- Может быть, ты возьмешь деньги для того, чтобы отправиться к Родмену? Только для этого?
- Нет!
- Ладно. Я возвращаюсь к дяде. До новой встречи, Джек Кейдж.
- Прощай, - пробурчал он и пошел своей дорогой. Но не прошел и трех метров, как услышал ее зов.
Джек повернулся, преодолевая внутреннее сопротивление. В ее голосе было что-то необычное.
Она подняла руку, требуя тишины. Голова ее была наклонена вперед.
- Прислушайся. Слышишь?
Он сосредоточился. Ему послышалось где-то на западе слабое громыхание. Это был не гром - в этом он был уверен. Да и звук становился все тише. Самсон превратился в желтую статую, весь вытянувшись в сторону запада. Его урчание эхом неслось по лесу.
- Что это, как ты думаешь? - спросил он.
- Я не знаю точно…
- Дракон? - он выхватил саблю.
- Нет. Если бы это был дракон, я бы пропустила его рев мимо ушей. Но если это то, что я думаю…
Она прошла в густую тень стрельчатых орехов, возвышавшихся над медными деревьями и переплетением лиан. Он последовал за нею, держа в руке стальную саблю. Примерно с милю они шли легкой поступью, еще с четверть мили продирались сквозь густые заросли. Несколько раз ему приходилось прорубать путь среди лиан. Таких густых, почти непроходимых зарослей ему еще не приходилось видеть. Хотя они были вблизи фермы, казалось, что об их существовании никто даже и не догадывается.
Наконец они остановились. Сноп света пробился сквозь отверстие в зеленом пологе и рассыпался узкими лучами по медно-золотистым волосам Р-ли. Она стояла, прислушиваясь, окруженная золотым ореолом, а Джек смотрел на нее, замирая от восхищения. Если бы он был художником, как ее дядя!
Внезапно шум раздался совсем близко. Она двинулась вперед. Еще секунда, и она бесшумно скользнула в тень.
Догнав ее, он прошептал:
- Никогда в жизни не слышал ничего подобного. Будто некий гигант пытается всхлипывать и хохотать одновременно.
Она тихо ответила:
- Мне кажется, тебе удастся попасть в Дальний, Джек.
- Ты имеешь в виду, что это дракон?
Оставив его вопрос без ответа, она перепрыгнула через поваленное дерево. Он протянул руку и схватил ее за локоть.
- Откуда тебе известно, что это тот же самый дракон? Может быть, это тот, что не заключил договора?
- Я не говорила, что это дракон.
Она стояла совсем близко к нему, касаясь голым бедром его одежды. Он напряг зрение, чтобы разглядеть что-нибудь в темноте.
- Может быть, это бешеный хвостатый медведь? Сейчас как раз самое подходящее для него время года. А ты знаешь, как страшен его укус?
- О! - Она затаила дыхание и прижалась к нему. Бессознательно он дал волю своему желанию защитить ее - впоследствии он говорил себе, что она напомнила ему его младших сестер, - и обнял ее за талию.
Глаза ее были полузакрыты, и он не мог видеть светившегося в них огня. Возвращаясь мыслями к этому мгновению в течение последующих дней, он вспоминал каждый раз легкую улыбку на ее губах. Значило ли это то, что происходящее было для нее лишь забавой? А если бы он мог прочесть то, что было в ее взгляде, он увидел бы, что выражение ее глаз соответствовало движению губ. Что она вовсе не была напугана, а просто насмехалась над ним.
Или это было выражением какого-то третьего чувства?
Что бы он ни думал об этом позже, в то мгновение у него не было никаких сомнений. Он забыл о загадочной ситуации, ждавшей их впереди. Его рука обхватила ее за талию и притянула к себе. У него сперло дыхание. Была ли она человеком, или нет, но в тот момент для него во всем мире не существовало женщины более прекрасной, чем она, и более желанной.
Грохот привел его в чувство, опустив руку, он сделал шаг вперед, чтобы она не увидела его лица.
- Стой сзади, - произнес он сдавленным голосом. - Не знаю, что это, но похоже, что-то очень большое.
