Мистер Притчард направился по коридору, по обеим сторонам которого располагались двери комнат, и нам пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать от него. Мы уже успели понять, что в особняке Такстеров можно было разместить несколько домов размером с наш и еще осталось бы место для амбара. Мистер Притчард остановился и отворил высокие двери. До нас донеслось завывание паровозного свистка.
И тут перед нами предстал Вернон, голый, в чем мать родила. Он стоял, повернувшись к нам спиной, чуть наклонившись вперед, и изучал какой-то предмет, держа его совсем близко от лица.
Мистер Притчард откашлялся. Вернон обернулся, сжимая в руках локомотивчик, и улыбнулся так широко, что мне показалось, будто лицо его сейчас треснет.
- А вот и вы! - воскликнул он. - Входите, пожалуйста!
Мы с отцом так и сделали. В комнате, в которой мы оказались, не было никакой мебели, если не считать огромного стола, на котором среди зеленого ландшафта с миниатюрными холмами, лесом и крохотным городком двигались с пыхтением несколько игрушечных поездов. В одной руке Вернон держал помазок, а в другой - паровозик, которому, по-видимому, только что чистил колеса.
- На рельсы садится пыль, - объяснил он нам. - Если ее собирается слишком много, может произойти крушение.
Я изумленно уставился на игрушечную железную дорогу. В движении находилось одновременно семь составов. Крохотные стрелки автоматически переключались, перемигивались маленькие огоньки семафоров, перед железнодорожным переездом стояли крошечные автомобильчики. На фоне зелени леса выделялись яркие пятна багряника. Городские домишки величиной со спичечный коробок были искусно раскрашены так, что их стены казались сложенными из кирпича и камня. В конце главной улицы высилось строение в готическом стиле с куполом - точная копия здания суда, откуда я недавно едва унес ноги. Между холмами извивались змейки дорог. Через реку из зеленого стекла был перекинут мостик, а за пределами городка лежало большое, продолговатое, окаймленное черным цветом зеркало - как я догадался, озеро Саксон. Вернон даже прорисовал красным береговую линию, чтобы обозначить гранитные утесы. Я увидел бейсбольное поле, плавательный бассейн, а также домишки и улочки Братона. В конце улочки, которая наверняка должна была именоваться Джессамин-стрит, я нашел даже чудной домик, раскрашенный всеми цветами радуги. Я отыскал шоссе N 10, которое бежало вдоль леса, расступавшегося, чтобы открыть гладь озера Саксон. Я пошарил глазами, отыскивая домик, который, как я теперь знал, должен был там находиться. И действительно увидел его: он был величиной с ноготь на моем большом пальце - дом с дурными девушками, где заправляла мисс Грейс. А в лесистых холмах на западе, между Зефиром и отсутствовавшим на этой своеобразной карте Юнион-Тауном, имелась округлая выжженная плешь, оставшаяся на месте сгоревших низкорослых деревьев.
- Должно быть, там был лесной пожар, - предположил я.
- Это место, где упал метеорит, - объяснил нам Вернон, едва взглянув в сторону выгоревшего пятна.
Он подул на колесики локомотива - обнаженный Потрясающе большой человек. Я отыскал Хиллтоп-стрит и наш домик на опушке леса. Проследовав взглядом за величавым изгибом Темпл-стрит, я уперся в картонный особняк, внутри которого сейчас находились мы - я и мой отец.
- А вы все вот здесь, и ты, и твой отец тоже, - сказал Вернон, показав рукой в сторону коробки из-под обуви справа от себя. Рядом были разбросаны железнодорожные вагончики, рельсы и проводки. На крышке картонной коробки черным мелком было написано: "ЛЮДИ". Подняв крышку, я заглянул внутрь и увидел там сотни крохотных человеческих фигурок с тщательно раскрашенными телами и волосами. Все фигурки были голые.
Один из поездов, катившихся по рельсам, испустил резкий свист, похожий на птичий. Другой состав тянул паровозик, выпускавший на ходу крошечные колечки дыма. Открыв рот от изумления, отец обошел кругом эту огромную, невероятно сложную композицию.
