Эти парни в департаменте что-то совсем мудрят. Мы прекрасно могли поговорить и по телефону. На худой конец, они могли дождаться темноты и встретиться со мной. Но, видать, они хотят, чтобы я немного поджарился на этом солнцепеке. Так, понятно. Они хотят проучить меня: я ведь здорово облажался прошлой ночью. Ну и черт с ними. Хотя нет. Они не такие мелочные придурки. Это все оттого, что я до сих пор не присоединился к их Коалиции. Буду откровенным: не присоединился я по причине подобного дерьма. Как они себя ведут! Но я на самом деле облажался, и кто-то в отделе хочет со мной об этом поговорить. Так что я готов немного пожариться на чертовом солнцепеке, лишь бы им доставить удовольствие, а себе сохранить жизнь. Не хочу умирать. Ах, черт, вот опять! Я уже мертв.
Департамент располагается в здании номер восемьдесят пять прямо между Мэдисон и Пятой. Да, неплохая здесь недвижимость. Я даже сказал бы - роскошная. Я уже совсем близко: только за угол свернуть, сразу окажешься на пересечении Гугенхайм и Мэт. Адрес, по которому располагается их офис, говорит сам за себя: это люди старой закалки, консервативны, богаты, влиятельны, могущественны и напрочь лишены всякого чувства юмора. Три ступени вверх - и я у парадных дверей. Нажимаю на латунную кнопку звонка, находящуюся прямо по соседству с камерой внешнего видеонаблюдения.
- Назовите себя.
- Питт.
- Как?
- Джо Питт. Мне назначено.
Пауза. Я стараюсь скрыться от палящего солнца в жалкой узкой тени, отбрасываемой косяком парадных дверей.
- Покажите свое лицо. Мне нужно удостовериться, что это вы, мистер Питт.
- Вы что, издеваетесь?
- Это меры предосторожности.
Ну и придурки. Им-то солнце приносит лишь радость. Побывали бы они на моем месте. Делать нечего: поднимаю куртку за полу и натягиваю на голову, затем свободной рукой быстро сдвигаю маску. Чувствую, как пробившийся солнечный луч жестоко обжигает щеку и подбородок. Следующие несколько дней я буду выглядеть так, словно с меня живьем содрали кожу.
- Благодарю вас, мистер Питт.
Слышно, как щелкает автоматический засов на дверях, я открываю их и оказываюсь в фойе. Внутренняя отделка впечатляет: повсюду дорогое массивное дерево и приглушенные цвета.
Идиот, который заставил меня смертельно рисковать под лучами солнца, сидит за пультом охраны. Будь я проклят, ну и громила же он. Похоже, в спортзале не дает покоя ни одному тренажеру. Только со мной я не пожелал бы никому шутки шутить. Он выходит из-за пульта и нависает надо мной.
- Простите за беспокойство, мистер Питт. Можете снять маскировочные вещи и оставить их мне.
Стягиваю куртку и снимаю головной убор. Он размещает их на настенных крючках позади себя. Тем временем я рассматриваю себя в зеркало у входных дверей. Да, да. Представьте себе, я могу видеть себя в зеркало. Большое ли дело. Кожа на лице розоватая, и только на щеке и подбородке она уже красновато-бурая, а все оттого, что этот идиот заставил меня снять маску. Как пить дать, вижу уже, что она постепенно белеет, отмирая и шелушась. Чертовски больно. А этот стероидный боров вновь нависает надо мной, заглядывая в лицо.
- Если хотите, пожалуй, могу поискать что-нибудь для ваших ожогов. Как-нибудь мазь или еще что.
Я молча на него уставился.
- Где тот парень, вместо которого вы теперь работаете? Что с ним случилось?
- Простите? Не понимаю, о чем вы?
- Он знал меня, и ему не нужно было видеть мое лицо в доказательство.
- Ах, этот…
Гигант возвращается на свое место за пультом, и теперь его глаза находятся на уровне моих.
- А его убрали.
