Днем позже они прошли мимо козьего стада. Подпасок приветливо заулыбался и прокричал что-то на незнакомом наречии, озадачившем даже проводников. На луговинах запестрели цветы, меховым одеяниям пришлось дать отставку. В них теперь кутались лишь по ночам, да и то не всегда, ибо из расположенных ниже долин прилетали теплые ветры, напоенные ароматами трав.
Возле первого большего селения караван распростился с яками. Низкорослые, поросшие густой шерстью животные не были приспособлены к обитанию на равнинах, их продали встречным купцам, вознамерившимся переправить в страну вечных снегов груды диковинного товара.
Шесть дней спустя состоялось еще одно расставание. Девять лам свернули к древнему монастырю, укрывавшемуся в глубоком ущелье. Им предстояло пять-шесть лет изучать хранящиеся там с незапамятных времен священные тексты. Ламы раздувались от важности, явно гордясь своей миссией. С ними ушли тринадцать пони и один проводник.
Дорога сделалась оживленной, ее, как грибы, обступали деревни, убогие, пыльные, шумные, но вызывавшие умиление после долгого путешествия по безлюдным горам. На одном из постоялых дворов старший проводник заглянул в комнату инородца.
- Завтра, - заявил он, - мы расстанемся с вами. Наши обязанности влекут нас на юг, а тебя манит запад. - В его голосе сквозило явное облегчение. - Если тебе нужен другой проводник, я могу переговорить кое с кем. Тут есть надежные люди.
Вспомнив историю с Тцоа Лимом, Сен-Жермен решительно отверг предложение.
- На людных дорогах мы не собьемся с пути.
- Делай как знаешь, - сказал проводник равнодушно, сопровождая свои слова вежливым жестом.
- Я в долгу перед тобой, - продолжал Сен-Жермен ровным тоном. - Сознаю, что путешествие с нами не доставляло особого удовольствия ни тебе, ни… всем остальным.
- Ты… - проводник глянул в окно. - Ты не похож на других. В монастыре, откуда мы выехали, сказали, что ты колдун.
- А тебе колдуны не по нраву?
- Говоря по совести, дело не в том. Ты не ел с нами.
- Таков обычай моих соплеменников, - последовало спокойное напоминание.
- У тебя не было запаса продуктов, - возразил холодно проводник.
- Справедливо, но мой слуга вечерами ходил на охоту. И ты, и все остальные не раз ели мясо, которое он добывал.
Довод, похоже, подействовал, ибо проводник поклонился.
- Сожалею, что мы расстаемся, - произнес он с достоинством.
Сен-Жермен поклонился в ответ.
- Ты хорошо нас вел. В благодарность прими от меня эту безделицу. - Безделица была топазом размером с человеческий палец. - Окажи мне такую честь.
Проводник молча взял камень и спрятал его в карман.
- Почтенный, - сказал он пристыженным тоном, - на дорогах встречаются люди, втирающиеся в доверие к путникам с целью предать их мучительной смерти.
- Неужели? - поднял бровь Сен-Жермен. - Ты говоришь о загги?
- Ты слышал о них? - спросил проводник с удивлением.
- Кое-что. Значит, они снова бесчинствуют?
- Да. - Проводник подался вперед. - Торговец, с каким я разговорился вчера, сказал, что на западном направлении неспокойно. Чем ближе к Делийскому султанату…
- …Тем выше опасность! - заключил Сен-Жермен. Он усмехнулся. - Хорошо, я это учту. Еще раз благодарю тебя за заботу.
Проводник мог уйти, но не уходил.
- Куда вы пойдете, почтенный?
- В Шираз, в Персию, оттуда - в Дамаск и дальше, в края, откуда я родом.
- Ходят слухи, что Персия ввязалась в войну.
- Я учту и это. - Сен-Жермен усмехнулся еще раз. - Прости, уважаемый, но не стремишься ли ты убедить меня не расставаться с тобой?