- У вас здесь все, во всех подробностях? - спросил он. - Вы только посмотрите, на Поултер-Хилл есть даже надгробия на могилах! Мистер Такстер, как же вам удалось все это сделать?
Вернон поднял голову от своего паровозика.
- Не нужно "мистера Такстера". Зовите меня просто Вернон.
- Хорошо, Вернон. Вы сами все это сделали?
- Не за одну ночь, конечно, - ответил Вернон и опять улыбнулся.
С расстояния в несколько шагов его лицо казалось мальчишеским, вблизи становились заметными морщины около глаз и две глубокие складки, залегшие скобками вокруг рта.
- Я сделал это потому, что люблю Зефир. Всегда любил и всегда буду любить.
Вернон оглянулся на мистера Притчарда, стоявшего в ожидании у двери.
- Благодарю вас, Сирил. Можете быть свободны. Хотя… одну минуту. Надеюсь, мистер Маккенсон все понял?
- Понял что? - спросил отец.
- Дело в том, - сказал мажордом, - что мистер Вернон хочет отобедать с вашим сыном наедине. Вам обед будет подан на кухне.
- Не понимаю. В чем причина?
Вернон продолжал молча смотреть на мистера Притчарда. Седовласый мажордом пожал плечами и ответил:
- Потому что на обед был приглашен только ваш сын, мистер Маккенсон. Вы решили сопровождать его… гм… по собственной инициативе. Если у вас остаются какие-либо сомнения, хочу успокоить вас и сообщить, что кухня находится по соседству со столовой мистера Такстера, где он собирается отобедать с вашим сыном. Таково было пожелание молодого хозяина, мистер Маккенсон.
Последняя фраза была произнесена особенно решительно.
Отец оглянулся на меня, я пожал плечами в ответ. Я видел, что ему совершенно не нравится такой план, он был готов закусить удила и уйти.
- Но вы тоже пришли, - сказал Вернон. Он поставил локомотив на рельсы, и тот, тихонько застрекотав, ожил и укатил вперед. - И можете остаться на обед.
- Ты можешь остаться, - эхом подхватил и я, обращаясь к отцу.
- Уверен, что вам понравится наша еда, - добавил мистер Притчард. - Гвендолин - отличная кухарка.
Сложив руки на груди, отец некоторое время рассматривал бегавшие по рельсам поезда.
- Хорошо, - наконец проговорил он. - Пусть будет так.
- Вот и отлично! - просиял Вернон. - Это все, Сирил.
- Да, сэр, - отозвался мистер Притчард и затворил за собой двери.
- Вы ведь молочник? - спросил отца Вернон.
- Да, именно. Я работаю в "Зеленых лугах".
- Мой отец - владелец "Зеленых лугов". - Вернон прошествовал мимо меня к дальней стороне стола, чтобы проверить там соединение проводков. - Это вон там. - Вытянув худую руку, Вернон указал туда, где находилась сыроварня. - Слышали, что в Юнион-Тауне через месяц открывается новый бакалейный магазин? Кроме того, там почти закончено строительство нового торгового центра. С недавних пор такие магазины называются "супермаркетами". Там будет большой отдел молочных продуктов. Молоко будет продаваться в пластиковых бутылках, можете себе представить?
- В пластиковых бутылках? - хмыкнул отец. - Черт знает что!
- Скоро пластик войдет в нашу жизнь повсеместно, - продолжал Вернон, выравнивая домик. - Это наше будущее. Пластик везде и всюду.
- Ваш отец… Вернон, в городе его давно не видели. Вчера я разговаривал об этом с мистером Долларом. Сегодня говорил с мэром Своупом и доктором Пэрришем, потом зашел в банк и спросил там. Никто не видел вашего отца года два или даже больше. Клерки в банке сказали, что важные бумаги забирает из банка мистер Притчард, потом привозит их обратно, уже подписанные Мурвудом.
- Да, именно так все и происходит. Ну что, Кори, как тебе нравится вид на Зефир с высоты птичьего полета? Можно вообразить, что ты летишь над крышами домов.