Ни доли преувеличения, заметьте. Он не ушел на пенсию и не был переведен в другое отделение. От него на самом деле избавились. Он облажался так, что им пришлось вывезти его куда-нибудь за город, пригвоздить руки и ноги к земле и оставить жариться на солнцепеке. Так он и умер от прогрессирующего рака кожи, который не редок в здешних краях даже среди смертных, если вовремя не принять меры. Откуда я знаю, что так оно и было? Я же сказал в самом начале: эти люди консерваторы, и с чувством юмора у них явно не все в порядке. Они всегда так поступают, когда кто-то вдруг облажался.
- Жаль. Он вроде был ничего.
Горилла в упор глядит на меня.
- Как на счет моей встречи?
Мое время не резиновое, а сегодня замечательный день, мне еще многое надо успеть, пока не село это чертово солнце.
Охранник снимает трубку и нажимает на какую-то кнопку.
- Он здесь. Да, я все сделал. Спасибо, сэр.
Он кладет трубку и указывает мне на дверь прямо через фойе.
- Подниметесь по лестнице и свернете направо.
- Спасибо.
С этими словами он нажимает кнопку у себя на пульте: щелчок - и дверь распахивается. Я медлю в дверях и оборачиваюсь к охраннику.
- Кстати, кто сегодня пожелал со мной встретиться, если не секрет?
- С вами будет говорить мистер Предо, мистер Питт. Просто вверх по лестнице и направо.
- Я понял, спасибо.
Переступаю через порог и жду, пока дверь затворится за мной. Декстер Предо. Вот дерьмо. Предо - глава тайной полиции при Коалиции, да и вообще глава всего департамента. Два в одном, так сказать. К слову, он один всем заведует, и все приказы поступают только от него. Он ни с кем не делится полномочиями. Куда там. Заживо поджарить человека на солнце - его метод.
Поднимаюсь на второй этаж. Стены лестничной клетки сплошь увешаны портретами заслуженных членов Коалиции, отражая чуть ли не пятисотлетнюю историю ее существования до настоящих времен. Над ними возвышаются фотографии двенадцати членов действующего секретариата Коалиции вместе с ее нынешним премьер-министром. По правде сказать, лица на этих фотографиях по существу те же, что и на портретах в основании лестницы: мало что изменилось в составе секретариата за последние десятки лет. И, конечно же, по традиции ни на одном из портретов не найдешь самого Декстера Предо: верховный глава по-прежнему предпочитает оставаться в тени.
Еще три пролета. Меня никогда прежде не приглашали на второй этаж, за что я, признаться, все это время был несказанно благодарен. Верхние этажи открыты только для самих членов Коалиции. Казалось бы, есть повод для радости: меня считают за своего, раз уж назначили встречу не в подземелье. В несколько шагов по коридору достигаю дверей нужного мне кабинета по правую сторону, как и сказал охранник за пультом. Стучу.
- Входите.
По сравнению со всем остальным зданием кабинет Предо достаточно скромен. То есть не то чтобы я сомневался в подлинности всех этих маленьких безделушек, которыми уставлен стол и увешаны стены: они бесценны. Только по виду из окна и самому расположению кабинета в этом превосходном здании никак не скажешь, что здесь сидит сам Декстер Предо. В общем, ничего из ряда вон выходящего. Предо стоит за дубовым столом, рассматривая личное дело. Догадайтесь, чье?
- Питт.
- Мистер Предо.
- Прошу вас, входите. Располагайтесь.
На вид не могу сказать, сколько Предо лет. Я бы дал ему не более двадцати пяти, однако уже до моего появления на свет он был большой шишкой в этом мире. Наконец он поднимает глаза на меня и, видя, что я все еще стою у дверей, указывает на стул напротив своего стола.
- Садитесь, Питт. Садитесь. В ногах правды нет, так чего же стоять? Будьте как дома.
Сажусь. Только вот как дома черта с два тут себя почувствуешь. И совсем не потому, что стул напоминает кресло Дюймовочки. Предо же садиться и не думает, продолжая листать мое личное дело.