В глазах пожилого проводника мелькнул суеверный ужас.
- О нет! - поспешно выдохнул он и, смутившись, добавил: - Просто выходит, что я бросаю тебя в незнакомом краю, и это меня смущает.
- Не совсем незнакомом, - возразил Сен-Жермен. - Я бывал тут когда-то.
- Бывал или не бывал, а осмотрительность никому не вредит, - с облегчением сказал проводник. - Ладно, покончим с этим. С тобой остаются четыре пони. Хозяин конюшен снабдит тебя кормом для них и… всем, чего ты пожелаешь. - Он повернулся и скорым шагом направился к двери, довольный, что покидает странного инородца, какого не стал опекать бы ни за какие драгоценности мира, если бы не повеление духовного наставника братства Желтых Одежд.
Как только проводник удалился, из маленькой спаленки выглянул Руджиеро.
- Похоже, мы остаемся одни?
- Да. - Сен-Жермен похлопал рукой по скамье, на которую опустился. - Сядь, посиди. Неизвестно, когда нам еще доведется расположиться с таким комфортом. - Он пошутил, но шутка повисла в воздухе.
Руджиеро сел на скамью.
- Я договорился о корме для пони и заказал мешок с провиантом. Хотя это лишний груз, - добавил он на обиходной латыни.
- Пусть, - ответил на том же языке Сен-Жермен. - Так будет проще. Не надо ничего объяснять. И потом… пони любят мясной отвар. Позаботься также об одеялах. Трудно сказать, что нас ждет. - Он посмотрел в окно. Над горными склонами плавал легкий туман. - Вот в Ширазе мы отдохнем. Год-другой, прежде чем двинуться дальше.
Руджиеро покосился на горы.
- Тебе это все надоело? - Сен-Жермен потер подбородок.
- Да, - кивнул Руджиеро. - Но я потерплю.
Чуть позже они вышли взглянуть на пони, а когда возвращались, тени стали заметно длинней. В большом зале трактира было людно, там жарко пылал очаг, на шампурах шипели куски бараньего мяса. Хозяин гостеприимно заулыбался.
- Садитесь и вы, - сказал он вошедшим. - Очень хорошо. Еда. - Толстяк похлопал себя по животу. - Очень вкусно.
Сен-Жермен жестами выразил благодарность и дал понять, что он сыт. Руджиеро ограничился тем, что провел по горлу рукой.
- Когда вы в последний раз… ели? - спросил он уже в комнате.
- Ты знаешь когда. - Сен-Жермен легонько толкнул ногой мешок с карпатской землей, потом посмотрел на второй. - Это все, что осталось. - Он нахмурился. - Мы выступим прямо сегодня. Часа через три-четыре.
- Ночью?
Слуга посмотрел на хозяина.
- Да. Ночь экономит мне силы, - пробормотал тот сердито. - Здесь нет никого, кто бы… понял меня, а подбираться к спящим тайком слишком рискованно. Так что мы отправимся ночью. - Сен-Жермен сел на скамью, но тут же встал и вновь подошел к мешкам. - Их было девять, теперь - только два. Дурацкое положение. Я не чувствовал себя столь беззащитным уже более тысячи лет. - Мысленно он перенесся в узилище под трибунами римского цирка. Счастье, что там было темно.
- Пони это не очень понравится, - пробурчал Руджиеро, открывая сундук. - Они быстро выдохнутся.
- На первое время их хватит. Перевалив через горы, мы возьмем лошадей. Или мулов. - Узкие пальцы нервно затрепетали, тонкие губы раздвинулись в упрямой усмешке. - К владельцу трактира я пойду сам. Тебя он начнет расспрашивать, меня - не посмеет.
- Но… ведь еще ничего не готово? - Руджиеро копался в укладке, перетряхивая плащи. - Смотрите, какие прорехи. Мне нечем их залатать.
- Не огорчайся, - откликнулся господин. Он уже лежал на мешках с землей, глаза его были прикрыты. - Разбудишь меня, когда встанет луна.
