Я бесшумно поднимаюсь, чтобы уйти. Однако вижу, как Дэниел нетерпеливым жестом указывает мне сесть обратно. Не хочу я этого видеть: ведь парень сейчас концы отдаст, зрелище не из приятных. Да только, как говорится, в Риме веди себя как римлянин, поэтому, находясь в доме Дэниела, я должен играть по его правилам. Для него я - лишь один из его учеников.
Тем временем спина Джорджа порывисто дугообразно изгибается, а пальцы отчаянно хватают края лежанки, оставляя небольшие вмятины в бамбуковом настиле. Дэниэл чуть ли не ложится на него, придавливая его трепещущее тело своим, поглаживая по лицу и продолжая что-то шептать на ухо. Как можно распевать возвышенные песни на ухо умирающему?
Раздается резкий потрескивающий звук, он вырывается прямо из легких Джорджа и походит на хруст шейных позвонков. В следующий миг распахиваются веки, и из уголков глаз струится белесый гной. Резкий шум все нарастает и нарастает, кожа на лице начинает резко дергаться и перемещаться, будто она уже давно живет своей, отдельной от Джорджа, жизнью. Ощущение такое, что еще немного, и кожный покров умирающего вампира лопнет, и оттуда посыплется фонтан жуков и маленьких змей. Губы Джорджа судорожно смыкаются и размыкаются, словно он какая-то гигантская рыбина, случайно выплеснувшаяся на берег и теперь умирающая на столь жизненно важном для людей воздухе. Он злобно кусает лишь ему видимого врага и скрежещет зубами. Гной обильно струится по его щекам, а один глаз, вдруг не выдержав напряжения, выпадает из глазницы и скатывается по щеке. Его голова неистово бьется о деревянный пол.
- Саймон, помоги мне!
Я не реагирую.
- Помоги мне!
Я подползаю к ним, хватаю судорожно дергающиеся ноги умирающего и стараюсь усмирить их. Однако все тщетно. Джорджем уже руководит некая нечеловеческая сила.
- Держи его, Саймон.
Я вновь хватаю его за ноги и пытаюсь пришпилить их к полу тяжестью своего тела. Он дергается. Моя помощь едва ли эффективна. Дэниел уже полностью обвил руками его тело и держит так крепко, насколько это возможно. Однако Джордж продолжает брыкаться и извиваться, и мы оба едва не разлетаемся по противоположным углам комнаты. Оба его глаза теперь болтаются на нервах и кровеносных сосудах, пока он гневно трясет и мотает головой в разные стороны. Внезапно и его спина приступает к выполнению своих выкрутасов: она резко выгибается раз, два, три… снова и снова. Каждый раз, как она с сухим стуком опускается на пол, я слышу звон ломающихся костей. В его легких что-то бурлит и надрывается, сам он весь напрягается, мучимый рвотными рефлексами, и в новом витке брыканий и изворотов отбрасывает нас от себя. Его спина в очередной раз опускается на лежанку, чтобы больше уже не подняться никогда. Все кончено. Посмотрев на него, едва ли можно сказать, что только что простился с жизнью еще один человек. Он больше походил на высохший ствол жалкого безлиственного дерева.
Дэниел поднимается и протягивает мне руку. Не обращая на нее ни малейшего внимания, я поднимаюсь сам.
- Спасибо тебе, Саймон.
Я безмолвно смотрю на останки Джорджа.
- Куда-то исчез весь мой запас крови, Дэниел. Кто-то проник ко мне и забрал его.
В ответ раздается лишь легкий смешок.
- Боюсь, в надежде подкрепиться ты пришел не по адресу.
