– Так то – ночью, а то на работе. В общем, он тогда стих читал. Вот, по-моему:
Каждый год в начале мая
День рожденья мы справляем.
Поздравляем Свету,
Дарим ей конфету.
– Ну и дальше в том же духе. Не помню.
"Удивительно, как ты это запомнила", – подумала Света.
– Давай спать, – проворчала она, – завтра ещё топать и топать.
Оксана, кажется, хотела ещё что-то сказать, но посмотрев на мрачное лицо поэтессы, быстренько юркнула в спальный мешок и застегнула молнию. Света встала, вытащила из расщелины фонарь и тоже улеглась, выключив свет. Где-то наверху небо, наверное, затянули облака, скрыв и молодой месяц и звёзды, и внутри каменного круга стояла тьма-тьмущая. Хотя нет: глаза различали цепь валунов, проступавшую в темноте нависающим чёрным массивом, а залетавший снаружи ветер уже не навевал уюта своим гулом, больше напоминая теперь завывания.
"Жуу…хожууу…хожууу…".
Света резко села. Происшедшее минувшей ночью в сарае вдруг остро всплыло в голове, словно рассеялась туманная дымка, окутывающая воспоминания. Или нет, больше это походило на внезапно оживший детский страх, давным-давно погребённый под слоями новых событий, подзабытый, но не исчезнувший. И напряжённо вслушиваясь в окружающую ночь, Света мельком удивилась тому, что за весь день ни разу не вспомнила о случившемся. Но эта мысль тут же исчезла, растворившись в очередном шипящем завывании.
Она высунула руку и включила фонарь. Повела лучом, выхватывая из темноты то изломанный, то сглаженный камень с тёмными редкими полосками мха. Остановилась на входе. Бело-жёлтый конус света упёрся темновато-серую дымку и увяз в ней, раздробился в подрагивающих капельках. Туман. Но внутри валунов никакого тумана нет. Она ещё раз осветила площадку никаких следов – и вернулась к входу. Показалось, что в серой дымке наливается темнотой сгусток с шевелящимися, как щупальца, краями, и снова раздалось заунывное "хожуу…хожу…хожуу…".
Рядом испуганно пискнули. Света невольно повернулась вместе с фонарём. Оксана не спала. Всунувшись по пояс из спальника, она с закрытыми глазами храбро тыкала вокруг себя трэкинговой палкой и тоненько взвизгивала от страха. При виде трясущейся подруги навеянная жуть внезапно исчезла, сменившись злобой. Света выскользнула из мешка, пошарив вокруг, подхватила увесистый камень, и со всех сил бросила его в густеющую на глазах тёмную кляксу.
"Хожу…", – чавкнуло в ответ.
Шевелящиеся отростки оплели с обеих сторон вход и зазмеились по валунам, сливаясь с ними и исчезая. Тёмный сгусток таял, растворяясь в порождённых им самим щупальцах, и в конце концов просто исчез. Стихло выматывающее душу "Хожу…хожуу…", канувшее в клочках тумана. Стало тихо-тихо и отчего-то ещё более страшно.
Света обвела фонарём камни, пытаясь разглядеть только что тянувшиеся тёмные змейки, и ничего не увидела. Обычные скалы. Она замерла, вслушалась – опять ничего. Сердце постепенно перестало неистового стучать в грудь, будто собираясь выпрыгнуть; она перевела дыхание и посмотрела на Оксану. Та сидела, сжавшись в комок и закрыв лицо руками. Плечи её тряслись. Света только хотела шагнуть к подруге и успокоить, как уловила краем глаза движение.
Она снова взмахнула фонарём. С окружающих валунов неспешно скатывались серые сгустки, растекались и соединялись между собой, постепенно образуя неправильной формы круг с шевелящимися краями, ползущими со всех сторон навстречу друг другу. До Светы не сразу дошло, что они с девчонками находятся в центре этого сомкнувшегося и затягивающегося кольца.