Когда Руджиеро тронул его за плечо, он тут же встал и оправил одежду, потом, поколебавшись, заткнул за пояс катану. В коридоре было темно, постояльцы похрапывали, половицы скрипели, из-за некоторых дверей доносились смешки и возня.
Хозяин постоялого двора вытаращил глаза и попытался урезонить сумасшедшего инородца. Ночь это ночь. Ночью ездить нельзя.
- Там демоны, - причитал он, загибая пухлые пальцы. - Нападают на путников. Пьют кровь.
- Кровь? - Инородец холодно улыбнулся и протянул толстяку серебряную монету.
- Почтеннейшего могут убить. - Толстяк вскинул руку над головой и резко опустил ее вниз, изображая удар дубинкой.
В ответ Сен-Жермен положил руку на эфес карающего меча.
Ломая руки и закатывая глаза, владелец ночлежки побрел к конюшне. Там стоял Руджиеро - над грудой вещей.
- Когда справитесь, закройте ворота. Просто закройте, и перекладина упадет.
Толстяк показал, куда именно упадет перекладина, и засеменил со двора. В конце концов, он сделал что мог, пусть сумасшедшие уезжают. Это даже и к лучшему, мало ли что они могли бы тут натворить.
- Хозяин, - сказал Руджиеро. - Я пересыпал землю в мешочки помельче. Случись что… ну, вы понимаете.
Сен-Жермен только кивнул.
Было прохладно, однако не зябко. Где-то попискивали ночные зверьки. Сен-Жермен глядел на созвездия, перебирая в памяти их названия. Звезды казались менее яркими, чем наверху, в горах. Он слегка усмехнулся, радуясь темноте.
- Господин? - окликнул его Руджиеро.
- Мы готовы? - не оборачиваясь, спросил Сен-Жермен.
- Да.
- Прекрасно.
Когда это кончится, подумал он, когда же, когда?
- Господин? - тихо позвал Руджиеро, обеспокоенный затянувшейся паузой.
Темная фигура медленно повернулась.
- Мы как-нибудь справимся, старина.
- Вы не сядете в седло, господин? - Руджиеро не любил такие моменты. Хозяин голоден, от него не знаешь, чего ожидать. Он пожал плечами и направился к гималайским лошадкам.
Сен-Жермен покорно пошел за ним.
- Я пойду пешком, - тихо сказал он. - Так будет лучше.
Деревня спала, их заметил только старик, терпеливо ожидающий смерти, но он тут же забыл о безмолвных ночных тенях. Дорога, обогнув кучку лачуг, вышла на горный склон. Потянулась ночь, и время ее измерялось лишь негромким размеренным стуком копыт.
Рассвет застал их возле заброшенного строения. Ручей, над которым оно стояло, давно пересох.
- Зато трава здесь густая и сочная, - сказал Сен-Жермен. Он оглядел груду камней, на которой покоилась огромная женская голова. - Судя по высунутому языку, это Кали. Ее призвание - разрушение. Что Кали делает над ручьем?
- Она, между прочим, ведает и плодородием, - проворчал Руджиеро, привязывавший лошадок к кустам.
- Ну да - страсть, связующая женское и мужское начала, ей также подвластна. Я чуть было о том не забыл. - Сен-Жермен кивком указал на руины. - Там могут быть змеи. Поглядывай, когда будешь укладываться, по сторонам.
Ночью они опять двигались вверх, но крутизна подъема постепенно сходила на нет, и на большой высоте дорога сделалась ровной.
- Вид отсюда, наверное, сказочный, - сказал Сен-Жермен, останавливаясь. - Особенно в ясные дни. На моей родине горы пониже. И все же милей их для меня ничего нет на свете. Каждому ведь мила своя родина, а?
