Медленный взмах руки показал, что ювелир может уйти, и Нандалас это понял. Пятясь и кланяясь, он вышел из зала, ощущая благоговейный восторг.
- Ну что скажешь? - спросил раджа пустоту.
Та мигом откликнулась:
- Тут есть что обдумать.
Начальник дворцовой стражи, выскользнув из-за ширмы, неторопливо прошествовал к возвышению, на котором располагался раджа. Усы его были лихо закручены, а богато расшитый мундир соперничал с позолотой настенных панелей.
- Инородец… с такими сокровищами.
- Это не так уж и странно, - сказал Датинуш. Он поболтал ложечкой в чашке. - Что кроется за всем этим? Ловушка?
- Весьма вероятно. - Начальник стражи сдернул с помоста подушку и с негромким покряхтываньем устроился на полу. - Человеку султана выгодно сбыть нам несколько превосходных подделок, чтобы тем самым опустошить нашу казну и, соответственно, подорвать нашу боеспособность. - Он, отдуваясь, заложил большие пальцы за пояс. - Магометане хитры.
Раджа отмахнулся.
- Камни, похоже, подлинные, старик разбирается в них. Сделка может быть выгодной, а ты ведь знаешь, во что нам обходится охрана границ.
- Заплатив, мы никакой выгоды не получим, - с холодной усмешкой возразил толстощекий усач.
- Мы покупаем и, значит, выигрываем, - сказал Датинуш. - Кроме того, нам нужны богатые люди. Сейчас мы заплатим, потом совершим обмен. Инородцы охочи до удовольствий.
- Полдня в подвале, и мы получим желаемое. Всего лишь за каплю пота у Сибу на лбу. - Усач хохотнул и потер руки.
- Нет, - твердо сказал Датинуш. - Никаких пыток, никакого давления. Богатые люди имеют обширные связи, с такими лучше дружить. Я как-то отдал тебе египтянина, но золота мы не нашли. Он запирался, и мы решились на худшее. Он умер, а где результат? - Щеки раджи покраснели. - Подобное не должно повториться, - хмуро пробормотал он.
Усач вновь хохотнул.
- Как скажешь, мой повелитель, как скажешь. Надеюсь, твоя снисходительность не доставит тебе огорчений. - Он отшвырнул подушку и встал. - За ювелиром будут следить. Как, впрочем, и за инородцем. И если он вздумает пренебречь твоим приглашением…
- Да-да, хорошо, - брюзгливо буркнул раджа. - Но смотри не переусердствуй. Если с ним случится что-то плохое, твое положение пошатнется. - Он сложил руки на животе и примирительным тоном добавил: - Мы должны поступать по совести, Гюристар.
- Как повелителю будет угодно.
Гюристар дернул плечом и повернулся, чтобы уйти.
- И если вдруг инородец исчезнет, - негромко сказал Датинуш, - я тоже этому не поверю. Есть люди, способные сделать тайное явным.
Гюристар свирепо осклабился.
- Я никогда не обманывал тебя, господин.
Оба знали, что это не так, но один ничего не сказал, а второй, поклонившись, ушел. Датинуш погрузился в раздумье. Как управиться с Гюристаром? С инородцами, с разбойниками, с бунтовщиками и даже с послами султана он кое-как управляется. Но строптивый начальник тебя охраняющей стражи - это совсем другой, и весьма деликатный, вопрос.
* * *
Письмо Мей Су-Mo к Наю Юнг-Я и членам несторианской общины в Лань-Чжоу, так и не доставленное по адресу, ибо нарочного, выехавшего из Ло-Янга и везшего с собой свыше двух сотен других писем, постигла судьба пяти тысяч несчастных, убитых монгольскими конниками в Сай-Чу.
Праздник Голодных Коз, год Тигра, пятнадцатый год шестьдесят пятого цикла, одна тысяча двести восемнадцатый год от Рождества Христова.
Низкий поклон почтенному настоятелю и всем членам нашей общины!