Противоположность тьмы – свет. Она лихорадочно начала полосовать лучом фонаря наползающие щупальца. Толку было примерно столько же, сколько от тыканья вилкой в суп. Света опустила фонарь, быстро нагнулась к рюкзаку и достала зажигалку, подхватила валявшийся с ужина у импровизированного костра кусочек сухого спирта и зажгла. Нервно пританцовывая и обжигая пальцы, дождалась, пока разгорится и швырнула в серую волну. Огонёк провалился вглубь, какое-то время проблёскивал синеватым пламенем и погас.
Света бессильно опустила руки. В оцепенении она смотрела на накатывающий вал уплотнившейся до черноты серости, не представляя, что можно сделать. Бежать было некуда, а перепрыгнуть через расползшийся на всю площадку круг, можно было разве что с шестом. "Хожу…, – донеслось от входа, – хожуу…". Света отстранённо подумала, что ещё несколько минут и вал захлестнёт их, растворит в себе. Мелькнула мысль разбудить Юлю, но она одёрнула себя: если уж их сейчас съедят, пусть хоть та не мучается.
– Уййй-и! – раздался тонкий-тонкий писк, от которого заломило зубы, и мимо Светы скользнула невысокая фигурка в спортивном трико с босыми ногами.
Оксана, до сих пор с закрытыми, как показалось Свете, глазами, прыгнула в ползущую тёмную серость и принялась колотить по ней трэкинговой палкой. – Уййй-и!
Ошеломлённая Света поражённо уставилась на то, как под ударами тёмный ковер обретает плоть и дробится на мелкие кусочки серости, которые свою очередь мелко подрагивают и рассыпаются в ничто. Она встряхнулась, подцепила свою трэкинговую палку и метнулась на помощь подруге. И с первым же взмахом поняла, что в отличие от Оксаны её удары не оказывают на серый круг никакого действия: палка проходила насквозь, глухо ударяясь о камни. А сам вал, довольный поданным обедом, жадно тянулся к неосторожно стоявшей у края девушке.
Света отпрыгнула. Она посветила на Оксану – та продолжала систематически истреблять ползущую мерзость, сопровождая каждый удар криком. До Светы постепенно дошло, что дело тут в воплях, этом тоненьком пронзительном вое, от которого ноют зубы и трясётся всё внутри. Она попробовала было подражать подруге, но не смогла: её более низкий голос просто не в состоянии был производить столь тонкий писк. Тем временем Оксана с храбростью разъярённой мыши носилась по кругу, колотя палкой, и постепенно окружавшая тёмная серость стала исчезать.
Света застыла столбом, молясь про себя, чтобы подруга не перестала кричать и не сорвала голос.
И будто сглазила. Оксана вдруг поперхнулась, и пронзительный писк сменился каким-то шипеньем, похожим на змеиное. Девушка завертела головой, похоже, только сейчас заметила Свету, и метнулась к ней с поднятой палкой. Света невольно втянула голову в плечи, ожидая удара, и вскинула руки.
– Это я! – выкрикнула она, и посветила фонарём себе в лицо.
Оксана замерла, потом медленно опустила трэкинговую палку. Она тяжело дышала, плечи и руки дрожали.
Света шагнула к подруге – ноги тряслись под стать Оксаниным – и обняла, ласково поглаживая по плечу.
– Всё-всё, – пробормотала она успокаивающе. – Ты молодец. Всё кончилось.
Она осветила место ночлега: никаких признаков тёмного вала, никаких щупалец, ничего, только обычная каменистая площадка с редкой травой. Не то Оксана действительно полностью изничтожила незваных гостей, не то уцелевшие просто сбежали, устрашившись девичьей ярости.
Света выругала себя за неуместный сарказм, хотя с другой стороны, пока просто ничего не оставалось, кроме как бодриться и делать вид, что всё в порядке.
– Ч-что это б-было, – заикаясь, поинтересовалась Оксана, зубы у неё явственно постукивали.
Света пожала плечами.
– Ходилка, – сказала она.
– К-кто?
– Ходилка. Я его так назвала, он прошлой ночью в сарай лез.
Даже в отсветах фонаря было видно, как глаза у Оксаны делаются большими и круглыми.
– И ты нам ничего не сказала?
Света замялась.
– Да я как-то… Не знаю. Почему-то утром это показалось таким не важным, мелким, что не стоило и упоминания.
Оксана устало опустилась на землю, ноги её явно не держали. Подумав, Света села рядом. Её-то ноги не держали точно.
