- Да, наверное, лучше всего оставим все дела до завтра, - согласился Касиру. Потом одним глотком опрокинул в себя содержимое бокала. - Ну, а вы как поживаете? Какие новости?
- У нас ничего нового, - ответила Донья. В ее сбивчивой речи проскальзывали иногда и рахидианские словечки, и она часто останавливалась, чтобы перевести сказанное для остальных. - Все идет своим чередом. Вот Вальденавия, ты ее не знаешь, раньше ты в моей семье ее не видел. Так же, как и Кириана. Мы с ним поженились во время последнего зимнего противостояния. Прошло два года, как мой третий муж утонул во время рыбалки: ялик перевернулся и ударил его по голове.
- Мои соболезнования, - пробормотал Касиру.
- Нам его не хватает, - сказал Йвен.
- Да. - Донья вздохнула, потом протянула руку, чтобы провести ею по волосам Кириана, и улыбнулась Йвену. - Люди теряют, люди находят… в конце концов, мы возвращаем земле то, что она нам одолжила когда-то. А как твоя жизнь?
Горожанин пожал плечами.
- Как обычно, удача то благоприятствовала мне, то обходила стороной. До последней осени, когда был завоеван Арваннет.
Донья ждала, опершись на локоть. Пальцы стиснули бока, а по телу пробежал мороз. Из темноты донеслось уханье совы.
- Из того, что я знаю о твоем роде, Касиру, я бы не сказал, чтобы ты страдал от каких-нибудь случившихся по-настоящему перемен, - протянул Йвен. - Сколько хозяев имел Арваннет за столько тысячелетий? И ведь каждый считал, что город принадлежит только ему, а со временем о них и воспоминаний не оставалось, а Арваннет все еще существует.
Касиру захихикал.
- И наши Норы никто никогда не трогал, да? Такие, как я, выживают всегда, подобно крысам. И все же… когда приходят хорьки, плохие времена наступают и для крыс. Боюсь, что именно это и происходит сейчас.
Касиру резко подался вперед.
- Прошу вас, прислушайтесь ко мне! Какие новости вы слышали в Херваре, ведь до него не доходят корабли по реке Джугулар? Что войска Империи из Рахида двинулись на восток вдоль берегов пролива Дольфин, захватили Арваннет и оккупировали его. Подумайте: что это означает для вас? Ведь южанам по-прежнему нужен металл. Поэтому торговля будет продолжаться. Ваш народ будет свободно кочевать по своим землям. Но говорю тебе, Донья, - северяне изменились, они не такие, какими были раньше. Империя распалась триста лет назад. Восстановить ее пытаются бароммианцы, воины с южных гор. Вот их-то мощь и амбиции и угрожают всем нам, тебе, мне и остальным. Сам я поначалу не воспринимал это завоевание как нечто серьезное. Наоборот, наши доходы только увеличиваются во времена кризисов. Но в этом случае дело обстоит по-другому. Хорьки и в самом деле залезли в наши норы. Отчаявшись, я заказал место на первое же почтовое судно, отправлявшееся в этом году, назвавшись фальшивым именем. В гостинице Агамеха я нашел курьера из Рогавики и заплатил ему, чтобы он доставил тебе, моя госпожа, письмо, в котором я сообщал о своем приезде. Жано и Кириан гостеприимно встретили меня в Фальде. И вот я здесь.
Касиру остановился, чтобы передохнуть и глотнуть меда, и мед тут же зашумел в его утомленной голове, словно внезапно пробудились пчелы, и сейчас не зима, а лето, и они жужжат над лугами.
- Значит… ты полагаешь… бароммианские лорды из Рахида собираются теперь напасть на нас? - спросил Йвен.
- Уверен, - ответил Касиру.
Донья отбросила назад свои желтые локоны.