Несомненно, вас удивляет, почему это письмо написано мной, а не братом, и посему спешу сообщить, что Мей Са-Фонг умер месяц назад от изнурительной лихорадки. Я не решалась писать вам раньше, ибо вокруг меня постоянно крутился Чанг-Ла, но теперь он уехал. Люди из Дели сманили его поднимать знамя ислама, он отрекся от истинной веры и поклялся им верно служить. Когда брат слег, этот олух возомнил, что ему все дозволено, и стал ко мне подъезжать с нескромными предложениями, словно бы позабыв о женах, ожидающих его дома. Брат бился в агонии, а Чанг-Ла делался все настойчивее, и мне пришлось разбить о его голову огромный кувшин. Видимо, этот удар окончательно помутил ему разум, ибо вскоре после нашей столь резкой размолвки он и сошелся с группой магометан.
А до болезни брата все шло хорошо. Мы добрались до местечка Та-Кар и намеревались отправиться дальше - по дороге, ведущей к Пу-На. Теперь мне придется продолжать путешествие в одиночку, и я это сделаю, как только позволит погода и небо пошлет мне подходящего проводника. Пока же я неустанно молю Господа наделить меня мудростью и терпением. Молите Его о том же и вы, когда барабаны призовут вас к молитве, ведь вы, я надеюсь, все еще помните обо мне.
Брат стремился в Пу-На - он слышал, что там проживают наши братья по вере, и слухи эти казались ему достоверными, хотя все наши прежние длительные скитания можно по праву бы счесть полосой неудач, ибо еще ни разу мы даже близко не подходили к тому, что мечтали найти много раньше.
Возможно, вам кажется, что столь неуспешное странствие пора бы и прекратить, но я, как говорят буддисты, уже встала на путь и не сойду с него до его достойного завершения. Иначе смерть брата будет напрасной, чего я, конечно, никак не могу допустить. Торжественно обещаю при каждом удобном случае посылать вам известия, но на их регулярность особенно не рассчитывайте. Есть ситуации, в которых отправка письма представляется делом практически невозможным, - одна из них, например, - пребывание на борту корабля.
Теперь о тревожном, то бишь о монголах. Они, похоже, везде. Брат еще был полон сил, когда нам встретился человек, вернувшийся из земель, именуемых Персией. Он сказал, что народы, там проживающие, пребывают в ужасе и тоске, ибо кочевники непрерывно их атакуют. Очевидно, Персия - это страна, которую мы зовем Бу-Са-Ин. Сам странник родом из города Сье-Ла-Ши, его еще называют Ширазом. Хотя он и не был на родине несколько лет, но письма от близких сказали ему об отчаянном их положении.
Я потом взялась наводить справки сама и поняла, что все обстоит много хуже. Монголы на деле уже в Персии, они разоряют ее. Кроме того, поговаривают, что эти разбойники захватили и Золотую Империю, но в это я что-то не верю. И очень жалею, что не имею возможности получать вести от вас, они бы, я знаю, меня подбодрили. Конечно, имперской армии ничуть не страшны нечесаные людишки на кудлатых лошадках. Да и Господь наш, разумеется, более поощряет порядок и благоденствие, чем тех, кто их разрушает. Он отвернется от варваров, втянувших народы в войну.
С молитвами и с любовью ко всем вам, а также с надеждой, что ваше благословение принесет утешение душе моего брата, я вручаю это письмо купиу из Браддура и попечению Господа нашего, по воле которого творятся все земные дела.
Мей Су-Мо, сестра Мея Са-Фонга, по дороге к Пу-На
ГЛАВА 10
Стражники, дошагав до тронного зала, уважительно расступились, позволяя чужеземному гостю войти.
- Ага, - протянул раджа, разглядывая незнакомца и отмечая, что шелк его одеяния очень хорош, - значит, ювелир сдержал свое слово.
- Сдержал, но я мог ему не поверить, - хладнокровно откликнулся Сен-Жермен. Привстав на одно колено, он поклонился в европейской манере, затем поднялся на ноги. - Достойному следовало послать с ним какой-нибудь знак.
Имеешь возможность атаковать - атакуй, хотя бы в форме упрека. Рискованный шаг, но, чтобы с тобой считались, можно пойти и на риск.
Датинуш озадаченно повернулся к придворным. Их было четверо. Ближе всех к трону стояли Гюристар и мрачноватый брамин, из-за которых выглядывал местный поэт Джаминуйя, однако раджа обратился к почтенному старцу, походившему на купца.
