- Почти, - ответил Хейм, - однако окружающая среда часто совершенно иная: начиная с миров, где жить можно только лишь в пустыне, и кончая теми, где одни лишь джунгли и болота. Таким образом, мы можем изолировать воздействия среды. У нас даже есть одна планета, где имеются комплексы городов, населенных роботами, где мы изучаем, как будут реагировать необученные люди. Есть три контрольных станции, землеподобные планеты, где были оставлены люди обычного человеческого типа, и оттуда мы получаем ценную информацию о пути, который выбирает земная история. Затем имеется целый ряд планет, где размещены разные народы - разные расы, с разным уровнем интеллекта, и так далее - для изоляции воздействий наследственности и чтобы посмотреть, имеются ли какие-нибудь корреляционные связи между цивилизацией и, скажем, физиологией. Но только тут, на Семнадцатой, населенной исключительно гениями, прогресс проходил быстро. На всех остальных планетах-колониях цивилизация все еще пребывает на уровне каменного века или еще ниже.
- Ага, вы имеете в виду, что просто оставили на всех этих планетах все течь своим чередом?
- По правде говоря, да. Например, перед колонизацией Семнадцатой мы, то есть, Основание, в течение жизни нескольких поколений производили отбор и выращивание гениев. Подчиняясь приказам Империи, были выращены лучшие умы Галактики, применялся генетический контроль и отбор, пока не был отобран запас спермы, наследующей гениальность только в интеллекте. То ли в результате ограниченной мутации или же случайно, без разницы, но люди здесь и их дети могут быть только гениями. Потом несколько тысяч взрослых людей, которым, разумеется, не сообщили, кто они такие, были схвачены и подвергнуты стиранию памяти, после которого они способны были лишь ходить, принимать пищу и еще кое-какие простейшие действия. Затем группами по двести человек их разместили в различных климатических районах неподалеку от расположенных в стратегически важных местах невидимых шпионских устройств, и наблюдатели с астероида следили, что же будет происходить. Это случилось пятнадцать сотен лет назад, и вот уже около сорока лет я слежу за изменениями, которые тут весьма заметны.
Горам нахмурился.
- Поэтому, если экстраполировать в будущее их совершенствование, можно ожидать, что разработка ими межпланетных путешествий, - вопрос лишь нескольких лет, - заметил он. - А еще через несколько поколений они познают принципы межзвездного привода и почти тут же изобретут сверхсветовой двигатель. Нет… Они вовсе не безвредны!
Странно было прогуливаться по узким мощенным булыжником улочкам, среди высоких архаических фасадов зданий города, который, казалось, принадлежал почти забытому прошлому. Для Горама, который, наверное, посетил множество нецивилизованных планет, это могло казаться не настолько уж странным, как Хейму, и кроме того, у военного ума должно было быть слишком мало воображения, чтобы по достоинству оценить эту ситуацию. Но, хотя Хейм провел лучшие годы своей жизни, наблюдая за этой культурой, в нем никогда не пробуждалось смутное чувство сноподобной нереальности.
Всего лишь одна живописность мало чего стоила, однако это место было в достаточной степени красочным. По мощенным булыжником дорогам шли люди этого мира. Тут были фантастически выглядевшие звери, с измененными в процессе генетического отбора рогами и копытами, и другие еще более экзотические одомашненные существа, на которых ездили и перевозили поклажу; между ними осторожно двигались грузовики и машины с пассажирами, с четко прослеживающейся линией конструкторского решения, все с подчеркнутой присущей машинам красотой, с которой могла сравниться только лишь Империя. Но самыми замечательными были люди.
Не стоит и говорить об их явном отличии. Тут были люди самых различных физических типов, начиная от длинноволосых островитян и кончая приземистыми жителями Арктики или обгоревшими на солнце южанами; костюмы их отличались соответственно, однако даже чужеземцы старались носить что-нибудь из местной легкой летней одежды. Если тенденция к более высоким лбам и более четким чертам лица, по сравнению с обычной в Галактике, и не поражала, то уклон к этому был здесь более заметен, чем где-либо в ином месте. Длинные волосы как у мужчин, так и у женщин, густые бороды, носимые многими мужчинами, показывали интеллектуальность внешнего вида за покрытой волосками вуалью, которая была присуща варварам на периферии. Нет… отличие от любого другого мира в Галактике было настоящим и безошибочным, но не физическим. Оно было в чистом воздухе города, где ни из одного дымохода не струился дым, в чистых улицах, продуманности уличного движения, в спокойных передвижениях, когда не возникали столкновения и неразбериха. В чистых телах и мягких голосах этих людей, в равенстве полов, на что уже не обращалось особого внимания даже на этом примитивном уровне технологии. В негативном плане - в отсутствии трущоб и тюрем, в позитивном - в наличии парков, школ и больниц. Не было видно никакого оружия или униформы, но у многих на улицах были книги либо же одеты они были в рабочие халаты в пятнах от химических веществ. Не было страстно взывающих ораторов, и лишь огромная группа людей сидела на траве в одном парке и слушала лекцию по орнитологии. Смех был приглушенным, но его было больше, чем когда-либо Хейм слышал где-нибудь в Империи.