– То есть, завтра мы тоже решим, что ничего особенного не было? – помолчав, спросила Оксана.
Света покачала головой.
– Я не знаю, Оксана. Я ничего не понимаю. Ни – что это было, ни – откуда взялось. Я вообще о таком ни разу не слышала.
– Я тоже, – призналась Оксана. – И Юлька, наверное…
– Где она? – перебила Света, вскакивая на ноги.
С краю у чуть нависающего бока валуна, где Юля устроила себе гнёздышко, лежал пустой спальник. Девушки не было.
– Юля! – закричала Света, лихорадочно обводя фонарём вокруг.
Оксана шагнула к спальнику, зачем-то подняла его, потрясла и положила обратно.
– Он её…не съел? – пробормотала она дрожащим голосом. – Не съел ведь?
Не отвечая, Света быстро обошла площадку, выглянула наружу. Никаких следов подруги, лишь камень с клочками мха и травы. Она вернулась и снова, уже тщательно, осмотрела место ночлега, окружающие валуны, затем опустилась на колени и, не обращая внимания на испуганно глядевшую на неё Оксану, внимательно проверила спальник и землю рядом с ним. К счастью, никаких подозрительных пятен она не нашла, и это успокаивало, хоть и не сильно.
Света в растерянности потёрла лоб. Напрашивались два вывода: либо чёрный вал растворил в себе Юлю – "Полный бред", – подумала Света, – либо, что гораздо правдоподобнее, она с перепуга умчалась, куда глаза глядят. Следовательно, придётся отправляться на поиски. Только куда? Рассуждая здраво, Юля, скорее всего, бежала по прямой, когда выскочила наружу. В сторону кальдеры. Главное, молилась про себя Света, чтобы она никуда не свернула, иначе сверзится с седловины, и…
Света тряхнула головой, отгоняя дурные мысли.
Тем временем Оксана, достав ещё один фонарь, бродила по площадке с тихими всхлипываниями, искала Юлю. Потом вернулась к спальнику и застыла, уставившись на Свету. Лицо её даже в желтоватом свете фонарей было белым от ужаса. Глядя на подругу, Света почувствовала, что её вновь охватывает паника. Она обхватила себя руками за плечи и несколько раз глубоко вздохнула. Не помогло. Она хлестнула себя по щеке. Вот так было гораздо лучше: в голове прояснилось, и сердце прекратило пробивать изнутри грудь. Она снова глубоко вздохнула, и вдруг ей отвесили ещё одну пощёчину. Заметив вздёрнутую руку, Света быстро шагнула назад и перехватила Оксану за запястье.
– С ума сошла?
В голове ощутимо звенело, рука у подруги оказалась тяжёлая.
Оксана дёрнулась пару раз и обмякла.
– Я д-думала у т-тебя истерика, – выговорила она, стуча зубами. – Хотела прекратить.
– У меня нет истерики, – медленно сказала Света, борясь с желанием стукнуть кое-кого по шее. – А у тебя?
– Не знаю, – ответила Оксана. – Главное, чтоб у тебя не было.
Света фыркнула. Но паника действительно ушла, оставив щемящее беспокойство за Юлю.
– Что теперь делать? – спросила Оксана.
Света быстро пересказала собственные догадки. Пока говорила, она вдруг поняла, что хорошо видит лицо подруги, да и вообще всё вокруг. Она машинально взглянула вверх – гулявший в вышине ветер разогнал облака, небо вызвездило, окружив коромысло молодого месяца. От окружавших валунов тянулась длинная, зубчатая тень, а далеко над ними высилась тёмная громада пройденной накануне горы, казавшаяся сейчас как бы размытой из-за цеплявшихся местами за склоны остатков тучек.
Что ж, хоть здесь повезло.
– Идём! – Оксана подхватила трэкинговую палку и, держа её наперевес, бросилась к выходу.
Света еле успела перехватить.
– Куда? – рявкнула она. – Куда босая? Одевайся.