- Ну, Куангосан, что ты нам скажешь?
Торговец оторопел и вытаращил глаза.
- Великий владыка, конечно же… несомненно, это человек с Запада, - сбивчиво забормотал он. - О том говорят и его глаза, и цвет кожи… однако… - Старец икнул и умолк.
- Однако Запад обширен, - иронически подсказал Сен-Жермен, затем повторил ту же фразу по-гречески и по-арабски.
Куангосан, пришедший в совершенное изумление, растерял все понятия о приличиях.
- Ты последователь пророка? - вскричал он по-арабски. - Ты исповедуешь ислам?
- Нет, - сказал Сен-Жермен, подражая изысканному стилю своих арабских учителей. - Скорблю, что ввел вас в заблуждение, но это, поверьте, не входило в мои намерения. Разумеется, тот, кто вложил себя в руки Аллаха, дарует свое снисхождение тому, кто менее мудр.
Торговец кивнул и сказал, осторожно подбирая слова:
- Сам я не иду за пророком, но три моих брата вступили на этот путь. Хорошо, что ты почитаешь его слово, ибо Дели совсем рядом, и разговоры, что здесь ведутся, отдаются и там.
Раджа грозно посмотрел на торговца.
- Или пользуйся нашей речью, или молчи.
- Виноват я, - мгновенно откликнулся Сен-Жермен. - Меня подвела привычка общаться с людьми на родных для них языках, конечно в тех случаях, когда я их знаю. Я могу говорить на хинди, на персидском, тамильском и многих других наречиях, но владею ими не одинаково хорошо. - Он повернулся к торговцу: - Ты проявил доброту, указав на мои недочеты в арабском.
По лицу поэта скользнула улыбка. Арабский он знал и отлично понял, что чужак выгораживает купца, но не стал заострять на этом внимание, заговорив о другом:
- Ты много странствуешь, но и у странников имеется родина. Ответь, откуда ты родом?
- На Западе, - сказал дрогнувшим голосом Сен-Жермен, - имеются земли, где сейчас расположено Венгерское королевство. Там покоится прах моих предков. Я очень давно не бывал в тех краях и наконец решил навестить их. Однако если монголы действительно двинулись в Персию, то через эту страну дороги мне нет. - Он помолчал, размышляя. - Я мог бы переправиться через Арабское море в Египет, где сел бы на венецианское судно, идущее в Константинополь или в Триест. Но все это связано с массой хлопот, и притом мореплаватель я неважный.
- Он правильно называет и страны, и города, - заметил торговец. - Невеждам подобное недоступно.
Сидящий на троне раджа шевельнулся, и торговец мгновенно увял.
- Ладно, - сказал Датинуш. - Теперь мы знаем, куда ты идешь, но не знаем, откуда ты прибыл.
- У меня был в Ло-Янге свой дом, но около двух лет назад я оставил его, чтобы сражаться с монголами на западных границах Китая. Нас одолели, я вынужден был бежать, пробиваясь сквозь горы. В Вода, царстве вечных снегов, мы зазимовали - у монахов из братства Желтых Одежд, потом, покинув высокогорье, двинулись в вашу сторону.
- Мы? Ты путешествовал не один? - прищурился Гюристар и, подбоченившись, вышел вперед, явно показывая, что сомневается в словах инородца.
- Со мной был слуга, Руджиеро. Он служит мне уже множество лет и подтвердит все, что сказано мною.
- Еще бы, - хохотнул Гюристар. - Хороший слуга подтвердит все, что угодно. - Усач повернулся к радже: - Не верь ему, повелитель! Любой человек может сказать, что пришел из Бода, особенно инородец. Он знает, что у нас нет возможности проверить его и вывести на чистую воду. На деле же он обычный шпион и заслан сюда из Дели. Султану не терпится подмять наше княжество под себя, ты знаешь о том, о владыка! Он очень хитер, складно болтает и знает язык наших врагов, а его скитания по Бода не более чем небылица!