Члены Анклава в существование Вируса не верят. Или же верят, но отрицают его естественную природу. А если не естественную, то уж физическую точно. В общем, я в их философии мало что смыслю. Они, как мне кажется, верят в то, что Вирус - не от мира сего. Он сверхъестественен. Они принимают на веру все это дерьмо про сверхъестественную природу Вселенной. Они считают, что когда Вирус полностью тебя поглотит, ты из физического состояния превратишься в частицу сверхъестественного, однако сознание утратишь навсегда. Смысл всей их жизни, тот конечный пункт голодного и изнурительного путешествия мимо современных благ и удовольствий в отрыве от физического и естественного - обращение в частицу Вселенной еще при жизни на этой бренной Земле. Они перестают питаться физически, чтобы не осквернять этим своей желанной цели. Но они питаются духовно, всеми силами поддерживая свое сознание. Никому из них не удалось обрести высший статус во время подобного существования на земле, однако эта философия продолжает функционировать и сдавать позиции, как видится, не собирается. Так происходит уже на протяжении веков. Сомнению не подлежит: рано или поздно все они закончат, как Джордж. Но только не Дэниел.
Мы сидим у подножия лестницы, ведущей к небольшим комнатам, похожим больше на тюремные камеры, и наблюдаем за тем, как ученики Анклава совершают свои ежедневные упражнения. Со стороны их не отличить от спортсменов тай-чи. Их движения настолько медленны и тщательно продуманы, что похоже, они и не двигаются вовсе.
Я перевожу взгляд на стену, где они повесили Джорджа. Они распластали его тело и подвесили на тлеющие головешки. Дэниел тоже обратил на него свой взгляд.
- Мы оставим его там, пока его плоть не сгниет, а кости не упадут вниз. Это послужит всем напоминанием и доказательством о бренности всего физического. Мы будем медитировать, пока его тело будет разлагаться.
Черт! Ну и ну. А ведь я тоже мог быть на его месте. Или на месте одного из нынешних учеников. Я мог бы жить здесь, среди этих придурков, и посвятить свою жизни дисциплине с "обнадеживающим" названием "Искусство медленной смерти". Когда я ушел из Общества, Дэниел послал своих людей за мной. Тогда я и не догадывался, кто он такой. Не видел его ни разу. Никогда не бывал на его территории. Но я пришел к нему. Я ведь тогда был одиночкой, побирался как мог. И союзники мне бы не помешали. Я подумал, что смог бы ему пригодиться в качестве мальчика на побегушках, время от времени выполняющего поручения Анклава. Ну, скажем, в качестве телохранителя. Откуда же мне было знать обо всем этом дерьме?
Вместо этого он предложил мне вступить в Анклав и стать полноправным его членом. Тогда мне это польстило, а что еще вы скажете, если вам вдруг предложит дружбу и членство самая крутая банда головорезов вашего города? Но я отказался, поблагодарил за все и, скрестив пальцы, вышел вон, надеясь, что они не разорвут меня на части за такое неблагодарное поведение. Однако я заблуждался. Это совсем не их стиль работы. В Анклав не принимают добровольцев, они тщательно выбирают себе жертв. И если они присмотрели себе кого-то, то этому несчастному уже не выкрутиться: они сделали его частью себя, осталось лишь немного подождать. Он придет сам. А ему в этом помогут.
Дэниел говорит, что есть люди, рожденные под знаком Анклава. Этого невозможно добиться какими-то особыми поступками или заслугами. А я отвечаю, что все это, конечно, интересно, да только не хочу кончить так, как Джордж.
- Кстати, тот парень, которого ты послал за мной, сказал, что за мной наблюдают.
- Это все? Может, тебе что еще известно?
- К черту тебя, Дэниел! Ты можешь просто ответить на мой вопрос?
- Ты не задавал никаких вопросов.
Я перевожу взгляд с Джорджа.
- Тебе известно о носителе и о том, что случилось в школе?
- Да.
- Я и не сомневался в этом. Ты всегда обо всем знаешь.
- Нет. Совсем наоборот. Я положительно ничего не знаю.
- Да куда уж там. По большому счету, мы все умственно отсталые, а ты Бог, Дэниел. Итак, вернемся к школе. Кто-то все время ошивается там, в округе, с той самой ночи, когда произошли убийства. И этот кто-то тщательно подтирает за собой следы. Ты знаешь, кто это?
- Да.
- Кто бы это ни был, я точно знаю, что мой опустевший холодильник - его рук дело. И мне нужно его имя. Вот зачем я пришел сюда.
Его паучьи пальцы поглаживают лысую голову.
- Саймон, думаю, это неверный вопрос.
