* * *
Ангелина вернулась домой, когда почти совсем стемнело.
Запыхавшись от быстрого бега, она сдержала дыхание, когда вошла в квартиру, и сразу же услышала голоса, невнятно бубнившие в комнате. Сняв сандалии, она на цыпочках подкралась к дверям и замерла, прислушиваясь.
Разговаривали Кристина, Игорь Алексеевич, Итан и ещё кто-то, незнакомый. Время от времени был слышен голос Феи.
Незнакомый голос – мужской, грубоватый, простуженный, терпеливо объяснял:
– Вы же прекрасно понимаете, что огненному цветку нужна жертва – чистая душа. Только одно существо способно утолить жажду огня своими хрустальными слезами. Самопожертвование – вещь ужасная, но в данном случае необходимая.
– Когда наступит момент – мы что-нибудь придумаем, – сказал Скальдин.
– Нет-нет, тогда может быть уже поздно. "Не-имеющее-имени" через считанные часы сможет проникнуть в этот мир следом за Итаном, и вы помешать ему не сумеете. Да это и не нужно. Вне зеркала, в настоящей реальности, будет возможность победить зло, сломить, потому что через зеркало вся его армия пройти не в состоянии. Он отберет только самых лучших и безжалостных воинов. Но и этого будет достаточно, чтобы оказать вам сопротивление. Если к рассвету того же дня цветок не усмирят хрустальные слезы жертвы и он не покинет предела подземелья – злу больше ничего не помешает утвердиться в земном мире, а Итану придется снова ждать сто лет, чтобы выйти на свободу… Впрочем, – с сомнением добавил тут же голос, – я не уверен в том, что через сто лет "Не-имеющее-имени" позволит Итану покинуть пределы зеркала. Возможно, это – последний наш шанс.
– А Сонели? – спросил Итан жадно.
– Когда зло будет сломлено, порабощенные души и души забвения освободятся, пробудятся. Где бы ни была в тот момент Сонели, она услышит нас и придет. Я уверен, что она уже рядом – проделана большая работа над фильмом, его выхода ждут и невозможно представить себе, чтобы все те новости, которые растекаются из съемочных павильонов по миру, не всколыхнули чувства в душе Сонели. Жаль, нам не хватило совсем немного времени, чтобы представить фильм широкой публике… Но что делать – зло рушит все наши планы.
– Значит, кто-то должен отправится в подземелье, чтобы принести себя в жертву огню, – сказал Итан.
– И не просто умереть в огне – он должен будет пролить в нем самые чистые и горькие слезы, – добавила Фея, и тут же её перебил простуженный голос:
– Только сердце, полное горячей и искренней любви способно на подобное самопожертвование. Кто в этом мире согласен погибнуть в огне?
Кристина сказала странным голосом:
– Но ведь дорогу в подземелье нужно ещё указать…
Скальдин настороженно произнес:
– Ты ведь не думаешь…
– Нет-нет, мне просто интересно, – поспешно ответила она, но у притихшей за дверью Ангелины перехватило дыхание от ужаса – она своей женской натурой поняла, что для себя решила в тот момент Кристина. Она едва не крикнула "Нет!", но успела зажать рот обеими ладонями. Её сердце громко заколотилось в груди…
– Дорога туда одна. Короткая. Как только человек наденет это кольцо…
Ангелина приникла глазом к замочной скважине – ей было видно, как из зеркала протянулась к Кристине длинная обезьянья лапа с цепкими пальцами и положила на её раскрытую ладонь золотое кольцо с большим изумрудом посередине, в обрамлении переливающихся маленьких бриллиантов. Кристина покрутила его и оно заиграло разноцветными огнями.
–…наденет его, – продолжал простуженный голос, – то сразу окажется там, где пожелает. Всего одна мысль – и владелец кольца в нужном ему месте. Все просто.
Скальдин попытался забрать кольцо у Кристины. При этом глаза его испуганно округлились. Но Кристина упрямо зажала в кулаке украшение и даже прижала его к своей груди, чтобы Игорь Алексеевич не смог до него дотянуться.
