- Вроде бы да, - покосилась на него Крис недоверчиво. - Неясно мне только, откуда вообще берется эта самая "вторая личность". О раздвоении личности толкует каждый кому не лень. Но я ни разу не слышала человека, который попытался бы как-то это явление объяснить.
- И, боюсь, не услышите, миссис Мак-Нил. Заметьте: понятиями "сознание", "разум", "личность" мы тоже оперируем более чем свободно, а ведь очень смутно представляем себе, что за всем этим кроется. Так что "раздвоение личности" - не диагноз, скорее, лишь предположение, порождающее лишь новые вопросы. Фрейд считал так: болезненные идеи и переживания, подавленные сознанием, загоняются в глубь подсознания; тут они дозревают, начинают искать себе выход - и находят его в форме самых разнообразных психических заболеваний. Если такая вот подавленная или, говоря точнее, "диссоциированная" идея (диссоциация в данном случае - не более чем отделенность от основного потока сознания) обладает достаточно мощным потенциалом, а сам этот основной поток ослаблен или дезориентирован, возникает опасность шизофренического психоза. Шизофрения, кстати, - никакое не "раздвоение" личности: это, скорее, уже ее распад. Так вот, в тех лишь редчайших случаях, когда диссоциированный поток обладает не только достаточной силой, но и тенденцией к самоорганизации, когда он стремится выделиться в самостоятельную единицу разума, разговоры о "второй личности" имеют какой-то смысл: она действительно иногда принимает на себя отдельные, в частности, физиологические функции.
Все это Крис выслушала, не проронив ни слова. Переведя дух, психиатр продолжал:
- Впрочем, это всего лишь одна из теорий. Есть и другие: они касаются, в основном, понятия "бегства в бессознательное" - речь тут идет о "бегстве" от личностного конфликта или эмоционального стресса. Так или иначе, Риган, судя по всему, к шизофрении не предрасположена, да и ЭЭГ соответствующих отклонений не показала. Что же у нас остается? Обширнейшая территория психиатрического ландшафта, известная под общим названием "истерия".
- В которой я пребываю с прошлой недели, - заметила Крис тусклым голосом.
Психиатр едва заметно улыбнулся.
- Истерия, - продолжал он, - есть форма невроза, при которой эмоциональные расстройства переходят в органические заболевания. Диссоциация, кстати, и здесь в отдельных случаях имеет место. Например, при психастении больной перестает осознавать сам себя: он видит себя будто со стороны и поступки свои приписывает кому-то другому. Собственное его представление, однако, об этой самой "второй личности" более чем неопределенно, чего о вашей дочери не скажешь. Тут-то мы и подошли с вами к форме "перемещенной" истерии, которую Фрейд назвал "трансфером". Ее основные источники - чувство вины и жажда самонаказания. Присутствует и диссоциация; нередко она переходит во множественное раздвоение личности. При этом наблюдаются эпилептоидные конвульсии, галлюцинации, нездоровое мышечное возбуждение.
- Все почти как у Риган, - тоскливо протянула Крис, - кроме, конечно, чувства вины. В чем она может чувствовать себя виноватой?
- Во-первых, в том, что ее родители развелись: это очевидный и весьма банальный в психиатрии ответ. Ребенку в подобных случаях нередко кажется, будто он всему причина; всю ответственность за разрыв при этом он берет на себя. Для данного случая объяснение это выглядит более чем правдоподобно. Сюда же часто вплетается и синдром танатофобии - он развивается на почве депрессии, связанной с мыслями о смерти. Соединяясь в детском подсознании с чувствами вины и страхом потерять любимого человека, они порождают озлобленность, вспыльчивость и фрустрации. Между тем, вина в таких случаях может и не осознаваться: часто мы имеем тут дело с так называемым "блуждающим чувством вины", которое не имеет под собой никакой реальной почвы.
- Совсем, кажется, я запуталась, - тихо проговорила Крис, сокрушенно покачивая головой. - Где же она обитает, эта новая личность?