- Какой, тогда, по-твоему, верный? Ты же скажешь мне? Ты скажешь мне, чтобы я смог задать тебе его и получить прямой ответ?
- Это не кто, а что.
- Чушь.
- Кто-то вызвал это, показал цель и направил по твоему следу.
Я поднимаюсь.
- Ну что ж, мне пора.
Он тянется и берет меня за руку. Его касание обжигает меня. Вирус внутри него голодает, поэтому он захватил контроль над всем телом Дэниела, значительно подняв уровень его метаболизма и понуждая его, тем самым, принимать пищу. Однако Дэниел противится. Дэниел медленно умирает. Вирус постепенно пожирает его, все сильнее и сильнее сжимая хватку неистового голодного бешенства на его горле. Это единственная возможность Вируса заполучить свое: он пожирает тебя изнутри, в надежде что, не вытерпев, ты сдашься жажде свежей человеческой крови и выйдешь на охоту. На этом и строится вся философия Дэниела, благодаря которой он пережил уже многие поколения вампиров. Он говорит, что мы сильны, когда у нас полны желудки, то есть Вирус сыт. Это верно. Но мы также сильны, когда опасно балансируем на грани истощения и голодной смерти.
Дэниел мягко пожимает мою руку. Но стоит ему резко дернуть, и он вывернет ее из плечевого сустава. Так что я стою смирно.
- Саймон, ты совсем меня не слушаешь.
Я сажусь обратно.
- Странно, что твой разум воспринимает существование подобных тебе, но совершенно отвергает идею жизни в других ее формах, скажем, лично тебе незнакомых.
- Потому что я здесь и сейчас, и я точно знаю, кто я такой.
- И кто же ты такой?
- Я человек. Правда, инфицированный. И я хочу знать, кто украл все мои запасы, чтобы, выйдя на улицу, не напасть на первого встречного и не выпить его кровь.
- Саймон, ты больше, чем человек. Намного больше. Куда делись все твои запасы? Что с того? Оставайся с нами. Это знак. Это очень хорошая возможность.
Я киваю на Джорджа.
Он улыбается, кивает и отпускает мою руку.
- Это призрак.
- Кто?
- Нечто, что побывало в школе и в твоем доме.
Вот черт!
- Я не верю.
- Дело твое. Только призраку все равно, веришь ты или нет. Хотя как на это посмотреть. Вот, например, веришь ты в существование чего-то такого, а оно все не показывает тебе свое лицо, и никакой разницы, веришь ты в это или нет. А бывает иначе, не веришь ты во что-то, а оно возьми и убей тебя. И самое интересное, оно сделает это, даже если ты не сомневаешься в его существовании.
Я закрываю глаза, вытираю пот со лба и вновь поднимаю веки. Вот черт!
- Что же мне делать?
- С тем, чье существование ты категорически отрицаешь?
Он пожимает плечами.
- Как я уже сказал, ты можешь остаться здесь. Вот почему я тогда послал тебе навстречу этого парня. Я хотел вновь предложить тебе членство. Ты можешь бороться с миром людей. Ты можешь погибнуть, пытаясь стать его полноправным жителем.
На минуту я задумываюсь о здешней жизни. Ученики Анклава теперь окружили двоих своих коллег, которые готовятся к поединку. Все это напоминает какой-то китайский фильм про кун-фу на быстрой перемотке вперед. Я не могу различить движения бойцов - все размыто, будто я гляжу на них сквозь окно в дождливый день. Мне лишь слышен свист, с которым их руки и ноги рассекают воздух в своих тщательно взвешенных и продуманных движениях. Мне лишь слышен сухой пустой звук, с каким их кости ударяются друг о друга. Поединок длится всего минуту. И вот один уже лежит на полу со сломанными ногами. Помощники уносят его с воображаемого ринга. Он мог бы выпить немного крови, чтобы кости быстрее срослись. Но он этого не сделает, чем подвергнет себя риску: его кости могут неправильно срастись. Я пытаюсь представить себя здесь: мне больше не нужно искать себе пропитание. Я буду проводить время в медитациях и самосовершенствовании. Буду практиковаться в боевых искусствах. Буду стремиться к высшему, сверхъестественному началу. Буду голодать. Больше не почувствую вкуса крови. Больше не буду себе принадлежать. Больше не буду с Иви…
Черт! Это не по мне.
