"Вот почему шериф пригнал мне машину, – Бадди грустно улыбнулся. – Вот почему он позволил мне уехать. И вот что видел в моем багажнике толстяк-механик. Они все подготовили, все спланировали. Может быть, даже офицер Янг, который привез меня сюда, с ними заодно. Или же вся полиция штата". Бадди вдруг захотелось закричать. Чувство беспомощности стало таким сильным, что сжался желудок, пытаясь избавиться от завтрака. Он ведь надеялся, верил, старался, а что в итоге?
Бадди обернулся и посмотрел на сарай. "И как только управляющий, вечно сующий везде свой нос, не заметил эту маленькую лабораторию на своей территории?!" Бадди грустно рассмеялся, представляя, как округлятся глаза Палермо, когда он увидит все эти сосуды и трубки. В голове мелькало слишком много мыслей, образов. Он мог бы уничтожить все, что было создано в сарае, мог бы найти все записи, все запасы необходимых компонентов, но кто даст гарантию, что тварь, завладевшая его телом, не восстановит все это, спрятав в другом месте? И еще. Может ли это нечто слышать его мысли, знать, что он планирует? И, наконец, как ему избавиться от этого? Как снова стать Бадди? Потому что до тех пор, пока в нем живет кто-то еще, он бессилен.
– Черт! – Бадди вытер ладонью пот с лица.
Единственным, что казалось возможным и осуществимым, был побег. Сесть в "БМВ" и бежать, бежать, бежать… Бадди попытался сосчитать скопленные деньги, прикинул, на сколько их хватит. Перед глазами появился образ Трэйси. Трэйси в колодце. Что ж, теперь в колодце был он сам. В черном, узком колодце. Вот только бежать совершенно не хотелось. Но был ли другой шанс?
Бадди вернулся в свой номер и собрал вещи. Желание выпить на дорогу для смелости было сильным, но он боялся, что если начнет пить, то не остановится – от этого невозможно забыться. Бадди вышел на стоянку, бросил рюкзак на заднее сиденье "БМВ", завел двигатель, закрыл на пару секунд глаза, пытаясь собраться с мыслями, а когда снова открыл их, то понял, что лежит в своей кровати, за окнами ночь, и простыни прилипли к вспотевшему телу.
Несколько минут Бадди не двигался, почти не дышал. "Что это? Я действительно схожу с ума или же… или же…" Он тщетно пытался признаться себе в очевидном. "Но ведь не мог же это быть сон!" Бадди поднялся с кровати, оделся и вышел на улицу. Ночь была темной, и пришлось отправиться в пристройку с инструментами, чтобы взять фонарь. Теперь за отель, чуть дальше, в пустыню, к сараю с дизельным генератором.
Белый луч фонаря метался по желтому песку, как напуганное животное. Бадди чувствовал, как начинают дрожать руки. "Сон. Это был сон. Всего лишь сон", – твердил он себе, но в груди нарастала тревога, сдавливала сердце, горло. "Сон, это был сон". Новый замок мелькнул в лучах фонаря.
– Черт! – Бадди остановился у двери в сарай.
Старый ключ был зажат в ладони, но он мог поклясться, что этот ключ не откроет дверь. "Но если это так, то значит…" Бадди застонал, прижался спиной к двери сарая. "Значит, это был не сон".
– Черт! – он ударил затылком в дверь. Еще раз и еще – пока мысли не превратились в кашу, а перед глазами не поползли черные пятна. – Черт, – Бадди выронил фонарь, сел на землю, обхватил голову руками.
Какое-то время не было ничего, кроме боли, затем страхи и тревоги начали возвращаться, но на этот раз к их приходу можно было подготовиться.
– Так значит? Да?! – прошипел, тяжело дыша, Бадди. – Ладно. Ладно! – он до крови прикусил губу, но даже не заметил этого. – Не хочешь по-хорошему, давай по-плохому! – он поднялся на ноги и, шатаясь, пошел к пристройке с инструментом.
Фонарь остался у сарая с генератором, но ему было плевать. Он знал, что хочет, знал, что ему нужно, и знал, где это взять.