- Напомню, мы с вами все еще остаемся в области предположений, - ответил доктор. - Если мы действительно имеем в данном случае дело с "перемещенной" истерией на почве вины, то вторая личность здесь - не более чем посредник, осуществляющий наказание. Риган не может истязать себя сама: это означало бы осознание вины, чего ребенок как раз и пытается избежать. Ради этого и призывает он "на помощь" вторую личность.
- Значит, вы считаете, это - тот самый случай?
- Говорю вам, ничего пока нельзя утверждать наверняка, - психиатр заговорил медленно, словно ощупывая каждое слово, как путник, по мшистым валунам перебирающийся через ручей. - Детям такого возраста совершенно не свойственна способность к организации диссоциированного потока сознания в отдельную личность. Удивительно и другое. Увлеченность девочки планшеткой указывает на завидную внушаемость. Но, судя по всему, мне так и не удалось ввести ее в полноценный гипнотический транс. - Он пожал плечами. - Что ж, допустим, это объясняется внутренним сопротивлением. Но чем объяснить тогда необычайный уровень развития этой новой личности? Это уже не двенадцатилетний подросток. И потом, этот странный язык… - Доктор уставился на коврик перед камином, прикусив губу. - Есть, правда, сходное сомнамбулическое состояние, о природе которого по-прежнему ничего не известно. При этом человек демонстрирует знания или навыки, которые он явно не мог получить в этой жизни. В таких случаях вторая личность, как правило, пытается разрушить первую. Однако… - Психиатр запнулся отчего-то и умолк; затем быстро взглянул на Крис. - Все это слишком сложно. А я и так очень уж все упростил.
- Ну и каков же ваш вывод?
- Давайте пока что вместо вывода оставим знак вопроса. Девочке необходимо пройти полное клиническое обследование под наблюдением группы специалистов. Например, в клинике Барринджера в Дейтоне.
Крис неловко отвела взгляд.
- У вас есть какие-то сомнения?
- Никаких сомнений… - Она вздохнула. - Просто я потеряла "Надежду"…
- Не понял.
- А, так… Трагедия местного масштаба.
Психиатр связался с клиникой Барринджера тут же, в кабинете. Девочку согласились принять на следующий день.
Врачи ушли, и вновь Крис вспомнила о Дэннингсе, проглотив жесткий комок боли. Она представила последний его приют: неподвижный подземный мрак - царство пустоты и одиночества, смерти и трупных червей. Поплакала немножко: "Как все, все сразу вдруг навалилось…" - встряхнулась и занялась сборами.
Крис стояла у себя в спальне, раздумывая, какой из париков лучше всего подойдет для поездки в Дейтон, когда в дверях появился Карл и сообщил о прибытии гостя.
- Кто это?
- Инспектор полиции.
- И он пришел ко мне?
Карл кивнул и протянул ей визитную карточку. УИЛЬЯМ Ф. КИНДЕРМАН, прочла Крис, ЛЕЙТЕНАНТ. "Отдел по расследованию убийств", - скромно значилось в уголке. Высокая готическая вязь, которой была выполнена надпись, выдавала в хозяине большого ценителя старины.
- А нет у него случайно под мышкой большого конверта, - подозрительно сощурилась Крис. - Или чего-нибудь такого, где мог бы поместиться… ну, скажем, сценарий?
Крис давно свыклась с мыслью о том, что нет в мире человека, который не прятал бы сценарий, роман, наброски какие-нибудь, на худой конец, в письменном столе, а то и в больничной тумбочке. Привыкла уже, что для графоманов она - что священник для алкоголиков.
Но Карл отрицательно качнул головой. "Бэрк? Что-нибудь, наверное, связанное с Бэрком…" Она встревоженно сбежала по лестнице вниз.
