- Можешь встать, - сказал Ник и взял её за руку. - Ступеньки вот тут. Поставь ногу перед собой - и сама почувствуешь. Вот так. Давай, я пойду первым.
- Ты правда можешь видеть? - спросила она.
- Здесь темно, - ответил Ник. - Но я всё вижу.
Он повёл Скарлетт вниз по лестнице в глубину холма, попутно описывая всё, что видит.
- Ступеньки ведут вниз, - говорил он. - Они каменные. Вокруг нас тоже всё каменное. А здесь кто-то рисовал на стене.
- А что там нарисовано?
- Похоже на большую мохнатую букву "к", как в слове "корова". Она даже с рогами. Затем какая-то закорючка, вроде большого узла. Он не просто нарисован, он прямо вырезан в камне, чувствуешь? - он приложил её пальцы к узору.
- Чувствую! - воскликнула девочка.
- Ступеньки становятся больше. Мы подходим к чему-то вроде большой комнаты, но ступеньки пока ещё продолжаются. Стой. Вот, теперь я стою между тобой и комнатой. Держись левой рукой за стену.
Они продолжали спускаться.
- Ещё один шаг, и мы на каменном полу, - сказал Ник. - Он немного неровный.
Они оказались в небольшом помещении. На земле лежала каменная плита с небольшим возвышением в одном углу, на котором лежало несколько маленьких предметов. На земле валялись кости. Было видно, что они очень старые, хотя там, где заканчивались ступеньки, Ник увидел скрюченный труп, одетый в остатки длинного коричневого плаща. Ник решил, что это тот самый юноша, который мечтал о богатстве. Должно быть, он оступился и упал в темноте.
Внезапно сразу отовсюду раздался шум, похожий на шуршание змеи в сухой листве. Скарлетт сильнее вцепилась в руку Ника.
- Что это? Ты что-нибудь видишь?
- Нет.
У Скарлетт вырвался полувскрик, полувздох. Ник что-то увидел, и без всяких вопросов было понятно, что Скарлетт тоже это видит.
В конце помещения забрезжил свет. В окружении этого света к ним шёл какой-то человек. Он шёл прямо сквозь скалу, и Ник услышал, как Скарлетт старается подавить крик.
Человек выглядел хорошо сохранившимся, но всё равно умершим много лет назад. На его коже были рисунки (как показалось Нику) или татуировки (как показалось Скарлетт) в виде синих узоров. На шее висело ожерелье из длинных острых зубов.
- Я господин здесь! - произнёс он, и голос его был таким древним и гортанным, что слова едва можно было разобрать. - И храню место это от любого зла!
Его глаза казались огромными. Ник понял, что это оттого, что вокруг них нарисованы синие круги, из-за которых лицо казалось совиным.
- Кто ты? - спросил Ник, сжимая руку Скарлетт.
Казалось, Синий Человек не услышал вопроса. Он продолжал свирепо смотреть на них.
- Убирайтесь отсюда! - прогремел он, и теперь его голос был похож на рычание, от которого у Ника загудела голова.
- Он что, хочет нас убить? - спросила Скарлетт.
- Вряд ли, - сказал Ник. Затем он обратился к Синему Человеку, как его учили:
- Мне дарована Свобода кладбища, я волен быть всюду, где пожелаю.
Синий Человек никак не отреагировал на эти слова, что поразило Ника: раньше даже самые раздражительные из обитателей кладбища успокаивались, услышив их. Он спросил:
- Скарлетт, ты его видишь?
- Конечно, вижу. Это большой страшный человек в татуировках, и он хочет нас убить. Ник, прогони его!
Ник посмотрел на останки джентльмена в коричневом плаще. На каменном полу возле трупа лежала разбитая лампа.
- Он хотел убежать! - воскликнул Ник. - Он бежал от страха. Поскользнулся или оступился на лестнице и упал.
- Ты о ком?
- О человеке на полу.
В голосе Скарлетт теперь звучали одновременно раздражение, испуг и растерянность:
- Да какой ещё человек на полу? Тут слишком темно. Единственный, кого я вижу - это вон тот, с татуировками.