Горам однажды пробормотал:
- Кажется, я тут услышал несколько совершенно новых языков.
- О, да, - ответил Хейм. - В каждом регионе, само собой, развился свой собственный язык и вообще-то люди привязались к нему скорее по сентиментальным причинам, а также потому, что мысли людей лучше выражаются в разговоре на языке, который они сами и развивают. Но как только контакт между различными местностями стал обычным делом, был разработан межнациональный язык, и его знают все, кому приходится им пользоваться. По правде говоря, только около пятидесяти лет назад прижился этот совершенно новый всепланетный язык, единственно правильный в соответствии с вновь определенными правилами семантики. Это больше, чем было сделано в Империи. Мы можем говорить на земном языке практически без всякой опасности, он сойдет за какой-нибудь местный диалект, да и я могу говорить с местными жителями за нас обоих.
- И все-таки, - нахмурился Горам, - мне не нравится это. У каждого человека здесь коэффициент интеллекта выше моего; так не должно быть в этом сборище варваров. Я чувствую себя так, словно все следят за мной.
- Да, большая часть этих людей обращает на нас внимание, гении по своей природе наблюдательны, - заметил Хейм. - Но мы ни в коей мере не вызываем подозрение. Наши агенты часто лично посещают эту планету, не привлекая внимания.
- А вы ведь не говорили, что открыто посещали планету?
- Верно, но лишь несколько раз, несколько столетий назад, мы совершили захватывающие дух посадки на планету, опускаясь по воздуху на гравилучах в светящейся одежде и совершая чудеса. Понимаете, даже эти примитивные племена не выказали никаких признаков организованной религии, шедшей дальше обычных магических обрядов, возникших в дальнейшем. Мы хотели посмотреть, нельзя ли вызвать поклонение божеству. - Хейм криво улыбнулся. - Но через поколение, которое действительно видело нас, не осталось никаких следов этой нашей деятельности. Я думаю, молодые с их независимыми разумами просто отказались верить в безумные рассказы стариков. Не то чтобы у этих людей совсем нет религиозного чувства. Довольно высок процент неверующих, впрочем, здесь также имеется огромное количество философской и даже религиозной литературы. Но нет никаких философских школ, и каждый скорее самостоятельно приходит к своим собственным выводам.
- Я не понимаю, как же возможен тогда прогресс.
"И не должен понимать", - презрительно подумал Хейм, но лишь усмехнулся, а вслух же произнес:
- Но, очевидно, он есть.
Самолет промчался низко над их головами, и водитель фургона принялся сражаться со своими вдруг запаниковавшими животными. Горам произнес:
- Самый большой парадокс здесь состоит в анахронизмах. Парусные корабли и те, что работают на нефти, соседствуют в доках друг с другом; сила животных, которых используют в качестве тягловой силы на улицах вместе с химическими двигателями; каменные и деревянные дома с мощными дымоулавливателями - как вам это?
- Частично это результат чрезвычайно быстрого прогресса, - объявил Хейм. - Новые изобретения появились до того, как экономика приспособилась к ним. Не будет много машин, пока не будут созданы фабрики, обеспечивающие массовый выпуск продукции, и следует подождать развития знаний по механике, чтобы усовершенствовать фабрики до почти полной автоматизации, чтобы лишь несколько из этих гениев могли работать, стоя за сборочной линией весь день. Тем временем этот народ без особой торопливости развивает свой стандарт жизни. У них уже достаточно пищи, одежды, других необходимых вещей, так же как и множество свободного времени… так зачем напрягаться и идти дальше?
Горам на мгновение замолк, затем пробурчал последнее возражение:
- Но они создают ракеты!
- О да… но существует отличие между эксплуатацией и исследованиями. Социальная система, существующая здесь, уникальна, и сама не ведет к империализму. Империи не нужно бояться Семнадцатой Станции.
- Я уже говорил вам раньше, что меня не беспокоит военная мощь, - огрызнулся Горам.