– Мне пора идти, – сказал простуженный голос и закашлялся с хрипом. – А у вас есть немного времени, чтобы подумать…
Ангелина на цыпочках убежала в свою комнату…
Два последующих дня прошли для неё стремительно, она едва осознавала, что происходит вокруг. В голове была одна-единственная мысль – Итан. Итан.
Мне не жить без него, твердила она себе и пугалась этой мысли. Ей становилось страшно. Кто-то должен умереть, чтобы он стал свободен. Чтобы Сонели стала свободной. Чтобы Сонели и Итан обрели друг друга.
Боже, мысленно вскричала она, ведь только я могу что-то сделать для них!
Вечером, который должен был определить дальнейшую судьбу зазеркалья и реальности, Ангелина сидела в гостиной и невидящим взглядом смотрела в полыхающий огонь камина. Несмотря на теплую погоду за окном и жар, идущий от пылающих дров, она чувствовала озноб. Зябко обхватив плечи, она съежилась на диванчике и слушала биение своего сердца.
Не в состоянии сдерживать свое волнение, она решила пойти к Кристине и поговорить с ней. Но едва Ангелина подошла к двери, в комнате Кристины раздался голос Скальдина:
– Ты этого не сделаешь!
Ему ответил спокойный и даже какой-то слишком тихий голос Кристины:
– Ты возомнил себе жуткие вещи, Игорь…
– Но ты взяла кольцо!
– Ну и что? Пусть полежит у меня, рядом с магическим зеркалом. В нужный момент оно будет прямо под рукой.
– Кристина, неужели ты оставишь меня одного? Оставишь тогда, когда мы только-только начали жить?!
– Игорь, пожалуйста, не надо!… Ты все не так понял.
– Я все правильно понял! Ты взяла кольцо, потому что хочешь сама пойти в подземелье! И скажи мне, что я не прав в данном случае!
Наступила пауза. Ангелина словно собственными глазами увидела, как в комнате перед сидящей на кресле Кристиной стоит на коленях Скальдин и ждет ответа, умоляющим взором глядя на свою любимую. Он до последнего мгновения надеялся, что она скажет – "это не так". Но Кристина молчала.
Ангелина изо всех сил закусила губу, чтобы не застонать.
– Давай отдыхать, любовь моя, – произнесла, наконец, Кристина, и раздался скрип – она встала из кресла. – Сегодняшняя ночь будет очень тяжелой…
– Кристина… – сказал Скальдин, и опять наступила тишина.
Ангелина бросилась в свою комнату, упала на постель и укусила зубами подушку. Слезы навернулись на глаза, но она не позволила им вырваться наружу. Вместо этого она решительно встала, открыла шкаф и выбрала свое любимое платье – желтый легкий сарафан. Он был точной копией того, что в отснятом фильме носила Сонели… Итану платье очень нравилось – он сам так сказал однажды, когда увидел вертящуюся перед зеркалом Ангелину в этом сарафане.
В полной темноте, не зажигая света, она поцеловала всех своих кукол – подружек детских дней, навела порядок на книжных полках, расставив фотографии родителей и бабушки с дедушкой так, как посчитала нужным. Неслышно выскользнув за дверь, она прошла в комнату отца. Он давно спал, ничуть не тревожась заботами зазеркалья – о них он просто не знал. Ангелина присела возле кровати, заботливо поправила сползшее на бок одеяло, тихонько чмокнула его в щеку и вышла, плотно закрыв дверь.
В комнате Кристины было темно. До полуночи оставалось совсем немного времени. Ангелина села у дверей прямо на пол и поджала колени, обхватив их руками.
В гостиной громко били часы. Сначала они отметили десять… Ангелине показалось, что прошло всего несколько минут, но часы категорично пробили одиннадцать… А потом уже послушалось шевеление Кристины и Скальдина. Они одевались – шуршала одежда, но супруги не разговаривали друг с другом. Едва вспыхнул свет, и Ангелина появилась на пороге их комнаты. Кажется, они не сразу её заметили, потрясенные ожиданием страшных вещей.