В прихожей, нервно сжимая пухлыми наманикюренными пальчиками изломанную шляпу, мешковато сутулился толстячок средних лет. Щеки его лоснились, явно от чрезмерного увлечения дорогим мылом. Мятые, полупротертые брюки разительно контрастировали с холеным лицом: представления лейтенанта Киндермана о чистоте и ухоженности явно не распространялись дальше собственной кожи. Серо и неопрятно болталось на нем и старомодное твидовое пальто. Подернутые влагой, чуть приспущенные в уголках карие глаза смотрели задумчиво и печально - будто куда-то назад, в глубь давно минувших дней. Он дышал шумно и сипло, как старый астматик.
Крис подошла, и детектив мягким отеческим жестом протянул руку.
- Ах, ваше лицо, миссис Мак-Нил - я узнал бы его в любой группе подозреваемых!
- Вот я у вас уже где, - очень серьезно отозвалась Крис, пожимая ладонь.
- Нет, что вы, что вы. - Детектив замахал рукой, будто отгоняя назойливую муху. Он стоял теперь с полузакрытыми глазами, чуть свесив голову набок, и вторая его рука очень удобно покоилась на вершине животика. Крис такой ответ не удовлетворил: как это он обошелся без "Боже упаси?"…
- Зашел к вам, можно сказать, просто так, с чисто рабочим визитом. Послушайте, вы, может быть, заняты? Тогда давайте-ка я зайду лучше завтра.
Он уже повернулся, чтобы уйти.
- И все-таки, в чем дело? - не вытерпела Крис. - Что-то насчет Бэрка? Бэрка Дэннингса? - Уж очень вся эта обвислая расслабленность странного полицейского подействовала ей на нервы.
- Ужасно. - Детектив опустил глаза и покачал головой. - Это просто ужасно.
- Его убили? - Крис вздрогнула от страшной догадки. - Вот, значит, почему вы пришли? Его убили? Да?
- Нет, нет. Давайте договоримся: мой к вам визит - чистая формальность. Понимаете, уж больно человек был известный: ну разве мы можем просто так пройти мимо? Как вы думаете? - Он взглянул на Крис очень жалобно. - Нас всего-то тут интересуют два вопроса. Он упал? Или его столкнули? - Детектив синхронно качнул головой и рукой. - Хотя кто это может знать, - тут же просипел он сам себе в ответ и пожал плечами.
- Его ограбили?
- Нет, нет, миссис Мак-Нил, ограблен он не был, но помилуйте, в наши-то дни - разве нужна причина, чтобы убить человека? Да для убийцы сегодня мотив - скорее, помеха: стоит ли ему этим голову забивать? - Руки Киндермана находились в непрерывном движении, будто откуда-то сверху ими лениво управлял какой-нибудь зевающий кукольник. - А все наркотики эти, ЛСД всякие, - простонал он. Затем поглядел задумчиво на Крис и побарабанил пальцами по груди. - Поверьте, миссис Мак-Нил, я, как отец, когда вижу, что у нас творится вокруг, просто впадаю в отчаяние. У вас есть дети?
- Есть, дочь.
- Ну, в таком случае…
- Послушайте, пройдемте в кабинет, - перебила его Крис, потеряв, наконец, терпение, и повернулась, чтобы указать путь.
- Миссис Мак-Нил, нельзя ли вас попросить об одном одолжении? - Она обернулась со смутным подозрением: кажется, все-таки, попросит автограф для детей. И удивительно - никогда для себя не попросят: заботятся всегда исключительно о грядущих поколениях…
- Да, конечно.
- Понимаете, желудок у меня… - Он помахал перед собой рукой с гримасой легкого отвращения. - Не найдется ли у вас в доме случайно минеральной воды - только кальциевой? Если не трудно. Так не хотелось бы вам надоедать.
- Ну что вы, - вздохнула она, - располагайтесь пока в кабинете. - Указала рукой на дверь и повернулась к кухне. - Кажется, была бутылочка в холодильнике.
- Нет, нет, я уж лучше с вами. - Киндерман поплелся следом. - Ужасно не хочется доставлять вам хлопоты.
- Ничего вы мне такого не доставляете.
- Нет, но я же знаю, вы заняты. У вас, наверное, и дети есть… Ах да, вы же мне говорили. Одна дочь у вас…
- Именно. Одна, и не более.
- И сколько ей?
