршню монет. Затем сжал деньги в руке и покачал головой.
- Это, типа, оброк для Дика и Мо? - спросил некто, и Пол аж подпрыгнул от неожиданости, рассыпав монеты по полу.
Мальчик помог ему их собрать. Он был чуть постарше. Полу показалось, что он и раньше его здесь видел, а может быть, и нет. Пол спросил:
- Ты тоже с ними? С Диком и Мо?
Мальчик покачал головой.
- Нет. По-моему, они мерзкая парочка, - он помолчал, затем добавил: - Вообще-то я хотел тебе кое-что посоветовать.
- Ну?
- Не отдавай им деньги.
- Тебе легко говорить.
- Потому что меня не шантажируют?
Мальчик смотрел на Пола. Пол отвернулся, снедаемый чувством вины.
- Они, видимо, били тебя или угрожали, пока ты не украл для них диск из магазина. А затем сказали, что если ты не будешь им отдавать свои карманные деньги, то они на тебя настучат. Небось, сфотографировали, как ты крадёшь диск?
Пол кивнул.
- Откажись, - сказал мальчик. - Не отдавай деньги.
- Да они же меня убьют! А ещё они говорили…
- Скажи им, что полиция и школьная администрация с гораздо большим интересом отнесутся к истории про двух учеников, которые заставляют младшеклассников красть для них вещи в магазинах, а затем шантажом вытягивают их карманные деньги. Это куда интереснее, чем история про мальчика, который однажды спёр диск. А ещё скажи, что ты написал всё это в заявлении, и если с тобой что-то случится, если у тебя появится фингал или что-нибудь в этом роде, твои друзья сразу же отправят заявление в полицию и директору школы.
Пол сказал:
- Я не могу.
- Значит, будешь отдавать им свои деньги, пока не закончишь школу. И даже потом будешь их бояться.
Пол задумался.
- Может, лучше сразу пойти в полицию?
- Можешь, если хочешь.
- Я сперва попробую так, как ты говоришь, - сказал Пол. И улыбнулся. Несмело, но всё-таки это была улыбка. Первая за последние три недели.
После этого Пол Сингх рассказал Дику Фартингу, почему он не собирается больше отдавать ему деньги, и что он сделает, если его попробуют заставить. А затем он ушёл, оставив Дика стоять в ошеломлённом молчании, сжимая и разжимая кулаки. На следующий день ещё пятеро первоклашек подошли к нему на площадке и сообщили, что хотят получить назад свои деньги - все, которые отдали им за последний месяц, иначе они пойдут в полицию. Дик Фартинг был совсем, совсем не рад.
Мо сказала:
- Это он. Всё из-за него. Если бы не он… они бы сами ни за что не додумались до такого. Надо его проучить, тогда и остальные будут послушными.
- Ты о ком? - спросил Дик.
- О том, кто всё время сидит и читает. Парень из библиотеки. Мик Иничей.
Дик медленно кивнул. Затем спросил:
- Это который?
- Я его тебе покажу, - пообещала Мо.
Нику было не привыкать, что его не замечают и относятся к нему как к тени. Если обычно взгляды сами собой с тебя соскальзывают, ты безошибочно узнаёшь, когда кто-то прицельно смотрит на тебя или хотя бы в твоём направлении. А уж если ты едва задерживаешься в памяти людей, то когда на тебя тычут пальцем и ходят за тобой следом - это как-то отдельно настораживает.
Они вышли за ним из школы и пошли следом, мимо продавца газет, через железнодорожный мост. Ник не спешил, чтобы точно убедиться, что эти двое идут именно за ним - крупный парень и светловолосая девочка с заострёнными чертами лица. Они не отставали, и тогда он свернул в церковный дворик в конце дороги, где было крохотное кладбище. Он остановился и стал ждать у могилы Родерика Перссона и его супруги Амабеллы, а также его второй супруги, Портунии ("Они спят, чтобы вновь проснуться").