В глаза сразу бросалась невероятная бледность Кристины. Она казалась полностью спокойной, но руки её задрожали, когда она вынимала зеркальце из шкатулки. Там, в глубине, блеснуло и кольцо.
Большое зеркало на стене затрепетало.
Послышался треск со всех сторон. Началось, подумала Ангелина. Все, отступать поздно. Скальдин и Кристина подошли к зеркалу, а позади них Ангелина, зная, что они не видят происходящего за их спиной, осторожно раскрыла шкатулку и вынула кольцо.
Сквозь голубую завесу зеркала в реальность шагнул Итан. Глаза его горели. И тут же во всем доме, из всех углов послышался мерзкий шепот тысяч голосков – это через зеркала Земли проникало "Не-имеющее-имени". Густой серый туман полз из зеркальных витрин магазинов на центральных улицах, из зеркал в жилых домах, парикмахерских, больницах, учебных учреждениях и даже из зеркал автомобилей… В каждую щель устремлялось зло, чтобы поскорей увидеть мир, вскормивший его своими бедами. Людям оставалось только бессильно смотреть, как растекается тело "Не-имеющего-имени" по квартире и убегает в раскрытые окна.
Из зеркала метнулись черные тени.
– Армия! – крикнул Итан и взмахнул своим мечом…
Вести драку с юркими тенями было неудобно – тени успевали уворачиваться от взмахов клинков и наносить ответные удары. Мало того, из зеркала налетела туча голодных и злобных до крайности летучих мышей – эти маленькие вампиры щелкали челюстями, впивались зубами в руки и плечи, не давая как следует размахнуться мечом…
В комнате возникли единороги. Скальдин, Кристина, в последний момент успевшая прихватить с собой шкатулку, Итан и Ангелина вскочили на них и бросились прочь из квартиры следом за туманом и черными тенями. Над головой кричали летучие мыши…
Море беспокойно шелестело волнами… Там, на песчаном пляже, уже сражались две армии…
Кристина спрыгнула со спины единорога и открыла шкатулку.
– О, боже! – в ужасе вскрикнула она. – Где кольцо?
Итан и Скальдин заслонили её, отбиваясь от теней. Со всех сторон летели маленькие острые иглы – это тени взяли на вооружение опасные и точные в стрельбе арбалеты. Иглы впивались в кожу и причиняли страшную боль…
– Где кольцо? – закричала Кристина. – Где оно?!
Ангелина отступала по берегу. Луна светила из-за наползающих туч и единственный, ещё живой луч падал прямо на Ангелину.
Кристина посмотрела по сторонам и увидела её.
– Не надо! – сказала она одними губами. – Не надо, Ангелина!
– Прости меня, – также неслышно произнесла в ответ Ангелина, с трудом видя из-за набежавших слез. – Но это мой выбор и моя судьба!
– Ангелина! – закричал Итан, бросаясь к ней.
Она коротко вздохнула и надела кольцо на палец. Короткая вспышка – и на пляже остались сошедшиеся в жестоком бою армады света и тьмы…
Глава 5
Ангелина остановилась перед тяжелыми кованными железными листами дверьми и посмотрела вверх. Оценив массивность створок, она приложила к ним ладонь и тотчас быстро отдернула её – железо было раскалено до предела, от него веяло жаром и запахом гари. Снизу, в щель, пробивался яркий оранжевый свет, он мерцал и переливался, прерываемый неведомыми земному разуму тенями.
Ангелина никак не могла решиться потянуть дверь на себя. Она протягивала руку и опускала, опять протягивала и опять опускала, борясь со своим страхом. Никогда прежде не испытывала она ужаса перед огнем, но сейчас её сознание протестовало против решительного шага. Она словно уже бывала и в этом подземелье, и за этими дверьми, и как будто однажды уже поглощали её жар и боль, разрывая на части клеточки тела.
Она была готова заплакать от бессилия. Но она решила сама, что сделает все, как надо. Там, наверху, ждут люди, чтобы в нужный момент, когда огонь цветка немного угаснет, убить зло и освободить порабощенные души невинных…
"И я умру, подумала Ангелина. Я не самоубийца. Но я должна это сделать для Земли. Для Сонели… Нет, для Итана. Для него одного!"