Руджиеро ничего не ответил. Горы меняются мало. Того же не скажешь о городах. Интересно, каким он теперь стал, его родной Гадес? Он был еще римским, когда Руджиеро там жил, но те времена ушли, и в Испанию хлынули мавры. А крестоносцы вообще переименовали Гадес в Кадис. Может ли человек считать своей родиной то, от чего не осталось названия?
Прошло несколько суток, и в одну из ночей путь им преградили люди, вооруженные дубинками и ножами.
- Мы мирные странники, - сказал Сен-Жермен на одном из ходовых в этих землях наречий, надеясь, что его выбор удачен, а выговор внятен. - Почему вы хотите нас задержать?
Вперед вышел пожилой, но довольно крепкий мужчина.
- Откуда вы? - надменно спросил он.
- Мы идем из Бода, страны вечных снегов. Путь наш был очень долгим.
- Вы не из Бода, - возразил мужчина презрительно.
- Нет, - согласно кивнул Сен-Жермен, ничего более не прибавив.
- Сейчас ночь. Ночь - время демонов. - Мужчина, издав короткий смешок, что-то сказал своим людям. Те засмеялись в ответ. - Демонам не страшны ни ножи, ни дубинки. Идите, кто вам не дает?
- Мы лучше останемся здесь. Ты человек бывалый и хитрый. Если вам удастся убить нас, ты скажешь, что мы ночные грабители, если не удастся, ты объявишь нас демонами и бросишь в костер.
Мужчина с опасливой уважительностью воззрился на инородца, сумевшего заглянуть в его мысли. Он, разумеется, и ведать не ведал, что в Европе подобное хитроумие давно уже было в ходу, позволяя воинствующим ревнителям веры с легкостью уничтожать тех, кто не принимал их догматы или таковым им казался.
- Кто ты?
- Странствующий алхимик. - Заметив недоумение, промелькнувшее во взгляде человека, стоявшего перед ним, Сен-Жермен поспешно добавил: - Так иногда называют людей, умеющих превращать одни вещества в другие. Многим такое умение кажется колдовством. Можешь считать меня колдуном, если хочешь. Я пробираюсь на родину, я давно не был там, и для меня мучительна любая задержка.
И снова предводитель вооруженного люда обратился к своим сотоварищам, и снова округу огласил их раскатистый смех. Отсмеявшись, мужчина сказал:
- Возможно, ты и вправду являешься тем, за кого себя выдаешь, но тогда с нашей стороны было бы неучтивым не пригласить тебя провести какое-то время с нами. Если утро не принесет нам дурных известий, мы отпустим тебя. Как и того, кто еще не сказал нам ни слова.
- Хорошо, - кивнул Сен-Жермен. - Мы пойдем с вами. Веди нас.
Исход переговоров поразил Руджиеро.
- Господин! - вскричал он на одном из вульгарных латинских наречий. - Этим людям нельзя доверять! Они заведут нас в ловушку!
Сен-Жермен медленно повернулся к слуге. Тот был так удивлен скороговоркой, полившейся из уст господина, что едва успевал вникать в смысл древнегреческих фраз.
- Не вздумай сопротивляться, дружок, - бубнил Сен-Жермен, театрально взмахивая руками. - Их вчетверо больше, они нас одолеют. Однако если они убедятся, что мы не причиним им вреда, то ситуация пойдет нам на пользу. Связи между придорожными селами очень прочны. Впереди нас побежит добрая слава. Не молчи, отвечай что-нибудь.
Руджиеро сморгнул, страшно вытаращил глаза и ответил хозяину в той же манере, правда используя родную латынь:
- Наверное, ваше решение единственно верное, но риск все равно огромный.
Предводитель ночных дозорных остановился и с подозрением оглядел инородцев.
- Что это было?
- Я ведь колдун, - дерзко заявил Сен-Жермен. - Я наложил на свое имущество чары. Если кто-либо, кроме нас двоих, тронет наши мешки, золото, в них хранящееся, превратится в грязь.
- Золото? - Напускная веселость вмиг слетела с лица шутника. - Где же оно хранится? В этих грубых мешках?