- И большое тоже, - поправила она его. Ее голос был таким же приглушенным, как и у него.
Он осторожно раздвинул кусты.
Где-то совсем рядом, затаившись в густой зелени, рыгнуло огромное чудовище.
Глава 4
Тони с шумом ворвался в комнату. Его мать, сестры и братья повскакали со своих мест и смотрели на главу семейства с изумлением, страхом и едва сдерживаемым смехом. Единственным, кто остался сидеть, был хозяин дома, будто оглушенный дубиной. Казалось, его разбил паралич. Его лысеющая голова была покрыта толстым слоем еще дымящегося яичного пудинга, липкий поток скатывался по лицу и бороде.
Данк Крейтон превратился в восковой манекен с перевернутой тарелкой в руках. Его бронзовое лицо было более чем странным: нижняя челюсть свисала вниз, ноздри раздувались, глаза вылезли из орбит и округлились.
Нельзя было предугадать, что сейчас будет, ибо господин Кейдж был не из тех, кто может обратить такое в шутку, даже если все произошло чисто случайно. Глаза Данка закрылись, ноздри опали, тонкие губы изогнулись в шутовской усмешке. Рассмеявшись, он выдохнул целое облако винного перегара.
В тех местах, где из-под желтой липкой жидкости виднелась кожа лица Уолта, она тут же побагровела. Извержение вулкана должно было вот-вот начаться.
И тут с ликованием ворвался Тони.
- Мы разбогатели! Мы богачи!!
Только это слово и могло пустить по другому руслу накопившийся в его отце гнев. Он обернулся к сыну.
- Что?! Что ты сказал?
- Богачи! - вопил его младший отпрыск. Он подбежал к отцу и схватил его за руку. - Идем, папа. Там Джек! От него так и несет богатством за целую версту! - Тони неистово расхохотался. - Действительно! Он весь воняет, и он сказочно разбогател!
Мать его больше не могла вынести неизвестность. Она рванулась мимо сына и уткнулась в своего мужа - как раз в тот момент, когда тот поднимался. Хотя он и был тяжелее нее на добрую сотню фунтов, он потерял равновесие и плюхнулся на сиденье своего стула.
В любое другое время Кейт засуетилась бы. Но сейчас она только охнула и оставила его на стуле потерявшим дар речи.
За ней вскочила с мест вся ее ребятня, толкаясь и пихаясь. Данк отступил в сторону, схватил с буфета большую салфетку и начал вытирать лицо и бороду хозяину. Он и не думал извиняться. На его лице все еще сияла глупая ухмылка.
Уолт наконец-то смог выругаться. Он вырвал тряпку из рук слуги и тоже бросился на переднее крыльцо.
Это была очень забавная сцена возвращения домой. Все стояли вокруг Джека, но никто, даже его мать, не подходили к нему близко. Некоторые, особенно сестры, начали бледнеть. И все обращали гораздо больше внимания на то, что Джек положил на стоявший на крыльце стол, чем на него самого.
Уолт остановился сразу, как только вышел на крыльцо. Он схватил ртом воздух, закашлялся и едва не задохнулся. Теперь он понимал, что означали крики Тони.
Если отец был в изумлении, то и его старший сын был изумлен не менее.
- Великий Дионис! - прорычал Уолт, как будто это было достаточное объяснение. - Не обращай внимания. - Он показал на предмет, лежащий на столе. Круглый, величиной с человеческую голову, студенистый и серый. Создалось впечатление, будто эта масса все время подрагивает, как живая, и трясется от ужаса, потому что с нее содрали кожу.
- Это клеевой жемчуг? Верно?
- Да, папа. Когда я возвращался домой, то услышал, как в лесу рыгнуло рвотное дерево.
- Рвотное дерево? Неподалеку от дома? Как это мы не заметили его? Ты сказал у самого порога? А гривастые?
- Мне кажется, они знали об этом, но не хотели говорить.
- Разве это не похоже на них? Это дерево - целое состояние, а они молчат.
