* * *
Пламя костра весело плясало посреди огромной поляны. Какие-то тени метались вокруг этого огня. Неожиданно целый рой огненных искр вырвался из костра, и через несколько секунд все обозримое пространство было охвачено диким, всепожирающим пожаром. Казалось, что огонь съел весь воздух. Стало нечем дышать. Попытка вдохнуть оборачивалась жуткой болью.
Я застонала и открыла глаза. Надо мной было черное небо с какими-то неестественно крупными звездами. Я не сразу поняла, что лежу на повозке, которая мчится с такой скоростью, какой только можно добиться от уставших лошадей. Я не видела, кто правил упряжкой. Рядом со мной была Роза. Ее смуглая рука упиралась в настил, на котором я лежала, по правую сторону от моей головы. Роза, видимо, услышала стон и сразу наклонилась к моему лицу, обратив на меня взгляд, полный тревоги и сочувствия.
– Потерпи немного, скоро будем на месте, все будет хорошо, я же говорила, что граф Михай – хороший лекарь. Он обязательно тебе поможет. Вуйко поскакал вперед, в замке нас уже будут ждать....
Она продолжала еще что-то говорить тихим ласковым голосом, но до меня уже ничего не доходило. Да я ничего и не слышала, погрузившись то ли в глубокий сон, то ли в беспамятство.
Глава 5
Все, что предшествовало этому дню, я помню смутно.
Я постоянно чувствовала, что кто-то находился рядом и старался облегчить мои страдания. Если боль, жажда, жар или страх выхватывали меня из небытия, и я невольно начинала стонать, кто-то обязательно подносил к моим губам горьковатый душистый напиток, несколько глотков которого уносили меня в мир легких и красочных грез. В этих грезах часто присутствовал высокий темноволосый еще достаточно молодой, хоть и не юноша, мужчина с большими печальными глазами. Он улыбался, но глаза его все равно казались грустными.
* * *
В то утро я проснулась и впервые задала себе естественные в моем положении. вопросы Где я? Что со мной произошло? Ответ на второй вопрос мне вскоре подсказала моя собственная память. Смутные воспоминания подтолкнули меня и к мысли о том, что, скорее всего, я нахожусь в замке загадочного Черного графа.
Я попыталась встать, но оказалось что мне это не под силу. Мое тело было непослушным и словно чужим, в глазах замелькали хрустальные червячки, а в ушах что-то противно загудело. Мне пришлось вернуться в прежнее положение. Я закрыла глаза, и несколько минут абсолютного покоя позволили мне повторить попытку. Наконец, я смогла сесть на кровати и оглядеться.
Комната была небольшой. Почти все ее пространство занимала кровать, на которой я сейчас сидела. Рядом стояло большое уютное кресло и круглый столик слева от него. Мягкий ковер на полу. Легкие голубые занавески прикрывали большое окно. Вот и все, что я увидела. Никаких украшений или цветов. Не было здесь и зеркала. А жаль. Я догадывалась, что выгляжу не слишком хорошо, но хотелось бы убедиться, что это поправимо.
Дверь открылась почти беззвучно. Я скорее почувствовала, чем услышала, что кто-то вошел. О том, что это граф, я догадалась, когда он заговорил.
– Очень рад, что вам уже лучше. Теперь все будет хорошо.
Нужно было что-то ответить, как минимум, поблагодарить. Но я, кажется, забыла все слова. Я молча смотрела на графа. Это был герой моих снов.
* * *
Все последующие дни были наполнены событиями. Я быстро поправлялась. Граф каждый день навещал меня, и я с нетерпением ждала эти визиты. Когда мне уже можно было ходить, мой гостеприимный хозяин решил показать свой удивительный замок. Я невольно сравнивала то, что я видела: красивые чистые комнаты широкие коридоры и галереи, с тем домом, в котором прошло мое детство, ведь мы наше скромное, по сравнению с графским, жилище тоже называли замком. Я мысленно улыбнулась своим воспоминаниям.
В эти дни я и узнала историю про родовое проклятие рода Грасско, связанное с любовью и смертью.
* * *
В этом очень древнем доме были свои призраки и своя портретная галерея. Когда я уже могла самостоятельно передвигаться по коридорам, мне было очень интересно бродить от комнаты к комнате, мысленно наполняя их героями и героинями удивительных романтических историй, подсказанных моим воображением. Так однажды я и оказалась перед очень необычной картиной. Девушка, изображенная на ней была очень красива!