- Недавно исполнилось двенадцать.
- Ну, вам тогда бояться нечего… Пока, - шумно выдохнул детектив. - А вот через несколько лет - глядите в оба. - Он шел вразвалочку, по-утиному, в такт покачивая головой. - Да-да, перед вами тот самый человек, перед глазами у которого день за днем разворачивается вся история болезни человечества. Это невероятно, непостижимо, безумно! Я жене своей так и говорю: "Знаешь, Мэри, а ведь у всего мира нашего, у всего мира - массовый нервный припадок!" - Он сделал широкий жест.
Они вошли в кухню. Карл, чистивший изнутри плиту, не обернулся: похоже, решил сделать вид, что никого не заметил. Крис открыла холодильник.
- Так, право, неудобно, - просипел детектив, не сводя глаз с Карла; несколько секунд взгляд его легко и резво скользил по спине, шее, локтям. - Кто бы мог подумать! Являюсь к кинозвезде, и что же прошу у нее? Минеральную воду! Бог ты мой!
Крис нашла бутылку и искала теперь, чем бы ее открыть.
- Вам со льдом?
- Что вы, без ничего - будет то, что надо. Помните, у вас фильм был такой, "Ангел"? - спросил он, когда Крис наконец разделалась с пробкой. - Так вот, я посмотрел его шесть раз.
- Если вы и тут ищете убийц, - Крис наполнила стакан шипящим напитком, - можете смело арестовывать продюсера и редактора.
- Да что вы, фильм потрясающий, я был от него без ума.
- Присаживайтесь. - Она кивнула на стул.
- О, благодарю вас. - Киндерман сел. - Фильм был чудесный. Трогательный такой. Вот только одно маленькое "но"… Ага, спасибо. - Крис поставила перед ним стакан и села напротив, сцепив перед собой пальцы. - Один крошечный нюансик, - продолжал детектив извиняющимся тоном. - Совершенно незначительный. Вы уж меня простите, я рассуждаю как дилетант. А действительно, кто я такой - маленький зритель, полный профан в таких вещах. И все-таки - как дилетанту, разумеется, музыкальное оформление в некоторых эпизодах показалось мне уж очень навязчивым. Мешающим восприятию. - Он заговорил вдруг очень вдумчиво и увлеченно. - Понимаете, такая музыка, она каждую минуту напоминает тебе о том, что ты сидишь в кинозале и смотришь фильм. И позже, когда оператор начинает вдруг увлекаться необычными ракурсами, - ведь та же история. Очень, очень отвлекает… Кстати, о музыке, миссис Мак-Нил; вам не показалось, что композитор не обошелся без помощи Мендельсона?
"Н-да, странный сыщик. - Крис задумчиво барабанила по столу кончиками пальцев. - И что это он с Карла не сводит глаз?"
- Понятия не имею, - ответила она. - Но рада, что фильм вам понравился. Пейте-ка лучше. - Она указала на стакан, шипящий прозрачным фейерверком искр. - Выдыхается же.
- Да-да, конечно. Совсем заболтался. А у вас свои дела. Простите вы меня ради Бога. - Киндерман торжественно поднял стакан, будто намереваясь произнести тост, а затем осушил его, игриво оттопырив мизинчик. - Ах, хорошо, как хорошо! - выдохнул он радостно; потом отставил стакан в сторону и тут же заинтересовался ригановской птичкой, которая украшала теперь центр стола, насмешливо свесив клюв над солонкой и перечницей. - Ой, как забавно. Прелестно просто! - заулыбался детектив. - Кто это у вас тут скульптор такой?
- Дочь.
- Ну до чего симпатичная…
- Послушайте. Мне страшно не хочется показаться…
- Все, все, понимаю - надоел. Пара вопросов - и на этом кончаем. Даже всего один вопрос, и я немедленно ухожу. - Он взглянул на часы с таким видом, будто только что вспомнил о каком-то важном деле. - Поскольку несчастный мистер Дэннингс проводил съемки именно в этом районе, у нас возник вот какой вопрос: не заходил ли он к кому-нибудь в тот вечер, когда с ним произошло несчастье? Дружил ли он с кем-нибудь в этих местах - кроме вас, разумеется?