- Не совсем так…
Джеку не хотелось рассказывать отцу о Р-ли и о том, как он ей обязан. Он намеревался объяснить это позже. В любом случае она отказалась бы от своей доли тех денег, которые он получит за это драгоценное для парфюмерии сырье. По договору она имела право на половину, но почему-то отказалась от нее. "Все принадлежит Джеку", - говорила она. "Почему?" - Это она объяснит позже.
Джек был не очень доволен таким оборотом дела. Он не мог не думать о ее убитом двоюродном брате. Джек едва успел смыть с себя кровь, когда она повела его к драгоценной лесной находке. Он был уверен, что это не случайность. По дороге домой он обстоятельно проанализировал все, что предшествовало тому событию. Он понял, почему она все деньги оставила ему. Так или иначе, ее соплеменники рассчитывали, что он отправится б Дальний, потом вернется и будет депутатом в парламенте.
- Понимаешь, - сказал он отцу, - вийры знают, что делают. Проходит не менее тридцати лет, пока в рвотном дереве созревает клеевой жемчуг. Если бы было известно, что где-то здесь есть такое дерево, то, как ты думаешь, сколько понадобилось бы времени какому-нибудь купцу или разбойнику с большой дороги, чтобы разрубить его и добраться до массы? В результате тогда настоящая ценность продукта оставалась бы неизвестной и в будущем никогда не было бы клеевых жемчугов. Нет! Они знают, что делают!
- Может быть, оно и так, сынок, - кивнул Уолт. - Но какой это сказочный поворот судьбы, чтобы ты проходил мимо именно в тот момент, когда оно срыгивало клей. Потрясающе!
Джек печально кивнул.
Уолт взглянул на саблю. Он открыл было рот, чтобы отчитать сына за самовольство, но замолчал.
Джек легко прочитал его мысли: если бы сын не взял без разрешения отцовский клинок и не отправился на поиски дракона, он не нашел бы клеевой жемчуг. Серая масса скорее всего лежала бы теперь у основания дерева, никем не обнаруженная. Сгнили бы три тысячи фунтов, как пить дать!
Вдруг, словно очнувшись, Уолт встрепенулся, посмотрел на Джека и широко улыбнулся:
- Ты весь провонял! Да черт с ним! Это приятная вонь! Почаще бы у нас так воняло!
Он потер руки. С кончика носа свалился комок пудинга.
- Данк и ты, Билл, берите его прямо со стола и тащите в подвал. Заприте все замки и засовы, а ключи принесите мне. Завтра мы отвезем эту находку в город и продадим.
С этими словами он повернулся к Джеку:
- Если бы ты не вонял так, я бы расцеловал тебя! То-то порадовал отца. Пораскинь мозгами, сынок! У тебя теперь хватит денег, чтобы купить ферму Эла Чаковилли да еще и останется. Теперь можешь свататься к Бесс Мерримот. У тебя будет две фермы да у нее три - все большие, доходные. Плюс кожевенная мастерская Мерримота, его магазин и таверна Плюс самая красивая девушка во всей округе. О, эти алые губки и черные глаза! Я мог бы позавидовать тебе, Джек, если бы не твоя мать.
Он украдкой посмотрел на жену и добавил:
- Я хочу сказать, Кейт, что Бесс самая красивая из девушек. А из зрелых женщин, разумеется, ты выглядишь лучше всех. Это ясно каждому.
Кейт улыбнулась:
- Как давно ты не говорил мне таких слов, Уолт!
Он сделал вид, что не расслышал ее замечания, и повернулся к сыну:
- Послушай, мальчик. Может быть, тебе следует употребить эти деньги на подкуп чиновников при дворе, чтобы приобрести рыцарское звание? Тогда ты сможешь выбиться в лорды. Сам знаешь, чего может добиться здесь честолюбивый человек. Эта территория пограничная, а ты - Кейдж! С фермой можно и повременить.
Джек все больше сердился, но сохранял невозмутимость. Почему отец не обращается с ним, как с мужчиной, и не спросит его, чего он хочет сам. Ведь это его находка. Сколько должно пройти лет, прежде чем его будут считать взрослым?
