Но на аукцион их не повели. Вместо этого колонна повернула и, не доходя до дощатого помоста, остановилась на довольно просторной отгороженной площадке у высокой стены, ограничивающей здесь рынок. Как сказал Аркон, это была стена, отделявшая окраины Церрукана от богатых центральных кварталов. Именно к ней лепилась Рыночная площадь. В городе был еще один внутренний вал. Он защищал сердце города - дворец амира и владения знати. Но за эту стену им вряд ли доведется попасть…
На площадке, огороженной с другой стороны составленными вместе фургонами и повозками, уже сбилось несколько кучек рабов. Они были не в лучшем состоянии, чем Токе сотоварищи; многие носили следы побоев. На жаре томились не только мужчины, как в их колонне, но и женщины, и дети. Одни выглядели местными, другие напоминали иностранцев. Рядом расхаживали надсмотрщики и несколько богато одетых церруканцев - вероятно, покупатели.
- Думаю, это работорговцы-перекупщики, - шепнул Аркон. - Это они потом выставляют рабов на аукцион.
Больше поговорить им не удалось. Гайены принялись снимать петли с шей пленников, освобождая от деревянных шестов, и выстраивать рабов в линию. Токе, Аркона, Кая и Бекмеса почему-то отделили от общей группы и отогнали в сторону, приставив к ним трех здоровенных воинов. Затем всех пленников развязали и заставили раздеться до пояса. В отличие от прочих рабов, Токе и остальных из его группы развязывали по очереди, а потом тут же снова связывали, только немного иначе. Кисти скручивали за спиной, делали на конце веревки петлю и затягивали ее на шее. Чем короче была веревка, тем больше приходилось пленнику выворачивать руки назад, чтобы петля не затянулась на горле. Хитрый способ обездвижить раба и, как быстро выяснил Токе, мучительный. Он обратил внимание, что у него самого и у Кая оказались самые короткие веревки.
"Осторожничают, собаки, - сплюнул парень, глядя на других караванщиков, облегченно растирающих освобожденные руки и шеи. - И правильно делают!" У Аркона возникла проблема с раздеванием. Рубаха на его груди присохла к ране, и любое прикосновение в этом месте вызывало на его лице судорогу боли. Посовещавшись с Собачьей Головой на их гортанном языке, один из гайенов вынул нож и обрезал ткань вокруг раны. Затем связали и Аркона.
А потом им пришлось ждать, стоя на солнцепеке и глядя, как их товарищей-караванщиков продают одного за другим какому-то тощему типу с желтушным лицом и козлиной бородкой. Перекупщик, кутаясь в халат, такой же желтый, как его обрюзгшая физиономия, брезгливо кривился, ощупывая мышцы рабов, заглядывая в рот, дергая за волосы, осматривая кожу… Все это время Собачья Голова не отходил от него, видимо пытаясь набить цену. Наконец, после жаркого спора, последний из караванщиков был продан, монеты перекочевали из кошеля кислого перекупщика в ладонь гайена, и надсмотрщики-церруканцы начали снова связывать рабов.
Видимо довольный, Собачья Голова с остальными воинами присоединился к "псам", охранявшим Токе и его группу. Желтый халат, однако, последовал за ними.
- Скажи-ка, Клык, - прозвучал брюзгливый фальцет, - а почему ты не продаешь этих рабов?
"Будем считать, что нас представили друг другу, Клык! - подумал Токе, с ненавистью глядя на татуированного. - Не беспокойся, я запомню твое имя. Надо знать имена своих врагов". Капитан гайенов между тем отрезал:
- Они не для аукциона. Я их Скавру продам.
- Скавру?! Этих?! - Желтолицый затрясся в приступе визгливого смеха. - Не смеши меня! Да Скавр их и даром не возьмет! Ты сам-то на них погляди! Урод! - Украшенный аляповатым перстнем палец перекупщика уперся в Кая. - Раненый! Малолетка! - Токе нахмурился: ну что им всем дался его возраст! - И… - видимо, не придумав, как прописать Бекмеса, желтолицый прошипел: - Слабак, которого убьют в первом же поединке! Если он сам не побежит… Лучше продай их мне, Клык. Товар, конечно, никудышный, попорченный. Но я, так и быть, дам тебе за них пару циркониев, избавлю от труда гнать обратно в пустыню…
- Да ты что, Лупо? На солнышке перегрелся?! Говорю тебе, у меня уговор со Скавром. Лучше вали от греха…
Но от Лупо было не так-то просто отвязаться. Подойдя бочком поближе к пленникам, он бесстыдно оценивал их глазами; длинный, загнутый к верхней губе нос шевелился, будто принюхиваясь: а не пахнет ли здесь прибылью?