- Вот ты где, - сказал звонкий девичий голос. - Мик Иничей. Ты вляпался, Мик Иничей.
- Вообще-то меня зовут Ник, - сказал Ник, глядя на них. - Через букву "н". А вы - Джекил и Хайд.
- Это ты надоумил первоклашек, - сказала девочка.
- Сейчас мы тебя проучим, - сказал Дик Фартинг и нехорошо улыбнулся.
- Учиться я люблю, - сказал Ник. - Если бы вы тоже любили, вам бы не пришлось тиранить малолеток, чтобы у вас были деньги.
Дик нахмурился и сказал:
- Ты покойник, Иничей.
Ник покачал головой и развёл руками:
- Я - нет. А вот они - да.
- Кто? - спросила Мо.
- Люди, которые здесь находятся, - сказал Ник. - Слушайте. Я вас сюда привёл, чтобы вы выбрали…
- Ты нас сюда не приводил, - сказал Дик.
- Но вы же здесь, - сказал Ник. - Я хотел, чтобы вы сюда пришли. Я пошёл сюда сам - вы пошли за мной. Одна фигня.
Мо нервно озиралась.
- Ты здесь не один?
Ник сказал:
- Мне кажется, вы не понимаете. Вам надо прекратить вести себя так, будто все вокруг - ничто. Перестаньте мучить других.
Мо едко улыбнулась.
- Ну хватит. Ударь его уже, - сказала она Дику.
- У вас был шанс, - сказал Ник. Дик размахнулся своим здоровенным кулаком, но Ник уже исчез, и кулак врезался в могильный камень.
- Куда он делся? - спросила Мо. Дик ругался и тряс рукой. Она озадаченно обвела взглядом тёмное кладбище. - Он же только что был здесь. Ты его видел?
У Дика и так было плохо с воображением, а сейчас он и вовсе не был расположен напрягать мозги.
- Может, убежал, - предположил он.
- Он не убегал, - сказала Мо. - Он просто раз - и исчез.
У Мо с воображением всё было хорошо. Она, как-никак, была мозговым центром их банды. И сейчас, стоя посреди неуютного, укутанного тенями кладбища, она почувствовала, как волосы шевелятся у неё на загривке.
- Здесь что-то не так, - сказала Мо. И нервно добавила, причём её высокий голос при этом дал петуха: - Идём скорей отсюда.
- Я его найду, - ворчал Дик Фартинг. - Я из него котлету сделаю.
Мо почувствовала подступающую тошноту. Ей казалось, что тени вокруг шевелятся.
- Дик, - проговорила Мо. - Мне что-то страшно.
Страх - штука заразная. Иногда достаточно, чтобы кто-то один сказал о своём страхе, чтобы его подхватили все присутствующие. Мо была в ужасе, и теперь Дик к ней присоединился.
Он ничего ей не ответил. Он просто помчался прочь со всех ног. Мо, не отставая, бежала следом. Они спешили назад, в знакомый им мир. Уже загорались фонари, и над городом сгущался вечер, превращая простые тени в бездны мрака, где могло скрываться всё, что угодно.
Они добежали до дома, где жил Дик, зашли внутрь и включили весь свет. Мо позвонила маме и в слезах потребовала, чтобы та её забрала домой на машине, хотя её дом был буквально в двух шагах - однако Мо в тот вечер не хотелось делать ни одного шага наружу.
Ник смотрел им вслед. Он был доволен.
- Это ты здорово придумал, голубчик, - сказал голос из-за плеча. Там стояла высокая женщина в белом. - Растворение на "отлично". А потом ещё Страх.
- Спасибо, - ответил Ник. - Я ещё не пробовал нагонять Страх на живых. Только в теории знал, как это должно быть.
- Сработало на ура, - похвалила она, затем представилась: - Меня зовут Амабелла Перссон.