Затем, словно напоминая о своём присутствии, Синий Человек откинул голову и издал целую серию раскатистых воплей. Это горловое завывание заставило Скарлетт сжать руку Ника так сильно, что её ногти впились в его кожу.
А вот Ник больше не боялся.
- Прости, пожалуйста, что я говорила, будто ты их придумал, - пролепетала Скарлетт. - Теперь я тебе верю. Они существуют.
Синий Человек что-то поднял над головой. Это было похоже на остро отточенный плоский камень.
- Каждого, посягнувшего на это место, ждёт смерть! - гортанно воскликнул он. Ник вспомнил о человеке, который поседел, оказавшись здесь, и который больше не возвращался на кладбище и никому не говорил, что увидел.
- Нет-нет, - сказал Ник. - Мне кажется, ты права. По крайней мере, насчёт него.
- Что?
- Он не настоящий.
- Ты что, дурак? - спросила Скарлетт. - Даже я его вижу!
- Ну да, - кивнул Ник. - А ведь ты не можешь видеть мёртвых.
Он обвёл глазами комнату.
- Да хватит уже, - сказал он. - Мы знаем, что ты не настоящий.
- Я сожру вашу печень! - закричал Синий Человек.
- Ничего ты не сожрёшь, - сказала Скарлетт и вздохнула с облегчением. - Ник, ты прав. Знаешь, наверное, он пугало.
- Что такое пугало? - спросил Ник.
- Такая штука, её фермеры ставят на полях, чтобы ворон пугать.
- Зачем это нужно? - удивился Ник. Он любил ворон. Они казались ему забавными, и ещё ему нравилось, что они помогают поддерживать чистоту на кладбище.
- Точно не знаю. Потом у мамы спрошу. Я видела одно пугало из окна поезда и спросила, что это такое. Вороны думают, что это живой человек. А это просто штука, похожая на человека. Просто для того, чтобы отпугнуть ворон.
Ник снова оглядел комнату и сказал:
- Не знаю, кто ты, но ты проиграл. Нам не страшно. Мы знаем, что ты не настоящий. Так что перестань.
Синий Человек перестал. Он прошёл по каменной плите, лёг на неё, а затем исчез.
Для Скарлетт комната опять погрузилась во мрак. Но в темноте она вновь услышала шелест, который становился всё громче и громче, как будто что-то кругами извивалось по комнате.
Что-то произнесло:
- МЫ ГИБЕЛЬ.
Ник почувствовал, как волосы зашевелились у него на затылке. Голос, звучавший в его голове, был древним и ужасно сухим, будто сухая ветка скребла по окну часовни, и Нику показалось, что голосов несколько, и что они говорят хором.
- Ты слышала? - спросил он у Скарлетт.
- Я слышу только шуршание. Но у меня от него такое странное чувство… Как будто в животе что-то колется. Точно сейчас будет что-то страшное.
- Ничего страшного не будет, - сказал Ник. Затем он обратился к комнате:
- Кто здесь?
- МЫ ГИБЕЛЬ. МЫ НА СТРАЖЕ. МЫ ЗАЩИЩАЕМ.
- Что вы защищаете?
- УСЫПАЛЬНИЦУ ХОЗЯИНА. СВЯТЕЙШЕЕ ИЗ ВСЕХ СВЯЩЕННЫХ МЕСТ, ГДЕ ГИБЕЛЬ СТОИТ НА СТРАЖЕ.
- Вы нас не тронете, - сказал Ник. - Вы только и умеете, что пугать.
В шуршащих голосах послышалась обида.
- СТРАХ - ОРУЖИЕ ГИБЕЛИ.
Ник глянул вниз, на уступ.
- Это и есть сокровища вашего хозяина? Старая брошка, чашка и каменный ножик? Подумаешь, ничего особенного.
- ГИБЕЛЬ ХРАНИТ СОКРОВИЩА. БРОШЬ, КУБОК, НОЖ. МЫ ХРАНИМ ИХ ДЛЯ ХОЗЯИНА. ДО ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ. ОН ВЕРНЁТСЯ. ОН ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЕТСЯ.
- Сколько вас там?
