Ложкин погладил пакетиком мотыля выбритый морщинистый подбородок и ответил с достоинством:
- Только для любителей, для тех, кто понимает.
Ложкин шел домой, смущала его некоторая неловкость от грубости, учиненной им в магазине, но неловкость понемногу исчезала, потому что за Ложкиным шли, сами того не замечая, взволнованные люди, перебрасывались удивленными словами и восхищались золотой красавицей в банке.
- Принес чего? - спросила супруга Ложкина из кухни, не замечая, как светло стало в комнате у нее за спиной. - Небось пол-литра принес?
- Пол-литра чистой воды, - согласился старик. - Пол-литра в банке, и вам того же желаю.
- Нет, - сказала старуха, не оборачиваясь. - Там, на улице, и принял.
- Почему это?
- Чушь несешь.
Старик спорить не стал, раздвинул кактусы на подоконнике, подмигнул канарейкам, которые защебетали ошеломленно, увидев банку, достал запасной аквариум и понес его к крану, на кухню.
- Подвинься, - сказал он супруге. - Дай воды набрать.
Тут супруга поняла, что муж ее не пьяный, и, вытерев руки передником, заглянула в комнату.
- Батюшки! - воскликнула она. - Нам еще золотой рыбки не хватало!
Супруга нагнулась над банкой, а рыбка высунула ей навстречу острое рыльце, приоткрыла рот, будто задыхалась, и сказала негромко:
- Отпустили бы вы меня, товарищи, в речку.
- Чего? - спросила супруга.
- Воздействуйте на мужа, - объяснила рыбка почти шепотом. - Он меня без вашего влияния никогда не отпустит.
- Чего-чего? - спросила супруга.
- Ты с кем это? - удивился старик, возвращаясь в комнату с полным аквариумом.
- И не знаю, - сказала жена. - Не знаю.
- Красивая? - спросил Ложкин.
- Даже и не знаю, - повторила жена. Подумала чуть-чуть и добавила: - Отпустил бы ты ее в речку. Беды не оберешься.
- Ты чего, с ума сошла? Ей же цена два рубля сорок копеек в государственном магазине.
- В государственном? - спросила жена. - Уже дают?
- Дают, да никто не берет. Не понимают. Цена велика. Да разве два сорок для такого сказочного чуда большая цена?
- Коля, - сказала супруга, - я тебе три рубля дам. Четыре и закуски куплю. Ты только отпусти ее. Боюсь я.
- Сумасшедшая баба, - уверился старик. - Сейчас мы ее в аквариум пересадим.
- Отпусти.
- И не подумаю. Я, может быть, ее всю жизнь жду. С Москвой переписывался. Два сорок уплатил.
- Ну, как хочешь. - Старуха заплакала и пошла на кухню.
В этот момент нервы у рыбки не выдержали.
- Не уходи! - крикнула она пронзительно. - Еще не все аргументы исчерпаны. Если отпустите, три желания выполню.
Старик был человек крепкий, сухой, но аквариум при этих словах уронил, разбил и стоял по щиколотку в воде.
- Не надо нам ничего! - ответила старуха из кухни. - Ничего не надо. Убирайся в свою реку! От тебя одни неприятности.
- Не-ет, - сказал старик медленно. - Не-е-ет. Это что же получается, разговоры?
- Это я говорю, - ответила рыбка. - И мое слово твердое.
- А как же это может быть? - спросил старик, поджимая промокшую ногу. - Рыбы не говорят.
- Я гибридная, - сообщила рыбка. - Долго рассказывать.
- Изотопы?
- И изотопы тоже.
- Выкинь ее, - настаивала старуха.
- Погоди. Мы сейчас испытаем. Ну-ка, восстанови аквариум в прежнем виде, и чтобы на окне стоял, а в комнате сухо.
- А отпустишь, не обманешь?
- Честное слово, отпущу. Тебя на три желания хватает?
- На три.
- Тогда ты мне аквариум восстанови - если получится, сбегаю в магазин, еще десяток таких куплю. Или, может, ты одна говорящая?
- Нет, все, - призналась рыбка.
- Тогда ставь аквариум.
