Чреватые долговременной опасностью захоронения радиоактивных отходов, вызвавших необратимые мутации у интеллектуалов океана - дельфинов ("Эффект Кайман" Золтана Чернаи), - вот взятый почти наугад пример неразрешимой проблемы, которую мы оставляем потомкам. Скоротечность отдельной человеческой жизни, несоизмеримой с длительностью космических процессов, которые все-таки успевает схватить, говоря словами поэта, пролетевший над мирозданием огонь мысли. Об этом пишут болгарин Любен Дилов ("Двойная звезда"), венгр Иштван Немере ("Стоногий"), новый для советского читателя фантаст из ГДР Клаус Мёкель ("Ошибка"). Биологическое время несоизмеримо с временем гор и, наверное, жизнь целой цивилизации несоизмерима с жизнью планеты. Но нам, людям, все же дарован тот священный огонь, что способен со скоростью света высветить самые удаленные бездны Вселенной. Вечные темы искусства, окрашенные грозным заревом нашего века, когда мотивы личного бессмертия, надежда на которое, вопреки всем запретам, продолжает жить в человеке, сливаются с роковой альтернативой, грозящей раз и навсегда перечеркнуть саму возможность эстафеты разума.
Пятнадцать тысяч войн насчитывает наша короткая история, напоминает в "Сказании о неземном" Анна Зегерс. И это своевременное напоминание властно приковывает к Земле, к ее судьбоносным проблемам астроевангельский миф, виртуозно выписанный мастерской кистью легендарной писательницы-антифашистки. Суть не в тонкостях генной инженерии с се поражающим воображение клонингом, не в релятивизме времени жизни человека и насекомого, а все в том же прометеевом факеле, чей свет есть мысль, чье тепло зовут кто состраданием, кто любовью.
Если жить, то достойно человека, если умереть, то вместе со всеми ("Новая" Вольфрама Кобера).
Изменчивые орнаменты калейдоскопа, оттеняющие вечно новый, но удивительно постоянный в своих элементах облик человечности. Хрупкая, незащищенная, заведомо обреченная нить любви, протянутая сквозь вечность, мерцающую ледяным звездным светом ("Звонок" Конрада Фиалковского).
Искра интеллекта, словно высеченная кресалом, промелькнувшая в звериной борьбе ("Искра" Радмило Анджелковича). Знание, во всем блеске просиявшее перед космической катастрофой, дерзко бросившее вызов смерти и обреченное на уничтожение. Наша ли в том вина, что даже легендарная Атлантида, вернее ее гелиоцентрический миф, сотворенный по воле другого югославского писателя Дамира Микуличича ("Пела, священная змея"), тоже воспринимается сквозь призму термоядерного холакоста.
Все двузначно, диалектически полярно в мире безграничного технологического могущества, где проблемы атома, космоса и информатики составляют неразделимую триаду. Словно сращенный с ракетной боеголовкой компьютер. Видимо, не случайно румынский писатель Эдуард Журист дал своему рассказу заглавие "Посттелематическая эра". Нет, не дано человеку почить на лаврах компьютерного Эдема. Руки, возможно, имеют право на отдых, мозг никогда.
В современной научной фантастике информация все чаще предстает непреложным элементом мироздания, что вполне согласуется с научной картиной. Во всяком случае идея в том, что вирус можно рассматривать в виде внедренного в организм информационного пакета, органично вписывается в современные биологические представления. И в этом смысле фантастическое допущение чешского писателя Онджея Нефа о возможности космического вторжения посредством вирусов, перестраивающих генотип ("Белая трость калибра 7,62"), представляется логически безупречным.