Хейм замолк, потому что вдруг почувствовал леденящий страх, что этот маршал мог, либо имея на то свои соображения, либо будучи спровоцированным, решить уничтожить эту колонию. С растущим отчаянием он глядел на этих людей: счастливых детей, игравших под открытым небом, спокойных, урбанизированных и сильных своей непобедимой силой интеллекта. Это воистину был гомо сапиенс, человек разумный, - человек, который добывал огонь из чрева вулканов в давно минувшие столетия ледяной эпохи, когда он начал долгое путешествие во тьме. И с тех пор он далеко ушел, но оказался в тупике. И только здесь, в этом одном ничем не примечательном мире из бесчисленных миллионов, заполонивших звезды, только здесь былой поиск был продолжен, по пути надежды, которым когда-то шел человек.
Психолог произнес с отчаянием, явственно слышимом в его голосе:
- Горам… Маршал Горам… конечно же, вы понимаете, что этот эксперимент не представляет угрозы. Даже более того, это самое лучшее, что когда-либо случалось во всей истории человечества. Одно только отсутствие войн доказывает это. Я могу продолжить список этих доказательств. Местная социальная система чудесным образом соединила прогресс и стабильность. Только дайте Основанию шанс узнать от этих людей… или даже, если они и в самом деле разработают межзвездный привод, дайте им возможность самим научить нас. Это самая рассудительная раса во вселенной, и они будут на стороне цивилизации, и, со временем изучив ее, они смогут сохранить ее лучше, чем мы сами.
- Позволить этому сборищу варваров захватить святой трон? - пробормотал Горам.
Хейм закрыл рот, и его изможденное лицо сжалось от внезапной решимости. Он оглядывал этот животрепещущий город, и огромная нежность и жалость охватила его… "Бедные вы гении, бедные беспомощные немудрые супермены…" И он пришел к неумолимому решению.
Слишком много было поставлено на карту, чтобы его личная судьба имела какое-нибудь значение. Разумеется, этому безрассудному всеуничтожающему атависту нельзя позволить заблокировать ход истории. Он попытается, он сделает все от него зависящее, чтобы переубедить Горама, потому что иначе Станция подвергнется фантастическому риску, невзирая на всю ее подготовку и принципы… включая элементарное чувство самосохранения.
Но если ему это не удастся, если Горам останется таким же упрямым, тогда ему придется воспользоваться теми же самыми примитивными методами, что и этот полководец. Гораму придется умереть.
4
На западе появились облака вместе с заходящим солнцем, грозой в небесах и холодным мокрым ветром, дующим с моря. Горам и Хейм покончили с простой, но удовлетворительной пищей в маленьком ресторане, и психолог сказал:
- Нам лучше поискать место, где бы остаться на ночь.
- Вы будете в этом городе завтра?
- Не знаю, - коротко ответил Горам. Он был молчалив и раздражен во время всего этого путешествия по метрополии. - Мне нужно поразмыслить надо всем тем, что я увидел сегодня. Тут достаточно фактов для принятия решения, хотя я, возможно, захочу посмотреть и другие части планеты.
- Я оплачу счет, - предложил Хейм. Он изо всех сил пытался, чтобы голос и лицо не выдали его. - Я спрошу у официанта насчет какой-нибудь таверны.
Хейм пошел за этим человеком на кухню.
- Пожалуйста, - начал он на международном языке, - я хочу заплатить по счету.
- Очень хорошо, - ответил туземец, высокий молодой парень со слабыми, утомленными глазами школяра, вероятно, студент, зарабатывающий здесь возможность учиться. Хейм небрежно взял несколько монеток.
- И… есть тут где-нибудь место, где можно было бы переночевать?
- Прямо вниз по улице. Чужестранец, я не ошибся?
- Да. Из Караллы по делам. О… и еще одно. - Понадобились невероятные усилия, чтобы выдержать этот неподвижный взгляд. Хейм, понимая собственную неуклюжесть, пробормотал просьбу:
- Я… э-э… я потерял свой нож, а мне он нужен, чтобы сделать завтра несколько искусных образцов для дисплея. А сейчас все магазины уже закрыты. Интересно, может, у вас найдется один лишний, и я бы купил его.
- Ну… - Туземец замолк на несколько секунд. На мгновение Хейму подумалось, что туземец собирается задать вопрос, и он напрягся, словно на него что-то физически воздействовало. Но в мире, где преступление было совершенно неизвестно, вне пределов обычной политической жизни, даже такая грубая выдумка сойдет. - Да, думаю, у нас найдется, - ответил официант. - Вот там я найду для вас один.