Эта мысль придала ей сил. Она решительно схватилась обеими руками за сверкающую ручку.
Холодное прикосновение сзади заставило её охнуть и обернуться.
В неровном колеблющемся свете факела янтарные глаза той, которая остановила её, выглядели ещё больше и удивительнее. Черноволосая богиня кошмаров стояла позади Ангелины, плотно сжав алые губы. Её белоснежная кожа отливала голубизной. Позади, как таинственный туман, колыхалась темная пелена из человеческих фигур.
– Аланто! – едва слышно выдохнула Ангелина.
Богиня разжала губы и сказала:
– Не делай этого, девочка!
– Я должна, – упрямо мотнула головой Ангелина.
– Ты не справишься. И твоя Фея ничем не сможет помочь тебе. Я-то знаю.
Ангелина опустила голову.
– Что же мне делать? – с трудом сдерживая слезы, спросила она. – Предать друзей? Навсегда заставить Итана и Сонели страдать, пребывая в забвении?
– Я знаю, что тебе одной не справиться, – повторила Аланто. – Поэтому я здесь. И не одна – со мной пришли те, кто сможет помочь.
Ангелина посмотрела за её плечо. В размытых лицах она увидела до боли знакомые черты.
– Я ведь знаю их, – нерешительно сказала она, приглядываясь. – Или нет?
– Возможно, это те, кого ты любишь. Русалка прислала их к тебе.
– Но мне нечем будет расплатиться с тобой, царица теней.
Аланто страдальчески прикрыла глаза и потерла лоб совсем человеческим жестом. Сейчас она не походила на холодную богиню, не знающую жалости и милосердия.
– Мне не нужна плата, – ответила она. – Мне нужна свобода. Ты можешь дать её мне. А я помогу тебе добыть цветок.
– Не понимаю.
Аланто провела рукой по дивным волосам, мягко окутывающие её юное нагое тело.
– Мне много миллионов лет, девочка, – сказала она. – Я властвовала над всеми мирами, не зная поражений и разочарований. Меня боялись и мне поклонялись. Я вечно шла по тонкой полосе между светом и тьмой, не собираясь поддерживать никого в этой Вселенной. Но пришло время сделать выбор. И я его сделала. Я должна покинуть тени и миражи. Они держат меня в цепях.
– Я все равно тебя не понимаю.
– Когда-то я была человеком, обычным человеком. Мой мир находится далеко отсюда, дороги туда никому не найти, даже мне. Я была счастлива и свободна. А потом я полюбила и началась новая история – история богини Аланто. Я полюбила "Не-имеющее-имени".
– Полюбила зло? – ужаснулась Ангелина.
Аланто грустно улыбнулась уголками губ.
– Тогда он был светом – прекрасным, добрым, несущим тепло и радость. Он всем дарил надежду. И имя у него тоже было светлое и красивое. Я полюбила его и стала верной его подругой. Он был бессмертен – Вселенная, его мать, подарила ему вечную жизнь. Он светил людям многие века. Он жил, а его друзья и близкие умирали от старости. Он тосковал и страдал, время дарило ему новых друзей и близких, потом отнимало их. Он очень переживал каждую смерть, словно умирал сам. Я всегда была рядом, он делил со мной свое бессмертие, но никогда не могла ничем помочь ему. Его свет постепенно превращался в сумерки. И однажды, когда навсегда закрылись глаза его любимого сына, он поднял голову к звездам и закричал: если вы не в состоянии дать всем вечную жизнь, то зачем создали меня? Я проклинаю небо и солнце, космос и планеты!… И сумерки полностью одолели его. Он стал злом – созданием, мстящим этой Вселенной за смерть и забвение. Ни к чему хорошему это не привело – сумерки сгустились в ночь. Исчезло его имя, и он стал "Не-имеющим-имени". Но я по-прежнему верно служила ему, и в награду он отдал мне безграничное царство теней. Наши дороги больше никогда не пересекались. Мы как будто шли бок о бок, но это только казалось. На самом деле, как не мучительно это осознавать, мы перестали помнить друг о друге.