- В наших древнейших сказаниях нигде не упоминается о таких временах, когда южане не хотели бы завоевать нашу страну, желая увеличить свои пастбища и пахать на наших землях, - сказала она. - Но всякий раз, когда они пытались это сделать, их планы проваливались. За время моей жизни мы уже сражались с ними на Пыльных равнинах, пока не скинули их обратно за реку Хадрахад - и тогда тоже во главе их были бароммианские вожди. Если они ничему не научились, что ж, пусть ведут свои войска через долину Джугулар. Глупцов будет ждать отличный прием.
- Говорю тебе, вождь, который захватил Арваннет, не похож на прежних, - обратился Касиру к Донье. - Я понимаю, вы не можете действовать, полагаясь только на одни мои слова. Но сами присмотритесь и подумайте хорошенько, попробуйте все прочувствовать.
Глаза Доньи вспыхнули. Она последние годы провела спокойно, по сравнению с теми испытаниями, которые выпали ей до этого.
- Возможно, - тихо произнесла она. - Мы еще обговорим это позже.
Они обсуждали это весь следующий месяц. Связные приводили глав Семей со всей страны, иногда даже из родов, чьи территории располагались за Херваром. Они внимательно выслушивали, с пылом совещались, соглашались, что в этом деле интересы их и Братства совпадают.
Тем временем Касиру наслаждался щедрым гостеприимством северян. Несколько незамужних женщин искали уединения с ним, влекомые любопытством, которое вскоре угасало. Тем не менее с какой бы вежливостью ни относились к нему местные жители, он видел перед собой одни лишь маски. И никакой надежды на мобилизацию жителей Рогавики. Для них просто не существовало проблемы, ради которой он сюда приехал, и его попытки объяснить ее ни к чему не приводили.
Когда лед растаял на Джугуларе и первый корабль из Арваннет прибыл в Фальд, Касиру отправился на нем домой. Донья пообещала подумать над его словами. Однако прошел год, прежде чем она действительно серьезно задумалась над ними.
Глава 2
Джоссерек Деррейн молнией выскочил из своей тюрьмы-каюты со сверкающей финкой второго помощника капитана Риджела Гейрлоха, окровавленный труп которого он оставил лежать на полу.
Моряки, занимавшиеся уборкой палубы "Сконнамора", увидев несущегося прямо на них гиганта, закричали. Трое из них попытались остановить его. Деррейн подпрыгнул и ударил правой ногой одного в живот. Моряк опрокинулся на спину и остался так лежать, глотая воздух широко раскрытым ртом. Клинком Джоссерек отразил удар второго атакующего и, протянув руку к поручням, ухватился за нагель, вывернул его из гнезда и ударил им по голове третьего матроса. Последнее усилие - и он покинул корабль.
Своим прыжком он поднял столб воды. Когда Джоссерек открыл глаза, его окружал желто-зеленый сумрак. Он смог различить лишь мерцающую поверхность воды и смутные очертания днища грузового судна. Заткнув клинок за пояс, Джоссерек бешено заработал руками и ногами и стал опускаться еще ниже в холодные глубины, чтобы проплыть под килем судна, однако оцарапал при этом спину об острые раковины. Теперь за ним потянулся кровавый след, но все же ему удалось оказаться между левым бортом и пристанью…
Когда его легкие уже готовы были взорваться, а в ушах оглушительно зазвенело, он устремился вверх, к поверхности воды. Наконец Деррейн смог глотнуть воздух, наполненный привычными запахами, солью, дымом, смолой и рыбой. Он слышал беготню на палубе, гневные крики людей и вопли потревоженных чаек. Деррейн прятался в дальнем конце дока, где стоял "Сконнамор", укрываясь в его тени. Грохот забиваемых свай и лязг якорных цепей также не способствовали поискам беглеца. "Итак, похоже, мы на правильном пути", - подумал Деррейн.
Потом он некоторое время отдыхал, держась за носовой фал. Шум наверху прекратился. Никто из матросов не рискнул преследовать сбежавшего мятежника в воде - слишком это было опасно. Офицеры, наверное, сожалеют о том, что упустили его: если бы они доставили его на суд в Ичинг, то его показательная казнь послужила бы хорошим уроком всем, кто захотел бы последовать примеру Джоссерека. Однако пусть теперь его поисками занимаются местные патрули, а если и им не удастся схватить его, то это ненамного меняло дело, все равно у Джоссерека, изгнанника-чужеземца, не было места, где он мог бы спрятаться, если только не попытается воспользоваться услугами преступного мира, да и то это маловероятно, скорее всего, его труп с перерезанной глоткой обнаружат в каком-нибудь темном переулке или на берегу после прилива. А если корабль еще не отправился в плавание, то это послужит еще более наглядным уроком, чем его приговор.
Но все же, наверное, бароммианцы сделают все от себя зависящее, чтобы схватить его. Как только коменданту сообщат о его побеге, он сразу же вышлет наряд на поиски. Возможно, он не свяжется с местной полицией, а попытается обойтись своими солдатами. Властям никогда не нравится мысль, что где-то поблизости гуляет на свободе готовый на все человек. И к тому же это явится примером доброжелательности: одним только богам известно, какими напряженными стали сейчас отношения между жителями Киллимарейча и Рахида.
"Поэтому, парень, тебе лучше отправиться в Арваннет, и побыстрее". Приподнявшись на канате, Джоссерек огляделся и стал думать, что же ему теперь делать.
Его заперли в свободной каюте, а затем привязали к скобе, и в таком положении он должен был оставаться до тех пор, пока корабль не вошел бы в пролив Дельфинов. Сквозь иллюминаторы он кое-что смог разглядеть, когда корабль пришел в Ньюкип и пришвартовался. Да и сейчас ему было видно немногим больше.
"Сконнамор" закрывал почти все поле зрения. Это было огромное четырехмачтовое судно с мощным двигателем, вращавшим винт, способное на многомесячное плавание. Однако в этот раз корабль совершил более длительное, чем обычно, путешествие. Как правило, торговцы между Киллимарейчем и Рахидом просто пересекали Материнский океан и входили в один из портов на западном побережье Империи. Но вот уже полтора года, как Арваннет не принадлежал Империи. Не рискуя пересечь пролив Проклятия, капитан Бахин направил свой корабль на юг Оренстейна, потом на запад через Кошачий океан, обходя Эфлис, и, наконец, на северо-запад через Грозный океан к конечной цели. Торговец привез шкуры, шерсть и слонину, всегда пользующиеся здесь спросом, особенно во времена войны (по каким-то причинам варвары, захватившие северный Андалин, не хотели пользоваться преимуществами торговли; как рассказывали путешественники, земля тряслась под копытами орд дикарей). Как бы то ни было, путешествие "Сконнамора" не было чем-то таким уж необычайным для мореплавателей.
Джоссерек осмотрел нос и корму, все, что было справа, слева и позади. Повсюду вдоль реки Джугулар тянулись верфи и склады. На многих кипела работа - там стояли другие суда. Но только "Сконнамор" был предназначен для плавания в океанских водах. Остальные - просто каботажные шхуны, люгеры, рыбацкие лодки, которые никогда не выходили из залива, а также неуклюжие пароходы, испускавшие в небо дым. На берегу Ньюкип встречал непрошеных гостей защитными стенами, башнями, парапетами с бойницами. Лучи только что взошедшего солнца отражались от замшелых каменных стен и высоких икон, подсвечивая красно-золотистым цветом имперское знамя, развевавшееся на самом верху.
К сожалению, Джоссерек мало что увидел. Приходилось надеяться на свою память, морские карты, книги и рассказы моряков. Несмотря на свое название, Ньюкипу было более трех тысяч лет. Раньше сам Арваннет был морским портом. Но океан отступил, дельта заилилась, и по реке стало невозможно плавать. В настоящее время древний из древних лежал в ста милях от берега.
В настоящее время? Целая цивилизация просуществовала и умерла, и теперь из ее останков возрождается новая, а это настоящее все еще длится.
Джоссерек встряхнул мокрой головой. Сейчас не время думать об этом.
Его преследователи решат, что он станет прятаться в Ньюкипе. Но таких укромных мест в этом городе-порту, совсем небольшом и к тому же обнесенном стеной, было мало. В Арваннете больше дыр и нор, чем в корпусе корабля, источенном червями, да и среди его населения в полмиллиона людей затеряться было куда как легче. Не говоря уже о… но это подождет. Сначала нужно туда еще проникнуть незамеченным. А уж тогда он подумает и над тем, как жить дальше.
Воздух и вода заволновались, привлекая его внимание. Да, это его шанс, может быть, лучший за всю беспокойную тридцатидвухлетнюю жизнь. Буксир тащил за собой три баржи. Колеса у него располагались по бокам корпуса. Судя по дыму, поднимавшемуся из высокой трубы, машина работала на дровах. А значит, буксир был построен в этих краях. На равнинах было мало лесов, и рахидианцы использовали для своих немногочисленных машин жидкое топливо. Тогда как завоеватели-бароммианцы до сих пор приберегали их для мореходных и военных целей. Теперь Империя копировала двигатели, работающие на спирту и метане, для мореплавания. На баржах доставлялись бочки с рыбой, ящики с товарами, которые, скорее всего, обменяли у заморских купцов. Здесь они разгружались для дальнейшей доставки в столицу.
Джоссерек поплыл наперерез каравану, используя кроль, из-за чего большую часть находился под водой. Вряд ли его заметят среди плавающего вокруг мусора. Оказавшись рядом с буксиром, он нырнул, дал ему проплыть мимо и вынырнул на поверхность у последней баржи с противоположной буксиру стороны. Борт всего на два фута возвышался над водой. Джоссерек протянул вперед руку, ухватился за веревки ограждения и дал себя протащить немного. Вода бурлила вокруг него. Теперь, когда прошло все первоначальное возбуждение после побега, Джоссерек почувствовал озноб. В дрожь бросала и мысль об акулах.
Он рискнул подтянуться так, чтобы оглядеть палубу. Пара копейщиков примостилась у хибары на первой барже - охрана от грабителей. Они не смотрели по сторонам, а кроме них никого на баржах не было. Джоссерек быстро перевалился через борт.
Три корзины образовывали стенку, за которой можно было спрятаться, - вполне подходящее укрытие. Да еще туда он мог подтащить фламандскую бечевку, сидеть на которой было приятнее, чем на голых досках. Он вдруг заметил, что по привычке, приобретенной во время своих странствий, щелкнул пальцами - жест игрока, благодарившего фей после удачно выброшенных костей. Суеверие? Может быть, да, а может, нет. У Джоссерека не было веры, как таковой. Культ его народа, поклоняющегося богам, вечно сражающимся (но не в битве добра против зла, а в простом противоборстве, вроде противопоставления лета и зимы) он еще принимал, однако даже с раннего детства он не приносил никаких жертв богам.
Джоссерек стянул с себя одежду и расстелил ее по палубе сушиться. Если не считать того, что он был босоног, то вся остальная одежда с головой выдавала в нем уроженца восточного Оренстейна - мужская свободного покроя блуза и яркой раскраски широкие брюки. На щиколотке висел обрывок веревки, которой его связывали, и теперь, сидя среди корзин, он разрезал ее, потом из подвернувшегося под руку куска материи сделал набедренную повязку - глупо было бы шокировать людей своим нагим видом. После этого, по-прежнему оставаясь настороже, он позволил себе прилечь отдохнуть.
Он был крупным мужчиной даже среди своих соплеменников - шести с четвертью футов ростом, широкоплечий. Резкие черты лица, серые глаза, несколько горбатый нос. Обычно он был чисто выбрит, но за время заключения у него отросла борода, отчасти скрывающая сейчас шрам на левой щеке. Черные волосы доходили до мочек ушей, в которые были вставлены небольшие медные колечки. На мускулистом правом предплечье была вытатуирована змея, обвивающая якорь, а на левом - дельфин. Там, где одежда прикрывала тело, кожа была смуглой; в остальных же местах намного темнее: как и большинство жителей Киллимарейча, среди его предков были и уроженцы западного Оренстейна.
"Да, братец Джоссерек, - подумал он, - сегодня ты встретишься со многими кораблями, экипаж которых будет выслеживать тебя, и вряд ли тебе удастся притвориться невысоким стройным арваннегианцем с шафрановой кожей или приземистым рыжеволосым, почти безусым бароммианцем, верно ведь? Но можно вполне сойти за рахидианца, к ним не очень сильно присматриваются, ведь они составляют большую часть имперской армии, так что не покажется странным то, что, например, один солдат имперской армии отправлен с поручением и теперь, расслабившись после купания, лежит полуголым на палубе? Правильно?"
Он с ленивым видом развалился, словно владел всем этим караваном. Заметив чей-нибудь случайный взгляд, он весело махал в ответ рукой.
Движение на реке не было столь же интенсивным, как в главном порту на побережье, но все-таки он ожидал, что оно будет еще менее оживленным. Похоже, завоевание не нанесло особого ущерба торговле. Скорее даже, что бароммианские власти стимулировали кипучую деятельность в этом застойном древнем городе-государстве.
Вскоре Джоссерек увидел вереницу барж, груженных ржавыми листами железа и рельсами. Наверное, этот металл северяне обменивали на товары и такие особые деликатесы, как пряности юга. Но эта партия вряд ли направлялась в Рахид, чьи торговцы закупали товары у Купеческой Гильдии в Арваннете и переправляли их домой сушей. В любом случае привычный образ жизни местных жителей оставался неизменным: в душе они были сухопутными людьми, неохотно доверявшими провоз ценных грузов морским путем.
Бароммианцы, жизнь которых проходила в туманной гористой местности к югу от Рахида и основным видом транспорта которых были лошади, не имели вообще никакого интереса к морю… пока они не захватили и не объединили Империю. И теперь… гм-м! Джоссерек поскреб по высохшей бороде, которая вдруг болезненно зачесалась. Они только приветствовали распространение имперской торговой деятельности за пределы Залива до островов моря Ураганов и с лесными народами на побережье Туокара. И это уже вызывало беспокойство, потому что купцы из Киллимарейча и союзных королевств Материнского океана проявляли огромный интерес к этим районам.
"Что ж, мы уже знаем это, - подумал он. - Этот груз железа - вовсе не открытие, а всего лишь подтверждение". Тем не менее на Джоссерека он произвел впечатление. Нигде больше не добывают столько металла и такого отличного качества. Какие же еще сказочные залежи разрабатывают эти варвары?
Еще одно судно тащило гребные лодки, бревенчатые плоты и патрульную галеру. Охранники хоть и бросали на него долгие пытливые взгляды, но вопросов не задавал. Когда украшенная золотистыми арабесками четырехвесельная яхта, проплывавшая рядом, с борта которой до него доносились музыка и благоухающие ароматы (по всей видимости, яхта принадлежала одной богатой леди-аристократке), его одарили более внимательным взглядом. Дважды из зарослей камышей и тростника из впадавшего в реку ручья показывалось каноэ, управляемое коротконогим дикарем из болот Унвара, одежда которого была сплетена из травы. По сторонам тянулись равнины, изрезанные каналами с ухоженными огромными плантациями, принадлежавшими городским помещикам. В эту весеннюю пору вся местность была зеленой, кроме садов, где белели и пламенели буйным цветом орхидеи. Пахло цветами. И лишь когда время от времени он проплывал мимо поселений крестьян и птицеферм за шаткими заборами, вонь от этих строений перебивала этот запах.