- Нет… Я лучше пойду сам… не буду доставлять вам хлопот… выберу один для себя, если… э-э… если у вас есть несколько лишних. - Хейм следовал вплотную за официантом.
Кухня была чистой, без единого пятнышка, однако казалось невероятным, что пища приготовляется по-прежнему на огне. Хейм выбрал небольшой острый нож, завернул его в тряпочку и сунул в карман. Официант и шеф-повар отказались от денег.
- У нас и так их множество… рады были помочь посетителю.
- Чем это вы там занимались? - поинтересовался Горам.
Хейм облизнул застывшие губы.
- Этот официант - новичок в этом заведении и ходил узнавать у повара насчет отелей.
Когда они вместе вышли на улицу, начали падать первые капельки дождя. Яркими вспышками молний озарялось небо над их головами. Горам вздрогнул, когда почувствовал пробирающий холодок.
- Проклятое место, - пробормотал он. - Нет ни управления погодой, ни даже крыши над городом… нецивилизованным.
Хейм ничего не ответил, хотя и порывался это сделать. Казалось, что лезвие в его кармане обладало дополнительным весом.
5
Он посмотрел вниз с пружинящей высоты своего роста на приземистую массивную фигуру полководца. "Я никогда не убивал, - тупо подумал он. - Я никогда даже не дрался, ни физически, ни умственно. И я не справлюсь с ним. Мне придется подкрасться к нему сзади и нанести удар".
Они вошли в отель. Клерк читал журнал, страницы которого, похоже, были испещрены одними только математическими символами. Вероятно, это был какой-то ученый на своей основной работе. К счастью для Горама, здесь не было видно ни одной книги посетителей - и клерк лишь небрежно кивнул им в сторону их комнаты.
- Никакой системы, - пробормотал Горам. - Как они могут проследить за кем-нибудь, если нет никакой регистрации?
- Они не делают этого, - ответил Хейм. - Им этого не нужно.
Комната была огромной и хорошо меблированной.
- Я спал и в худших местах, - ворча, заметил полководец. Он плюхнулся в кресло. - Но это первое место, где я вижу, как нанятая прислуга читает технические журналы.
- Это вполне легко объяснить. Даже несмотря на высокую степень развития разума нужно заниматься и мириадами обычных задач, необходимых для поддержания существования цивилизации, начиная от уборки мусора и кончая правительством, и кто-то должен заниматься этой работой. Нынешнее устройство-компромисс, когда каждый небольшую часть времени отдает подобным работам. Можно выполнять ручную работу, преподавать, работать на предприятиях общественного сервиса, вроде фермы и ресторана, где только твоя душа пожелает, а затем всю оставшуюся жизнь ни о чем больше не беспокоиться, ибо проводить на этой работе несколько часов в день, по два-три, но более долгий период времени. В результате как нужды, так и общественные излишки доступны всем, также как образование, здравоохранение и любое другое, что считается желаемым. Эта планета, по правде говоря, может обходиться без денег, но более удобно платить наличными, чем заполнять кредитные карточки.
В данном случае это, вероятно, одна из причин того, что тут не проявляют особого интереса к производству большего количества материальных товаров для всех - это означало бы, что каждому придется проводить больше времени в шахтах, на фабриках, и меньше - на выбранной работе. И, по всей видимости, такую цену эти гении не хотят платить. Я не думаю, что здесь будет какой-нибудь прогресс в прикладной науке, если только исследовательские проекты, начатые некоторое время назад, не завершились созданием роботов, предназначенных для этой цели.
- Э-э… - пробормотал Горам. - Вот-вот, позволить им распространиться по Галактике, чтобы они узнали, что у нас есть подобные роботы, брошенные в нерабочем состоянии, поскольку население Империи должно быть занято работой. И они могут просто-напросто разрушить всю эту систему благодаря изобретению и распространению этих роботов.
- Вы что, никак не можете поверить, что они вполне понимают основания для поддержания статус-кво? - спросил Хейм. - Они также, как и мы, не хотят, чтобы у них на шее висели варвары. Они помогут нам сохранять Империю, пока не найдут безопасного способа для изменения условий.
- Возможно. - Горам сжал губы. - И все же они будут поддерживать равновесие сил, что есть как раз то, чего нельзя позволять ни одной группе людей, кроме как Империума. Бог мой! С чего вы вообще взяли, что они на нашей стороне? Они могут решить, что им больше подойдет быть с нашими соперниками. Либо их может рассердить то, что все эти столетия мы используем их так бесцеремонно.
- Они не держат обид, - сказал Хейм. - Гении не держат.