Ответа не последовало. У Ника возникло такое чувство, будто его голова поросла изнутри паутиной. Он потряс ею, чтобы прийти в себя. Затем потянул Скарлетт за руку.
- Нам надо идти, - сказал он.
Он провёл её мимо покойника в коричневом плаще. Ник подумал, что, если бы тот не испугался и не упал, а остался жив, то был бы разочарован. То, что десять тысяч лет назад было сокровищем, теперь утратило свою ценность. Ник осторожно вёл Скарлетт вверх по ступенькам хода, в черневшую впереди кладку мавзолея Фробишеров.
Солнечные лучи пробивались сквозь трещины в камнях и через решётчатую дверь. Они казались такими яркими, что Скарлетт заморгала и прикрыла глаза, отвыкшие от света. В кустах пели птицы, жужжал пролетающий шмель, и всё вокруг было удивительно нормальным.
Ник толкнул дверь мавзолея и снова запер её, когда они вышли.
Яркая одежда Скарлетт была покрыта грязью и паутиной, а её смуглое лицо и руки были теперь белыми от пыли.
Вдали у подножия холма слышались крики. Можно было различить несколько голосов. В них слышалось отчаянье.
Кто-то звал:
- Скарлетт? Скарлетт Перкинс!
И Скарлетт ответила:
- Да! Я здесь!
И, прежде чем они с Ником успели обсудить увиденное и поговорить о Синем Человеке, появилась женщина в жёлтой светоотражающей куртке с надписью "Полиция" на спине. Она засыпала Скарлетт вопросами: всё ли с ней в порядке, где она была, не пытался ли кто-то похитить её, а затем сообщила по рации, что ребёнок найден.
Ник незаметно шёл следом за ними, пока они спускались с холма. Двери часовни были открыты, и внутри стояли родители Скарлетт. Мать была в слезах, а отец озабоченно говорил по мобильному телефону. Рядом была ещё одна женщина в полицейской форме. Никто не видел Ника, который пристроился в углу и ждал развязки.
Все спрашивали Скарлетт, что с ней произошло, а она честно отвечала: что мальчик по имени Никто отвёл её в глубину холма, где в темноте появился человек в синих татуировках, который оказался просто пугалом. Ей вручили шоколадку, вытерли лицо и спросили, был ли у человека в татуировках мотоцикл. Родители Скарлетт, успокоившись, теперь начали сердиться друг на друга и на дочь. Каждый говорил, что во всём виноват другой, что нельзя было отпускать ребёнка играть на кладбище, даже если здесь заповедник, и что в наши дни мир стал настолько опасным местом, что, если не следить за каждым шагом ребёнка, то страшно представить, что с ним может приключиться. Особенно с таким ребёнком, как Скарлетт.
Мать Скарлетт начала всхлипывать, от чего Скарлетт тоже заплакала, а отец поругался с одной из женщин-полицейских, доказывая ей, что он, как честный налогоплательщик, платит ей зарплату, а она убеждала его, что тоже платит налоги и, возможно, платит зарплату ему. Ник всё это время сидел в углу, не замеченный никем, даже Скарлетт. Он смотрел и слушал, пока не понял, что больше не вынесет.
На кладбище опустились сумерки, когда Сайлас нашёл Ника возле амфитеатра, глядящим вниз на город. Он встал рядом с мальчиком и, по своему обыкновению, ничего не сказал.
- Она не виновата, - сказал Ник. - Это всё из-за меня. А её теперь накажут.
- Куда ты с ней ходил? - спросил Сайлас.
- Вглубь холма, чтобы посмотреть самую старую могилу. Но там никого не было. Только что-то, похожее на змею, которое назвалось Гибелью. Оно пугает людей.
- Очаровательно.
Они вместе спускались по холму и наблюдали, как старую часовню вновь запирают, а полиция и Скарлетт с родителями уходят в ночь.
- Мисс Борроуз будет учить тебя прописи, - сказал Сайлас. - Ты уже прочёл "Кота в шляпе"?
- Да, - ответил Ник. - Давным-давно. Можешь принести мне ещё книжек?
- Полагаю, что да.
- Как ты думаешь, я её ещё когда-нибудь увижу?