- Я Ник. Никто Иничей.
- Живой мальчик? С большого кладбища на холме? С ума сойти!
- Э-ээ… - протянул Ник, который не подозревал, что кто-то может о нём знать за пределами родного кладбища. Амабелла постучала по могильному камню:
- Родди! Портуния! Смотрите, кто к нам пожаловал!
Их стало трое, и Амабелла представила Нику двух других. Они обменялись рукопожатиями и приветствиями.
- Несказанно рад знакомству, - проговорил Ник, знавший нюансы этикета целых девяти столетий и потому умевший правильно поздороваться с кем угодно.
- Мистер Иничей только что нагнал Страху на двух других детей, которые, несомненно, того заслуживали, - объяснила Амабелла.
- Молодец! - воскликнул Родерик Перссон. - Они неподобающе себя вели, да?
Ник сказал:
- Они заставляли других детей отдавать им карманные деньги и всякое такое.
- Нагнать Страху - это, конечно, неплохо для начала, - сказала Портуния Перссон, дородная женщина намного старше Амабеллы. - Но ты уже знаешь, что будешь делать, если это не сработает?
- Я пока об этом не думал, - начал Ник, но Амабелла перебила его.
- Я считаю, что Снохождение - оптимальный выход в данном случае. Ты ведь умеешь Сноходить?
- Не уверен, - ответил Ник. - Мистер Пенниворт меня этому учил, но я ещё не… Короче, некоторые вещи я знаю только в теории.
Портуния Перссон сказала:
- Сноходить - это, конечно, хорошо, но я предлагаю Привидеться. Такие люди по-другому не понимают.
- Хм, - произнесла Амабелла. - Привидеться, говоришь? Портуния, я не думаю…
- Разумеется, не думаешь. Хорошо, что у нас есть кому думать.
- Мне пора домой, - поспешно сказал Ник. - А то там начнут волноваться.
- Беги, конечно, - сказали Перссоны. - Рады были познакомиться. Спокойной ночи, юноша.
Амабелла Перссон и Портуния Перссон с неприязнью посмотрели друг на друга. А Родерик Перссон сказал:
- Если позволишь, я хотел ещё спросить о твоём наставнике. Он в добром здравии?
- Сайлас? Да, с ним всё хорошо.
- Передавай ему от нас привет. У нас такое маленькое кладбище, что вряд ли нам когда доведётся увидеть настоящего Стража Чести. Но всё-таки приятно знать, что они где-то есть.
- Спокойной ночи, - сказал Ник, который не понимал, о чём говорит Родерик, но решил подумать об этом позже. - Я передам ему.
Он взял свою сумку с учебниками и побрёл домой, стараясь держаться в тени.
То, что Ник ходил в школу для живых, не отменяло учёбы у мёртвых. Ночи были длинными, и Ник порой был вынужден посреди урока извиниться и вернуться домой, чтобы рухнуть спать совершенно измождённым ещё до полуночи. Но чаще он всё-таки всё успевал.
Мистеру Пенниворту в те дни было практически не к чему придраться: мальчик старательно делал уроки и жадно задавал вопросы. Тем вечером Ник расспрашивал его про Непокой, вдаваясь во всё более и более мелкие детали, пока не исчерпал познания мистера Пенниворта.
- Как создать в воздухе холодную зону? - спросил он. - Кажется, я научился нагонять Страх, а как довести его до Ужаса?
Мистер Пенниворт крякнул, тяжело вздохнул и стал рассказывать ему всё, что знал. Было уже четыре часа утра, а они ещё не закончили.
На следующий день Ник пришёл в школу не выспавшимся. Первым уроком была история. Ник любил историю, хотя ему слишком часто хотелось перебить учителя, чтобы рассказать, что всё на самом деле было не так, поскольку очевидцы говорили совсем другое. Но единственное, чем он был озабочен тем утром - это как не заснуть за партой.