Как, впрочем, и построения поляков Кшиштофа Рогозинского и Виктора Жвикевича ("В тени сфинкса"). Двойная спираль ДНК объединяет все живое от вируса до человека разумного, и в принципе биологическая информация не имеет границ. Как нет границ и для биологической трансформации: изменение пола, облика, вплоть до химер, до воплощенных богов Египта с головами кошек, соколов и шакалов, до коровьих рогов Изиды. Уже сегодня здесь большую роль играют проблемы морали, нежели лабораторной техники. И потому столь противоречивы предчувствия приближения этого воистину "смелого нового мира", полные страха и радости, робкого зова и потаенной вражды. Это подобно первому плаванию в океане к неведомым берегам. К чему ведет цепь фантасмагорических трансмутаций? К очищению или окончательной гибели? К надзвездному абсолютизму? В пылающий ад? А ведь и этот путь, пусть хотя бы мысленно, придется пройти человечеству. Даже самый совершенный компьютер экспертной системы не подскажет, где следует остановиться и следует ли остановиться вообще. Решать предстоит опять-таки нам, вернее - нашим внукам. Машины не дают индульгенций. Прибор может лишь передать или преобразовать информацию. Кстати, телепортация вообще и лазерная в частности (рассказ польского фантаста Адама Голлянека "Любимый с Луны") являет собой разновидность информационной передачи, в принципе ничем не отличающуюся от вирусной.
Но это так, отступление по ходу…
А проблема по-прежнему сводится к морали. Незванные гости из будущего в юмореске чешского фантаста Ладислава Кубица "Пришельцы" наводнили нашу Землю из соображений чисто паразитических. Но вопрос насчет скорой нехватки кнедликов не столь прост и однозначен даже для нашего поколения, воспитанного на полном отрицании мальтузианских теорий. Точно не установленные пока пределы роста существуют столь же объективно, как и пределы метаморфоз осязаемой плоти. И никуда не уйти от решений, как не уйти от назревших вопросов об изменении моральных устоев землян, все дальше и дальше уходящих от родной колыбели (О.Нефф "Струна жизни").
Здесь, как и всюду, мне кажется, главное - следовать голосу сердца, кантову категорическому императиву, толкающему человека к добру. Ну и, разумеется, не расставаться со здравым смыслом. Стократно прав Лем, предупреждая об опасностях иррациональности, где бы ни скрывалось ее разрушительное ядро: в химической таблетке или же фантомате, навевающем сны наяву.
К лемовской идее фантоматики, хотя и на новом витке, обратился польский писатель Збигнев Петшиковский (рассказ "Иллюзия"). Кибериллюзия опять-таки в принципе ничем не отличается от галлюцинаторной. И образ, созданный микропроцессорами, также может быть передан непосредственно в мозг.
Как на древней восточной диаграмме "Инь-Ян" все, в который раз, сводится к извечному противостоянию света и тьмы, добра и зла, правды и лжи. И выбор тоже вновь остается за нами. Главное - не запутаться, вовремя отличить реальность от убаюкивающего фантома.
Здравый смысл подсказывает, что призраки недолговечны. Даже если они вскормлены золотом, как, например, стратегическая оборонная инициатива. Величественная программа "звездного мира" уже прочно завладела сознанием людей. Прекрасное, вдохновляющее название, единственно достойное разума, осознавшего себя как планетарный фактор. Вот уж воистину, когда настала пора сделать решающий выбор перед ликом надвигающегося тысячелетия! Разоружение не только избавит человечество от постоянного калечащего души страха, но и откроет широчайшие перспективы.
Окончательная победа над раком, увеличение продолжительности жизни, всемирная информационная связь - для всего этого уже имеется реальная база, конкретные многообещающие разработки, которым лишь требуется придать импульс в планетарном масштабе. Если вспомнить, что искоренение оспы на Земле обошлось в скромную сумму, на которую не построишь даже ракетоносца, то можно представить себе, каких высот возможно достичь в самые короткие сроки. Экологически чистые самолеты, катера и автомобили на солнечных элементах, которые пока существуют в единичных экземплярах как некий научно-технический курьез, войдут в серию, лишь только мы сумеем позволить себе платить за чистоту атмосферы и вод. Сплавы со структурной памятью произведут революцию в механике. Древесина, выращенная в клеточной культуре, положит конец вырубке лесов, марикультура придет на смену хищническому в своей основе траловому лову. Короче говоря, прежде чем покинуть колыбель и устремиться к звездным пределам, человечеству придется заняться ее капитальным ремонтом. Эта насущная задача органически входит в программу "звездного мира". Оно пришло, наше время.
