- Так. - Военачальник мрачно кивнул. - Значит, слухи не лгут. Я надеялся на обратное. - Он, кряхтя, поднялся на ноги, на глазах превращаясь в суховатого сгорбленного старичка, нуждающегося в поддержке. - Как думаешь, когда они доберутся до этих гор?
Сен-Жермен пожал плечами.
- Не знаю. Частично это зависит от имперских армейских подразделений. Если они будут действовать быстро и согласованно, монголы замедлят свое продвижение. Или вообще остановятся, когда получат отпор.
- Ты полагаешь, на это можно рассчитывать?
- Нет.
Мон Чи-Шинг прищелкнул языком.
- Демоны раздери этих чиновников из министерств, секретариатов и трибуналов! Что они смыслят в воинском деле? Они занимаются лишь мелочами. И годятся лишь на то, чтобы месяцами промеривать солдатские шлемы, проверяя их соответствие установленным образцам.
Сен-Жермен хмуро кивнул.
- Они переливают из пустого в порожнее, а прошения о военной поддержке пылятся в столах. Военачальница Тьен самолично обивала в Ло-Янге пороги множества высокопоставленных лиц, но ничего не сумела добиться. Бюрократия непрошибаема. - Он рывком развернул стул и сел, не дожидаясь особого приглашения. "Успокойся, - сказал он себе, - успокойся. Тут все равно нельзя ничего изменить!"
- Стало быть, неразумно ждать помощи из столиц? - Мон Чи-Шинг выпрямился, вновь превращаясь в военачальника, облеченного властью. - И значит, нам можно надеяться лишь на себя?
В голосе старого воина прозвучала такая горечь, что Сен-Жермен попытался его подбодрить.
- Возможно, ситуация еще переменится, - негромко сказал он. - Одно дело - периферия, которой можно и пренебречь, но центр - совершенно другое. Центр оставить без защиты нельзя. Мне кажется, организация хотя бы двух оборонительных линий из хорошо обученных воинов заставит захватчиков откатиться назад.
- А потом в облаках появится Небесный Дракон и сотрет кочевников в порошок. Нет, этих чудес нам, конечно же, не дождаться, - пробормотал генерал, всматриваясь в окно. - Я командую очень скромным подразделением, - продолжил спустя мгновение он уже совершенно спокойным тоном. - Я знаю, как внушительно выглядит эта крепость с ее высокими башнями и толстыми стенами, но они мало что значат. В прошлом здесь размещалось несколько сотен бойцов, а в настоящее время у меня под рукой лишь семьдесят два человека. И это по большей части стрелки, что, впрочем, не так уж и важно, ведь в конюшнях стоят всего пятнадцать верховых лошадей. Пока не иссякнет запас стрел, мы еще сможем сопротивляться, но потом… - Старик покачал головой и с треском раскрыл веер.
- Всего семьдесят два воина? - пораженно переспросил Сен-Жермен.
- Да, но я не хочу, чтобы об этом судачили по обе стороны перевала. Вот почему Масаги и велено отгонять от крепости всех ротозеев. Людям не следует знать, как мы слабы. - Генерал испытующе глянул на собеседника. - Скажи, что могло бы убедить тебя здесь остаться? Ты хорошо сражаешься, и сам заявил, что понимаешь в оружии.
На мгновение Сен-Жермен онемел, ему сделалось дурно от перспективы вновь впрячься в работу, заведомо обреченную на провал. С Чио-Чо будет то же, что с Мао-Та, и этого не изменишь. Интересно, заметил ли генерал его бледность? Лицо Мон Чи-Шинга скрывалось за веером, в маленьких глазках его ничего нельзя было прочесть.
- Ваше предложение - великая честь для меня…
- Не отвечай сразу. Подумай, - вкрадчиво произнес генерал.
- Но принять его я не могу, - сказал все-таки Сен-Жермен. - Я не принес бы вам пользы, поверьте. Большая часть моего оборудования уничтожена, восстановить его мне не под силу. Все, что сейчас я сумел бы сработать, сделает и обычный кузнец. - Это была неполная правда, но разговор следовало поскорее замять. - Что до моих воинских качеств, то по натуре я совсем не боец.