В комнате произошло мгновенное помутнение воздуха, шум, будто от пролетевшей мимо большой птицы, и тут же на окне возник целый, небитый, полный воды аквариум.
- Идет, - сказал старик. - Нормально.
- Два желания осталось, - напомнила рыбка.
- Тогда мне этот аквариум мал. Приказать, что ли, новый изобразить? Столитровый, с водорослями, а?
Старуха подошла между тем к старику, все еще находясь в состоянии смятения. Теперь же к смятению прибавился новый страх - старик легкомысленный, истратит все желания рыбки, а что, если врет она? Если она такая единственная?
- Стой! - сказала она старику. - Ты сначала других испытай. Других рыбок. Они и в малом аквариуме проживут. Ей же аквариумы строить плевое дело. Нам новый дом с палисадником куда нужнее.
- Ага, - согласился старик. - Это дело, доставай деньги из шкафа, ведро неси. Пока я буду в отлучке, глаз с нее не спускай.
- Так большой аквариум делать или как? - спросила рыбка без особой надежды.
- И не мечтай! - озлился старик. - Хитра больно. В коллективе работать будешь. У меня желаний много - не смотри, что пожилой человек.
Ксения Удалова, соседка, зашла за пять минут до этих слов к Ложкиным за солью. Соль вышла вся. Дверь открыта, соседи - свои люди, чего ж не зайти. И незамеченная весь тот разговор услышала. Старики к ней спиной стояли, а рыбка если ее и заметила, то виду не подала. Ксения Удалова, мать двоих детей, жена начальника стройконторы, отличалась живым умом и ничему не удивлялась. Как тихо вошла, так тихо и ушла, подсчитала, что Ложкиным время понадобится, чтобы ведро с водой взять, деньги достать, выбежала на двор, где Корнелий Удалов, ее муж, по случаю субботы в домино играл под опадающей липой, и крикнула ему командирским голосом:
- Корнелий, ко мне!
- Прости, - сказал Корнелий напарнику. - Отзывают.
- Это конечно, - ответил напарник. - Ты побыстрей только.
- Я сейчас!
Ксения Удалова протянула мужу плохо отмытую банку с наклейкой "Баклажаны", пятерку денег и сказала громким шепотом:
- Беги со всех ног в зоомагазин, покупай двух золотых рыбок!
- Кого покупать? - переспросил Корнелий, послушно беря банку.
- Зо-ло-тых рыбок. И бери покрупнее.
- Зачем?
- Не спрашивать! Бегом - одна нога здесь, другая там, никому ни слова. Воду не расплескай. Ну! А я их задержу.
- Кого?
- Ложкиных.
- Ксаночка, я ровным счетом ничего не понимаю, - сказал Корнелий, и его носик-пуговка сразу вспотел.
- Потом поймешь!
Ксения услышала шаги внутри дома и метнулась туда.
- Куда это тебя? - спросил Саша Грубин, сосед. - Проводить, дружище?
- Проводи, - ответил Удалов все еще в смятении. - Проводи до зоомагазина. Золотых рыбок пойду покупать.
- Быть того не может, - сказал Погосян, партнер по домино. - Твоя Ксения в жизни ничего подобного не совершала. Если только пожарить.
- А ведь и вправду, может, пожарить, - несколько успокоился Удалов. - Пошли.
Они покинули с Грубиным двор, а игроки весело рассмеялись, потому что хорошо знали и Ксению, и мужа ее Корнелия.
Не успели шаги друзей затихнуть в переулке, как в дверях дома вновь показалась Ксения Удалова. Выходила она из них спиной вперед, объемистая спина колыхалась, выдерживала большой напор. И уже видно было, что напор этот производят супруги Ложкины. Ложкин тащил ведро с водой, а старуха помогала ему толкать Ксению.
- И куда это вы так спешите, соседи дорогие? - распевала, ворковала Ксения.
- Пусти, - настаивал старик. - По воду иду.
- По какую же по воду, когда дома водопровод провели?
- Пусти! - кричал старик. - За квасом иду!
- С полным-то ведром? А я хотела у вас соли одолжить.