Я встаю.
- Благодарю за предложение. Однако мой ответ ты знаешь.
Дэниел улыбается.
- Ты нас огорчаешь.
- Да, что-то вроде того.
- Как бы там ни было, Саймон, ты один из нас. И я очень счастлив осознавать, что ты с нами.
- Мне все равно.
- Да, надо развивать это здоровое отношение ко всему в наших учениках - все равно! Ведь это прекрасно!
Я собираюсь уходить, однако вновь поворачиваюсь к нему.
- Так значит, этот призрак на самом деле существует?
- Да.
- А как насчет того, кто мог вызвать нечто подобное?
Дэниел увлеченно наблюдает, как очередная пара учеников собирается состязаться.
- Знаешь, просто так ты не можешь вызвать "нечто подобное" в этот мир и командовать им, как тебе вздумается. Ты должен обладать силой и знаниями, и у тебя должно иметься нечто стоящее, что бы ты мог им предложить взамен. Здесь, в округе, есть отдельные индивидуумы, которые обладают знаниями. И мы тоже кое-что в этом смыслим. Но вернёмся к тебе. Все-таки это как-то с тобой связано. Думаю, тебе лучше поискать среди кланов. А насчет хищения твоих запасов… Кому-то понадобилось ослабить тебя. Или убить. А может, наказать тебя или толкнуть на определенные действия. Кто, по-твоему, Саймон, мог бы выйти на тропу войны против тебя?
Я киваю.
- Спасибо.
Я направляюсь к двери. Он кричит мне вслед:
- Приходи еще, Саймон. Наши двери всегда для тебя открыты.
Я прохожу мимо сражающихся учеников. Когда-нибудь они выйдут из своей добровольной тюрьмы и обретут покой на улицах нашего города. Когда-нибудь. Они будут все так же голодать, но уже перестанут сидеть в четырех стенах. Они верят, что это произойдет тогда, когда одному из них удастся попрать физическое и слиться со сверхъестественным. Это сделает его неуязвимым. Он станет выше земных законов. И эти же качества обретут все те, кто является частью Анклава, кто вместе с ним многие изнурительные годы провел в медитациях и самосовершенствовании. Затем они начнут свой крестовый поход. Они выйдут на улицы города и будут очищать его от тех, кто не принадлежит Анклаву.
Однако это не случится, пока они не обретут своего Мессию. Дэниел - самое близкое к этому идеалу из всего, что имеется в распоряжении Анклава. Однако и он еще несовершенен.
Так что я выхожу из склада и плотно закрываю за собой дверь в надежде, что в жизни меня больше ничто не заставит открыть ее вновь.
Я не верю, что где-то есть другой мир, где какие-нибудь бугимены кишмя кишат рука об руку с прочей нечистью и только того и ждут, чтобы открылась дверка и они могли шмыгнуть в наш мир, чтобы творить здесь свои маленькие черные дела. Я не верю в подобное дерьмо. И меньше всего я верю в призраков. Но я отлично знаю: кто-то хочет, чтобы я поверил во всю эту чушь. И испугался. Причем так, чтобы потерял всякую надежду на спасение. Этого не произойдет никогда.
Итак, кто, по моему мнению, мог выйти на тропу войны против меня? Что ж, ответ прост - каждый, с кем мне приходилось иметь дело. Однако мне не кажется, что это Общество. Это просто не в его интересах. Зачем им один опьяненный жаждой крови вампир, шатающийся по их же территории? И у них вряд ли имеются особые знания и силы, чтобы провернуть подобную вещь. Нет, здесь кто-то действует исподтишка. А когда с делами все шито-крыто, на ум мне приходит лишь одно имя - Декстер Предо.