- А Скавр, может, сегодня и не появится на рынке, - заявил он, чуть растягивая гласные. - Вчера пришел караван из Гор-над-Чета. Привели роско-ошных рабов, все как один воины. Он многих купил. Продай ты мне этих заморышей, и не надо будет тебе зря на солнце печься! Вот за этого, - перекупщик подступил так близко к Бекмесу, что едва не уткнулся носом в его широкую грудь, - я, пожалуй, и червонец дам…
Клык не успел ответить на предложение, за него это сделал сам Бекмес. Качнувшись вперед, он резко ударил перекупщика лбом в лицо. Раздался противный хруст, визг, и желтолицый превратился в краснорожего: кровь из разбитого носа была повсюду, даже на лбу Бекмеса. Лупо, все еще визжа и прикрывая ладонями лицо, отскочил в сторону. На помощь ему спешили надсмотрщики, разворачивая бичи, но дорогу им мгновенно заступили гайены с копьями.
- Это мой раб, - скрестил руки на груди Клык. - Я сам решу, что с ним делать.
Неизвестно, как бы все это закончилось, если бы на сцене не появилось новое действующее лицо.
- Ах, Лупо-Лупо, шелудивый ты пес! Прошу прощения, Клык, я хотел сказать "кот"!
Говоривший был дородным, крепким еще мужчиной, в неприметной темной одежде, но с золотой цепью на шее.
- Сколько раз я тебя предупреждал: не разевай роток на чужой кусок, особенно, если кусок этот МОЙ! Ну вот и доигрался… Наперед наука. Хотя… Горбатого могила исправит.
Побитый Лупо, видя, что ему тут нечего больше делать, убрался, огрызнувшись напоследок:
- Подожди, Клык, посмотрим, как в следующий раз ты со мной поторгуешься!
Скавр, а, судя по услышанным Токе словам, это был именно он, вскинул руку в салюте:
- Здорово, Клык!
- Пусть ветер будет тебе попутным, Скавр! - ответил на приветствие по-своему гайен. - Думаешь, он и вправду попытается сбить мне цену? - кивнул Клык в сторону удалявшейся желтой спины.
- А пусть попробует. Я живо найду тебе другого покупателя, - успокоил его церруканец. - Давай-ка лучше посмотрим, что у тебя тут.
Скавр неспешно прошелся мимо четырех пленников, охватывая их цепким взглядом умных маленьких глаз. Наконец, он остановился напротив Бекмеса, на лбу которого предательски расплылось кровавое пятно.
- Так-так-так… Значит, этот Лупо приложил?
Клык кивнул.
Без предупреждения или замаха кулак Скавра погрузился в живот Бекмеса. Тот сложился пополам, ловя ртом воздух, и тут же растянулся во весь рост на земле: сплетенные руки церруканца обрушились на его шею.
- Вижу, ты еще не потерял хватку, Скавр, - усмехнулся Клык.
- Да нет, старею. В былое время от моего удара пареньки, вроде вот такого, в штаны клали, а этот будто бы ничего, не обделался. Давайте-ка его сюда, ребята, - велел Скавр гайенам.
Два воина быстро водрузили Бекмеса на прежнее место, но стоял он, покачиваясь: рука у церруканца, видно, и правда была тяжелая.
- Ладно, будем считать, этот получил урок. Рассказывай, Клык, кто такой, откуда.
Пока гайен подробно излагал все, что знал о Бекмесе, и что могло бы поднять его стоимость в глазах покупателя, Скавр произвел с рабом ту же процедуру, что Лупо прежде - с другими караванщиками. Мышцы бывшего охранного были тщательно ощупаны, зубы и глаза проверены. Более того, Скавр зачем-то повернул предмет исследования спиной и осмотрел связанные руки. На сей раз Бекмес сносил все безропотно: видимо, перспектива испачкать единственную пару штанов отбила у него охоту пробовать грубую силу на этом покупателе.