- Чепуха, - резко возразил генерал. - Ты умеешь сражаться. Помни, я видел твою схватку с Масаги.
- Затеял ее он, а не я, - спокойно произнес Сен-Жермен. Взгляд его темных магнетических глаз сказал старику нечто большее, чем слова. Генерал отвернулся.
- Справедливо замечено, - пробормотал он, с силой запихивая свой веер за пояс. - Ладно, я надеялся, но… Когда подлечишься, можешь уехать, тебя не станут держать. Как знать, возможно, твои намерения переменятся. Кроме того, - оживился старик, - через недельку-другую все перевалы завалит снегом, и тебе волей-неволей придется остаться тут до весны.
Сен-Жермен вежливо улыбнулся.
- Сожалею. Я покину вас завтра.
- Завтра? Но твои раны… - Старик изумленно сморгнул.
- Они уже подживают. Обряд, для которого мне понадобилось трехдневное уединение, частично целителен. - Сен-Жермен встал со стула. - Слабость еще ощущается, но она вскоре пройдет.
"Пройдет, но для полного исцеления нужна все-таки кровь", - подумал он, однако вслух ничего не добавил.
- Я всегда считал, что слава колдунов и волшебников поддерживается скорее досужими языками, чем необычными свойствами самих колдунов, однако в твоем случае вижу, что это не так. - Старик пошел к выходу и неприметно обмахнулся рукой, словно ребенок, отгоняющий сглаз. - Хорошо, уезжай - значит, так угодно судьбе.
Растроганный детской выходкой убеленного сединами воина, Сен-Жермен глубоко и торжественно поклонился.
- Генерал Мон Чи-Шинг, некая недостойная личность выражает вам искреннюю признательность за теплый прием и заявляет, что будет хранить память о встрече с вами как драгоценнейшее из сокровищ.
Военачальник холодно поклонился и, не проронив больше ни слова, ушел.
Немного выждав, Сен-Жермен также оставил приемную и, спустившись по лестнице, зашагал по узкому коридору. Погруженный в себя, он не заметил, как из дальнего бокового прохода вывернулась какая-то тень.
- Ши Же-Мэн, - пророкотал хриплый голос.
Сен-Жермен поднял глаза и увидел Сайто Масаги. Обнаженный по пояс островитянин сжимал в руке тускло поблескивавшую катану.
- Это восьмой мой приход, - заявил уроженец Хонсю. - Я третий день ищу встречи с тобой, иноземец.
- Это большая честь для меня, доблестный Сайто Масаги, - осторожно сказал Сен-Жермен, не зная, чего ожидать.
Обстановка весьма подходила для завершения того, что затеялось под стенами крепости Чио-Чо. К тому же глаза атлета, стоявшего перед ним, возбужденно сверкали.
- Честь, - повторил Масаги с издевкой. - Это понятие неприменимо ко мне. Я утратил ее, и моя потеря невосполнима.
Сен-Жермен сочувственно покачал головой.
- Если это тебя так мучит, почему же ты не продолжил бой? У тебя ведь имелась возможность.
Его сочувствие было искренним. На протяжении многих веков он усвоил, что каждый народ вынашивает свои представления о достойном воинском поведении, и привык эти представления уважать, какими бы странными они ему ни казались.
Сайто Масаги был глубоко оскорблен.
- Разве я мог не исполнить веление господина? Он отказал мне в праве сражаться, и я подчинился ему! Я принял бесчестье, но господин отказал мне и в малом, он не позволил мне покончить с собой.
- Как?! - вскричал Сен-Жермен, потрясенный этим бесхитростным заявлением.
Масаги принял восклицание за вопрос и показал, как он бы это проделал, проведя ребром свободной руки поперек живота. Сен-Жермен, внутренне передернувшись, понял, что несчастный намеревался выпотрошить себя.
- Генерал сказал, что я нужен ему. Что я должен по-прежнему охранять крепостные ворота. Я попытался объяснить, что это уже невозможно, но он ведь не самурай. Прежний мой господин, приказавший мне верно служить военачальнику Мону Чи-Шингу, был более милосерден. Он не настаивал бы на том, чтобы я пережил свой позор.
