- Прекрасно, - сказал Фолкейн. - Пока вы во всем преуспели. Вы устроили волнения в столице. Вы помешали нам выступить против мятежников - до тех пор, пока мои спутники не выяснят, что случилось со мной. Может быть, вы поссорили нас с Джадхади. Но только не рассчитывайте, что мы станем выполнять за вас грязную работу.
- Я так хотела бы, чтобы ты передумал, - промурлыкала Стефа и погладила Дэвида по щеке.
- Брось, красотка! Моя цель - подштопать империю, а не стереть ее с лица земли.
- Это не имеет значения, - проворчал Падрик. - Пока твой… э-э… корабль не наложил свои лапы на нас, нам ничего не страшно.
Перед Фолкейном мелькнула сумасшедшая картинка: размахивающий лапами "Через пень колоду".
- А пока ты в наших руках, можно не бояться атаки с корабля.
- Если только они не придут мне на помощь, разрушив заодно ваши паршивые стены.
- Пусть только попробуют, - прорычал Падрик, - и им придется собирать тебя по кусочкам. Мы им об этом сообщим, если они появятся.
Падрик даже не затруднил себя тем, чтобы выглядеть огорченным.
- Это будет так печально, - проворковала Стефа, - наша дружба еще только в самом начале…
- Мясо готово, - сообщил Падрик.
Фолкейн смирился с ситуацией. Он не намеревался оставаться в бездействии дольше, чем это окажется необходимым, однако был готов вынести еду, выпивку и присутствие красивой женщины с выдержкой, которая заставила бы Адзеля им гордиться. ("Адзель, старая ты чешуйчатая образина, все ли у тебя в порядке? Надеюсь, что так. Ведь единственное, что ты должен сделать, - это вызвать Чи по радио на помощь".) Разговор за обедом носил дружеский и оживленный характер. Падрик после изрядных возлияний оказался совсем неплохим парнем, а уж Стефа - о той и говорить нечего. Единственное, что в конце концов огорчило Фолкейна, - это их настояния прекратить веселье и отдохнуть перед следующим этапом пути. Что за унылый взгляд на вещи!
Фолкейн лишился своих часов вместе со всеми прочими вещами, но, как оказалось, эршока обладали хорошо развитым чувством времени. Древние ритмы Земли все еще звучали в их крови. Час на сборы, шестнадцать часов - с короткими остановками - в пути, час на то, чтобы разбить лагерь, шесть часов сна (часовые за это время сменялись дважды). Беспокоиться в этих пустынных местах было особенно не о чем.
По мере того как они приближались к Сумеречным краям, местность становилась все более зеленой. Подножия гор Сундрадарты оказались покрыты похожей на мох растительностью, стали встречаться ручьи, заросли местных деревьев с перистыми листьями клонились под ветром. Однажды на севере собрались окрашенные в цвета расплавленного золота облака. К востоку горы, освещенные ровным красным светом, становились круче. Фолкейн заметил покрытые снегом пики и ледники. Небо над ними становилось все темнее, засверкали звезды. Отряд достиг границ Сумеречных краев.
Атмосфера планеты рассеивала достаточно света, к тому же орбита Икрананки была весьма эксцентрической, в результате чего освещенность этих земель менялась на протяжении семидесятидвухдневного года. В настоящий момент тьма отступила, и солнце стояло чуть выше западного горизонта. Склоны гор на этой высоте отражали так много тепла и инфракрасных лучей, что климат здесь оказался даже теплее, чем в Катандаре. Снега, выпавшие за холодный сезон, растаяли, и реки, пенясь, низвергались со скал. Теперь Фолкейну стало понятно, почему Рангакора представляет собой такой лакомый кусочек.
По его представлениям, отряд был в пути около пяти земных дней и преодолел около четырех сотен километров, когда они свернули на юг к восточной оконечности Чакоры. Впереди высился крутой отрог хребта, и тропа вела вверх, к снежной вершине горы Гундра. Фолкейн привык к езде на зандаре и любовался теперь великолепным видом, размышляя о последнем разговоре у костра. Падрика увела какая-то девушка, и Фолкейн остался наедине со Стефой. Ну не совсем наедине - это было невозможно в лагере, но все же его пленение, подумал Дэвид, имеет и свои приятные моменты…
Обогнув скалу, они увидели перед собой Рангакору.