- Довольно разговоров! - скомандовал Уолт. - Марш все в дом, и не выглядывать из окон! Джек сейчас станет голым, как сатир, - взревел Уолт.
Вернулись Данк и Билл. Слуга вручил хозяину большой стекломедный ключ от подвала. Уолт остановил жену у дома и передал уже на пороге ей ключ.
- Что ты задумал? - опасливо спросил Джек. Кейт и сестры хихикали.
- Они хотят избавиться от этой вони, Джек, - сказала Магдалена.
Из дома вышел Данк с огромными мочалками и большим бруском мыла.
- Хватайте его, ребята! - распорядился Уолт. - Держите крепче!
- Да вы что?
- Срывайте с него одежду! Ее все равно нужно будет закопать! От нее такой дух. Снимайте с него штаны. Джек, ты лягнул меня, как бешеный единорог. Принимай лечение, как подобает мужчине!
Морщась от вони, смеясь и толкаясь, они схватили упирающегося голого Джека и поволокли его к наполненному водой корыту у амбара.
Джек вопил, отбивался и отплевывался. Его погрузили с головой в воду, и он затих.
Через три дня Джека разбудили крики петухов и лай собак. Он приподнялся с кровати и застонал. Голова у него гудела, как медный котел. Во рту было такое ощущение, будто это был не рот, а порожняя винная бочка. Прошлая ночь была долгим наслаждением и совсем коротким сном. Был совершен набег на подвал и захвачены два бочонка самого старого, перебродившего сока тотума.
Уолту Кейджу почему-то очень не хотелось отвозить в город клеевой жемчуг. Один вид этого трепещущего студня приводил его в экстатическое состояние. Первоначально он намеревался выехать в Слашларк на рассвете следующего дня. Когда же он поднялся на заре, то первым делом спустился в подвал и минут тридцать провел там в глубоком раздумье. После этого он сказал, что такую удачу было бы неплохо отпраздновать. К общему удивлению, он во всеуслышание объявил, что надо устроить попойку, независимо от того, закончена ли стрижка единорогов.
Данк уехал приглашать гостей. Билл Кемел пожал плечами и задумался, как ему обойтись значительно поредевшей бригадой стригалей. Женщины начали печь пироги, отмываться и обсуждать, что они наденут на праздник. Сам Уолт, хотя и орудовал ножницами, но реальной подмоги не представлял: время от времени он бросал работу и отправлялся, чтобы снова и снова полюбоваться сокровищем.
К вечеру следующего дня стали съезжаться гости. Вино и пиво текли рекой. На вертелах жарились два единорога. Все хотели обязательно посмотреть на сказочный клей.
Уолт витал в облаках - наполовину от радости и гордости, наполовину - от винных паров. Он кричал, что от частых посещений подвала у него ссохлись ноздри и язык, что еще одна вылазка и он будет вонять не меньше, чем клей рвотного дерева, и его с таким же рвением будут искать старатели.
Он брал каждого из вновь прибывших гостей за руку, вел его в подвал и держал там до тех пор, пока несчастный не начинал кричать, чтобы Уолт отпустил его, что они пропустят угощение и только добавят вони к столу, если сейчас же не уйдут из подвала.
Господин Кейдж смеялся и отпускал гостя. Или захлопывал дверь и вопил снаружи, что он намерен держать гостя всю ночь взаперти, чтобы тот стерег сокровище. Попавший в западню колотил в дверь и требовал, ради всего святого, чтобы Уолт прекратил свои шутки и выпустил его. Воздух в подвале был такой, что, казалось, могут сгнить легкие. Когда наконец дверь открывалась, гость, качаясь, выходил наружу, держась за горло, с лицом, на котором уже выступили зеленые и белые пятна. Все остальные смеялись и совали ему полные кружки и заставляли его сморкаться до тех пор, пока не освобождался от аромата.
Мистер Мерримот, его вдовая сестра и дочь были на празднике. Бесс, высокая темноволосая девушка с черными глазами и выступающими скулами, алыми губами и высокой грудью, получила разрешение прийти - даже несмотря на то, что час был поздний.