- Именно так, - подтвердил Сен-Жермен, - но теперь оно зачаровано. Если кто-либо посторонний попробует к нему подступиться, оно навсегда станет грязью, даже и для меня. Но если ночь пройдет гладко, вас ожидает награда.
Он обернулся к Руджиеро и спросил его на латинском:
- Есть у нас еще слитки? - Руджиеро кивнул. - Позже, когда представится случай, подбрось их в мешки.
- Мой слуга, - пояснил Сен-Жермен, обращаясь к старшему селянину, - хороший охранник. Я велел ему не спать в эту ночь.
Селянин усмехнулся:
- По твоим словам, ты господин, но слуга твой посиживает в седле, а ты стоишь на дороге. Возможно, это он господин, а ты лишь слуга.
Сен-Жермен надменно приподнял брови.
- Ночью на горных тропах кому надлежит выбирать верный путь? Господину или слуге? Ответь мне, почтенный.
Успокоенный селянин дал товарищам знак, и весь отряд двинулся вниз по склону.
- Ты, наверное, побывал в дальних краях и знаешь, что там творится?
- Побывал. - Сен-Жермен вздохнул. - Всюду война. И на севере, и на востоке. Я же стремлюсь…
"К чему? - спросил он себя. - К миру? К равновесию? К храму?"
Предводитель селян смотрел на него с нескрываемым любопытством.
- Прости. Я нетверд в вашем языке и не всегда могу подыскать точное слово. Я… я ищу место, где мог бы спокойно работать. Согласись, в войне спокойствия нет.
- Эти люди на севере и на востоке, - выразил свое мнение предводитель, - временами словно бы сходят с ума.
- Ты прав, - кивнул Сен-Жермен, оглядывая селение - довольно зажиточное, судя по окружавшим его амбарам.
- У нас есть и дом для путников, - сообщил провожатый. - Кстати, мы к нему уже подошли.
- Замечательно. Надеюсь, нам будет позволено там разместиться?
Провожатый кивнул и сделал товарищам знак.
- Младшая сестренка моей жены, - пробурчал он, когда те удалились, - может согреть твое ложе.
Сен-Жермен поклонился.
- Ты очень добр.
Предложение не удивило его. Он знал, что в здешних краях весьма свободные нравы. Свояченица сельского старшины наверняка с ним же и спит. А возможно, и с братьями, и с прочими родичами сего почтенного мужа. Кому, как не ей, поручить шпионить за чужаком?
- Это благоразумная девушка, - заверил его старшина. - Она уже спала с инородцами и переняла у них многое.
- Приятно слышать, - сказал Сен-Жермен. - Особенности моего ремесла запрещают мне брать женщин обычным порядком, однако худого ей я не сделаю, ты можешь не беспокоиться за нее.
- Она спала с инородцами, - повторил старшина, открывая скрипучую дверь. - Я кликну слуг, они помогут управиться с пони. А девушка явится позже, когда ты будешь готов. - Старый плут масляно ухмыльнулся и большими шагами двинулся прочь.
- Еще два слова, - негромко сказал Сен-Жермен, и старшина замер на месте, как злоумышленник, которого застигли врасплох.
- Я слушаю, инородец.
- Утром, - размеренным тоном произнес Сен-Жермен, - если кто-то из вашей деревни пожелает сопроводить нас до другого села, и тебя, и того, кто с нами пойдет, ждет дополнительное вознаграждение.
- Хорошо, инородец, - сказал старшина. В глазах его загорелись алчные огоньки. - Я думаю, мы поладим. - Он, повернувшись, ушел.
Затаскивая в дом мешки с драгоценной землей, Сен-Жермен размышлял о гостье, которую ему предстояло принять. Какой она будет? Покорной и равнодушно-податливой, как многие из тех, с кем он встречался, или ему все же удастся воспламенить в ней ответную страсть? Он горячо надеялся на второе, хотя и сознавал, что в сложившейся ситуации шансов к тому практически нет.