Если Скавр и сделал какие-то выводы по поводу товара, то, в отличие от болтливого коллеги, оставил их при себе. По лицу церруканца нельзя было понять, считает ли он Бекмеса выгодной покупкой или дешевкой. Следующим осмотру подвергся Аркон. Он спокойно дал себя осмотреть.
- Что это у него на груди? - Скавр бесцеремонно ткнул пальцем прямо в едва затянувшуюся рану. Аркон скривился, но не произнес ни звука.
- Да это наши его мечом ткнули. Он охранный. Храбро сражался: одного пса убил, двоих ранил. Ну а четвертый - его…
- Это я был! - радостно ухмыльнулся стоявший за спиной Аркона кривоногий гайен.
- Без памяти был, когда мы его брали, - спокойно продолжал Клык. - Но быстро оправился. В штиль каравеллу тащил наравне со всеми. Выносливый, сильный, хороший боец.
Все так же молча мясник отступил от Аркона и шагнул к Токе. Но тут Аркон заговорил:
- Я хочу на арену, Скавр! Хочу быть гладиатором! Купи меня, не пожале… - договорить он не успел: кривоногий через всю спину протянул его бянь.
- Кто позволил тебе говорить, раб?!
- Надо же, какой шустрый! - удивился Скавр. - Так-так-так… Один крепкий на голову, но слабый на пузо. Один шустрый. А кто еще в твоей коллекции, Клык? - Церруканец положил руку на плечо Токе. Тот был готов к прикосновению и заранее сжал зубы, но все равно тело предало его, и он непроизвольно дернулся от отвращения.
- Ага, один гордый! Сколько ему лет, Клык?
- Я не спрашивал, - пожал плечами гайен. - Он, может, и маломерка, но достаточно взрослый, чтобы убивать. Двоих моих положил, одного искалечил, пришлось добить. Саршаком неплох - настоящий горец. Зубы острые - вот Хлысту запястье прокусил. Жилистый, щенок, крепкий. Такого не сломаешь: согнется, да выпрямится. Хороший воин будет, смелый.
Все время, пока Клык говорил, Токе чувствовал на себе прикосновения сильных коротких пальцев и взгляд внимательных карих глаз, испытующий и чуть ироничный. Больше всего сейчас парню хотелось бы в них плюнуть, но он сдержался и даже позволил заглянуть себе в рот. Из слов Аркона он понял, что Скавр был не простым перекупщиком, а мясником, поставляющим гладиаторов для арены. Если все то, о чем на рассвете трепался бывший охранный, верно, то стать гладиатором - было единственным шансом Токе. Клык не ошибся: им его не сломать. Да, он согнется сейчас, но только для того, чтобы распрямиться и ударить врага, как гибкий ивовый прут! В школе Скавра он выучится драться, завоюет себе свободу, а потом вернется и убьет их всех: Вихлястого, Амбала, Улыбу, Кривого и - Клыка! Всех, кто мучил и убил Майкен… О, как он их ненавидит!
Токе не смотрел на церруканца во время унизительного осмотра: горящие серые глаза были устремлены на капитана гайенов. Но Клык не принял вызов. Его темное широкоскулое лицо оставалось таким же равнодушным и холодным, как и тогда, когда он смотрел на молящую о пощаде Майкен. От Скавра, однако, не укрылась безмолвная дуэль:
- Ого! А паренек-то с характером… - произнес он задумчиво и перешел к Каю, который был последним в цепочке. - Ну и образина! - не удержался от комментария церруканец. - Что у него с глазами? Уж не слепца ли ты мне всучить хочешь, а, Клык?
- Зачем обижаешь? - нахмурился гайен. - Разве я тебя когда обманывал? Урод получше нас с тобой видит! Копыту копье всадил со ста шагов - прямо под лопатку! Из лука троих моих положил, как плюнул. А ты - слепец! Он опасный. Уже на борту, связанный, опытного пса прикончил. Гривиным собственным ножом. Вогнал в грудь ногами. Не поверил бы, если бы сам не стоял рядом! Я его тогда не убил, потому что думал, ты хорошую цену дашь.