- Некрасиво вышло. Прошлой ночью. Питт.
- Это точно, сэр.
- Как я полагаю, никакой приемлемой возможности убрать за собой у вас этой ночью не было.
- Полагаю, что не было.
- Однако вы ведь могли постараться найти время и силы ликвидировать последствия своих действий. Вы могли избавиться от улик.
Минуту я рассматриваю свои колени. Так что Декстеру приходится постучать краешком папки по столу, чтобы привлечь мое же внимание.
- Улики, Питт!
- Это спальный район, мистер Предо. Сожги я старую школу, огонь тут же перекинулся бы и на жилые дома по соседству. Тогда бы я прославился на весь город, а Бёрд и его Общество меня бы пришили на месте. Тем более, тогда в здании школы в живых оставался еще один ребенок, которого не успели съесть.
- Меня не волнует, что предпринял бы Терри Бёрд и его сброд. А что касается ребенка, так об этой улике я и говорю!
Я все еще в белых хлопковых перчатках. Решаю их снять. Порезы от лезвия ножа той девицы-готки на моей левой ладони превратились в белесые ороговевшие полосы. К вечеру, скорее всего, они и вовсе исчезнут. Похоже, Предо немалого терпения стоит мое тупое, молчаливое поведение.
- Раз уж ты взялся убрать этих зомби, надо было побеспокоиться и об уликах. Ты бы мог замаскировать случившееся под массовое убийство с элементами суицида.
- Интересно, а кто сошел бы за убийцу? Один из зомби со сломанной шеей? Девица с ножом в голове? Или же подросток, голова которого расколота надвое, а мозги съедены?
Предо кладет мое дело обратно в выдвижной ящик и выходит из-за стола.
- На самом деле, тебя должно интересовать, как же все зашло так далеко. Что помешало тебе убрать этих чертовых монстров еще до того, как они принялись за ребенка? Тогда и беспокоиться было бы не о чем.
- Они едят мозги. Они уже расправились с одним подростком. И что, я должен был подождать, пока они прикончат второго и спокойно пойдут по своим делам, и тогда напасть на них? Они сильны и здорово отбиваются. Я не мог допустить, чтобы они сожрали второго. Я должен был вмешаться, пока они ели. Но в следующий раз я сделаю так, как вы хотите, я дам второму умереть. Ведь это мокрое дело, по-другому здесь редко бывает.
- "Мокрое", Питт, далеко не самое уместное слово, вам так не кажется? Да, дело действительно мокрое. И ты сейчас очень сильно рискуешь. Вмешалась полиция. Люди. А могло ли быть иначе? Только подумай: леденящее кровь убийство, попахивающее чем-то сатанинским и сверхъестественным. Ты представляешь, как они испуганы сейчас? Их надо успокоить, Питт. Дело надо прижать, пока оно не привлекло слишком много внимания со стороны любопытных. Питт, наши принципы не зря гласят, что всеми возможными и невозможными силами необходимо избегать подобного исхода. Ведь мы доверились тебе: для нас ты слишком независим и своеволен. И, если я правильно понимаю, где-то по-прежнему бродит носитель всей этой заразы? И ты его до сих пор не нашел. Не смог или не захотел.
Хренов Филипп! Как же я не догадался? От этого сукиного сына другого не стоило и ожидать.
- Сегодня я обо всем позабочусь.
- И как ты себе это представляешь, Питт? Весь район кишит полицейскими, репортерами и попросту случайными зеваками.
- Сегодня ночью я обо всем позабочусь. Это мои проблемы.
Предо не сводит с меня глаз. Он вновь вынимает мое личное дело и бросает на стол. Затем он, наконец-то садится.
- Верно, Питт. Тебе ничего другого не остается. Сегодня. И только сегодня.
Терпеливо жду, что он скажет еще.
- Мы нашли подростка, которого ты пожалел.
- Вы хотите прочистить ему мозги?
- Нет, Питт. Не совсем то. В этом нет необходимости. Он наш пленник.
Я закрываю глаза.
