Женщины посмотрели друг другу в глаза. Они не сказали больше ни слова, но с этого момента уже знали, что до решающего дня осталось меньше недели. Они должны быть в тот день вместе. Это тоже не вызывало не малейшего сомнения.
Несмотря на то, что работы хватало всем и на отдых времени почти не оставалось, по ночам Ангелина часто не могла сразу заснуть и все смотрела, смотрела в зеркало, словно пытаясь в нем утопить свою тоску и боль. Она прекрасно понимала, что непонятный и внезапно вторгшийся в её жизнь Итан, в сущности, ей принадлежать не может, как она не может принадлежать ему. Их разделяли не просто века и расстояния – их разделяли звездные миры, в которых существовало другое понимание жизни, времени, судьбы и любви. Итан боролся за Сонели, Ангелина боролась за Итана, но кто станет бороться за неё саму, если она так неразумно поступила, отдав свое сердце человеку из Зазеркалья!…
Дни в работе, ночи в бессоннице. И щемящее чувство боли от пролетающего мимо счастья, до которого даже невозможно дотронуться…
Ангелина проснулась от какого-то звука, или скорее от ощущения тревоги, которое было спровоцировано этим звуком. Она прислушалась, но ничего больше не услышала. Окно было открыто, и яркий свет убывающей луны, отсчитывающей время до рокового часа, хорошо освещал комнату. До рассвета было далеко, но сон не возвращался. Чувство тревоги возрастало.
Ангелина встала и подошла к окну. Небо было безоблачным и звездным.
Нет, оттуда веяло только легкой ночной прохладой, привычными запахами моря и цветов. Там было все знакомо и спокойно.
И тут она опять услышала странный звук, словно легкий всплеск. Это было где-то в комнате. Она, не задумываясь, повернулась в сторону зеркала и замерла от этой так давно ожидаемой неожиданности. Посреди ее комнаты совсем близко стоял Итан. Ей показалось, что она слышит, как бьется его сердце, или точнее, как бьются их сердца. Ей бы только протянуть руку и коснуться его лица…
И все-таки он оставался в плену зеркала. Ещё несколько дней должен был он смотреть на земной мир через тонкую преграду волшебного стекла.
Он молча смотрел на неё, совсем не моргая, напряженно, как на предмет невыразимых мучений. Огромные глаза немного светились из-за скрытых слез – казалось, скажи Ангелина хоть одно ничего не значащее слово, и польются они горячим искрящимся потоком.
Ангелина села в постели и бессильно опустила руки. Она старалась не смотреть на Итана, потому что знала – стоит ей взглянуть на него и никакие зеркала и колдовские чары не удержат её в этом мире, где она не могла так долго найти настоящую любовь, и она бросится к Итану, голыми руками ломая осколки стекла, чтобы только коснуться его…
Она закрыла лицо ладонями и тихонько застонала, кусая губы. Итан вздохнул печально.
– Ведь с первой минуты мы были обречены, – сказал он, опуская голову.
– Да, – ответила Ангелина, не отнимая ладоней от лица. – Я думала, что у меня будет все по-настоящему. Я считала, что принц на белом коне – не для меня, что я все-таки больше реалистка, чем мечтатель. И ошиблась.
Он не нашелся, что сказать.
– Знаешь, съемки здесь окончены, – почему-то сообщила она, как будто он не мог знать этого сам. – Материал уже отправили в Москву. Это значит, в этом году фильм выйдет на экраны.
– Я бы должен радоваться, но не могу, – ответил Итан. – Может, мне стало все равно? Мне кажется, что сейчас я не могу вспомнить, как выглядит Сонели. С недавних пор я начал забывать обо всем, что нас связывало с ней … Я покину зеркальный плен только на три дня. Разве успею я сделать все, что должен?…
Внезапно Ангелина разозлилась. Она резко откинула одеяло, прыжком соскочила с кровати и, сверкая суженными от ярости глазами, подбежала к зеркалу. Итан изумленно вскинул брови.
– Никогда не смей говорить, что не успеешь найти ее! – прошипела она, стукнув кулаком по стеклу. – Никогда не смей говорить, что твои усилия пропадают даром!… Никогда не говори этих страшных вещей!… Я лучше умру, чем позволю тебе ещё сто лет прожить в зеркале… Я из-под земли выкопаю Сонели и верну тебе её! Слышишь!?
Последние слова она выкрикнула, прильнув лицом к зеркалу. Итан сжал губы.