Город был построен под перевалом через хребет, на небольшом плато. Ухабистая дорога вилась вверх от Рангакоры, а с другой стороны столь же круто шла вниз, на дно бывшего моря. Сквозь туман была видна равнина, насыщенная влагой, зеленая и золотая. Вдоль горной стены змеилась река, русло которой частично скрывалось в лесу, и как раз над Рангакорой она падала с отвесной скалы увенчанным радугой водопадом. У Фолкейна перехватило дыхание.
Отряд остановился и сплотил ряды. Воины прикрылись щитами и вытащили мечи, луки были взяты на изготовку. Фолкейн понял, что сейчас не время любоваться окрестностями.
Зелень, покрывающая землю в окрестностях города, была истоптана. Вокруг стен дымились костры, рядом теснились шатры и развевались флаги. Крошечные на таком расстоянии, воины Джадхади окружали заманчивую Рангакору, откуда они были изгнаны.
- Мы будем прорываться, - сказал Падрик. Свист ветра и эхо придали его словам драматический оттенок. - Ребята Торна увидят нас и сделают вылазку, чтобы мы могли пробиться в город.
Стефа остановила свою зандару рядом со скакуном Фолкейна.
- На твоем месте я бы оставила глупые идеи о том, чтобы удрать и сдаться осаждающим, - мило улыбнулась она.
- О черт, - пробормотал Фолкейн, который обдумывал именно это.
Стефа перекинула повод его зандары через луку своего седла, а другая девушка привязала его ноги к стременам. Фолкейну часто приходилось слышать о моральном и психологическом влиянии полной неизбежности, но это казалось уж чересчур.
- К бою! - скомандовал Падрик. Он взмахнул мечом. - В атаку!
Зандары рванулись вперед. В лагере императорских войск барабаны забили тревогу. Кавалерийский отряд на полной скорости помчался им наперерез. Копья воинов сверкали невыносимо ярко.
8
Будучи столь же склонны к нарушению закона, как и представители большинства других рас, икрананкцы нуждались в тюрьмах. Узилище в Хайякате находилось на рыночной площади и представляло собой хижину из единственной комнаты, внутри которой была решетка из крепких столбов, предохраняющая плетеные стены от покушений узников. Если заключенный нуждался в свете, он мог откинуть дверной занавес; при этом решетка на двери оставалась вне его досягаемости. В качестве мебели наличествовали соломенный матрац и несколько глиняных горшков. Чи разбила один из них и попыталась обломком вырыть подкоп. Ее орудие раскрошилось, доказав тем самым, что тюремщики могли быть безумны, но не были глупы.
Шум и тарахтение вывели Чи из задумчивости. Дверь со скрипом отворилась, занавес был откинут, и в красноватом сумеречном свете блеснули очки Гудженги.
- Я как раз думала о тебе, - сказала цинтианка.
- Правда? - наместник выглядел польщенным. - И могу я узнать, что же ты обо мне думала?
- О всяких предназначенных тебе приятных и длительных процедурах - например, кипящем масле или расплавленном свинце. Что бы ты предпочел?
- Я… можно мне войти? - Дверь распахнулась шире, и за сутулой фигурой Гудженги Чи увидела двух вооруженных стражей; позади них были видны несколько местных жителей, бесцельно слоняющихся по базарной площади - изоляция Хайякаты свела торговлю к минимуму. - Я хотел бы убедиться, что у тебя есть все необходимое.
- Ну, крыша пока не протекает.
- Но я же тебе говорил, что к западу от Сундрадарты дождей не бывает.
- Вот именно. - Взгляд Чи с интересом остановился на мече посланца императора. Не удастся ли заманить в камеру одного Гудженги и отобрать у него оружие?.. Нет, он сумеет защититься и тут же позовет на помощь. - А почему у меня отобрали сигареты? Ну, те горючие трубочки, которые, как ты видел, я обычно вставляю в рот.