- Ребенок, чью жизнь ты спас, своей кровью искупит это отвратительное, жесточайшее убийство. Естественно, добровольно совершить это жертвоприношение он не вызывался. Однако мы представили всю картину произошедшего в таком свете, что еще до захода солнца он сам объявит себя виновным во вчерашних событиях. Заруби себе на носу, Питт: подобное никогда не должно повториться.
Открываю глаза и смотрю на него. Декстер поднимает палец.
- Будь полезным нам, Питт. Ты бесценен для Коалиции, только если ты полезен нам. Делай свое дело и не высовывайся. Уничтожь носителя.
Я встаю.
- Я более чем полезен вам. Я разбираюсь со всей этой грязью в вверенном мне районе и зачастую подчищаю за остальными, которые не доводят свою работу до конца. И если вы не найдете другого придурка, который возьмет на себя район вплоть до Четырнадцатой улицы - я не потерплю никаких претензий.
Направляюсь к двери.
- Мы об этом позаботимся. Пока могу с уверенностью сказать: разберешься со вчерашним происшествием - солидное вознаграждение тебе гарантировано, Питт.
- Я и не сомневаюсь.
Открываю дверь.
- И последнее, Питт.
Останавливаюсь в дверях и даже не оборачиваюсь.
- Насколько я смог понять, на шее мальчика в области артерии нашли следы клыков. Необычное поведение для зомби, не правда ли?
Я стою молча.
- Помнишь, как мамочка в детстве учила: ничего не оставляй на тарелке.
Дерьмо.
Выхожу и закрываю за собой дверь.
Он прав. Черт возьми, он прав. Позаимствовать у ребенка несколько пинт крови и оставить его в живых? Все равно что развесить вокруг таблички: "ЗДЕСЬ ВОДЯТСЯ ВАМПИРЫ. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ. ПРИДИ И УБЕЙ НАС". Конечно же, большинство жителей этих районов подумают, что вся брехня о вампирах - полная чушь, удел местных психов. Однако есть люди, на самом деле знающие правду. Этих-то мы и опасаемся. Вот почему моя квартира очень хорошо защищена. Фактически в нее невозможно забраться постороннему.
Я живу на Четырнадцатой улице, между Пятой и авеню Эй. Сначала дверь в подъезд. Необходимо ввести пароль. Дверь открыта, попадаем в вестибюль. Затем вторая дверь, ведущая в квартирный блок. Здесь нужно разобраться с двумя замками. Сделано. Отсюда уже рукой подать до моей двери: она первая слева. Внешне это вполне обычная, ничем не примечательная дверь. Мне пришлось ее замаскировать. На самом деле эту дверь я нашел на заводе - это одна из тех массивных дверей, что отделяют цеха друг от друга. Конечно, я был вынужден укрепить дверную коробку стальными подпорками, чтобы стена выдержала дверь, но это того стоило. Так что если вы когда-нибудь решите взять меня в этой квартире, то верный путь - сквозь стены.
Да, вот и моя квартира. Сначала мне нужно открыть тройной замок, поворачиваю ключом точно в правильных направлениях, иначе включится сигнализация. Готово. Вхожу внутрь, закрываю за собой дверь и ввожу пятизначный код, чтобы перезарядить систему защиты. Теперь, когда я внутри, сигнализация работает в беззвучном режиме: ее не услышит ни полиция, ни соседи, ни даже я. Если кто-то проберется в мою квартиру, начнет мигать свет и будет вибрировать датчик, с которым я никогда не расстаюсь. Это послужит мне сигналом. Я встречу незваных гостей, убью их и поживлюсь их кровью. Вот как я с ними поступлю. Вот каков мой план.
Прохожу по небольшому коридору в гостиную, срываю на ходу маску и швыряю ее на диван. Мне до смерти хочется забраться под холодную воду, однако я не сворачиваю направо в ванную и не иду через кухню в спальню. Вместо этого я прохожу в глубь гостиной, встаю на корточки у одной из половиц деревянного пола и поднимаю ее. Под ней виднеется небольшое стальное кольцо. Я дергаю за него, и ползет вверх бетонная плита, открывая проход вниз по небольшой винтовой лестнице. Я спускаюсь по ней, предварительно поставив панель на место.