– Ты сейчас так похожа на неё, – вдруг сказал он, отступая на шаг и разглядывая Ангелину. – У тебя её глаза и её голос! Неужели…
– Хватит! – застонала она, сползая на пол и сотрясаясь в рыданиях. – Хватит… О, боже, я и так сгораю от боли… Не надо, Итан!… У меня не хватит сил сопротивляться воле зла, если ты будешь так мучить меня своим присутствием… Уходи, пожалуйста…
– И у меня не хватит сил, – тихо сказал он. Ангелина подняла заплаканное лицо. Они оба прижали ладони к стеклу и мертвое зеркало согрелось в их руках. – Что бы ни случилось потом, обещаю – тебя я не забуду.
– Я буду до последней минуты с тобой, – ответила она, растирая по красным щекам слезы. – Я верну тебе Сонели!
Они просидели рядом – он с одной стороны зеркала, она с другой, – до самого утра. Больше им ничего не пришлось сказать, потому что говорить не хотелось.
Едва взошло солнце, Итан исчез. Ангелина, чувствуя себя полностью разбитой и абсолютно несчастной, поспешила покинуть дом, пока все обитатели профессорской квартиры не проснулись. Ангелина понимала, что в сложившейся ситуации никто не сможет дать ей дельного совета, никто не сможет по-настоящему помочь ей, и даже спокойная и умная Кристина, в которой нашла она понимание и сочувствие, вряд ли могла подсказать, как заставить сердце разлюбить. Да, она призывала Итана не сдаваться, но разве сейчас она сама не была готова бросить все и отдать свою судьбу на волю волн?
Море – вот кто был лучшим другом. Оно всегда старалось утешить и приободрить, оно было терпеливым и очень добрым, оно выслушивало все жалобы и горестные вздохи… Кто мог быть сейчас хорошим собеседником? Море. Оно столько всего повидало на своем веку, что Ангелина, глядя на быстро бегущие волны и белые барашки, взбивающиеся на мелководье, осознала, как, в сущности, незначительно и мелко её горе. Ведь в море гибли целые корабли и острова, а маленькая слезинка Ангелины растворилась в соленых волнах и успокоила взволнованную душу.
Все утрясется, говорило море, шурша песком. Все пройдет, и горе забудется. Наступят дни солнечного тепла, и будет жарко. Тучи на небе канут в Лету и никто не вспомнит про них, купаясь в мягких волнах и горячих лучах… И твоя печаль уйдет. Однажды ты проснешься и поймешь, что все мечты стоят у порога и надо открыть им дверь. Сейчас все кажется безнадежным и тоскливым, но имей терпение – и судьба непременно вознаградит тебя… Плачь – и станет легче. Горюй – и придет надежда. Жди – и случится чудо…
Она бродила по берегу моря целый день. Забыв о том, что в доме непременно начнут волноваться из-за долгого её отсутствия, Ангелина, тем не менее, назад не торопилась. Разувшись, она медленно шагала по пляжу, оставляя ровную цепочку следов, заходила по щиколотки в воду, позволяя волнам ласкать ноги, а потом отправилась на пирс, села на скамейку и просидела почти до заката. Странное дело, но она совсем не чувствовала голода и жажды – погрузившись в горестные мысли, она потеряла ощущение времени. На пирс приходила шумная толпа отдыхающих, они фотографировали море и небо, пирс и Ангелину, задумчиво смотревшую за горизонт, но она их даже не заметила. Топали по доскам любопытные чайки и пытались заглянуть ей в лицо, в надежде выпросить хлебных корочек или иного лакомства – она их не видела.
Ангелина все думала и думала. В сотый раз прокручивала она в голове всю случившуюся с ней историю и не понимала, в какой момент дало слабину её сердце. В сказки она почти что верила, но разве могла представить себе, что влюбится так горячо в чуть ли не сказочного героя?!
Я помогу ему вернуть Сонели, думала она, но потом наступит минута и мне придется уйти, чтобы им не мешать. Смогу ли я просто отвернуться и навсегда забыть произошедшее?… Зачем все это? Какой в этом смысл?…
Солнце коснулось края горизонта. Подул с моря вечерний ветер, и Ангелина зябко передернула плечами, с удивлением отмечая, что день, оказывается, тихонько сгорал в небе. Она с сожалением поднялась со скамьи, собираясь возвращаться.
Пляж был пуст, только кричали неугомонные чайки.