Масаги смолк, глубоко вздохнул, и через пару мгновений его перекошенное отчаянием лицо сделалось абсолютно бесстрастным. Он выдернул из-за пояса ножны и вложил в них свой изогнутый меч.
- Моя катана, - сказал он, держа оружие на вытянутых руках, - была изготовлена моим прадедом, усмирившим пиратов. Мой дед ходил с ней в сражения. И мой отец. Все они были истинными самураями, каким был и я. - Островитянин потупился. - Честь всего моего рода опирается на этот клинок. Он никогда не был и, надеюсь, не будет запятнан… - Слова его стали невнятны и стихли: спазм в горле не давал ему говорить.
Сен-Жермен ощутил удушающую тоску, исходящую от стоящего перед ним человека.
- Это прекрасный меч, - сказал он, чтобы нарушить молчание.
Масаги склонил голову.
- Достойный настоящего самурая, - пробормотал он. - Прими же его! Прими! Ты бился со мной, ты превзошел меня в битве! Он твой по праву! Возьми его у меня!
Малый близок к истерике, понял вдруг Сен-Жермен. Не надо сейчас ему противоречить. Он коротко поклонился и принял клинок, испытывая мучительную неловкость.
Масаги по-детски всхлипнул и заговорил быстро, взахлеб:
- Протирай лезвие маслом, но никогда не берись за него. Там есть надписи. Вели добавить к ним свое имя. Ты должен был покончить со мной. - Он резко повернулся и побежал по длинному, терявшемуся во мгле коридору.
Сен-Жермен посмотрел на катану. Деревянные, изукрашенные замысловатой резьбой ножны слегка поблескивали в свете настенной коптилки. Он попытался окликнуть Масаги, но тот был уже далеко и вскоре совсем исчез.
* * *
Рядовой отчет пограничного пункта Фа-Дьо, стоящего на дороге Го-Чан.
День падения восьмого небесного Короля, год Быка шестьдесят пятого цикла.
Сегодня наш пункт миновали всего восемь путников. Первыми были местные пастухи. Отец и два сына - на яках. Они тут уже примелькались. Их связывают дела с ткачами Цум-Хо, о том говорят и другие отчеты. Все трое родом из Тю-Бо-Тье. Возвратиться пообещали, как обычно, дней через пять.
После полудня границу пересекли два буддийских монаха. Настоятель дальнего горного монастыря известил нас о том, что он ждет их, еще две недели назад. Копию извещения прилагаем к отчету. Монахи бежали из Шиа-Ю (это где-то на севере) и повидали в пути всякое, а главное, сообщили, что набеги кочевников участились и что их гораздо больше, чем все мы здесь полагаем.
За два часа до заката хорошо известный нам проводник Тцоа Лим провел через пункт небольшой караван гималайских пони с двумя инородцами. У них странные имена - Ши Же-Мэн и Ро-Гер. Первый - алхимик, второй - его слуга и помощник. Тцоа Лим сказал, что проводит их до ламаистского монастыря Желтых Одежд и в течение месяца вернется назад, если, конечно, не будет больших снегопадов, а они, наверное, все-таки будут: все приметы о том говорят.
Послано с нарочным через час после заката командиром поста Джай Ди, что заверяется его личной печатью.
ГЛАВА 4
Они делали не более восьми ли в день: дождь превращался в лед, ранящий щеки, ветер подмораживал мокрую почву, и копыта пони скользили. Горы, теснящиеся вокруг, уходили в небо, покрытое облаками.
- Я знаю тут один дом, - с одышкой проговорил Тцоа Лим, придерживая своего мула. - Недалеко от тропы. Хозяева настроены дружелюбно - не то что другие, охочие до грабежей и убийств.
Сен-Жермен кивнул и, отвернув закрывающий лицо ворот плаща, спросил:
- Как долго туда добираться?
- При таком шаге - остальные полдня. Зато там любят поесть и накормят бараниной с ячменем твоих пони. - Тцоа Лим покосился на нанимателя. - И нас, если ты не откажешься сесть со всеми за стол.