- Они находятся в твоем летучем доме, благороднейшая, и хотя дом не возражает против стражи вокруг, он отказывается впустить нас внутрь. Я просил его об этом.
- Отведи меня туда, и я отдам приказ дому.
Гудженги покачал головой:
- К сожалению, это невозможно. Слишком могучие силы находятся там в твоем подчинении. Когда настоящее, аххрр, досадное недоразумение прояснится, тогда, благороднейшая, конечно, я сделаю, как ты захочешь. Я в срочном порядке отправил в Катандару гонцов, и ответ придет скоро.
Не сомневаясь в гостеприимстве узницы, Гудженги перешагнул через порог, и солдаты заперли за ним дверь на громоздкий замок.
- А тем временем вернется бедняжка Адзель, и твои головорезы его застрелят, - упрекнула его Чи. - Задерни занавес, недотепа. Я вовсе не хочу, чтобы эти дуболомы глазели на меня.
Гудженги исполнил ее распоряжение.
- Но теперь я ничего не вижу, - пожаловался он.
- В этом я не виновата. Садись. Да, вон там в углу - матрац. Хочешь выпить? Стражники принесли мне кувшин вина.
- Мне не положено…
- Ладно, давай, - отмахнулась от его сомнений Чи. - Пока мы вместе пьем, мы, по крайней мере, не стали еще смертельными врагами.
Она налила вина в глиняную кружку. Гудженги жадно выпил и не стал возражать против второй кружки.
- Что-то я не вижу, чтобы ты сама пила, - сказал он с тяжеловесной претензией на игривость. - Может быть, ты рассчитываешь напоить меня допьяна?
"Ну, - подумала Чи, вздыхая, - попытаться во всяком случае можно". На секунду она напряглась. Ее ум, как всегда в критической ситуации, заработал на повышенных оборотах. Расслабив мускулы, она лениво проговорила:
- Здесь ведь нечем больше заняться, не правда ли? - Она отпила из своей кружки. В темноте Гудженги не увидел, как она сморщилась: ну и гадость! - Вы напрасно причиняете нам зло, - сказала она. - Мы ведь питаем в отношении вас самые дружественные намерения. Однако если мой товарищ, когда он здесь появится, будет убит, вам не уйти от возмездия.
- Кр… Его убьют, только если он нападет. Как ни сопротивлялся этому комендант Лалнак, я велел расставить глашатаев, которые криками предупредят твоего товарища, что ему не следует к нам приближаться. Надеюсь, он будет благоразумен.
- Но тогда что ему делать? Не умирать же с голоду?
Гудженги поморщился.
- Ладно, пока что давай выпьем, - сказала Чи.
- Мы, аххрр, можем попытаться достичь компромисса. Все зависит от того, какой ответ я получу из столицы.
- Если Адзель направляется сюда, он доберется гораздо раньше, чем ты получишь ответ. Допивай, и я наполню кружки снова.
- Нет-нет, с меня хватит, я уже не так молод.
- Я не люблю пить одна, - настаивала Чи.
- Да ты почти и не пила, - возразил Гудженги.
- Я же меньше тебя, - ответила цинтианка, осушила свою кружку и снова налила им обоим из кувшина. - Но ты удивился бы, если бы знал, как много я могу выпить, - добавила она.
Гудженги наклонился вперед:
- Хорошо. Чтобы показать тебе мое искреннее стремление к дружбе, я к тебе присоединюсь.
Чи ясно прочла его мысль: "Если ее хорошенько напоить, она может проговориться о чем-нибудь важном". Чтобы поощрить его в этом похвальном намерении, она икнула.
Гудженги старался пить мало, в то время как Чи поглощала вино во все больших количествах. Тем не менее по истечении часа речь икрананкца постепенно сделалась несколько неотчетливой. Казалось, в отличие от Чи он сохраняет ясность сознания, хотя его попытки выманить у нее признание в том, что целью Фолкейна в Катандаре было вызвать беспорядки, никак нельзя было бы назвать тонкими. Когда ее протесты приняли слишком уж воинственный характер, Гудженги сменил тему.