Две высокие волны поднялись у края неба и побежали к пирсу. Ангелина удивленно смотрела на них – такого она ещё не видела, чтобы две волны, словно привязанные друг к другу, так быстро приближались к берегу. Заинтересовавшись, она подошла к самому краю пирса.
Волны в человеческий рост со звоном накатили на пирс и разбились о сваи, забрызгав не успевшую отскочить Ангелину. Она сердито принялась стряхивать с себя воду.
Водяная пыль осыпалась, и море успокоилось.
– Все не так уж печально, – сказал кто-то позади Ангелины. Она вздрогнула, обернулась и остолбенела.
На скамье, свесив широкий мощный хвост, весь в рыбьих серебряных чешуйках, сидела русалка. Длинные зеленые волосы скрывали наготу мокрого тела, по гладкой коже стекали капельки воды и сразу же высыхали на ветру. Русалка была в солидных годах, но возраст угадывался исключительно по мудрому взгляду да нескольким тонким, едва намеченным морщинкам возле глаз и губ.
– Вы так думаете? – ошеломленно спросила Ангелина. Одно дело видеть сказочных существ в Зазеркальном мире, во время битвы с "Не-имеющим-имени", когда все казалось только сном, а другое – столкнуться в своей реальности нос к носу с настоящей русалкой, спокойно восседающей на пирсе.
– На самом деле – не думаю, – русалка пошевелила хвостом, глядя на переливы роскошных блесток. – По-моему, всё хуже некуда.
– Почему? – сразу же спросила Ангелина, осторожно приближаясь к русалке.
– Потому что все опускают руки, – объяснила та. – Итан паникует, Кристина и Скальдин совсем забыли о том, что на них возложена роль защитников вашего мира и вместо того, чтобы прислушиваться к отзвукам зеркал, прислушиваются друг к другу.
– Но как же иначе? – потрясенно проговорила Ангелина. – Они же любят друг друга? Разве нет?
– Несомненно, – кивнула головой русалка, но черты её нежного лица все равно сердито заострились. – Однако, я полагаю, что судьба свела их вместе не только для того, чтобы они наслаждались любовью. У них есть кое-какие обязанности.
Ангелина почувствовала необходимость заступиться за своих соотечественников. Кроме того, она вдруг осознала, что виной её переживаний все-таки было Зазеркалье, где она увидела Итана, где смогла прикоснуться к нему и понять, что безнадежно влюблена…
– Ну, знаете, – возмущенно сказала она. – В вашем мире творится черт знает что, вы не можете разобраться в своих проблемах, и пытаетесь свалить их решение на обычных людей! Это, по меньшей мере, нечестно!
– По меньшей мере? – с любопытством переспросила русалка. – А по большей мере?
– Хамство! – выпалила Ангелина и тут же смутилась за резкий выпад.
– Неужели? – подняла брови русалка. – Насколько мне известно, это ваш мир виноват в том, что зло приобрело силу и мощь, которых никто не знал до этого. Это в вашем мире оно освоилось, как дома – тут вам и сектанты, тут вам и преступления, убийства и грабежи, ложь и слезы… Полный набор продуктов питания для "Не-имеющего-имени", между прочим…
– Ну-у… – растерянно протянула Ангелина, опуская глаза.
– Да, – безжалостно говорила русалка, – именно так. К тому же, это ведь ваша человеческая фантазия придумывает нелепые сказки и населяет нашу реальность всякой нечистью, против которой мы бороться не можем при всей силе магии. Ты ведь тоже, друг мой, увлекалась в детстве сочинением небылиц, где властвовали слабые и немощные герои, едва способные постоять за себя. Их всегда приходилось спасать, и чаще всего – именно человеку из реальности!
– Откуда вы это знаете? – покраснела Ангелина.
– Птичка начирикала, – ответила русалка, не смягчаясь. – Лично мне твои герои доставляют большие неприятности. Они мечтают или хнычут – страшные зануды.
– Тогда они казались мне очаровательными романтиками…
– Вот-вот…
Ангелина села на краешек скамьи.
– Как-то некрасиво все получилось, – сказала она. – Мне так стыдно.
– И правильно. И должно быть стыдно, – русалка вдруг протянула руку и положила холодную ладонь Ангелине на локоть. – А теперь все летит в тартарары, и никто из вас не может найти в себе сил сражаться со злом. И даже ты, личность сильная настолько, что грозная Аланто отступила, – даже ты опускаешь руки и жалуешься морю, как ты несчастна. Твое несчастье длится только несколько дней, а ты готова рвать на себе волосы…
– Это не совсем так, – пробормотала Ангелин.