- Среди моих соплеменников, - проговорил сдержанно Сен-Жермен, - считается неприличным есть в обществе незнакомых людей. Прием пищи в нашем понятии - слишком интимное дело. - Он сознавал, что его ответ не многого стоит. С недавнего времени проводник стал весьма подозрительным, хотя Руджиеро порой весьма успешно охотился на мелких животных, делая вид, что тем самым и обеспечивает своего господина едой.
- Возможно. Однако трудненько будет втолковать это людям, делящим между собой все, включая и жен. - Тцоа Лим взглянул на вереницу животных. - Один пони, кажется, захромал, - заметил он другим тоном.
- Я опасался этого. Он с утра беспокоен. Не следует ли его разгрузить?
Тцоа Лим задумался.
- У нас есть запасное животное, но при такой погоде возня с грузом займет много времени, и засветло до пристанища мы уже не дойдем.
- Что ж, пусть все остается как есть, - сказал Сен-Жермен, хотя не был уверен в благоразумности такого решения. - Как далеко тянется это ущелье?
- Еще на шесть ли. До козьей тропы, где нам сворачивать, осталось около ли. - Тцоа Лим движением коленей послал мула вперед.
Они почти добрались до козьей тропы, когда хромающий пони неожиданно поскользнулся и с ужасающим, пронзительным воплем стал оползать вниз. Упираясь копытцами в камни, злосчастное четвероногое попыталось остановить роковое скольжение, но безуспешно, и вскоре оно рухнуло в пропасть, увлекая с собой собрата, шедшего в связке. Остальные животные затопотали копытами и заржали, одна лошадка поднялась на дыбы.
Сен-Жермен, спешившись, ринулся в арьергард каравана, разрывая связующие животных ремни. На уступе, с которого сорвались оба пони, его уже поджидал Руджиеро.
- Они разбились, и с ними - два ящика. У нас остался только один.
- Так. - Сен-Жермен заглянул в глубину ущелья.
- Зато самый большой, - поспешно добавил слуга.
- Давай сделаем вот что. Возьмем пустые мешки и пересыплем в них землю. Так, чтобы на каждого из оставшихся пони пришлось по паре мешков. Тогда уменьшится риск утратить то, что осталось. Иначе…
Он не сказал, чем грозит им потеря всего запаса земли, но Руджиеро понял.
- Слушаюсь. - Слуга повернулся и с осторожностью двинулся к дальним пони.
- Здесь нельзя надолго задерживаться, - прокричал Тцоа Лим.
- Нам нужно распределить уцелевший груз между тремя вьючными пони, - прокричал в ответ Сен-Жермен, уже отвязывавший веревки, крепившие ящик к седлу.
- Распределить? Здесь? Ты сошел с ума! - возопил Тцоа Лим, приближаясь.
- Тогда не перечь сумасшедшему. - Сен-Жермен начинал злиться. Мокрые узлы скользили в руках и подаваться никак не хотели.
Тцоа Лим был поражен. Никто еще не осмеливался говорить с ним так грубо.
- Нам нужно спешить!
- Нет, мы не двинемся с места, пока не сделаем все, что нужно.
- Кто здесь проводник - ты или я? - Тцоа Лим выставил ногу вперед и надулся.
- Ты, но я нанял тебя и плачу тебе деньги. Я готов повиноваться тебе, но… до известных пределов. Мы провозимся куда меньше, если ты нам поможешь. Втроем работа пойдет скорее. - Сен-Жермен развязал первую веревку и отбросил ее в сторону. - Положи мешки на тропу и прижми их камнями, - велел он подошедшему Руджиеро.
- Я принес и промасленную бумагу, - сказал слуга, разворачивая рулон. - Выстелив ею мешки, мы защитим груз от дождя.
- Спасибо, дружище. - Сен-Жермен рассеянно улыбнулся и внезапным ожесточенным рывком порвал вторую веревку. Изогнувшись, он снял огромный ящик с седла и поставил на землю. Глаза Тцоа Лима испуганно округлились.
- Там же одна грязь! - сказал он через минуту.
- Да, - кивнул Сен-Жермен, отваливая тяжелую крышку.
- Грязь увлекла в пропасть двух пони? - Тцоа Лим изумленно икнул.