- Давай обсудим что-нибудь еще, - предложил он. - Например, твои способности и умения.
- У меня разносторонние шшпошшобности - лучшше, чем у тебя.
- Да, конечно.
- И к тому жже я краш… красивее.
- Э-э, вкусы различаются, знаешь ли, вкусы различаются. Но я должен признать, что ты обладаешь определенной…
Усы Чи угрожающе встопорщились.
- Ужж не хочешш ли ты шшкажать, что я не красотка?
- Что ты, благороднейшая, напротив!
- И ешшще я замеччательно пою.
Чи, пошатываясь, поднялась с кружкой в руке, махнула хвостом и издала чудовищное завывание. Гудженги зажал уши.
Чинг, чанг, гули, гули, васса,
Чинг, чанг, гули, гули, бум.
- Очень, очень мелодично! Боюсь, что мне пора идти.
Гудженги завозился на матраце.
- Не ухходи, мой старый друхх! Не ошштавляй меня в одиноччестве! - умоляла Чи.
- Я вернусь. Я…
Чи пошатнулась и обхватила Гудженги. Содержимое ее кружки выплеснулось ему на очки. Очки слетели, Чи попыталась их поймать, не удержалась на ногах и села на хрупкий предмет. Раздался треск.
- Помогите! - вскричал Гудженги. - Мои очки!
- Мне оччень жжаль…
Чи извлекла из-под себя осколки.
Солдаты ворвались в хижину со всей доступной им скоростью. Чи попятилась в дальний угол. Гудженги зажмурился от хлынувшего в дверь света.
- Что случилось, благороднейший? - спросил один из стражников, размахивая мечом.
- Какое несччастье! - бормотала Чи. - Как жжаль! Но я тебе помогу.
- Она не нарочно, - признал Гудженги, делая знаки, отвращающие злых духов. - Тебе бы лучше выспаться теперь, - обратился он к Чи.
- Помогу тебе. У нас есть врачи. Они вылеччат твои глаза, так что очки тебе больше не понадобятся.
Чи удивилась собственной искренности. Посланник императора был не таким уж плохим парнем, и ему, несомненно, придется несладко, пока не удастся заменить очки. Катандарская оптика была явно не на высоте.
- У меня есть запасные, - ответил Гудженги. - Отведите меня в мою резиденцию.
Он поклонился Чи и заковылял прочь. Чи свернулась в клубочек на матраце и закрыла глаза.
- Здесь шшлишком шшветло, - пожаловалась она. - Задерните занавес.
Солдат послушался, запер дверь и ушел. Чи, однако, подождала несколько минут, прежде чем встать, продолжая при этом издавать вполне реалистический храп.
Спиртное вызывало у нее тошноту, но не опьяняло. Этиловый спирт не сказывается на метаболизме цинтиан. Незаметно для близорукого Гудженги Чи припрятала под матрац два самых больших осколка стекла. Она разорвала зубами обивку матраца, замотала лоскутами руки, чтобы защитить их от острых краев осколков, и принялась за работу в дальнем углу хижины.
Стекло было не особенно твердым. Режущие кромки быстро затупились и все хуже перепиливали решетку. Чи пришлось обкалывать стекло, чтобы снова заострить края - академия Лиги давала разнообразную практическую подготовку, - но очень экономно, чтобы обломки не оказались чересчур малы для работы.
- Ад и проклятье! - воскликнула Чи, когда один из осколков совсем вышел из строя.
- Что там такое? - раздался голос снаружи.
- Хррр, - издала Чи особенно громкий храп.
Будь на ее месте человек, он бы извелся за этот час, но Чи относилась к возможности неудачи философски. К тому же ей было достаточно гораздо меньшего отверстия, чем понадобилось бы человеку. Но даже и с учетом этого обстоятельства ей еле-еле удалось подпилить достаточное количество прутьев решетки, прежде чем ее орудия совсем пришли в негодность.