Скорее всего, Предо не очень доволен моей работой. Наверное, он каким-то образом выяснил, что носитель все еще разгуливает по улицам города, и что еще важнее, по его территории. Возможно, Дейл Эдвард Хорд попал на ковер к Предо из-за того, что его жена и я встретились на виду у массы людей. Но он похвалил его за предоставление удобного случая, чтобы убрать меня, и приказал подмешать что-то мне в бокал. Это подарило кому-то возможность обыскать мою квартиру и лишить меня запасов крови. Я в это время был в отключке.
Значит, теперь Предо держит меня на коротком поводке. Он знает, что я буду весьма встревожен отсутствием крови в моем непосредственном доступе. И он также знает, что Общество не допустит, чтобы я воспользовался несколькими бездомными на их территории и пополнил свой холодильник.
Ему прекрасно известно, что в моем состоянии я не рискну попытать счастья на территории других кланов и бандитов. А на попытку обработать какой-нибудь банк крови или больницу уйдет уйма времени. И он в курсе, что этого времени у меня нет. А теперь нетрудно все сложить воедино и подвести итог: он отрезал мне пути к отступлению и сжег мои тылы. Теперь ему осталось лишь ждать, пока я не приду к нему сам, на грани голодной смерти, и он погладит меня по головке и отметит в деле своих личных достижений еще одну жертву.
Он еще может пожалеть меня. Он может сказать мне, как найти носителя и девчонку Хордов, и я уничтожу его и разыщу ее. Но он также может запереть меня в четырех стенах, и больше не видать мне луны и звездного неба.
Конечно, подкрепиться за счет его запасов - дело очень дорогостоящее. И он здорово на мне за все отыграется. Так что мне лучше сразу купить билет на поезд и смотаться. Но я этими вещами не занимаюсь.
Я стремглав несусь по островкам теней, отбрасываемых зданиями, пока, наконец, не оказываюсь на авеню Эль. Затем не менее быстро прокладываю себе путь через кварталы и перекрестки к своему дому. Нужно позвонить Иви. И сказать, что со мной все в порядке. Ну, более или менее. А еще мне надо принять душ. Ведь мне так и не удалось смыть с себя грязь после ночи, проведенной на тротуаре.
Выйдя из душа, я набираю Иви.
- Привет, детка.
- С тобой все в порядке?
- Конечно, детка. Я в полном порядке.
- У тебя какие-то проблемы?
Хм, да их целая куча.
- Могли бы быть. Только Терри уже обо всем позаботился.
- Надеюсь, ничего, что я ему позвонила? Не хотела раздувать из мухи слона, но, учитывая, что произошло с беднягой Лепроси…
- Нет, нет. С этим тоже все в порядке. Ты правильно поступила.
На секунду между нами повисает пауза, мы внимательно прислушиваемся к мыслям друг друга.
Я думаю о том, что мы поднялись на новую ступень в отношениях. Она всегда оставалась верна своему принципу - не вмешиваться в мои дела. А я всегда оставался верен своему - держать ее подальше от своих дел. Не знаю, что и думать даже. Она приняла решение лично обратиться к Терри. Не знаю, плохо ли это или ничего особенного, только мне не по душе. Что же касается ее, я и представить себе не могу, о чем она сейчас думает.
Слышу, как трубка немного сдвинулась в ее ладони: короткие ногти издали по пластику характерный пластмассовый звук, когда она откинула упавшие на лицо локоны.
- Сегодня у меня выходной.
Она всегда отдыхает по вторникам. Это время наших свиданий.
- Да, детка. Думаю, сегодня не самый лучший день для этого.
Она шумно вбирает ноздрями воздух, так она делает всегда, когда чем-то недовольна или что-то начинает ей надоедать.
- Все верно. Это потому что у тебя то самое дело.
- Да.
- То, что убило Лепроси?
- Иви.
- То, о чем ты мне никогда не расскажешь.
- Не сейчас, ладно?
- Ничего, что я смывала кровь Лепроси с тебя.
- Я же сказал: не сейчас.
- Хорошо. Не сейчас. Когда же, Джо? Когда ты откроешь мне свои карты? Чем ты вообще занимаешься?
- Давай просто. Потом поговорим.
- Потом. Где-то я уже это слышала.
Она шумно выдыхает, так делают все, стараясь сохранять терпение. Так делает Иви, когда окончательно теряет терпение.