– Еще посмотрим, кто кого! – Бадди достал из фургона канистру с бензином. – Еще посмотрим!
Никогда прежде он не чувствовал в себе такой уверенности. Никогда прежде волнение не было таким сильным. Дышал ли он? Моргал ли? Не забывал ли проглатывать слюну? Неважно. Бадди остановился у сарая, открыл канистру, облил бензином деревянные стены, достал зажигалку. Тело била мелкая дрожь. Глаза слезились от пыли и паров бензина.
– Еще посмотрим! – Бадди успел подумать, что, наверное, никогда не сможет объяснить управляющему, почему сжег сарай, но сейчас все это не значило ровным счетом ничего.
Он был безумен. Понимал, что безумен. И радовался этому. Иначе ему не победить. Никогда не победить. Вспыхнул желтый огонь бензиновой зажигалки. Несколько секунд Бадди, не моргая, смотрел на него, затем поднес левую руку и подставил ладонь. Пламя облизало белую кожу, оставило черные разводы.
"Какого черта я делаю?!" – успел подумать Бадди, прежде чем боль обожгла сознание. Он попытался отдернуть руку, но не мог. Его тело больше не подчинялось ему. Все, на что он был способен, – стоять и смотреть, как пламя пожирает его кожу. Даже закричать от боли невозможно. Запах горелой плоти заполнил ночь. Кожа на ладони вздулась, начала лопаться. Бадди чувствовал, как тело покрылось потом, чувствовал, как ручейки пота скатываются по лицу.
"Я убью тебя! – проскрежетал он в своем сознании. – Убью, чертова тварь!"
Из его глаз покатились слезы. Ноги подогнулись. Он упал на колени, жадно хватая ртом воздух, даже не сразу осознав, что все закончилось.
– Черт! – Бадди сжал правой рукой кисть левой, прижал к себе. Казалось, что вместе с контролем над телом усилилась и боль. – Черт! – заскрежетал зубами Бадди, забыв обо всем. Осталось лишь желание уменьшить боль.
Он поднялся на ноги и, спотыкаясь, побежал в отель, сунул руку под струю холодной воды. "Обезболивающее! Мне нужно обезболивающее!" Бадди открыл ящик над раковиной, вытащил аптечку, рассыпав содержимое по полу.
– Черт! Черт! – он упал на колени, перебирая выпавшие пузырьки и таблетки. – Ну пожалуйста! Пожалуйста! Черт!
Боль не проходила, скорее наоборот – усиливалась, нарастала, накатываясь волнами. Бадди побежал к холодильнику. Бутылка водки была почти целой. Он не знал, зачем притащил ее в свой номер месяц назад, но сейчас она представлялась ему единственным спасением от боли. Прижав ее к себе больной рукой, он неловко открутил крышку и жадно присосался к горлышку, подавился, откашлялся и сделал еще несколько больших глотков. Желудок вспыхнул огнем, на мгновение заглушив боль в руке, но боль возвращалась.
Бадди лег на кровать, надеясь, что алкоголь скоро подействует. Он закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать, не вспоминать. Не то от боли, не то от выпитого начала кружиться голова. Бадди тихо выругался. Губы кровоточили, наполняя рот металлическим привкусом.
"Заснуть! Я должен заснуть! Обязательно заснуть!" – повторял Бадди. И сон действительно пришел: рваный, беспокойный. Сон, в котором невозможно было найти спасения от дневных напастей. Но боль отступила. По крайней мере, стала не такой сильной. А это было главным. Поэтому, когда Бадди почувствовал, что начинает просыпаться, то постарался оттянуть этот момент, остаться во сне как можно дольше. Под конец он просто лежал на кровати, забравшись с головой под одеяло, и убеждал себя, что продолжает спать. И так до полудня.
Потом поднялся, чувствуя, что все еще немного пьян, забрался под душ и, включив холодную воду, долго неподвижно стоял, не открывая глаз. Затем оделся, вышел на улицу, не особенно представляя, что ему теперь делать. Рука снова начала болеть, но после вчерашнего такую боль можно было терпеть.
– Какого черта с тобой случилось?! – спросил Осторе, бросив работу. Его черные глаза скользнули по лицу Бадди, опустились к руке.