Но удивляла не только ее красота. Поражал, изумлял ее образ ворвавшийся в застывший ряд фамильных портретов предков довольно древнего рода Грасско, не имея ничего общего ни с графской картинной галереей, ни с самими графами.
Ведь красавица, изображенная каким-то талантливым художником, была всего лишь босоногой цыганкой, дерзко и весело глядящей с полотна.
Пока я рассматривала этот странный портрет, я почти забыла о времени. Знакомый голос вернул меня из страны грез.
– Не правда ли, это украшение парадной галереи моих предков, хотя красавица Роланда так и не стала графиней Грасско... Это очень грустная история... Если хотите, я расскажу ее, но предупреждаю, что знаю все это со слов моего отца, а эта версия вполне может отличаться от того предания, которое живет среди цыган.
Глава 6
Рассказ графа
Это было очень давно. Род Грасско тогда был богат и землями, и золотом, и людьми. Ни разбойники, ни соседи не беспокоили эти стены.
Между обитателями замка и кочующими время от времени по их землям цыганами отношения тогда тоже были достаточно дружескими. Молодежь часто бывала в этих стенах. Для них всегда находилась работа то на конюшне, то на кухне. Молодые цыганки во время праздничных застолий развлекали гостей своими песнями и танцами да умудрялись еще заработать несколько монет, гадая доверчивым барышням.
Все случилось тогда, когда мой прадед, его как и меня звали Михай, был еще молод, красив и легкомыслен. Он не только часто приглашал в замок цыган, но и сам частенько бывал в таборе. Там он и увидел Роланду.
Этот портрет очень хорош, но, думаю, даже он не передает волшебного очарования этой девушки. Она была любимицей всего табора.
Молодой граф был сражен, как говорят, наповал. Но его страсть стала роковой и для него и для юной красавицы. У этой любви не было будущего. Возможно, у влюбленного аристократа помыслы были романтичны и чисты, так утверждал мой отец, но история закончилась трагично.
Граф Михай не придумал ничего лучше, чем похитить юную красавицу из табора. Он хотел обвенчаться с ней в фамильной часовне и вместе со своим именем отдать ей все, чем владел, но забыл ее об этом предупредить.
Когда Роланда оказалась в одной из комнат замка, она ничего не ведала о планах похитителя. Попытка бежать привела ее на крепостную стену. Существует несколько версий дальнейших событий, но результат, к сожалению, один. Девушка упала с высокой стены на камни, которыми выложен внутренний двор, и разбилась.
Граф был безутешен. Десять лет он провел в полном одиночестве, затем женился на моей прабабушке по настоянию родственников.
Вскоре после рождения моего деда он умер от какой-то неведомой болезни. Цыгане считают, что его настигла кара божья. Но в моей семье существует мнение, что он просто скончался от тоски.
Этот портрет для графа Грасско написал его друг, художник, он видел Роланду и изобразил то, что сохранила его память. Вот такая грустная история о любви, которую не признала капризная судьба.
* * *
Я вглядывалась в портрет. Семейная легенда, несомненно, содержала правдивые факты, но, по всей вероятности, что-то оставалось тайной. С трудом могла я поверить, что цыганская огненная душа красавицы с портрета не загорелась таким же пламенем страсти, как и душа Черного графа. Нет, все не могло быть так просто!
Допустим, рассуждала я, задумчиво блуждая по замку в одиночестве, граф Грасско и был достаточно легкомыслен для того, чтобы влюбится в цыганку, но похищение…
Вероятно, я слишком большое значение придавала этой истории. А может, мне просто нечем было занять себя. Мне стали сниться странные сны: цыганские костры на пустых полях, кружащиеся в танце старухи в цветастых юбках, таинственные заклинания, произносимые невидимками над зажженными черными и зелеными свечами… Сны беспокоили меня, но рассказать о них кому бы то ни было я не могла – вдруг примут за обычный бред и назовут сумасшедшей? И я вновь и вновь думала о странностях неравных браков и переплетениях человеческих судеб…
И вот однажды, все так же прогуливаясь по замку графа, я по привычке на минуту задержалась у портрета Роланды. Черные блестящие глаза, полные молодого задора, притягивали, как магнит, и я даже затаила дыхание, всматриваясь в их глубину. А потом что-то произошло – будто меня грубо и сильно встряхнули за плечи… И вот я уже стою не перед портретом, а посреди поля – ветер треплет мои волосы, чудно пахнет свежескошенной травой, а в двух шагах от меня – Роланда и молодой граф Грасско, живые, настоящие. Я замерла в испуге, но эти двое даже не догадывались, что я стою рядом с ними.
– Дочь цыгана выйдет замуж только за цыгана, – с горечью говорила Роланда, держа графа за руку. – Отец никогда не даст своего согласия на наш брак, понимаешь? Это будет позором для всего нашего народа! Проклянут тебя и меня, и наших детей!
– Неужели ты веришь во все эти сказки с проклятьями старых цыганок? – беспечно отвечал граф. – Если твой отец не хочет по согласию отдать свою дочь в жены графу, так я могу выкупить тебя! Ведь есть же у вас обычаи, которые позволяют выкупать невест!
– Есть, – кивнула Роланда. – Но и купить меня может только цыган.
– Тогда я сяду играть в карты с твоим отцом и выиграю тебя, как приз! – настаивал граф, предлагая самые немыслимые варианты.
– Играть с цыганом в карты? – усмехнулась Роланда. – Ты отчаянный человек! Как бы головы не лишиться!
– Тогда я украду тебя! – воскликнул граф. – Я увезу тебя темной ночью из табора, посажу на самого быстрого коня, и тогда даже ветер не сможет угнаться за нами, любовь моя!
Роланда печально улыбнулась, прикасаясь нежной рукой к щеке своего горячего поклонника.
– Увы, сердце мое, – говорила она. – Проклятье и ненависть бегут быстрее ветра! Я попытаюсь поговорить с отцом. А ты приходи завтра вечером в табор – если отец согласится, то я уйду вместе с тобой, как твоя жена. Если нет… – она вдруг замолчала, и в глазах её сверкнуло отчаянье.
– Если нет… – как эхо повторил граф…
– Если нет – я убью себя! – решительно вскинула голову Роланда. – И мое сердце навсегда будет принадлежать только тебе!
Я была поражена такой отчаянной решимостью. Но, проведя немало времени среди цыган, я знала, на что способна женщина из табора, в сердце которой горит огонь любви. И уж если она решала для себя быть с любимым до последнего вздоха, так оно и было, чаще всего.
Роланда поцеловала графа в щеку и побежала через поле, ничуть не путаясь в длинной цветастой юбке. Игриво зазвенело монисто на шее, колыхнулась трава, и все опять замерло в мире, где царствовала фантазия. Или все-таки не только фантазия?
То ли мое воображение было настолько сильно, то ли картина цыганки хранила в себе магические свойства, но я вдруг перенеслась через время и пространство, даже не успев моргнуть. Раз – и на поле, где я стояла, загорелись костры, солнце стремительно упало за горизонт, выросли из ниоткуда цыганские кибитки и послышались звуки скрипки. Ребятишки, визжа от восторга, носились друг за другом вокруг кибиток, а женщины, закатав пышные рукава блуз и подоткнув подолы юбок, готовили ужин. В темное летнее небо взметались целые снопы искр – то жарились молодые барашки над углями. Весело булькали закопченные вековые котлы – в воду цыганка бросала кусочки теста, и через минуту вынимала готовые клецки и бросала в огромную миску рядом с собой. Скворчали румяные лепешки на сковородах. Я потянула носом, вдыхая аромат цыганских кушаний, и поняла, что дико хочу есть. Однако в мире собственного воображения мне вряд ли бы удалось чем-нибудь угоститься.
К тому же я увидела, как к самому большому костру приближался граф Грасско. Видимо, душу его терзали нехорошие предчувствия – так суров и сер был его взгляд из-под нахмуренных бровей.
– Здравствуйте, граф, – приветствовал его старый цыган, вышедший к костру из кибитки. Следом за ним шла Роланда, печальная и поникшая. Граф Грасско сразу все понял без слов – любимую ему не отдадут.
Отец Роланды сел у костра на деревянный ящик и жестом указал на такой же ящик графу. Я видела, как в тени кибитки шевельнулся кто-то: вероятно, человек не хотел, чтобы его увидели раньше времени.
– С чем пожаловали, граф? – спросил старый цыган, хотя прекрасно знал причину прихода молодого человека.
– Я пришел просить руки вашей дочери, Роланды, – ответил спокойно граф.
Старый цыган прищурился на огонь.
– Известно ли вам, граф, что цыганка может выйти замуж только за цыгана? – спросил отец Роланды. – Таковы наши обычаи и законы.
– Это мне известно, – сдержано отвечал граф. – Как и то, что даже самые суровые законы иногда можно смягчить особыми обстоятельствами. В данном случае такими обстоятельствами являются моя любовь к вашей дочери и её любовь ко мне.
– Ах, молодость, молодость, – протянул цыган таким странным голосом, что мне показалось на миг, будто он согласен с аргументами графа и готов тут же отдать ему руку своей дочери. Но я ошибалась, разумеется.
– Роланда молода и ветрена, – внезапно строго сказал старый цыган. – Год назад она клялась в верности одному мужчине, два года назад – другому, а с детства обещана третьему. Одному небу известно, что творится в её красивой голове!
Я видела, как вспыхнули щеки стоявшей за его спиной Роланды. Она изо всех сил сжала губы и зачем-то принялась с силой накручивать черный локон на палец, словно стремясь вырвать его с корнем.
Граф Грасско изумленно смотрел на старого цыгана.
– Так вот, – говорил тот, не спеша, уставившись в огонь. – Моя дочь обещана молодому человеку, помолвлена с детских лет. Она любит его, а он – её, конечно же. Так что, граф, я вынужден отказать вам, хотя почел бы за честь породниться с таким господином!
– Я могу выкупить её! – в отчаянье предложил граф, но старый цыган только с усмешкой покачал седой головой.
– Дело не в золоте, граф, – сказал он. – Дело в чести. Я давал слово, что моя дочь выйдет за сына моего лучшего друга. И взять слово обратно не могу. Что будет за цена мне, как мужчине, а?
Что мог ответить на это граф? Уговаривать, кричать, грозить – нет смысла, для цыган страшен только их закон, уговор первый важнее, чем все последующие. Роланда молча утирала слезы, покатившиеся из её глаз.
Граф Грасско потрясенно поднялся со своего места и, поклонившись цыгану, медленно пошел прочь. Как же мне было жаль его, я сама была готова разрыдаться!
Старый цыган ушел в палатку. Роланда бросилась на землю и зарыдала в полный голос, не стесняясь более никого. И тогда из-за стоящей неподалеку кибитки вышел тот, кто прятался там во время разговора. Это был молодой цыган, статный красавец с соломинкой в изумительно белых зубах, в белой свободной рубахе, подпоясанной тонким витым поясом. Он присел возле Роланды и тронул её за плечо.
– Не плачь, – сказал он. – Пройдет время, и ты его забудешь! Я богат так же как и он, и лицом меня бог не обидел, и силой. Стреляю я лучше других, и коня могу увести даже с королевской конюшни средь бела дня! Зачем тебе графские покои и графские ласки? Что он может дать тебе, рожденной и выросшей в пути? Только одни муки и ничего больше! Утри слезы, прекрасная Роланда, и взгляни на меня – завтра я стану твоим мужем. Я дам тебе все, чего ты заслуживаешь!
Роланда вдруг рывком поднялась с земли и отряхнула пыль с юбки. Заплаканное лицо её стало ещё прекрасней – щеки разгорелись ярким румянцем, губы подрагивали, глаза сверкали от невысохших ещё слез. Цыган с восхищением смотрел на неё.
– Никогда не быть тебе моим мужем, – резко бросила ему в лицо Роланда. – Лучше мне умереть!
И она бросилась прочь от ненавистного жениха. Он усмехнулся ей вслед.
– Или ты будешь моей, или не будешь ничьей! – произнес он страшные слова.
Вы можете верить или не верить в проклятья и силу таких слов, но я-то уж знаю, чем они могут обернуться для тех, в чью сторону произнесены.
И молодой цыган тотчас же направился к дальней кибитке, а я стремглав бросилась за ним – мне хотелось узнать, что же задумал этот злодей против Роланды.
В кибитке было темно – горел только один свечной огарок, каким-то чудом прилепившийся к деревянному выступу.
– Она не хочет жить по закону, – негромко сказал цыган в темноту, и тотчас в кружок мерцающего света вступила мерзкая и страшная старуха – сморщенная, с длинными редкими волосами, распущенными по плечам, запавшим ртом и глубоко посаженными маленькими глазками. Грязное платье было увешано нашитыми золотыми монетами, бисером и пучками сильно пахнущих трав. Ну, вылитая ведьма, каких рисуют на старых гравюрах…
– Ничего, сынок, – прошамкала ведьма. – Вернем твою Роланду. Но для этого мне нужно несколько капель крови её возлюбленного графа. Всего несколько капель…