- Бежать, что ли, пытался? - заинтересовался Скавр, ощупывая Каевы бицепсы. Кай стоял спокойно, расслабленно, и, казалось, рассматривал мясника с неменьшим интересом, чем тот - его самого.
- Зачем бежать? - удивился Клык. - Поспорил он с Гривой. Ну и, видать, не смогли они согласиться о том, кто проиграл.
- Интересный способ разбирать споры, - весело прокомментировал Скавр и развернул Кая спиной. - Н-да… - протянул мясник, рассматривая что-то, чего Токе со своего места было не видно. Он ума не мог приложить, что в Каевой спине могло бы занимать Скавра, - ведь спутник Мастера Ара никогда не показывался в караване без одежды. - Кто ж это парню так шкуру попортил?
Клык подошел к церруканцу и, подогревая любопытство Токе, стал разглядывать спину раба так, будто бы обнаружил там по меньшей мере карту тайной сокровищницы амира. Заметив косой взгляд товарища, Кай подмигнул и скорчил умопомрачительную рожу - благо ни покупатель, ни продавец не могли этого видеть. Токе закусил губу: не хватало еще только заржать, чтобы его тоже огрели бянь.
- Это не наша работа, - покачал гайен головой. - Он таким нам достался.
- Так-так-так… - закивал Скавр, как будто это все объясняло. Внезапно он вытащил из-за пояса кинжал. Не успел Токе испугаться, мясник быстрым движением разрезал грязные тряпки, которыми всегда были обмотаны - неизвестно зачем - Каевы кисти. Затем последовал короткий осмотр, и раба, поспешившего принять серьезный вид, снова развернули лицом к покупателю. Токе заметил, что взгляд Скавра изменился: юмор из глаз пропал, они стали деловыми и цепкими. Мясник отер руки белоснежным платком и начал торг с Клыком:
- Сорок циркониев за всех четверых.
- Это несерьезно, Скавр. Ты же знаешь, я всегда отбираю для тебя лучший товар. Твои знаменитые бойцы - Серп, Оса, Могол - помнишь, кто тебе их продал? Поверь, эти - не хуже. А Тот, Кто не Смотрит, но Видит, еще дальше пойдет. Я это носом чую.
- Чуешь, говоришь… А Могол-то теперь на золотых полях. В последний день кремня его в мертвецкую сволокли.
- А сколько он был на арене? Год? Ну так ты на нем неплохо карман набил, Скавр, грех жаловаться.
Церруканец сплюнул и прищурился:
- А ты в мой карман не заглядывай. Сколько ты за этих хочешь?
- За этих троих, - Клык ткнул в Токе, Аркона и Бекмеса, - по сто циркониев за каждого. За Того, Кто не Смотрит, но Видит, - двести.
Скавр, ничего не говоря, развернулся и сделал движение уходить.
- Погоди, я не договорил, - бросил ему в спину Клык. - Возьмешь всех, я сотню скину. Четыреста за четверых.
Мясник остановился вполоборота к гайену:
- Послушай, Клык, - словно маленького, увещевал свирепого воина церруканец. - Будь же разумен. Ну кого ты мне продаешь? Четырнадцатилетнего пацана?
- Мне семнадцатый год! - не выдержал Токе, за что тут же схлопотал бянь.
А Скавр продолжал, будто ничего не слышал:
- Урода, которого в клетке за пару медяков показывать можно? Раненого, которого еще надо лечить? Тут на лекаря больше уйдет, чем он сам стоит! Да после вашей заботы и ласки им всем, по большому счету, лекарь нужен - вон как у сопляка щека располосована. И пока это отребье снова к чему-нибудь будет пригодно, они одной каши сожрут… Короче, двести за всех.
- Триста пятьдесят.
Токе стало тоскливо. Ими торговали, прямо как баранами дома, на ярмарке. Аркон следил за происходящим с волнением на лице. "Наверное, боится, что Скавр не купит", - догадался Токе. Кай казался больше заинтересованным тем, что происходило вокруг, будто это и не его сейчас один грязный торговец продавал другому. Бекмес мрачно уставился в землю: наверное, ему тоже было противно.