- Совершенно верно, сэр.
Как ни странно, но в ту минуту я именно об этом и думал.
- Нет, Кори, не нужно никакого "сэр". Просто "Вернон", договорились?
- Мы учили Кори уважительно обращаться к взрослым, - заметил отец.
Вернон посмотрел на него с удивлением и легким испугом.
- К взрослым? Но ведь мы с ним сверстники.
На несколько секунд отец словно лишился дара речи. Наконец он нашел в себе силы с опаской произнести:
- Ага.
- Кори, хочешь сам управлять поездами? Иди сюда!
Вернон стоял над пультом управления с рычажками и цифровыми шкалами.
- Приближается товарный состав, следующий без остановки! Ту-ту!
Я подошел, к пульту управления и увидел, что его устройство по сложности не уступает делению дробей.
- Что мне можно делать?
- Все, что угодно, - ответил Вернон. - Это и есть самое интересное.
Я осторожно повернул пару рычажков и покрутил цифровую шкалу. Один из поездов побежал быстрее, другой медленнее. Из-под колес паровоза вовсю повалил пар. Мигнули сигнальные огни, и раздался свисток.
- Мурвуд по-прежнему живет в особняке, Вернон? - спросил у нас за спиной отец.
- Он отдыхает у себя наверху.
Все внимание Вернона было сосредоточено на поездах.
- Я могу с ним повидаться?
- Когда мой отец отдыхает, к нему никто не допускается, - объяснил Вернон.
- Но не всегда же он отдыхает? - спросил отец.
- Само собой. Но отец всегда слишком утомлен, чтобы держать меня в курсе дела.
- Вернон? Не могли бы вы повернуться ко мне?
Вернон исполнил просьбу отца, краем глаза продолжая следить за железной дорогой.
- Мистер Мурвуд еще жив?
- Живо, живо. Моллюски и мидии мне, живо, живо! - негромко пропел Вернон, потом нахмурился, словно понял наконец суть вопроса. - Конечно, он жив! Кто, если не он, по-вашему, ведет семейные дела?
- Может быть, мистер Притчард?
- Мой отец сейчас находится наверху, он отдыхает, - повторил Вернон с легким нажимом на последнем слове. - Кто вы, мистер Маккенсон, - молочник или инквизитор?
- Молочник, - ответил отец. - Любопытный молочник.
- Не просто любопытный, а очень и очень любопытный. Давай, Кори, добавь ходу! Шестой скорый идет с опозданием!
Я продолжал с упоением крутить ручки и цифровые шкалы. По мановению моей руки поезда проносились мимо, лавируя между холмами и плавно вписываясь в повороты.
- Знаешь, Кори, мне очень понравился твой рассказ про озеро, - сказал вдруг Вернон. - Оно мне всегда представлялось зловещим, поэтому я и нарисовал его черным. Там внутри скрыта страшная тайна, правда?
- Да, сэ… Вернон, - вовремя исправился я.
Я не мог с ходу приучить себя обращаться к старшему по имени.
- Я прочитал в "Журнале" о том, что случилось, - сказал Вернон и, наклонившись над миниатюрным Зефиром, поправил покосившееся деревце на склоне холма, при этом его тень упала на землю. Выполнив задуманное, он отступил на шаг и посмотрел на город сверху вниз. - Убийца наверняка знал, что озеро Саксон в наших краях считают бездонным, а это означает, что он сам из местных. Возможно, он живет в одном из этих домов в Зефире. Что же касается убитого, то, раз никто с марта месяца не заявил о его исчезновении и никто не опознал в нем по описанию своего родственника или знакомого, он человек нездешний. Таким образом, необходимо установить, какая связь может быть между этими двумя людьми, один из которых - местный убийца, а другой - жертва, приехавшая откуда-то издалека.
- Шериф тоже хотел бы это выяснить.
- Шериф Эмори - хороший человек, - заметил Вернон, - но не слишком хороший шериф. Он первый с этим согласится. У него нет собачьего инстинкта ищейки, он вполне может выпустить птичку, когда она находится в его когтях.