– Уснул с сигаретой, – буркнул Бадди, злясь на себя за то, что заранее не приготовил объяснение. Хотя нужно ли оно было сейчас?
– У тебя что, несчастная любовь? – подозрительно прищурился повар, обернулся, попытался отыскать взглядом Сэнди. – Я так и думал! Вы, черт возьми, слишком много времени проводите вместе!
– Ты это о чем? – устало спросил Бадди, проследил за взглядом Осторе, около минуты, ничего не понимая, смотрел на Сэнди, затем скривился. – Ты спятил?!
– Тогда в чем дело? – повар попытался заглянуть ему в глаза, но Бадди демонстративно опустил голову, устремляя взгляд в недопитую чашку кофе.
– Не сейчас, Патер, – сказал он не поднимая глаз. – Скажи лучше, чтобы принесли мне выпить.
– Выпить? – Осторе недовольно помялся, заставляя себя молчать, выругался и оставил Бадди одного.
Сэнди принесла кувшин пива, молча поставила на стол, ушла. Бадди не взглянул на нее. К пиву он тоже не прикоснулся. "Уехать я не могу, – думал Бадди, разглядывая бинты на левой руке, сквозь которые начинала проступать кровь. – Противостоять не могу. И не замечать не могу. Так что мне остается?!" В голове мелькнула далекая призрачная мысль. Бадди вздрогнул, словно кто-то мог это подслушать. Хотя, наверное, действительно мог – тварь внутри него, нечто, живущее своей жизнью, отбирая жизнь, принадлежащую другому. "Мою жизнь", – Бадди поднялся на ноги, вышел на улицу. Сердце почти не билось. "Я просто хочу немного поесть, – говорил он себе, надеясь, что если нечто внутри и подслушивает его мысли, то ничего не поймет. – Я просто голоден. Голоден и иду в свой номер, чтобы приготовить что-нибудь".
Бадди сжал левую руку в кулак, радуясь вспыхнувшей боли. Осмотрел побагровевшие бинты. Скрюченные пальцы почти не подчинялись. "Хорошо. Это очень хорошо". Он заставил себя думать только о еде. "Я голоден. Я хочу есть". Он вошел в свой номер, намеренно открыв дверь левой рукой. Боль заставила тело вспотеть, выдавила из глаз слезы. "Господи, как же больно! Еще хуже, чем когда были сломаны пальцы", – Бадди облизнул пересохшие губы, отмечая не без радости, что еще немного подобной экзекуции, и от левой руки не будет никакой пользы. "От нее и сейчас немного проку, но помогать правой она может. Пока еще может".
Бадди открыл холодильник, достал ветчину, положил на стол, взял в правую руку нож, отрезал кусок, съел. "А вот без правой руки левая уже ни на что не годна. Совсем ни на что". Он отрезал еще один кусок ветчины, пытаясь набраться смелости. Струйки холодного пота скатывались между лопаток. Бадди жевал ветчину, не замечая вкуса.
"Ну же, чертов слабак!" – прикрикнул он на себя, перехватил нож за лезвие и ударил ручкой по столу.
Холодная сталь разорвала плоть, пробив ладонь. Удар получился не такой сильный, как планировал Бадди, но и этого оказалось достаточно, чтобы взвыть от боли. Ноги подогнулись. Бадди упал, заставляя себя не кричать.
– Попробуй, тварь, теперь заняться своими опытами с такими руками! – проскрежетал зубами Бадди.
Нож торчал в его правой руке. Его острие выступало на тыльной стороне ладони, натягивая кожу. Бадди подумал, что было бы неплохо воткнуть его глубже, но так и не решился на это, боясь даже напрягать ноющую руку.
– Хочешь по-плохому?! – попытался он завести себя, обращаясь к твари в своей голове. – Хочешь попробовать, кто кого? – он замахнулся, целясь ручкой ножа в пол. Густая кровь капала на ковер. Его кровь. – Найди себе другую жертву, тварь! Другую, слышишь?! И не думай, что сможешь напугать меня! Ничего не выйдет! Не выйдет!