Наконец, триста циркониев поменяли владельца, и пленники перешли в собственность Скавра. Гайены мгновенно растворились в толпе, а на свист мясника подбежали двое вооруженных мечами и копьями воинов.
- Отведите этих к остальным, дайте воды, - распорядился Скавр. - Дождетесь меня, и - в школу. Со Слепого глаз не сводить! Кстати, он не слепой.
С этими словами новый хозяин удалился по своим мясницким делам, а воины погнали рабов сквозь толпу. Долго идти не пришлось. В небольшом закутке за помостом аукциона поджидала пара воинов, на взгляд Токе как близнецы-братья похожих на их конвоиров. Они стерегли двух связанных рабов, сидевших в тени какой-то фуры. Точнее, в короткой предполуденной тени развалился здоровенный бугай - Аркон и Бекмес вместе взятые, - а второй раб, худой парень с замкнутым, но симпатичным лицом, сидел чуть в сторонке на солнцепеке. Бугай Токе сразу не поправился: уж очень хамовато он поглядывал вокруг - такие у малышей леденцы отнимают. Насчет второго он пока еще не составил мнения. На здоровяка парень походил только чудной прической: у обоих головы были выбриты, за исключением полосы коротких волос ото лба до макушки.
Воины усадили вновь прибывших на землю рядом с хохлатыми. Каю пришлось усесться, скрестив ноги, прямо напротив странной парочки, конечно, так, что у Токе не было возможности рассмотреть его спину. Но тут случилось нечто, заставившее Токе позабыть о мучившей его загадке. Некоторое время пялившийся на необычную физиономию и белые косички Кая бугай небрежно пнул своего товарища:
- Глянь-ка, Элиас! Еще одна девчонка, только не в моем вкусе - мордой не вышла! - Верзила загоготал, показывая щербатые зубы. Названный Элиасом его не поддержал, только молча уставился в пыль у своих ног. Кай улыбнулся растянувшемуся в тени хохлатому:
- Не советую со мной ссориться. - Голос его был совершенно спокоен, и это, вкупе с улыбкой, Токе очень не понравилось.
- Да? А что ты со мной сделаешь, красотка? - Губы чужака шевелились, будто два жирных червя, выплевывая унизительные слова. - Зацелуешь насмерть? - Он опять заржал. - Глянь, Элиас, эта девка мне глазки строит!
Воины Скавра, ухмыляясь, наблюдали за происходящим, очевидно не собираясь вмешиваться. Они не слышали рассказа Клыка и не ожидали от связанных, сидящих на земле рабов никакого подвоха. Они все еще улыбались, когда Кай резко выбросил ноги вперед: носок левой вошел бугаю между ног, а ребро правой ступни ударило его под подбородок. Здоровяк треснулся затылком о бортик фуры и сполз в пыль, поскуливая и зажимая руками промежность. Только тут опомнившиеся воины закрыли рты и навалились на Кая, пиная его ногами и оттаскивая подальше от поверженного хохлатого. Били, впрочем, не как гайены, вполсилы: за раба Скавровы деньги были плачены, портить собственность господина не годилось. На лице второго хохлатого никакого сочувствия к судьбе товарища не отразилось. Он коротко, с удивлением глянул на давшего отпор бугаю незнакомца и снова уставил взгляд в землю.
Надсмотрщики, утомившись, оставили скорчившегося в пыли, вжавшего голову в плечи раба, и Токе, наконец, смог разглядеть, что скрывалось между лопаток Кая. На смуглой коже с багровыми следами от бянь раскинул крылья серебристо-белый рисунок, заполненный сложным узором. Парню были видны только части огромного символа, начинавшегося у основания шеи и исчезавшего под поясом драных штанов. Если это и была татуировка, то она ничем не напоминала ту собачью голову, что украшала кисть Клыка. Гораздо больше она походила на… ожог. В странном рисунке сочетались красота и сложность. Токе поежился при мысли о том, какой инструмент мог навечно вытравить его в человеческой коже. Каю, наконец, удалось приподняться с земли, и Токе встретился с его ночными глазами. Одного взгляда хватило хозяину татуировки, чтобы понять, что парнишка видел все. Но тут их заслонили друг от друга ноги церруканского воина: рабам начали раздавать воду.