Задумчиво склонив голову на плечо, Вернон почесал живот под пупком. Потом подошел к медной пластине с выключателями, привинченной к стене, и выключил свет. Как только над игрушечным Зефиром сгустилась тьма, в нескольких домишках зажегся свет. Локомотивы освещали пути лучами своих прожекторов.
- Итак, было раннее утро, - медленно проговорил Вернон. - Убивать кого-то лучше еще до рассвета, чтобы, когда придется сбрасывать труп в озеро, никто не появился бы на шоссе N 10. Почему убийца дожидался утра, чтобы осуществить свой план?
- Хотелось бы и мне узнать, - отозвался отец.
Я продолжал поворачивать рычажки, на шкалах зажглась подсветка.
- Наверняка убийца - человек, к которому никогда утром не приезжает грузовик из "Зеленых лугов", - продолжал Вернон. - Вот почему он не принял во внимание график доставки молочных продуктов. Знаете, в чем я почти уверен?
Отец молча ждал ответа.
- Мне кажется, что убийца - "сова", полуночник. Думаю, последнее, что он сделал, - сбросил тело своей жертвы в озеро и лишь после этого вернулся домой и лег спать. Таким образом, если вам удастся найти "сову", которая не пьет молоко, то вы с большой вероятностью сможете считать, что нашли убийцу.
- Не пьет молоко? А откуда вы это знаете?
- Молоко способствует крепкому сну, - объяснил Вернон. - Убийца не любит спать, а если он работает днем, должно быть, пьет черный кофе.
В ответ отец лишь приглушенно хмыкнул, что могло означать согласие или понимание.
Двери растворились, и мистер Притчард объявил во тьму, что обед подан. Включив свет и прекратив бег железной дороги, Вернон позвал меня с собой:
- Пойдем, Кори.
Я прошел вслед за ним в столовую, а отец вместе с мистером Притчардом удалились на кухню. В столовой Такстеров по углам располагались рыцарские доспехи, а на длинном столе стояли два прибора один напротив другого. Вернон предложил мне самому выбрать место, и я предпочел то, откуда мог лучше видеть рыцарей. Через несколько минут в столовой появилась Гвендолин с серебряным подносом в руках - и начался обед, наверно, самый странный в моей жизни.
На первое был земляничный суп с накрошенными в него ванильными вафлями. Затем подали равиоли и шоколадные пирожные в одной тарелке. Еду мы запивали лимонно-лаймовой шипучкой "Физзи". Вернон ужасно насмешил меня, засунув целую таблетку "Физзи" себе в рот, отчего у него пошли оттуда зеленые пузыри. Потом подали запеченные в тесто гамбургеры и попкорн, намазанный маслом, а на десерт нам подали по чашке с начинкой для шоколадного торта, которую можно было есть прямо ложкой. Уминая угощение за обе щеки, я испытывал чувство вины: если бы мама узнала, какое ребяческое пиршество устроил мне Вернон, она бы упала в обморок. На столе не было никаких овощей - ни моркови, ни шпината, ни брюссельской капусты. С кухни доносился легкий запах тушеной говядины: это означало, что отца все-таки потчуют настоящей едой для взрослых. Скорее всего, он даже не догадывался, какой массированной атаке я подвергаю свой желудок. Вернон разделял мое счастье: мы смеялись, слизывая остатки сливочного крема с наших тарелок с алчностью прирожденных сластен.