- Девочку? Очень сомневаюсь.
Но Сайлас ошибался. Серым вечером, три недели спустя, Скарлетт пришла на кладбище вместе с родителями.
Они постоянно требовали, чтобы она оставалась на виду, хотя и так шли буквально в двух шагах от неё. Мать Скарлетт временами восклицала, какое всё вокруг ужасно мрачное, и как хорошо, что скоро всё это навсегда останется позади.
Когда родители Скарлетт стали говорить друг с другом, Ник сказал:
- Привет.
- Привет, - тихо сказала Скарлетт.
- Я думал, что больше тебя не увижу.
- Я им сказала, что никуда не поеду, пока они не приведут меня сюда в последний раз.
- А куда ты уезжаешь?
- В Шотландию. Там есть университет. Папа будет преподавать физику элементарных частиц.
Они вместе шли по дорожке - девочка в ярко-оранжевой куртке и мальчик в сером саване.
- Шотландия - это далеко?
- Да, - вздохнула Скарлетт.
- Ясно.
- Я подумала, что ты будешь здесь. Хотела прийти, попрощаться.
- Я всегда здесь.
- Но ты же не умер, правда, Никто Иничей?
- Конечно нет.
- Значит, ты не можешь оставаться здесь всю жизнь. Правда? Однажды ты вырастешь, и тебе придётся уйти и жить там, снаружи.
Он покачал головой.
- Для меня там небезопасно.
- Откуда ты знаешь?
- Сайлас так говорит. И моя семья. Все так говорят.
Она молчала.
Отец позвал её:
- Скарлетт! Идём, родная. Нам пора. Ты уже попрощалась с кладбищем, как хотела. Теперь идём домой.
Скарлетт сказала Нику:
- Ты храбрый. Ты самый храбрый из всех, кого я знаю, и ты мой друг. И мне всё равно, настоящий ты или нет.
Затем она отвернулась и побежала туда, откуда пришла - к своим родителям и всему остальному миру.
Глава 3
Гончие Бога
На каждом кладбище одна могила принадлежит упырям. Погуляйте по любому кладбищу достаточное время, и вы найдёте её - подпорченную водой и вспученную, с треснутым или сломанным камнем, неухоженную, поросшую сорняками. От неё так и веет запустением, особенно, если подойти поближе. Её могильный камень может быть прохладнее, чем все окружающие, а имя на нём зачастую невозможно прочесть. Если там есть статуя, у неё обычно отбита голова, либо же она настолько покрыта плесенью и лишайником, что кажется, будто её вылепили из плесени. Если одна могила на кладбище выглядит мишенью для малолетних вандалов, это упырь-врата. Если могила пробуждает в вас сильное желание очутиться где-нибудь в другом месте, это упырь-врата.
На кладбище Ника была одна такая могила.
Одна такая могила есть на любом кладбище.
Сайлас собирался в дорогу.
Когда Ник впервые узнал, что наставник покидает его, он был расстроен. Теперь он уже не был расстроен. Он был в ярости.
- Зачем? - говорил Ник.
- Я же объяснял тебе. Мне нужно раздобыть определённые сведения. Для этого приходится путешествовать. А чтобы путешествовать, я должен покинуть кладбище. Мы всё это уже обсуждали.
- Что там такого важного, что ты не можешь остаться? - шестилетний Ник пытался представить, что могло заставить Сайласа оставить его, но не мог. - Это нечестно.
Его наставник был невозмутим.
- Это не может быть честным или нечестным, Никто Иничей. Это просто обстоятельство, ничего более.
Нику не понравился такой ответ.
- Ты ведь должен заботиться обо мне. Ты сам так говорил.
- Да. Как твой наставник, я несу за тебя ответственность. Но, к счастью, мне есть с кем её разделить.
- Хотя бы куда ты едешь?
- Далеко. Есть вещи, которые мне нужно выяснить и которые я не могу выяснить, находясь здесь.
Ник фыркнул и пошёл прочь, пиная воображаемые камешки на своём пути.