- Ну так, в тот вечер он был здесь, - сказала Крис.
- Вот как? - Киндерман изумленно поднял брови. - Незадолго до своей кончины?
- А когда это случилось?
- В семь ноль пять.
- Да, незадолго до этого.
- Что ж, в таком случае все становится на свои места. - Киндерман кивнул и развернулся на стуле, будто собираясь подняться. - Был пьян, вышел из дома, упал с лестницы. Это проясняет дело. Только вот еще что - так, для протокола: не могли бы вы вспомнить точно, в какое время он от вас ушел?
"Тычется носом в такие очевидные вещи, - усмехнулась про себя Крис, - точно холостяк на рынке. И дослужился же до лейтенанта".
- Не знаю, - ответила она, - я его не видела.
- Я вас не понял.
- Видите ли, он пришел, и не застав меня дома, тут же ушел. Я же в это время была у своего врача в Росслине.
- Ах, вот в чем дело. - Киндерман кивнул. - Тогда конечно. Но в таком случае, откуда вам известно, что он вообще был здесь?
- Мне Шэрон об этом сказала…
- Шэрон?
- Шэрон Спенсер, моя секретарша. Она одна была дома, когда зашел Бэрк. Она…
- Он приходил к ней?
- Нет, ко мне.
- Да-да, конечно. Простите, что перебил.
- Понимаете, у меня заболела дочь. Шэрон пошла в аптеку, его оставила здесь, а когда вернулась, Бэрк уже ушел.
- А когда примерно она вернулась?
- Где-то в семь пятнадцать, может быть, в половине восьмого.
- А в котором часу вышли из дома вы?
- В четверть седьмого, где-то так.
- Во сколько ушла мисс Спенсер?
- Не знаю.
- В промежутке между ее уходом и вашим возвращением, кто-нибудь, кроме вашей дочери, находился в доме с мистером Дэннингсом?
- Нет, никого не было.
- Никого? Он оставил девочку одну?
Она кивнула.
- Уилли с Карлом ушли…
- А это кто такие?
Крис почувствовала, как почва начинает уходить у нее из-под ног. Нудная беседа в какой-то момент превратилась вдруг в жесткий допрос.
- Карл - вот он. - Крис кивнула в сторону, затем выразительно уставилась в мощную спину. Швейцарец не повернулся. - Ну а Уилли - это его жена. Они ведут у меня все хозяйство в доме. В тот вечер они были свободны. Когда я пришла, их еще не было дома. Уилли… - Она вдруг умолкла.
- Что Уилли?
- Да… ничего, в общем.
Крис заставила себя оторвать взгляд от вызывающе неприступной спины. "Чем он там занимается? Даже отсюда видно, что в плите все блестит!.." Она потянулась за сигаретой. Киндерман чиркнул спичкой.
- Итак, единственный человек, который может совершенно точно сказать нам, когда ушел Дэннингс, это ваша дочь.
- И все-таки: это был несчастный случай?
- Ну конечно же, миссис Мак-Нил. Уверяю вас, у меня интерес к этому делу чисто формальный. Мистера Дэннингса не ограбили; насколько нам известно, врагов у него не было, и вряд ли в нашем районе имеется человек, который питал бы к нему личную неприязнь…
Крис невольно стрельнула глазами в Карла; спохватилась и перевела взгляд на Киндермана. "Заметил? Вряд ли…" Детектив рассеянно мусолил птичью фигурку пальцем.
- У такой птички непременно должно быть имя. Этакое… А какое - так сразу и не придумаешь. - Он смутился, поймав на себе ее пристальный взгляд. - Ах, простите, у вас дела, а я… Еще минута - и все, кончаем. Итак, может быть, ваша дочь знает, во сколько вышел из дома мистер Дэннингс?
- Нет, этого она знать не может. Моя дочь в тот момент крепко спала после сильной дозы успокоительного.