- И одалживай, меня только пропусти.
- А уж не в зоомагазин ли спешите? - спросила ехидно Ксения.
- Хоть и в зоомагазин, - ответила старуха. - Только нет у тебя права нас задерживать.
- Откуда знаешь? - возмутился старик. - Откуда знаешь? Подслушивала?
- А что подслушивала? Чего подслушивать?
Старик извернулся, чуть не сшиб Ксению и бросился к воротам. Старуха повисла на Удаловой, чтобы остановить ее, метнувшуюся было вслед.
- Ой-ой, - произнес Погосян. - Он тоже за золотой рыбкой побежал. Зачем побежал?
- Жили без золотых рыбок, - ответил ему Кац, - и проживем, мешай кости.
- Ой-ой, - сказал Погосян. - Ксения Удалова настолько хитрая баба, что ужас иногда берет. Смотри-ка, тоже побежала. И старуха Ложкина за ней. Играйте без меня. Я, пожалуй, понимаешь, пойду по городу погуляю.
- Валентин! - крикнула Кацу жена со второго этажа. Она услышала шум на дворе и внимательно к нему прислушивалась. - Валентин, у тебя есть деньги? Дойди до зоомагазина и посмотри, что дают. Может, нам уже не достанется.
Через полторы минуты весь дом в составе тридцати-сорока человек бежал по Пушкинской улице к зоомагазину, кто с банками, кто с бутылками, кто с пластиковыми пакетами, кто просто так, полюбопытствовать.
Когда первые из них подбежали к зоомагазину, перед дверью с надписью "Поступили в продажу золотые рыбки" стояла толпа.
Город Великий Гусляр невелик, и жизнь в нем движется по привычным и установившимся путям. Люди ходят в кино, на работу, в техникум, в библиотеку, и в том нет ничего удивительного. Но стоит случиться чему-то необычайному, как по городу прокатывается волна тревоги и возбуждения. Совсем как в муравейнике, где вести проносятся по всем ходам за долю секунды, потому что у муравьев есть на этот счет шестое чувство. Так вот, Великий Гусляр тоже пронизан шестым чувством. Шестое чувство привело многочисленных любопытных поглядеть на золотых рыбок. Шестое же чувство разрешило их сомнения - покупать или не покупать. Покупать, поняли граждане Гусляра в тот момент, когда в магазин влетели, не совсем еще понимая, зачем они это делают, Удалов с Грубиным и Удалов, запыхавшись, сунул Зиночке пять рублей и сказал:
- Две рыбки золотые заверните, пожалуйста.
- Это вы, Корнелий Иванович? - удивилась Зиночка, которая жила на той же улице, что и Удалов. - Вам Ложкин посоветовал? Вам самца с самочкой?
- Зиночка, не продавай им рыбок, - сказал из-за аквариума инвалид Эрик, который все никак не мог собраться с силами, чтобы покинуть магазин.
- Молодой человек, - прервал его Грубин. - Только из уважения к вашему героическому прошлому я воздерживаюсь от ответа. Зиночка, вот банка, кладите товар.
У Зиночки на глазах были слезы. Она взяла сачок и сунула его в аквариум. Рыбки бросились от него врассыпную.
- Тоже понимают, - проговорил кто-то.
В дверях возникло шевеление - старик Ложкин пытался с ведром пробиться поближе к прилавку.
- Вы не церемоньтесь с ними, - сказал Удалов. - Все равно поджарим.
- Мне дайте, мне! - кричал от двери Ложкин. - Я любитель. Я их жарить не буду!
В общем шуме потонули отдельные возгласы. К Зиночке тянулись руки с зажатыми рублями, и, желая оградить ее от мятежа, Эрик приподнял костыль, стукнул им об пол и крикнул:
- Тишина! Соблюдайте порядок!
И наступила тишина.
И в этой тишине все услышали, что рыбка, высунувшая голову из аквариума, сказала:
- Это совершенное безумие нас жарить. Все равно что уничтожать куриц, несущих золотые яйца. Мы будем жаловаться.
Тишина завладела магазином.
Вторая рыбка подплыла к первой и произнесла:
- Мы должны получить гарантии.
- Какие? - спросил Грубин тонким голосом.
- Три желания на каждую. И ни слова больше. Потом - на свободу.
Наступила пауза.
Потом медленное движение к прилавку, ибо любопытство - сильное чувство и желание посмотреть на настоящих говорящих рыбок влекло людей, как магнит.
Через пять минут все было окончено. В пустом магазине на пустом прилавке стоял пустой аквариум. Вода в нем еще покачивалась. Зиночка тихо плакала, пересчитывая выручку. Эрик все так же стоял в углу и потирал здоровой рукой помятый бок. Потом нагнулся, поднял с пола почти не пострадавший букетик цветов и вновь положил на прилавок.
- Не расстраивайтесь, Зиночка. Может, в следующем квартале снова пришлют. Я только жалею, что мне не досталось. Я бы вам свою отдал.
- Я не об этом, - всхлипнула Зиночка. - Какая-то жадность в людях проснулась. Даже стыдно. И старик Ложкин кричит - мне десять штук, и вообще.
- Я очень жалею, что не смог для вас взять, - повторил Эрик. - До свидания.
Он ушел. Вера Яковлевна, дожидавшаяся, пока никого в магазине не останется, подошла к Зиночке, держа в руке палехскую шкатулку. В шкатулке еле умещались две рыбки.
- Я все-таки купила, - сообщила она. - Ты ведь и не заметила. Я поняла, что, если стоять и ждать, пока это столпотворение продолжается, ничего не достанется. Ведь ты не догадалась хотя бы две-три штуки отложить.
- Куда там, - сказала Зиночка. - Я очень рада, что вы успели. А я и не заметила. Такая свалка - я только деньги принимала и рыбок вылавливала.
- Одна твоя. Деньги мне с получки отдашь.
- Не надо мне, - отказалась Зиночка. - Я и права не имею их взять.
- Тогда я тебе дарю. На день рождения. И не сходи с ума. Кто от счастья отказывается? У тебя даже шубки нет, а зима на носу.
- Нет, нет, ни за что! - И Зиночка заплакала еще горше.
- Чего уж там, - сказала из шкатулки рыбка. - Все равно одному человеку больше трех желаний нельзя загадать. Хоть бы у него сто рыбок было. А шубу тебе надо - я сделаю. Ты какую хочешь - норковую или каракуль?
- Вот и отлично, - проговорила Вера Яковлевна. - Где сачок? Мы ее тебе пересадим. Я очень рада.
- Ну как же можно! - сопротивлялась Зиночка.
В дверь заглянула незнакомая женщина и спросила:
- Рыбки еще остались?
- Кончились, - ответила Вера Яковлевна, прикрывая крышку палехской шкатулки. - Теперь они будут приходить. Закроем магазин? Все равно - какая сегодня торговля?
- Я должна в область, в управление торговли отчет написать, - сказала Зиночка. - Я очень боюсь, что нам товар по ошибке отгрузили.
- Вот и напишешь дома. Пошли.
Зиночка послушалась. Сняла объявление с двери, заперла ее, спрятала выручку. Вера Яковлевна достала еще одну шкатулку и отсадила в нее рыбку для Зиночки. Продавщицы вышли из магазина через заднюю дверь.
- А ты хоть помнишь кого-нибудь, кто рыбок покупал? - спросила Вера Яковлевна.
- Мало кого помню. Ну, сначала, еще до всей этой истории, Ложкин был. И кружок юннатов из средней школы. Потом снова Ложкин. И Савич. И этот длинный из горздрава, и Удалов с Грубиным по штуке. А остальных разве припомнишь?
- Боюсь, - сказала на это Вера Яковлевна, - боюсь, что поздно гадать - результаты скоро будут налицо.
- То есть как так?
- Ты думаешь, что за желания будут?
- Не знаю. Разные. Ну, может, денег попросят.
- Денег нельзя. Только ограниченные суммы, - вмешалась из коробочки рыбка. Голос ее был глух и с трудом проникал сквозь лаковую крышку.
- Ой! - вскрикнула Зиночка.
Они вышли в переулок, утром еще пыльный и неровный. Переулок был покрыт сверкающим ровным бетоном. Бетон расстилался во всю его ширину, лишь по обочинам вместо утренних канав тянулись аккуратные полосы тротуара. Заборы вдоль переулка были выкрашены в приятный глазу зеленый цвет, а в палисадниках благоухали герани.
- Ничего особенного, - сказала Вера Яковлевна, морально готовая к чудесам. - Наверно, кто-то из горсовета рыбку купил. Вот и выполнил годовой план по благоустройству.
- Что же будет?.. - спросила Зиночка, осторожно ступая на тротуар.
- Я так полагаю, - ответила Вера Яковлевна, по-солдатски печатая шаг по асфальту, - я так полагаю, что надо получить отдельную квартиру. Впрочем, ты, рыбка, не спеши, я еще подумаю.
Дома Зиночка достала большую банку. Выплеснула туда рыбку из шкатулки и понесла на кухню, чтобы долить водой.
- Сейчас будет тебе чистая вода, - сказала она. - Потерпи минутку.
Зиночка открыла кран, и прозрачная жидкость хлынула в банку.
- Стой! - крикнула рыбка. - Стой, ты с ума сошла! Ты меня погубить хочешь? Закрой кран! Вынь меня сейчас же! Ой-ой-ой!
Зиночка испугалась, выхватила рыбку, сжала в кулаке. По кухне распространялся волнами едкий запах водки.
- Что такое? - удивилась Зиночка. - Что случилось?
- Воды! - прошептала рыбка. - Воды… умираю.
Зиночка метнулась по кухне, нашла чайник. На счастье, в нем была вода. Рыбка ожила. Струйка водки все текла из крана, дурманом заполняя кухню.
- Откуда же водка? - поразилась Зиночка.
- Понимать надо, - сказала рыбка. - Какой-то идиот проверить захотел - приказал, чтобы вместо воды в водопроводе водка текла. Видно, на молодую рыбку попал, на неопытную. Я бы на ее месте отказалась. Категорически. Это не желание, а вредительство и головотяпство.
- А где же вода теперь?
- Я так полагаю, что водка скоро кончится. Кто-нибудь другой обратное желание загадает.
- А если нет?
- Если нет - терпи. А вообще-то, это безобразие! Водка попадает в трубы канализации. Оттуда, возможно, в водоемы - так всю живность перевести можно. Вот что, Зиночка, у меня к тебе личная просьба. Преврати водку в воду. Используй желание. Мы тебе за это уникальную шубу придумаем.
- Мне уникальной не нужно, - сказала Зиночка. - На что мне уникальная. Я бы очень хотела дубленку. Болгарскую. У моей тетки в Вологде такая есть.
- Значит, тратим сразу два желания, да?
- Тратим, - согласилась Зиночка и немного пожалела, что останется лишь одно.
Шуба материализовалась на спинке стула. Шуба была светло-коричневого, нежного, теплого цвета. Ее украшал меховой белый воротник.
- Прости, но я ее подбила норкой, - призналась рыбка. - Приятно услужить хорошему человеку. Третье желание будем сейчас делать или подождем?
- Можно подождать немного? - попросила Зиночка. - Я подумаю.
- Думай, думай. Пообедай пока. И мне крошек насыпь. Ведь я как-никак живое существо.
- Простите, рада бога. Я совсем забыла.
Удалов с Ложкиным вместе вошли в дом. Грубин во дворе задержался, чтобы поделиться впечатлениями с соседями. Удалов с Ложкиным по лестнице поднимались вместе, были недовольны друг другом. Удалов укорял Ложкина:
- Хотели по секрету всё сделать? Всё себе?
Ложкин не отвечал.
- Чтобы, значит, весь город как раньше, один вы будете жить как миллионер Рокфеллер? Стыдно просто ужасно.
- А твоя жена шпионила, - сказал Ложкин резко и юркнул в дверь, за которой уже стояла, приложив к ней ухо, его супруга.
Удалов хотел было ответить нечто обидное, но и его супруга выбежала из комнаты, выхватила из рук банку и огорчилась:
- Почему только одна? Я же на две деньги давала.