Северо-западная часть кладбища была самой запущенной. Она была покрыта густыми зарослями, и даже садовнику и сообществу добровольцев "Друзья кладбища" не удавалось обуздать здесь буйную растительность. Ник пришёл сюда и разбудил семейство детей викторианской эпохи, которые все умерли прежде, чем им исполнилось десять лет. В этих джунглях, опутанных плющом, они стали играть в лунные прятки, и Ник представлял себе, что всё по-прежнему, что Сайлас никуда не уезжает. Но, когда игра закончилась, и он прибежал назад в старую часовню, он увидел две вещи, которые вернули его в действительность.
Первым, что он увидел, был саквояж. Ник сразу же понял, что это саквояж Сайласа. Ему было по меньшей мере сто пятьдесят лет: красивый, чёрной кожи с медными уголками и чёрной ручкой, он мог бы принадлежать доктору или владельцу похоронного бюро викторианской эпохи. В таких носили кучу инструментов на все случаи жизни. Ник никогда раньше не видел саквояжа Сайласа, он даже не знал, что у Сайласа был саквояж, но эта вещь, определённо, могла принадлежать только ему. Ник попытался заглянуть внутрь, но саквояж был закрыт на большой медный висячий замок и был таким тяжёлым, что Ник не мог его поднять.
Это была первая вещь.
Вторая ожидала его на скамье возле часовни.
- Ник, - сказал Сайлас. - Это мисс Люпеску.
Мисс Люпеску не была привлекательной. Её узкое лицо выражало неодобрение. У неё были седые волосы, хотя её лицо казалось слишком молодым для седых волос. Её передние зубы были слегка искривлены. Она была одета в объёмный макинтош, а на её шее был мужской галстук.
- Приятно познакомиться, мисс Люпеску, - произнёс Ник.
Мисс Люпеску ничего не ответила. Она шмыгнула носом. Затем посмотрела на Сайласа и произнесла:
- Что ж. Значит, это и есть мальчик?
Она встала со своего места и обошла Ника, широко раздувая ноздри, будто обнюхивая его. Сделав полный круг, она заявила:
- Ты будешь отчитываться передо мной сразу как проснёшься и перед сном. Я сняла комнату неподалёку отсюда, - она указала на крышу, едва видневшуюся с места, где они стояли. Затем она продолжила: - Однако я буду проводить много времени здесь, на кладбище. Я историк, изучаю старые захоронения. Ты меня понимаешь, мальчик? Да?
- Ник, - сказал Ник. - Меня зовут Ник, а не "мальчик".
- Да-да, уменьшительное от Никто, - усмехнулась она. - Глупое слово. Это местоимение, совсем не подходит для имени. Я этого не одобряю. Так что я буду называть тебя "мальчик". А ты будешь называть меня "мисс Люпеску".
Ник умоляюще взглянул на Сайласа, но на его лице не было и тени сочувствия. Он поднял свой саквояж и сказал:
- С мисс Люпеску ты в надёжных руках, Ник. Я уверен, что вы поладите.
- Никогда! - воскликнул Ник. - Она ужасная.
- Между прочим, - произнёс Сайлас, - это очень грубо. По-моему, тебе следует извиниться, ты так не думаешь?
Ник так не думал, но на него выжидающе смотрел Сайлас. Сайлас, который уже держал свой чёрный саквояж и собирался уехать неизвестно куда неизвестно насколько. Так что Ник сказал:
- Простите меня, мисс Люпеску.
Сперва она в ответ промолчала. Только фыркнула. А затем произнесла:
- Я проделала долгий путь, чтобы присматривать за тобой здесь, мальчик. Надеюсь, ты того стоишь.
Ник не представлял, как можно обнять Сайласа, поэтому он просто протянул свою руку, и Сайлас, наклонившись, принял рукопожатие, аккуратно пожав чумазую ручку Ника своей большой бледной рукой. Затем, подхватив свой чёрный кожаный саквояж, как будто тот ничего не весил, он пошёл вниз по тропинке и вышел с кладбища.
Ник рассказал родителям о случившемся.
- Сайлас ушёл, - сказал он.
- Он вернётся, - добродушно сказал мистер Иничей. - Даже не сомневайся, Ник. Он всегда возвращается. Как неразменная монета.
Миссис Иничей сказала: