- С чего вы это взяли? - Горам выпрыгнул из кресла и начал шагать по комнате. Он почти что кричал. - Вы все время повторяете, что гении по природе миролюбивы и терпимы, неэгоистичны, имеют прочие добродетели. Хотя ваша собственная история противоречит вам во всем этом. Каждый великий военачальник был гением. Но это были гении-садисты, гении-фанатики и гении-преступники. Да, безумные гении! Да, любой из сотни миллиардов высокопоставленных людей в Имперском Правительстве - это гений; на нашей стороне и у более, чем половина вождей варваров, как известно, был интеллект гения. - Он повернул свое покрасневшее и перекошенное лицо к психологу. - С чего вы взяли, что это - планета святых? Ответьте мне на этот вопрос!
Хейм дрожащими руками взял сигаретную пачку. Он протянул ее Гораму, который покачал своей огромной круглой головой в гневном отказе. Несколько секунд психолог потратил, чтобы сунуть один из цилиндров себе в рот и зажечь его. Он глубоко втянул дым в легкие, изо всех сил стараясь успокоиться.
Это был его последний настоящий шанс убедить Горама. Если не удастся, тогда ему придется просто попытаться убить полководца.
Хейм медленно произнес:
- Для объяснения теории исторического прогресса мне придется прочитать вам довольно долгую лекцию.
Горам снова развалился в своем кресле, грубый, сильный и надменный. Его маленькие черные глазки сверлили испытующе психолога.
- Я слушаю, - резко произнес он.
- Ну что ж… - Хейм шагал взад-вперед, сложив руки за спиной. - Очевидно, если изучить только историю, весь прогресс обязан своим существованием индивидуальностям с талантом или другим каким-нибудь даром. И всегда, в каждой области жизни, этот счастливчик с талантом был впереди и вел за собой слепую массу толп. Республика - это единственная форма государства, которая делает вид, что предлагает самоуправление, и как только население достигает надлежащей величины, народом вновь начинают вертеть как хотят, его правители сражаются за власть с помощью денег и таких средств массового гипноза, как служба новостей и прочее. И все республики превращаются в диктаторские государства, по правде говоря, за самое большее, несколько столетий. И это еще более ясно в таких областях творчества как искусство, наука и религия.
Обыкновенный человек - это просто скромный дурак. Возможно, при соответствующей подготовке сознания он и поднялся бы над собой, но он никогда не пытался. А тем временем он остается чрезвычайно консервативным, и только случающиеся время от времени взрывы безрассудной истерии в результате воздействия какой-нибудь особой группы людей, выводят его из этой рутины.
И все же общество как целое существует. История - это процесс действия масс. Индивидуумы с талантом начинают его, но совершает этот процесс в действительности огромная масса обыкновенных людей. Новые изобретения, новые земли для колонизации или же другие нововведения не будут иметь никакого значения, если только они постепенно не адаптируются, не начнут эксплуатироваться или давать еще какую-нибудь пользу. Общество как целое - консервативно, или, я бы даже сказал, предохранительно. Цивилизация на девяносто девять процентов состоит из привычек использования открытий прошлого либо влияния события минувшего. На фоне огромной массовой человеческой толпы в сравнении с огромным накоплением достижений прошлого, достижение одного гения или небольшой группы кажутся почти незначительными. Неудивительно, что прогресс медлителен и стремится к застою либо резкому спаду. Удивительно на самом деле то, что вообще могут происходить какие-нибудь замечательные события.
Хейм на несколько секунд остановился. Горам нетерпеливо шевельнулся.
- К чему вы ведете? - пробормотал он.
- Просто вот к чему. - Рука Хейма опустилась в карман и обхватила гладкую твердую рукоять ножа. Горам сидел, развалившись в кресле, склонив голову, хмуро уставившись в пол. Если лезвие направить сейчас прямо в эту толстую шею в парализующем ударе, а затем быстро резануть по яремной вене…
Сила ненависти, захлестнувшая Хейма, шокировала его. Он должен быть выше грубости своего врага.
"Спокойнее… спокойнее… Этот шаг отчаяния необходим!"
- Два фактора управляют отдельными индивидуумами в обществе, - продолжил Хейм, и бесстрастное спокойствие голоса слегка удивило его.
- Вот первая простая причина общественного давления. Все мы хотим, чтобы нас одобряли наши товарищи, по крайней мере в разумных пределах. Нужен по-настоящему храбрый - и в некотором роде психопат - индивидуум, чтобы отличаться в каком-нибудь значительном отношении. Многие заплатили своими жизнями за претворение в жизнь нововведений. Поэтому гению будут мешать в начале его деятельности.
И, конечно, обычно это общественное давление заставляет подчиняться даже нежелающих того индивидуумов. К примеру, ученый может быть по природе и миролюбив, но едва ли он откажется от участия в военных исследовательских работах, если ему будет указано делать это.
- Вторая причина, менее заметная, но более эффективная. Это установки в сознании, накладываемые по мере взросления индивидуума обществом, где приняты определенные условия жизни и правила мышления. "Прирожденный" пацифист, вырастая в милитаристской культуре, в целом принимает войну как часть естественного порядка вещей. Человек, который мог бы оказаться абсолютным скептиком в обществе, основанном на науке, почти всегда принимает богов и теократию, если он воспитывается в вере в них. Он может даже стать священником и направить свои логические таланты на разработку принятой теологии… и помогать в ликвидации неверующих. И так далее. Мне не нужно входить в детали. Сила социального воспитания невероятна, а в сочетании с общественным давлением становится почти непреодолимой. И, что весьма важно, правила и образ мыслей принимаются и навязываются в обществе массами - этим всепобеждающим большинством, недальновидным, консервативным, ненавидящим и боящимся всего, что является новым и странным, желающим пребывать лишь в том первоначальном состоянии, которое известно ему с рождения. Гения принуждают подстраиваться под уровень посредственности. И то, что он вообще оказывается в состоянии преодолеть эти преграды и выйти за пределы своего заточения - дань высшей силе его интеллекта.
Хейм посмотрел на пустынную улицу снаружи. Дождь дико ударял по ее темнеющей поверхности.
- Солнечная Империя - не что иное, как торжество глупости над разумом. Если бы каждый человек мог думать самостоятельно, мы не нуждались бы в Империи.
- Следите за собой, - пробормотал Горам. - У правящего класса есть своя определенная широта взглядов, но не преступайте ее. - И более громко: - И что же это дает в случае Семнадцатой Станции?
- Ну, это триумфаторское подтверждение теории истории, как я только что объяснил, - ответил Хейм. - Мы изолировали чистокровных гениев от посредственностей и предоставили им полную свободу творить свою собственную судьбу. Результат превзошел все наши ожидания.
- Несомненно, здесь рождаются агрессивные, консервативные и эгоистичные люди. Но в этом мире сила социального воспитания и общественного давления - в стороне от этих тенденций, у них нет возможности развиваться.
- Создается впечатление, - Хейм повысил голос, - что гений показывает качественные отличия благодаря количественным отличиям от простого человеческого разума. Гений - это совершенно другой тип, так же как идиот на другом конце шкалы. И здесь - на Семнадцатой - этот новый тип развивался, не ограниченный никакими рамками.
Он отвернулся от окна. Горам сидел неподвижно, уставясь в пол, и как же медленно тянулись эти несколько следующих секунд, пока он, наконец, не начал говорить.
- Я не знаю… - пробормотал он и запнулся.
В горле Хейма застряли поражение, отчаяние и сдерживающая ненависть. "Ты не знаешь! - прокричал его мозг эту мысль, и казалось невероятным, что Горам сидит, развалившись, здесь, не двигаясь и не слыша ничего. - Да, ты не знаешь. Такие, как ты, никогда не знают ничего, кроме собственного эгоистичного оправдания побуждений, которым следовало бы умереть века назад! Ты уничтожишь Семнадцатую, каковы бы ни были причины, просто из извращенности… и будешь утверждать, что сделал это во имя Империи!"
Нож, казалось, сам прыгнул в его руку. Он сделал выпад, прежде чем осознал это. Хейм увидел блеск лезвия клинка в опускаемой им вниз руке, и ему показалось, словно другой человек владеет им. Удар отдался у него в мышцах, и на мгновение его сознание помутилось, все казалось нереальным… "Что же это я делаю?"
Нельзя было терять времени. Горам крутанулся на своем сиденье, пронзительно закричал и схватил Хейма. Нож глубоко засел у него в шее. Хейм дернул за него: вытащить его, приставить к горлу, убить…
Что-то ударило его сзади. В голове у него замелькали звездочки, он рухнул на пол и перевернулся. Сквозь туман головокружительной боли он увидел людей, согнувшихся над Горамом - людей этой планеты, спасателей чудовища, которое уничтожит их.
6
Служащий отеля спутанно бормотал слова, встревоженный и пораженный:
- Вам не больно? Вы… Не двигайтесь, лежите неподвижно, сейчас придет доктор…
Из-за боли Горам оторвал губы от зубов, но пробормотал ответ:
- Нет… Со мной все в порядке… Я ранен…
Доктор согнулся над его залитой кровью фигурой.
- Глубокая, - произнес он, - но не затронуты важнейшие вены. Ну-ка, я просто-напросто вытащу нож…
- Давайте, - прошептал Горам. - Впрочем, со мной бывало и хуже… Вот уж никогда не предполагал, что такое может случиться и здесь. Хейм лежал на полу, пока обрабатывали рану полководца. Его звенящая кружащаяся голова постепенно успокаивалась, и, медленно наполняя его ужасом, но не вызывая эмоционального шока, входило в его сознание понимание.
Горам ответил туземцам… на их собственном языке.
Над психологом согнулся человек.
- С вами все в порядке? - спросил он. - Простите, что пришлось ударить вас так сильно… Вот выпейте это…
Хейм заставил себя проглотить эту жидкость. Она неистово устремилась по его венам, и он уселся с помощью поддерживающих на уровне груди рук, удерживая голову руками.
Заговорил кто-то другой, и казалось, его голос доносится из бездны:
- Он услышал?
- Боюсь, что да, - ответил со стоном от боли Горам, его шея была уже перевязана бинтом. - Я слишком возбужден, чтобы хранить молчание. И это вызывает… неудобства.
Люди этой планеты помогли Хейму усесться в кресле. Он начал приходить в себя и сквозь туманную дымку посмотрел на человека, которого пытался убить. Остальные стояли около кресел, высокие бородатые мужчины в варварской одежде, следящие за ним с тревогой и странной жалостью.
- Да, - очень тихо произнес Тамман Горам, - помощник Верховного Маршала Солнечной Империи - уроженец Семнадцатой Станции.
- Кто еще? - прошептал Хейм. - Как и почему? Я пытался убить вас, потому что думал, что вы собираетесь отдать приказ стерилизовать эту планету.
- Это была игра, - сказал Горам. - Я намеревался в конце концов сообщить, что эта Станция не представляет угрозы и может быть в безопасности оставлена для наблюдателей Основания. Исходящее из того, кто столь очевидно проявлял свое сильное стремление к противоположному мнению, это заявление было бы вдвойне убедительным для имперских официальных лиц. Именно могущественный и охваченный подозрительностью министр приказал провести расследование, и меня отправили, чтобы рассеять его опасения. Его преемником станет один из наших людей, который заявит, что Семнадцатая Станция не представляет никакой угрозы, не известна никому, перестает иметь какую-либо важность и вообще это неудачный эксперимент, проводимый несколькими безвредными идиотами.
- Но… разве вы… вы не были…
- О да! История моей жизни полностью настоящая. Много лет назад я стал неприметным рекрутом в пограничном гарнизоне, и с тех пор началось мое стремительное продвижение в соответствии с принципами Империи. Все наши люди в Империи выдерживают такие самые тщательные проверки. Иногда они происходят из семей, которые прожили уже несколько поколений на имперских планетах. Наша программа замены руководящего персонала нашими людьми была задумана еще столетия назад и успешно осуществляется, что доказывается хотя бы тем, что в среднем, через долгие промежутки времени, эти люди становятся намного более способными, чем кто-либо другой.
- Сколько же времени?..
- Около пятисот лет. Вы неодооценили способности ваших экспериментальных "мышей". - Горам на мгновение остановился, а затем спросил - Если человеческий разум так качественно отличается от животного, как гений - от обыкновенного… тогда скажите мне, что может являться эквивалентом гениев в мире, где средний человек - гений по обычным стандартам?
- В процессе эволюции сохраняются только наследственные черты гениальности, и в действительности этот процесс происходит более быстро, чем это можно было бы объяснить, основываясь на чем-нибудь другом, а не на существовании ортогенетического фактора в эволюции. Супергений - дадим ему имя и назовем его Превосходящим, поскольку это совсем другое качество, - имеет способности, с которыми обыкновенный разум сравним не более, чем простой инстинкт - с логикой.
- Ваши театральные божественные откровения не были забыты, их осторожно осмысливали. Позже, когда была развита теория эволюции, показалось странным, что человек, хотя и являлся по существу животным, не имел видимого филогенезиса. Истории о "богах", теории эволюции и астрономия - мы начали подозревать правду. И с этим подозрением для Превосходящего не представляло сложностей обнаружить ваших замаскированных психологов. Похищения, допросы с использованием лекарственных средств, усовершенствованных с помощью психиатрии, и освобождение пленников, у которых стирали память об этом, сообщили нам остальное. Позднее, под обликом других пленников, вместе с их знаниями и их собственным разумом, один Превосходящий за другим были переправлены на наблюдательный астероид, а после этого и по всей Галактике, и хватило обычного шпионажа, чтобы открыть принципы межзвездного привода и другие механизмы Империи.
- Вся эта планета… лишь прикрытие? - пробормотал Хейм.
- Да, - прохихикал Горам. - Скорее, развлечение для всех, кого это касается. Вы были бы удивлены теми устройствами, что у нас есть за пределами достижимости ваших шпионских приборов. И как только они устаревают в достаточной мере, нашим детям говорят правду. Все это вносит совсем немного отличий в нашу жизнь, если забыть о тех нескольких миллионах, что находятся в Галактике, завоевывая ее.
- Завоевывая… ее? - Казалось, сознание Хейма медленно переворачивалось, бесконечно медленно и утомленно.
- Конечно. - Странное сочетание суровости и симпатии появилось на резких чертах Горама. - Ясно, что одна планета не может сражаться с Галактикой, да мы и не хотим этого. Хотя мы не можем допустить и того, чтобы она представляла для нас угрозу. И единственный ответ - присоединение.
- А… затем?
- Прошу прощения, - медленно и неумолимо донесся голос Горама, - но боюсь, вы превысили добрые намерения эксперимента с эволюцией породы чистокровных гениев. В конце концов, от Гомо Интеллидженса нельзя ожидать, что он будет служить гомо сапиенсу так же, как древний человек - обезьянам.
- Мы завоевываем варваров и Империю похожим образом. После этого Галактика будет делать то, что мы пожелаем. О, мы не будем суровыми властелинами. Возможно, человечество так никогда и не узнает, что им правят извне и для него настанет период мира и довольства, такой, какого он даже не мог и вообразить себе. А что касается вас… - Хейм со слабым потрясением осознал, что его даже не интересует и не заботит, что же случится лично с ним. - Вы нам симпатичны, но вы лольяны по отношению к Империи. Вы думали о нас только в связи с нашей полезностью Империуму. Возможно, мы могли бы поверить, что вы сохраните в тайне наш секрет, а, может быть, и нет. Мы не можем пойти на такой риск. Вы можете даже неосознанно выдать правду. Не можем мы и стереть вашу память об этом - остались бы следы, которые опытный психиатр мог бы заметить, а все высокопоставленные официальные лица регулярно подвергаются психоаналитическим проверкам. Так что мне просто придется сообщить, что вы в результате несчастного случая погибли на планете. - Горам улыбнулся. - Не думаю, что эта пожизненная ссылка в этом мире, за пределами обзора ваших наблюдателей, покажется вам неприятной. И мы также попытаемся сделать вашим преемником одного из наших людей. Для этого готово почти все.
Он добавил задумчиво:
- По правде говоря, Галактика подготовлена для нового Императора Солнечной Империи.
Луна охотника
"Мы не воспринимаем реальность, мы постигаем ее. Думать по-другому - значит навлекать на себя катастрофические неожиданности. Трагический характер истории в большой степени происходит от этой бесконечно повторяемой ошибки".
Оскар Хаэмл
Оба солнца в данный момент садились. На западе горы превратились в волну темноты, неподвижную, как будто холод Запределья коснулся и заморозил ее, достигнув самой вершины, первый морской барьер на воздушном пути к Обещанию; но небо становилось фиолетовым, и на нем уже зажглись первые звезды и две маленькие луны, золотистый цвет которых переходил у краев в серебряные полумесяцы, как и само Обещание. На востоке небо оставалось голубым. Там, почти над океаном, Руии был полностью освещен, что перекрывало его розовое сияние. Под просветом, который он отбрасывал, вздрагивали воды и заметно крепчал ветер.
А’и’ач тоже чувствовал ветер, холодный и бормочущий, каждой тончайшей волосинкой на своем теле. Ему необходим был всего лишь крохотный толчок, чтобы придерживаться курса, и этого вполне было достаточно, чтобы ощущать собственные силы и неразрывную связь в путешествии к цели назначения, связь со своим Роем. Их шары, бледно-радужные, почти скрытые от него землей, над которой они пролетали, окружали его, и он находился среди самых высоко поднявшихся. Их жизнезапахи заглушали все остальные, сладострастные, суровые, они пели вместе, сотни голосов единого хора, так что их души могли смешаться и стать единой Душой, предвкушением того, что ждало их на далеком западе. Сегодня ночью, когда П’а пересечет Руии, возвратится Сияющая пора. И они заранее радовались этому.