– Почему же не так?… А теперь просто представь, что это твое горе может продлиться тысячи лет! Много веков взаперти, практически безо всякой надежды на спасение, наедине со своей совестью, которая день и ночь ворочается в груди и не дает покоя… Ты видишь, как идет время, как все вокруг меняется, как люди влюбляются, расстаются, плачут, смеются, скорбят и все такое, но ты – ты не можешь жить, ты только существуешь там, где нет ничего, кроме боли… Это пытка. Существовать без жизни.
Ангелина закусила губу. Она вдруг очень ясно представила себе это – века полнейшего, горького одиночества, мимо движутся живые люди с живыми переживаниями, а тебе остается только лишь смотреть на них и понимать, что три дня свободы по сути своей короткий кошмар, в котором ты бежишь, бежишь до судорог в коленях и знаешь, что бег закончится новым веком забвения…
Русалка тихонько сжала локоть Ангелины, словно пытаясь приободрить. Жесткость исчезла с её лица, и опять оно стало нежным и ласковым, наверное, таким должно быть лицо матери…
Ангелина решительно выпрямилась.
– Вот что, – сказала она твердо, глядя русалке в глаза. – Я совсем не знаю, что должна буду сделать, чтобы исправить положение. Но я знаю, что и на самый страшный шаг храбрости у меня хватит. А если не хватит – то я себя заставлю его сделать.
– Когда придет время – ты будешь знать, что делать, – ответила русалка. – Тебе подскажет сердце и твоя душа. Но храбрость нам всем понадобится.
– Мне пора идти.
– До встречи.
Ангелина сделала несколько шагов, но потом, как будто вспомнив что-то, остановилась, обернулась и спросила:
– Мне удивительно знакомо ваше лицо. Мы не могли встречаться раньше?
– Очень может быть, – ответила русалка, соскальзывая в воду и поднимая фонтан брызг. Белая рука её взметнулась над водой, помахала Ангелине и исчезла.
Солнце наполовину скрылось за горизонтом. Ангелина постояла немного на пустом пирсе, а потом побежала домой.
Русалка нырнула поглубже, выплыла на поверхность, легла на воду и тихо закачалась на волнах. Рядом с ней появилась Фея Зеркального озера на троне из мыльных пузырей.
– Невероятно, – сказала русалка. – Какая в ней скрыта сила!
– Ты всерьез полагаешь, что… – начала Фея, но русалка прервала её:
– Мы узнаем это, когда придет время!… В доме на озере мне казалось, что нет более сильной человеческой души, чем у Кристины. Но сейчас я поражаюсь снова.
– Тебе не кажется, что ты слишком жестко с ней говорила?
– Жестко? М-да… Но иногда только жесткостью можно пробудить желание сражаться до конца, как это ни прискорбно. Если бы я знала другой способ вдохновить её, то воспользовалась бы им… Она вновь вся в огне. Итан был очень легкомысленен, разбудив в ней страстные чувства, но его можно понять – в каждой девушке ему хочется найти Сонели. Он устал.
– Наверное, мы все устали, – проговорила Фея. – Через несколько дней все решится – ещё одно столетие в зеркале или свобода.
– Ангелина первый раз в жизни влюбилась, – продолжала русалка. – Разве можно было предвидеть, что полюбит она именно нашего Итана? Грустное совпадение. И он тоже ищет в ней любовь.
– Ну, не знаю, – протянула Фея. – Я пыталась проследить судьбу Ангелины.
– И?
– И… и не нашла её в этом мире, – Фея задумчиво коснулась голой ступней изумрудной воды. – Я хотела сделать ей такой же подарок, как и Игорю с Кристиной. Однако путь её в реальности чересчур призрачен, он обрывается у зеркал. Что это может значить?
– Но ведь мы сможем найти её вторую половинку?
– Мы должны! – воодушевлено кивнула Фея. – Во всяком случае, поддержать в душе Ангелины огонь просто необходимо. Игорь и Кристина отлично справляются с "Не-имеющим-имени" и сдерживают его, но для решительного боя им все-таки нужна помощь, а значит…
– Подожди-ка, – вдруг оборвала её русалка, нахмурив брови, словно ей пришла в голову какая-то идея. – Ты говоришь – путь Ангелины обрывается у зеркал?…
– Совершенно верно.
– У меня мелькнула одна мысль… Я покину тебя, потому что хочу проверить кое-что…
Мелькнул серебряный рыбий хвост, и русалка исчезла в прозрачной глубине моря.