Джек был очень рад ее видеть. К тому времени он уже прилично ошалел от вина. Раньше он так не напивался, но в этот вечер он старался затуманить свой мозг, чтобы избавиться от противного запаха, преследующего его даже после тщательного мытья.
Возможно, поэтому он настоял на том, чтобы показать Бесс свою находку. Вблизи она не сможет обнаружить исходящий от него самого запах. Они вдвоем пошли по тенистой дорожке. Впервые тетка Бесс не сопровождала ее.
Отец ее поднял брови, увидев, как они ушли на прогулку одни, и выразительно взглянул на сестру: ведь Джек еще не сделал официального предложения. Он собирался было пойти следом, но тетка покачала головой, давая понять, что пришло время, когда девушка имеет право побыть наедине со своим парнем. Мистер Мерримот повиновался, дивясь про себя высшей женской мудрости. Приняв из рук слуги очередной стаканчик, он задумался над тем, что его сестра, видать, наделена неким шестым чувством, подсказавшим ей, что вероятнее всего именно сегодня вечером Джек сделает первый шаг к тому, чтобы захомутать себя… то бишь связать себя священными узами.
Джек и Бесс увидели зловонный трепещущий ком. К тому времени Джека уже тошнило от этого зрелища. Бесс издала подобающее случаю восклицание ужаса и протеста, после чего спросила, сколько фунтов стоит эта штуковина. Он ответил и поспешно вывел ее в сад.
В этот момент раздались громкая барабанная дробь и звуки рогов, донесшиеся с лугов, расположенных к северу от фермы. Внезапно горизонт озарился кострами.
- Р-ли пришла домой, - пробормотал Джек.
- Что ты сказал? - не поняла Бесс.
- Хочешь посмотреть, как возвращаются домой гривастые?
- О, очень, - прошептала девушка, сжимая его руку. - Я никогда не видела этого. А они не будут возражать?
- Мы незаметно.
Пока они шли через поля в ярком свете полной луны, он чувствовал, как учащенно бьется его сердце. Из-за Бесс? Вина? Или того и другого?
Как только умолкли барабаны, зазвенели струны лир, наполнив озаренные лунным сиянием поля сладкоголосым пением. Взволнованно запела свирель. И под этот аккомпанемент возник кристально чистый голос Р-ли, он становился все выше и выше, с каждой секундой другой, ко тем не менее особый, принадлежащий только ей, Р-ли, переливчатый, одновременно пламенный, нежный, но опасный, он как бы выражал самую суть сирены, женщины изменчивой, как ртуть.
В это удивительное сочетание звуков мягко влился еще один, по-видимому, очень крупный, струнный инструмент, он подчинил себе все остальные, и затем, когда они все умолкли, воспарив к небу последним высоким аккордом, он продолжал звучать, как будто в потоке длящегося времени бились крылья сильной птицы, символизируя могущество духа и плоти. Его звук не возрастал, но и не понижался, и длилось это до тех пор, пока у слушателей не прошел мороз по коже, а нервы не оголились.
Затем он замолк.
Бесс крепко сжала его ладонь и прошептала:
- Боже, как это было замечательно! Что бы о них ни говорили, приходится признать, что петь они умеют.
Он взял ее за руку и повел дальше, чувствуя, что боится сказать что-то не то.
Впоследствии он довольно смутно помнил о том, как смотрел сквозь кусты на празднество вокруг костров. Они с Бесс наблюдали ритуальный танец, в котором принимала участие Р-ли, а затем танец-импровизацию. Во время танца сирена исчезла в отверстии у основания ближайшего кадмуса. Вскоре она появилась вновь, и Джек, не сводивший с нее глаз, увидел кое-что еще.
В зыбкой тени изнутри кадмуса выглядывало какое-то лицо. Хотя его черты были плохо различимы из-за довольно большого расстояния и из-за дыма костров, контуры его напоминали сердце, а большие глаза и пухлая нижняя губа красноречиво свидетельствовали о том, что это лицо Полли О’Брайен.