Бадди снова замахнулся и снова не смог решиться и воткнуть нож глубже в ладонь.
– Вот увидишь! Вот увидишь! – он задел рукояткой ножа свою ногу, холодная сталь повернулась в ладони. Бадди закричал, схватился левой рукой за нож, потянул, желая избавиться от инородного предмета в своем теле, снова вскрикнул. Пальцы соскользнули с залитой кровью рукоятки. – Черт! – Бадди повторил попытку – безрезультатно, попробовал зажать нож между кистью левой руки и ногой. Боль усилилась, сдавила ледяной рукой горло. – Черт! Черт! Черт!
Бадди схватил нож зубами и дернул правую руку. Ненавистное полотно выскользнуло из ладони. Кровь фонтаном выплеснулась из раны. Мир вспыхнул перед глазами. Бадди повалился на спину, жадно хватая ртом воздух.
– Ну и кто теперь беспомощен? А?! – шепотом спросил он, чувствуя, что теряет сознание. – Кто хозяин?
Реальность задрожала, сдавая позиции. Бадди закрыл глаза, хотя все равно уже ничего не видел – вокруг была густая, липкая, как кровь, темнота. Он тонул в ней, захлебывался, пытался закричать и позвать на помощь, но не мог. Кровь-темнота была повсюду: снаружи, внутри него. Она поглощала весь мир. Его мир. Бадди сдался и перестал сопротивляться. Он шел ко дну, медленно опускался в бездну. Но он был жив. Мог дышать, видеть, чувствовать, слышать. Последнее показалось ему особенно странным.
Затем появился далекий женский голос. Сейчас или в прошлом.
"Может быть, это Трэйси? – безразлично подумал Бадди. – Прости, что бросил тебя, но сейчас я уже точно ничем не смогу тебе помочь".
Он почувствовал, что достиг мягкого илистого дна. Темнота сгустилась, обступила его. Бадди попытался понять, где находится, не понимая, что проснулся.
Комната. Комната в отеле. Не его комната. Чужая. Как и кровать. Бадди осторожно втянул носом воздух – ваниль. Прислушался: кто-то тихо дышал рядом. Бадди повернул голову. Девушка. Смуглая, с черными волосами по плечи.
"Камила! – узнал он мексиканку, с которой застукал когда-то управляющего. – Нет. Это точно сон!"
Он осторожно протянул руку, касаясь ее плеча. Девушка что-то прошептала, повернулась на другой бок. Бадди замер, увидел, что кроме левой руки теперь забинтована и правая, и перестал даже дышать.
"Не сон. Это не сон". Он нервно сглотнул, осторожно поднялся с кровати. Вещи. Ему нужны вещи, чтобы одеться. Бадди неловко попытался включить ночник. Руки не слушались, отказывались служить. Он задел электронные часы на прикроватной тумбе. Они упали на пол, ударились о мягкий ковер.
– Черт! – Бадди все-таки совладал с выключателем.
Джинсы лежали у кровати, рядом с часами. Там же была и рубашка. Бадди закряхтел, безрезультатно пытаясь одеться. Руки не слушались. Они словно не принадлежали ему, а любая попытка исправить это приносила острую боль. Камила проснулась, потянулась, щурясь от света.
– Уже уходишь? – сонно спросила она. – Можешь остаться до утра. – Она протянула руку и коснулась его спины. Он вздрогнул, напрягся. – Что-то не так?
– Да нет. – Бадди раздраженно посмотрел на свои руки.
– Болят?
– Нет, но… – он старался не смотреть на Камилу, боялся ее.
"Как я оказался здесь? Почему проснулся в ее постели?!"
– Помочь тебе одеться? – предложила она. Бадди услышал, как зашуршал халат, машинально попытался прикрыться. – Ладно! – недовольно хмыкнула Камила, встала на колени и подняла его джинсы. – Давай сюда свою ногу. – Она снова сонно зевнула. – Теперь другую. – Ее движения были четкими, почти механическими. – Теперь поднимайся. – Бадди подчинился, стараясь не смотреть на нее, пока она застегивает ему ширинку. Камила улыбалась. Стояла напротив него и хитро смотрела снизу вверх. – Знаешь, а Сэнди права – ты странный, – сказала она, подняла рубашку и помогла Бадди надеть. – Никогда бы не подумала, что мы с тобой… Да! Руки болят?