Это моя вторая, "подземная" квартира. Это я ее так называю, она располагается на цокольном этаже, и снимаю я ее под другим именем. Вот здесь я фактически и живу. Здесь у меня есть и спальня, и ванная, и даже небольшой холодильник вместе с маленькой электроплитой. Здесь же располагается компьютер и телевизор с музыкальным центром. Входная дверь в эту "подземную" квартиру укреплена не так хорошо: я лишь вставил несколько длинных стальных штырей через дверную коробку прямо в дверь. Однако и в ней есть небольшая хитрость: перед установкой я заранее вставил в нижнюю часть двери небольшую квадратную панель, которую можно выбить ногой, так что я с легкостью смогу выбраться из квартиры, если наверху окажется кто-то, с кем я никак не хочу встречаться.
В этой квартире было также небольшое окно с выходом прямо на пешеходную дорожку, но я в целях предосторожности убрал его и замазал дыру цементом. Никакой хренов Ван Хельсинг не сможет пробраться ко мне в комнату и раздвинуть шторы, чтобы я под лучами утреннего солнца зажарился заживо.
Включаю воду. Жду, пока наполнится ванна, и иду к мини-холодильнику проверить запасы. У меня также есть потайной холодильник, он там, в кладовке, а для пущей предосторожности я повесил на него цепь с замком. Открываю дверцу. Благодаря этому подростку вчера, мне удалось пополнить свои запасы десятью дополнительными пинтами. Что ж, это не так уж плохо. Пожалуй, месяц протяну. Но, как и любой уважающий себя наркоман своего дела, я люблю запасти пару-тройку пинт на черный день. Сейчас кровь мне не нужна: вчера я выпил пинту крови того пацана, однако лишнее поможет мне быстрее залечить ожоги. Поэтому я вынимаю один пластиковый пакет с ценным напитком и сажусь в прохладную ванну.
Все мое тело темно-розового цвета: еще немного, и холодная ванна была бы уже ни к черту. Обожженная щека и подбородок нестерпимо горят, и кожа уже начала лопаться и сдираться. Но сейчас не об этом. В блаженстве я делаю первый глоток. Вкус крови мягко снимает напряжение. Она скользит вниз по глотке, и - как всегда - уже знакомое ощущение охватывает все мое существо. Вирус, превративший меня в то, чем я являюсь теперь, медленно, но настойчиво и неистово порабощает чистую, свежую человеческую кровь. По всему телу пробегает ни с чем не сравнимое покалывание. Практически на моих глазах ожоги бледнеют, и боль уже не так сильна. Закрываю глаза и потягиваю кровь: теперь я могу расслабиться и подумать над тем, как разобраться с зомби и вообще со всем этим чертовым дерьмом.
Господи, только не подумайте, что охотиться на зомби - моя работа. Но эти хреновы создания убивают людей повсюду и привлекают тем самым кучу внимания, поэтому негоже оставлять их бродить без присмотра в округе. По крайней мере, в моем районе.
На прошлой неделе я впервые наткнулся на следы возможного носителя.
Представьте, стоит вечерняя жара, и я тихонечко сижу себе у Томпкинса и мирно покуриваю, наслаждаясь, как всегда, удушливо жарким летом. Прямо как самый обычный человек. Работы нет, денег нет, никакой тебе подработки или прочих поручений от Коалиции или Общества, в общем, никакой благотворительности с моей стороны. Почти во всем заведении лишь я один, сижу себе, заряжаюсь никотином "Лаки страйк" и мечтаю. А тут приходит этот хренов бомж, воняющий, как мировая помойка. Ну да ладно, все они, бомжи-наркоманы, воняют, будто в аду побывали. Ничего удивительного, в общем. Этого парня я бы и не заметил вовсе, если бы не огромная прокусанная кровоточащая дыра у него в голове.