Сама она быстро натянула комбинезон, надела ботинки, только сейчас почувствовав, как болят отбитые пятки – прыгала-то она в одних носках. Взяла куртку, повесила через плечо свёрнутую верёвочную бухту и, по примеру Оксаны вооружившись трэкинговой палкой, направилась к проходу, подсвечивая под ноги фонарём. Оксана догнала её снаружи.
Света махнула рукой, указывая направление, и девушки двинулись к кальдере, сперва рядышком, потом разошлись метров на десять, вглядываясь в залитую бледным светом поверхность. Время от времени то одна, то другая окликали пропавшую. Не очень громко, но в ночной тишине голоса укатывались далеко-далеко и где-то там отдавались невнятным эхом. О случившемся нападении Света вообще старалась пока не думать, тем более, никаких разумных мыслей в голову не приходило. Что это? Или кто? Причём здесь заунывное "хожу" и почему тени рассыпались от Оксаниных визгов? Может быть, Ходилка – мужик (в своём роде) и не выносит вопящих баб? Гадать можно до бесконечности, признала она со вздохом.
Постепенно окружающий лунный пейзаж, притупил снедавшее душу беспокойство, растворил в кажущемся жёлто-белёсом однообразии и тревогу за исчезнувшую подругу, и догадки о происшедшем, и даже девичьи оклики. Или просто наступил спад, да и ночной поход по седловине прогулкой не назовёшь. Света брела в тишине, автоматически переставляя ноги и скользя взглядом по окрестностям, пока на неё не дохнуло холодом, заставив встрепенуться и сбросить убаюкивающую одурь.
Она стояла у начала застывшей реки, тёмным языком выкатившейся из полуразрушенной стены кальдеры. Замёрзший поток уходил ледяными порогами ступеней вверх и вдаль, в непроглядную отсюда темень кратера, резко контрастирующую с залитыми лунным светом склонами. И в этой темени, казалось, медленно-медленно вращаются ещё более тёмные слои, справа налево и сверху вниз. Будто кто-то большой и невидимый готовит, помешивая, неведомое варево в каменном котле.
Рядом сопела Оксана. Света искоса взглянула на подругу: та напряжённо всматривалась в кальдеру с явным нежеланием отправляться дальше.
– Пойдём туда? – повернулась она к Свете.
Света неопределённо пожала плечами. Лезть вверх по четырёхметровым ледяным ступеням казалось самоубийством. С другой стороны, Юлю они не нашли, и прекращать поиски Света не собиралась. Вдруг та лежит где-то со сломанной ногой и плачет от боли. У Светы даже слёзы навернулись от жалости. Или, зная Юльку: та вовсю матерится, пока есть силы. Света вздохнула, вытерла глаза – и в этот момент выключился свет.
Света всплеснула руками от изумления, угодив, похоже, по шее, стоявшей рядом подруге.
Ответ последовал незамедлительно. Раздался визг, и Свету больно стукнули по плечу трэкинговой палкой.
– Кто? – кричала Оксана. – Кто здесь?
Палка со свистом рассекла воздух с мельтешащим лучом фонаря, и Свете волей-неволей пришлось отпрянуть от перепуганной девушки.
– Это я! – завопила она свою очередь, и в подтверждении посветила снизу фонариком себе в лицо.
Однако Оксана не желала успокаиваться. Наоборот, она завизжала ещё громче и ударом палки вышибла у Светы фонарь.
– Сдурела! – во весь голос заорала Света, бросаясь наугад к подруге. Ей удалось поднырнуться под палку, и крепко ухватить Оксану за плечи. – Что с тобой?
Оксана обмякла.
– Светик? – неуверенно сказала она, поднимая руку с фонариком. – Это ты? Правда?
– Нет, это дух комбайна подземных разработок, который бросили тут шахтёры во времена перестройки. Жилу вот ищу, угля мне, угля! – Она тряхнула подругу. – Что ты городишь, кто здесь ещё может быть?
– Не знаю, – пробормотала Оксана, осветив Свету. – И правда, ты. Я сейчас такое видела.
Света отпустила девушку.
– Да я это была, – сказала она сердито. – Фонарём специально посветила, чтобы ты успокоилась. Где он, кстати?
Фонарь, к счастью, не разбился и валялся чуть поодаль, высвечивая часть грязноватого льда. Света нагнулась и подобрала его.