– Ты все ещё любишь его? – тихо спросила Ангелина.
– Я никогда не переставала любить, – ответила Аланто. – Я помню его имя и то, каким он был, когда зажег во мне любовь. Но теперь пришло время все изменить. "Не-имеющее–имени" запуталось. Сражаясь с вами, оно ещё больше погружается во мрак и хода обратно ему нет. А мне очень больно смотреть, как он мучается. Мы уйдем вместе с ним. Уйдем свободными.
– Через смерть? – спросила Ангелина.
– Через смерть, – кивнула Аланто. – Когда я заглянула внутрь тебя при первой нашей встрече, я увидела не одну душу, как привыкла видеть у людей, а много тысяч душ. Они дали мне отпор и не позволили превратить тебя в тень. В тебе таится великая сила, девочка, и от тебя многое зависит во всех мирах. Однажды ты ушла и освободила от плена "Не-имеющего-имени" людей, чтобы держать их в себе, защищая таким образом от зла.
– Что за чушь? – опешила Ангелина, но Аланто словно бы и не слышала, продолжая:
– Я отдам себя цветку вечной молодости, и тогда ты сможешь получить его. Сохрани его в груди, в сердце, ороси слезами, оплакивая меня.
– А как же ты получишь свободу?
– Попроси тех, кто живет внутри тебя, и тех, кого я обратила в тени, чтобы они простили богиню ужаса – несчастную Аланто. Пусть простят мне их муки. Тогда я стану свободной.
– Аланто… – Ангелина с жалостью погладила богиню по шелковистым волосам. – Я буду на коленях умолять их простить тебя. Обещаю.
– А теперь слушай, девочка. Запомни все, что я скажу тебе. Я расскажу, что ты должна сделать, чтобы получить цветок и уничтожить зло. Но помни, что в тот момент, когда ты завладеешь цветком, тебе откроются самые сокровенные тайны твоей души и остальных душ, живущих в тебе. Будет нелегко вынести это, но ты обязана оставаться хладнокровной.
– Я все сделаю, как ты скажешь, Аланто…
Тихо, не спеша богиня кошмаров говорила, стоя перед раскаленной дверью ада, и глаза её ничего не отражали. Она объясняла Ангелине, чего стоит ей бояться, а чего нет, каким мыслям позволять властвовать, а какие гнать прочь от себя.
Они открыли раскаленную дверь вместе, потянув за массивную ручку. Гул адского пламени встретил их и попытался силой вытолкнуть наружу, упираясь мягкими лапами… Но они, взявшись за руки и не опуская глаз, шагнули навстречу ему – безжалостному и голодному зверю, не знающему страха и любви. Он чуял их приближение, он знал, когда оборвется нить, соединяющая его с миром жизни, и кто именно оборвет эту нить, а потому сопротивлялся храбрости и напору двух влюбленных женщин, сознательно идущих в огонь ради своих любимых. Огонь грыз их пальцы и дергал за волосы, он обжигал глаза и губы, оставляя следы пепла на ресницах и раны на щеках; он бесновался, не в состоянии причинить вреда больше, чем физическая боль от ожогов… Яростно рыча, заключал огонь в свои смертельные объятья Аланто и Ангелину, сжимал и пытался забраться им в легкие, но они упрямо и твердо продолжали шагать прямо в середину огня, навстречу смерти…
"Не-имеющее-имени", сражающееся на Земле с людьми и Феей, вдруг оглушительно и злобно расхохоталось, да так, что закачалось небо и вздыбилось от ужаса море. Зло чувствовало, видело, знало, как проникают в его тело две святые души, и святость их наполняла его силой и блаженством. От дикого хохота качнулись на небе звезды, обессиленные эльфы и гномы падали на песок, роняя свое оружие, единороги из последних сил топтали копытами черные тени зла, слабее прямо на глазах.
"Не-имеющее-имени" выросло в размерах и заслонило собой космос. Равных ему по могуществу и власти больше никого не было в этой вселенной, и он расправлял плечи, играл мускулами, ощущая в себе новую энергию юных непорочных душ…