- Красноречиво, - кивнул Сен-Жермен и потянулся к пристегнутой к поясу сумке. - Но обосновано плохо. У меня же есть доказательство моего пребывания в стране вечных снегов. Это сопроводительное письмо вручено мне духовным наставником ламасерии Желтых Одежд, именуемой Бья-граб Ме-лонг йе-шиз, где мы со слугой провели эту зиму. Письмо составлено на нескольких языках, один из них вам понятен.
Он протянул письмо Датинушу, но взял его Гюристар.
- Не надейся, что мы излишне доверчивы, инородец!
- Разумеется, нет, - пробормотал Сен-Жермен.
- Ответь мне, - хмуро сказал раджа, сообразивший, что Гюристар будет долго корпеть над бумагой, - почему ты хочешь продать все свои камни? Один алмаз я бы понял, ну два, но шесть - это ведь много!
Сен-Жермен равнодушно пожал плечами.
- На родину я попаду очень не скоро, а жить без денег нельзя. Мне надо где-то устроиться, чтобы продолжить исследования, мне надо нанять слуг, ведь я привык не к бедности, а к достатку. - К сказанному он мог бы добавить, что хорошо оплачиваемые слуги лучше держат языки за зубами, чем рабы или бедняки.
- Так ты собираешься купить себе дом? Что ж, это похвально. Но на деньги, вырученные за такие сокровища, ты мог бы купить половину княжеского дворца. - В голос раджи вплелись почти дружелюбные нотки.
- Сомневаюсь, - сказал Сен-Жермен. - Разве что комнату или две, но не больше.
- Пожалуй, ты прав, - самодовольно кивнул Датинуш. - Эй, Гюристар, что ты там понял?
Начальник стражи выглянул из-за свитка.
- Я смог разобрать лишь несколько строк и подпись, но все вроде бы подтверждается, - заключил он со вздохом. - Все в порядке, если… если только письмо не поддельное. - Потухшие было глаза усача вновь загорелись. - Наверняка это фальшивка, мой господин!
Он принялся сворачивать свиток, но в дело вступил Джаминуйя:
- Позволь и мне взглянуть на письмо, государь! Я видел тексты Бода и кое-что в них понимаю. Если это подделка, я распознаю ее.
Он протянул руку к письму, раджа согласно кивнул, и Гюристар неохотно расстался со свитком.
Пока стихотворец читал, все молчали. Сен-Жермен держался уверенно, но на душе его скребли кошки. Говоря откровенно, он никак не рассчитывал на такой враждебный прием. Если ученость поэта окажется дутой, ему ничего не стоит подтвердить слова усача. Пустознайки заносчивы. И рады подставить ножку тому, кто хоть в чем-нибудь их превосходит. Он стоял, сознавая, что через миг-другой решится его судьба.
Джаминуйя взглянул на чужака.
- Братство Желтых Одежд весьма влиятельно, а?
- Таким оно выглядит, по крайней мере со стороны. Я не имел дела с другими общинами, но монастырь моих покровителей в Лхасе превосходит другие. - Сен-Жермен отвечал осмотрительно, понимая, что проверка уже началась.
- У них ведь особенные наставники? Их, кажется, отбирают, сообразуясь с какой-то традицией? - Джаминуйя небрежно помахивал свернутым свитком.
- Насколько я знаю, да.
- А этот старик, этот Сгий Жел-ри, он что - и впрямь такой великий мудрец, каким нам его представляют? - Джаминуйя скосил глаза в сторону, потом перевел их на потолок.
- Прошу прощения, он безусловно умен, но стариком я бы его не назвал. Ему еще не исполнилось и десяти. - Первая западня была пройдена, но Сен-Жермен понимал, что расслабляться нельзя.
Остальные были поражены услышанным.
- Ерунда, - громко высказался Гюристар.
- А что скажешь ты, Джаминуйя? - вопросил Датинуш.
- Наш гость прав, - усмехнулся поэт. - Два года назад я беседовал с несколькими буддистами из Бода. Они говорили об этом ребенке с благоговением и восхищением. - Он снова взмахнул свитком.
- Дай мне взглянуть, - приказал Датинуш, выхватывая письмо у поэта.
Раджа погрузился в чтение, а его страж издал неприятный смешок.
- Пусть он ребенок, но и ребенку не придет в голову отзываться похвально об инородце, не разделяющем его веры. Ты просто нанял в каком-нибудь городишке писаку, чтобы тот состряпал это письмо, а потом потолковал с людьми, бывающими в Бода, чтобы тебе было чем подкреплять свои сказки.