Оксана нервно икнула.
– Знаешь, ты в следующий раз лучше не свети, а то я заикой сделаюсь. Если б ты себя видела! Темнотища, и вдруг… А почему темно?
Света взглянула на небо. Ни Луны, ни звёзд не было видно, скорее всего, тучи наползли. "Дождя только не хватало", – подумала она с беспокойством. В любом случае, поиски Юли откладывались до утра.
Она пошарила лучом, отыскала подходящее место подальше от ледника у двух прижатых валунов и потащила за собой Оксану. Возвращаться в лагерь смысла не было, до рассвета оставалось часа два, да и небезопасно в полной темноте.
Девушки устроились у камней, прижавшись друг к дружке плечами, и принялись ждать.
Они не разговаривали, думая каждая о своём. Минуты тянулись часами, надежда хоть немного подремать так и осталась надеждой. Холодок юрко вползал в рукава, заставляя ёжиться, а от раздававшихся время от времени непонятных звуков – не то стонов, не то шуршания, девчонки нервно вздрагивали и теснее прижимались друг к другу. Один раз, Света была готова поклясться, со стороны кратера донеслось заунывное пение, очень похожее на пьяный мужской ор в корпоративном застолье. Когда, подвыпившему народу кажется, что поют громко и красиво, а получается только громко.
Оксана ещё сильнее затряслась, и Света обняла подругу за плечи, успокаивая.
– Не бойся ты. В горах и не такое услышишь.
Слышно было, как Оксана нервно сглотнула.
– Кто это? – спросила она испуганно.
– Никто, – Света улыбнулась в темноте. – Горы поют.
– Или твой этот…Ходилка.
Света только вздохнула. Сказать ей было нечего.
– Что это было? – продолжала Оксана. – Никогда о таком не слышала.
– Мне кажется, – медленно начала Света, подбирая слова, – это было излучение.
– Что? – Оксана сбросила её руку и испуганно ощупала свою шевелюру. – Какое излучение?
Света пожала плечами.
– Не радиоактивное, успокойся, скорее, какое-нибудь низкочастотное…или… – Она задумалась. – Точно. Газ!
Оксана икнула.
– Как газ?
– Ну, газ. Метан, бутан, пропан… какие там бывают. Здесь, наверное, залежи. Мы его надышались, вот и мерещилось чёрт-те что!
– Думаешь? – голос Оксаны сквозил недоверием.
– Конечно, – уже твёрдо сказала Света. – Или ты, правда, считаешь, будто по горам шастают какие-то злобные чёрные тени? И они съели Юльку, а теперь нас дожидаются? – Она почувствовала, как Оксана вздрогнула. – Я где-то читала, как несколько бурильщиков отравились газом, и им казалось, будто они сидят под пальмами и жуют ананасы, а на самом деле сидели под ёлкой и грызли шишки. Им потом ещё государство страховку за зубы оплачивало. Не всю, правда.
– По-твоему, я сама себя покусала. – Оксана выставила вперёд левую руку.
Света сначала не поняла, и лишь приглядевшись, увидела содранную кожу на подушечке мизинца и скептично фыркнула.
– Знаешь, если каждую царапину считать укусом! Меньше надо было палкой махать. – И заметив, как обиженно надулась подруга, быстро добавила: – Но ты молодец. Если б не твои вопли, мы бы точно там окочури…э-э…пали в борьбе с глюками. Недаром пик так называется. – Света немного помолчала. – И Юлька, наверняка, умчалась наверх, и сидит теперь, рассвета дожидается, нам спать не даёт.
– Ну, подруга! – Оксана сунула в рот мизинец. – Если нас съедят, я ей этого не прощу.
Она облегчённо засмеялась, и Света присоединилась к ней, хотя вовсе не чувствовала себя убеждённой собственными словами. Тем более, насчёт бурильщиков она выдумала. С другой стороны, утечка газа казалась наиболее правдоподобным объяснением. Иначе пришлось бы приплетать сюда испытания некоего тайного психотропного оружия или пришельцев, или портал в иные миры, или вообще каких-нибудь горных барабашек, горнобашек, так сказать, сосущих жизнь из случайных туристов, оберегая тем самым горы от мусора.