Ну а теперь - выгнуть спину, напрячь натренированные при прыжках с дерева на дерево в родных лесах руки и ноги - ух! Подпиленные прутья согнулись, Чи протиснулась сквозь образовавшееся отверстие, и решетка встала на место. Чи оказалась прижата к внешней стене, грубое плетение поцарапало ей нос. Пыхтя и ежась от холода, цинтианка атаковала стену зубами и когтями. Волокна поддавались одно за другим.
Быстрее, пока ее кто-нибудь не заметил!
В образовавшуюся дыру Чи увидела освещенную красным солнечным светом стену другой хижины, в разделяющем их проходе никого не было. Чи выбралась на свободу и помчалась.
Неизвестно, есть ли охрана у городских ворот. В любом случае, пока она до них доберется, ее будет преследовать полгорода. Кто-нибудь может ее перехватить или ее подстрелят из лука. Чи выскочила на рыночную площадь.
Туземцы завопили. Торговка в лавке попыталась спрятаться за грудой овощей, из кузницы выскочил кузнец с молотком в руке, а часовые кинулись наперерез. Чи метнулась к навесу в центре площади.
Грубо вырубленные ступени вели вниз. Чи ощутила зловонное дуновение воздуха. Она устремилась вниз по лестнице; скоро отверстие входа исчезло из виду, и она оказалась в темном туннеле, вырубленном в скале, освещенном редкими лампами в углублениях стены. Чи остановилась и потушила две первые. Хотя таким образом ее собственное продвижение замедлилось и ей пришлось добираться до следующего освещенного участка ощупью, погоню это задержит еще больше. Она слышала крики икрананкцев, резкие и искаженные из-за гулкого эха в туннеле. Не осмеливаясь встретиться с неизвестным в темноте, они вернулись наверх за факелами.
К этому времени она достигла подножия холма. Короткий проход вел в комнату с колодцем посередине. Черпавшая воду туземка выпустила рукоятку ворота и с воплем вскочила на ограждение колодца. Чи не обратила на нее внимания. Ведущие отсюда наружу ворота не были заперты и не охранялись, когда городу не грозила опасность. Чи знала об этом: Гудженги приводил сюда гостей, когда показывал им город, Цинтианка выскочила из башни и метнулась в кусты.
Оглянувшись, она увидела, что у ворот Хайякаты царит переполох. В другой стороне блестел на солнце корпус "Через пень колоду". На секунду Чи задумалась, не попытаться ли ей проникнуть на корабль. Если бы это удалось, она была бы неуязвима. Могла она и голосом отдать кораблю команду подняться и забрать ее.
Нет. "Через пень колоду" был окружен сплошным кольцом щитов и копий с выдвинутыми вперед катапультами. Ей не удастся пробраться в пределы слышимости незамеченной, к тому же пока она даст кораблю необходимые инструкции, ее изрубят в капусту. Пень не был запрограммирован на какие-либо действия без прямых приказов, что бы ни обнаружили его датчики.
Ну ничего. Скоро появится Адзель и наведет порядок. Чи пустилась в путь. Она бежала параллельно дороге, скрытая от взглядов копнами злаков, которые местные крестьяне приготовили к перевозке. Погони не было видно.
Воздух был как рассыпавшаяся в пыль мумия - очень старая мумия и очень мелкая пыль. С каждой минутой Чи все больше мучила жажда. Ей удалось отвлечься от неприятных ощущений, погрузившись в обдумывание того, как лучше опровергнуть прочитанную ею еще на Земле в "Журнале ксенобиологии" статью. Автор статьи явно имел кашу вместо мозгов и шарики для пинг-понга вместо глаз.
Но все-таки рано или поздно ей потребуются и вода, и отдых. Она свернула через поле к зарослям чего-то похожего на тростник: должно быть, там есть родник. Подобравшись с осторожностью поближе - тень среди теней, - Чи осмотрела находящуюся рядом ферму.
Там оказался Адзель. Он стоял рядом с загоном, держа в руке визжащее животное размером с поросенка, и уговаривал кого-то в забаррикадированной башне:
- Но, уважаемый, ты должен сказать мне, как тебя зовут.
- Чтобы ты навел на меня порчу? - отвечал ему хриплый голос изнутри.