Вернон хотел знать обо мне все. Он спрашивал, чем я люблю заниматься, кто мои друзья, какие книги я предпочитаю, какие фильмы мне особенно нравятся. Оказывается, Вернон тоже смотрел "Захватчиков с Марса" - это еще больше укрепило наше взаимопонимание. Он рассказал, что когда-то давно у него был целый сундук, полный комиксов о разных супергероях, но отец заставил его выбросить все эти сокровища. Когда-то у него было несколько полок, заставленных исключительно книжками серии "Мальчишки Харди", но однажды его отец страшно разозлился на него и сжег все эти книги в камине. Вернон рассказал, что у него были и все выпуски "Дока Сэвиджа", и Тарзан, и Джон Картер с Марса, и Тень в журнале "Таинственные истории", и целый ящик журналов "Аргоси" и "Жизнь мальчишки", но его отец однажды заявил, что Вернон вырос и не нуждается в подобной чепухе, после чего все это богатство отправилось в огонь или в мусор, превратившись в пепел или канув на свалке. Вернон признался, что не пожалел бы и миллиона долларов, чтобы вернуть все это, и посоветовал мне ни за что не расставаться с такими книгами, если они у меня есть, потому что в них заключена настоящая магия.
Стоит только сжечь свое волшебство или выбросить его в мусор, и ты становишься нищим и сможешь думать лишь о том, как вернуть это волшебство.
- Мне нужно было продолжать носить короткие штаны, - сказал. Вернон.
- Что? - не понял я.
Никогда не видел, чтобы Вернон носил штаны. Хоть какие-нибудь.
- Однажды я написал книгу, - сказал он.
- Да, я знаю. Моя мама читала ее.
- А ты не собираешься стать писателем, когда вырастешь?
- Не знаю, - замялся я. - Может быть… если удастся.
- Мне очень понравился рассказ, который ты написал. Было время, я тоже писал рассказы. Отец говорил, что он не имеет ничего против такого хобби, но при этом нельзя забывать, что когда-нибудь ответственность за все это ляжет на мои плечи.
- За что "все это"?
- Я не знаю. Он так и не сказал мне больше ничего.
- А.
В этом был какой-то смысл.
- А почему вы не написали больше ни одной книги?
Вернон хотел что-то ответить: его рот открылся, потом закрылся снова. Какое-то время он сидел, глядя на свои руки, на пальцы, измазанные сливочным кремом. Внезапно его глаза заблестели.
- Во мне была только одна книга, - наконец ответил Вернон. - Я принялся искать внутри себя следующую, и искал довольно долго. До сих пор ищу. Но во мне больше ничего нет. Ничего не было вчера, ничего нет сегодня, и вряд ли что-нибудь появится завтра.
- Но как же так вышло? - удивился я. - Разве вы не можете просто придумать сюжет?
- Придумать? Послушай, я тебе кое-что расскажу.
Я принялся терпеливо ждать.
Вернон глубоко вздохнул, потом так же неторопливо выдохнул. Его взгляд блуждал - казалось, он всеми силами старался не уснуть, но его неудержимо влекло в сон.
- Жил-был мальчик, - наконец заговорил Вернон. - Однажды он решил написать книгу про город. Про маленький город, такой же, как наш Зефир. Для того чтобы написать книгу так, как нужно, ему потребовалось четыре года. И пока мальчик писал свою книгу, его отец… - Голос Вернона снова стих.
Я ждал продолжения.
- Его… отец… - Вернон нахмурился, очевидно стараясь собраться с мыслями. - Да, - воскликнул он. - Его отец постоянно говорил, что его занятие - просто глупость, и ничего больше. Отец твердил это с утра до вечера. "Ты глупец, - говорил он, - сумасшедший глупец. Все свое время ты тратишь на эту книгу, а ты должен изучать дело, семейный бизнес. Именно для этого я тебя растил. Чтобы ты продолжал семейное дело. Не для того, чтобы ты тратил время и разочаровывал меня, упуская свой шанс. Я вырастил тебя, чтобы передать тебе дело, и твоя мать укоризненно смотрит на тебя из могилы, потому что ты и ее разочаровал. Ты разбил ей сердце, когда бросил колледж, из-за этого она приняла таблетки и рассталась с жизнью, только из-за тебя и ни из-за кого больше. Ты бросил колледж, и деньги, потраченные на тебя, ушли на ветер. С таким же успехом я мог просто выбросить эти деньги в окно - ниггерам и белой швали".
Вернон прищурился, выражение его лица изменилось.
- "Неграм, - поправил отца мальчик. - Нужно быть культурным, папа". Ты понимаешь меня, Кори?
- Я… не совсем…