- Груз - моя забота, а не твоя, - возразил Сен-Жермен, запихивая в мешок кусок влагостойкой бумаги.
- Но грязи полно везде, - сказал озадаченно Тцоа Лим, честно пытаясь понять, что происходит. - И она везде одинакова.
- Это не так. В одной больше песка, в другой - глины, в третьей - гальки, а эта земля… особенная по составу. - Орудуя совком для зерна, Сен-Жермен быстро заполнил пару мешков и взялся за третий. - Навьючь их на последнего пони, - кивнул он слуге.
Руджиеро поволок мешки по тропе. Тцоа Лим только присвистнул.
- Ладно, возьмем эти мешки, а остальное давай сбросим в ущелье. Скоро наступит ночь. - Нетерпение проводника грозило перерасти в открытое негодование.
Сен-Жермен, продолжая работать совком, передернул плечами.
- Если хочешь помочь, шевелись. Или не стой над душой. Предупреждаю, мы останемся здесь, пока не опустошим всю укладку. - Он посмотрел на проводника. - Это не обсуждается.
Бормоча под нос проклятия, Тцоа Лим побрел к своему мулу.
Земля под дождем и впрямь обращалась в грязь, но Сен-Жермен работал спокойно, без спешки. К возвращению Руджиеро были готовы еще два мешка. Слуга потащил их к пони.
Когда все закончилось, окрестные скалы объяла вечерняя тень, а дождь прекратился. Вместо него пошел мокрый снег, верхушки камней побелели. Сен-Жермен закрыл ящик и со странным чувством сожаления столкнул его вниз. Тот, ударяясь о скальные выступы, вскоре исчез из виду.
- Я связал разорванные перемычки, - сказал подошедший к хозяину Руджиеро.
- Хорошо. - Сен-Жермен устало встряхнулся. - Ты видел, как уходил Тцоа Лим?
Лицо Руджиеро вытянулось.
- Как уходил? Он разве ушел?
- На месте, по крайней мере, его не видать, как не видать и его мула. - Сен-Жермен рассерженно пошевелил бровями.
- Но… куда же он мог направиться?
- К своим друзьям, полагаю. - Сен-Жермен вздохнул. - Искать его бесполезно. Мы только заблудимся, чего он, быть может, и ждет. - Он оглядел морду ближайшего пони и озабоченно хмыкнул. - Проверь-ка всю упряжь. Буквально по ремешку.
Руджиеро молча кивнул и направился в хвост каравана. Через какое-то время он вернулся к хозяину, уже стоящему возле ведущей лошадки, и сообщил:
- Две подпруги частично повреждены. У вьючных пони.
Сен-Жермен кивнул.
- У моего тоже. - Он взглянул на верхушки гор, почти не видные на фоне серого неба. - Теперь нам следует держать ухо востро. В ближайшее время вряд ли произойдет что-нибудь, но завтра Тцоа Лим может нагрянуть сюда. Со своими дружками, исполненными желания оказать бедным путникам помощь. Они, возможно, даже и притворяться не станут, а просто на нас нападут. - Сен-Жермен задумался на мгновение, затем спокойно сказал: - Мы не доставим им этого удовольствия. Правда, придется идти ночью, но ты, надеюсь, не против?
- Конечно, - с готовностью откликнулся Руджиеро, - ведь нам не впервой.
- Не впервой, - кивнул Сен-Жермен, улыбаясь одними губами.
Руджиеро подергал себя за ухо.
- Но… наши пони? Выдержат ли они?
- Должны, - сказал Сен-Жермен. - Гнать их мы не будем. Я вижу в темноте достаточно хорошо, чтобы различать осыпи или завалы. Когда устанем, передохнем, но мне бы хотелось выбраться из ущелья прежде, чем нас нагонят. - Он собрал поводья своего пони в кулак. - Переговариваться, пожалуй, не стоит. Если услышишь что-нибудь, свистни. Так же, как в Каталонии, помнишь?
Руджиеро надул губы и издал резкий затейливый свист, заставивший пони прижать в страхе уши.
- Да, помню, - заверил он своего господина.
- Прекрасно. Я буду тебе отвечать. - Сен-Жермен взобрался в седло. - Двинулись?