Сен-Жермен возмутился, но тут же одернул себя. Горячность неубедительна, и потому он заговорил негромко, но твердо:
- Если бы мне вдруг вздумалось обмануть здесь кого-то - раджу, тебя или этих почтенных людей, зачем бы я стал искать продажного сочинителя или пускаться в какие-то там расспросы? Ведь все это требует времени и хлопот. Не проще ли было бы мне объявить себя беженцем с Запада, изгнанником, чьи слова проверить нельзя? Я мог бы прийти к вам с подобной историей и показать драгоценные камни. Все выглядело бы правдиво, и вы бы поверили мне. Но я пришел с открытой душой - и подвергся нападкам, признаюсь, совсем неожиданно для себя.
Датинуш оторвался от свитка.
- Ты и впрямь очень умен, чужеземец. У тебя, как тут и пишут, на все есть ответ.
- Достойный владыка, - спокойно сказал Сен-Жермен, - что же мне делать, когда все мной сказанное вызывает сомнения?
Раджа постучал рукой по письму.
- Здесь говорится, что ты редкостный человек. Почему духовный наставник монастыря Желтых Одежд восхваляет твою мудрость? Разве ты проницательнее его?
Сен-Жермен только пожал плечами.
- Это лишь мнение, и оно не мое.
Пока раджа собирался с мыслями, пораженный краткостью и уклончивостью ответа, в беседу вновь вмешался поэт.
- Если ты и вправду обладаешь той мудростью, о какой говорится в письме, покажи нам ее. Мудрец не тот, кто молчит, а тот, кто делится своими познаниями с другими.
Он посмотрел на брамина. Тот важно кивнул:
- Подлинная мудрость всегда дает о себе знать. Расскажи же нам что-нибудь, иноземец. Твой рассказ разрешит этот спор. Ведь глупость тоже распознается мгновенно.
- Вот-вот, - ухмыльнулся Гюристар. - Уверен, что мы убедимся в последнем.
Раджа внимательно оглядел спокойно стоявшего инородца.
- Скажи, на твой взгляд, справедливо ли с моей стороны подвергать тебя подобному испытанию?
- Я принимаю ваши условия, - сказал Сен-Жермен.
- Ты не ответил, - сузил глаза раджа.
- Я все сказал, - парировал Сен-Жермен.
Их взгляды скрестились.
- Прекрасно, - кивнул наконец Датинуш. - Ты не находишь мое решение справедливым, но соглашаешься с ним. - Он протянул упрямому инородцу свиток. - Итак, начинай.
Сен-Жермен поглядел в окно.
- Я расскажу вам одну историю, хотя и не знаю, есть в ней что-нибудь мудрое или нет. Судите о том сами. - Глупейшее положение, подумал он вдруг. Здесь собираются оценить то, что неоценимо.
- Твоя история поучительна? - поинтересовался, усаживаясь удобней, раджа. Ему начинала нравиться сдержанная неподатливость инородца.
- Я не стал бы этого утверждать. Если в ней и содержится какое-то поучение, думаю, мне не придется указывать на него. - Тон чужака сделался ироничным. - Обсудим это после того, как я закончу.
- А если мы не придем к согласию, - язвительно заявил Гюристар, - ты обвинишь нас в скудоумии.
- Помолчи, Гюристар, - приказал раджа тоном, не терпящим возражений.
Усач оскорбленно дернул плечом, всем своим видом выказывая неприязнь к чужаку.
- Жил некогда мальчик, - помолчав, заговорил Сен-Жермен, - который мог стать князем, но судьба рассудила иначе.
Торговый караван отвез его в горы, весьма удаленные от земли, где он рос. Там находилась крепость, где ему надлежало провести всю свою жизнь. И купцы, и погонщики каравана относились к ребенку с сочувствием, однако они исполнили то, за что им было заплачено, иначе пути к родине мальчика для них закрылись бы навек.
- Торговцы сделают ради своей выгоды что угодно, - сказал брамин. - Уж таково их свойство.
- Тише, Рахур, - шикнул раджа, вскидывая повелительно руку.