– Немного.
– Дать еще обезболивающего?
– Обезболивающего? – Бадди посмотрел на входную дверь. Хотелось немедленно уйти, но руки… "Эти чертовы руки!" – Пожалуй, да… – он дождался, когда Камила вернется из ванной, попросил ее положить тюбик с таблетками в карман рубашки, вышел из номера, остановился. Камила стояла в дверях, продолжая улыбаться. – Мы с тобой… – Бадди нахмурился. – Я ведь не обижал тебя?
– Обижал? – она растерянно хлопнула глазами. Бадди смутился, стыдливо опустил голову, посмотрел на свои руки. – Это ты сделала мне перевязку?
– Ну не сам же! – фыркнула Камила, начиная раздражаться. – И мы… – Бадди поднял голову. – Ты и я…. – он кивнул, решив, что смысла продолжать нет, вернулся в свой номер и долго вглядывался в свое отражение. – Думаешь, сможешь меня подкупить? – спросил он, надеясь, что нечто, поселившееся в нем, может слышать его. – Думаешь, подсунешь мне красивую девушку, и я сдамся? – Бадди сжал зубы, чувствуя, как в нем снова начинает закипать гнев. – Хочешь найти компромисс? – спросил он свое собственное отражение. – Я скажу тебе, на какой компромисс соглашусь. – Он тяжело дышал, пытаясь сжать кулаки и снова причинить себе нестерпимую боль. – Проваливай из моего тела, из этого отеля, из штата! Вот мой компромисс! – Бадди долго вглядывался в зеркало, в свои глаза, ожидая ответ, но ответа не было.
"Я, наверное, спятил. Определенно спятил". Он запыхтел, пытаясь достать пузырек с таблетками, открыл и принял пару, чтобы унять боль, затем лег на кровать, закрыл глаза, но так и не смог уснуть. "Может быть, все закончилось? – с надеждой думал он, вспоминая все, что случилось с ним за последние дни. – Может быть, тварь ушла?" Где-то в глубине он знал, что это не так, но там же была и еще одна мысль: "Ты сходишь с ума. Думаешь, что не сходишь, но на самом деле давно съехал с катушек". Бадди невольно попытался выбрать из этих двух зол меньшее, но так и не решил, с чем ему будет проще справиться. Наверное, проще было бы поверить, что тварь, поселившаяся в нем, ушла и все удастся забыть, как ночной кошмар. Да, с безумием и шизофренией будет гораздо сложнее. Да и не может быть сумасшествие таким реальным. В доказательство этого Бадди попытался вспомнить все, что с ним произошло, начиная с того дня, когда он получил письмо от отца. За этим занятием его застало утро, а затем и сигнал будильника.
Бадди поднялся с кровати и вышел на улицу, боясь, что бессонная ночь превратит его в развалину, но вместо этого он чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. "Может быть, я думал обо всем во сне?" Он задержал взгляд на закрытой двери в номер Камилы. "Интересно, вышло бы у нас с ней хоть что-то, если бы я подошел к ней сам? – подумал Бадди и признал, что, пожалуй, нет. – Значит, тварь во мне ей нравится больше". Он передернул плечами, решив, что если не перестанет думать об этом, то определенно получит нервный срыв. Что он может? Только ждать.
Бадди попытался придумать, чем занять себя на предстоящий день. "Что можно делать без рук?" Он дождался, когда откроется кафе, и попросил Осторе найти ему работу. Повар покосился на его руки.
– О правой тоже не спрашивать? – хмуро спросил он.
Бадди пожал плечами, буркнул что-то о несчастном случае при ремонте генератора, понимая, что рано или поздно все равно придется объяснять, но сейчас голова работала слишком медленно. Если все закончилось, то у него будет время, чтобы подумать, а если нет…
– Ты дашь мне работу в конце концов?! – разозлился Бадди на медлительность Осторе и еще больше на самого себя за то, что хотел рассказать обо всем, что случилось.