Еремей Парнов
Онджей Нефф
БЕЛАЯ ТРОСТЬ КАЛИБРА 7,62
Пер. Т. Осадченко
- После короткого антракта, уважаемые друзья, вас ждет главный номер нашего автородео. Неповторимый Бобби Молния с завязанными глазами проедет сквозь тот ад, который создадут на арене наши гонщики. Да, уважаемые зрители! Вы слышите, как они запускают двигатели своих машин…
На пороге фургона, разрисованного стреляющими надписями "АВТОРОДЕО" и "БОББИ МОЛНИЯ", появился высокий стройный человек в черном кожаном комбинезоне, плечи и рукава которого были украшены красными зигзагами молний.
Человек, не торопясь, натянул тонкие кожаные перчатки, потом остановился. Его глаза были скрыты за большими зеркальными очками, так что невозможно было определить - куда он смотрит.
Казалось, он к чему-то прислушивается. Сегодня его явно не занимал шум заводимых моторов, он напряженно вслушивался в тревожное жужжание вертолетов, с самого утра круживших над югозападным районом города, над высотным зданием Академии наук. С утра оттуда доносились взрывы.
К фургону подкатила большая черная машина, разукрашенная молниями и желтыми языками пламени. Она притормозила у лесенки, эффектно качнувшись на рессорах, Бобби Молния спустился со ступенек. Из машины выскочил механик, молоденький паренек, услужливо придержавший дверцы звезде автородео. Бобби Молния выехал на арену.
- Я ищу Мартина Данеша, - обратился к механику человек с невыразительным лицом.
- А это и был Мартин Данеш.
- Но… - растерялся человек. Механик пожал плечами и исчез в толпе.
На сей раз представление не удалось. Каскадеры, правда, были в отличной форме, и все шло своим чередом: сальто на горящих автомобилях, столкновения на большой скорости, езда по узким мосткам на двух колесах, коррида человека и вездехода… Зрителей, однако, было немного, да и те больше внимания уделяли вертолетам на горизонте, чем артистам на арене.
Тщетно старался зазывала с микрофоном зажечь зрителей:
- Вызываем на арену десять добровольцев. Наша ассистентка - Златовласая Сильва - даст каждому черный капюшон. Отлично, есть первые желающие. Смелее, друзья! Дорогая Сильва, дайте им капюшоны. Не спешите, уважаемые друзья, тщательно осмотрите капюшоны и убедитесь, что они не просвечивают. Они непроницаемы! Бобби Молния ждет за рулем!
Добровольцы-контролеры в самом деле старательно проверяли капюшоны. Как и все зрители, они были убеждены, что гвоздь программы это мошенничество века, и всячески пытались раскрыть тайну трюка. Златовласая Сильва с очаровательной улыбкой предлагала каждому надеть капюшон. "Добровольцы" комически метались по сцене, ощупывая воздух вытянутыми руками и наталкиваясь друг на друга. Вчера эта часть программы вызывала взрывы хохота в первых рядах трибун. Сегодня никто не смеялся, кроме нескольких ребятишек у барьера.
- Вы убедились, что капюшоны непроницаемы? Никакого обмана, никакого мошенничества! Что скажете, дорогие друзья?
Добровольцы сняли капюшоны и жестами показали, что не видели ничего - ровным счетом ничего, кроме полного мрака.
- А сейчас Бобби Молния наденет… все десять капюшонов! Сильва, приготовьте нашего героя!
Черный лимузин мягко выкатился на середину площадки. Гонщик вышел, и девушка надела капюшоны ему на голову.
Бобби Молния снова сел за руль, резко дал газ, и из толстых выхлопных труб вырвались клубы черного дыма. Взревев, машина рванулась вперед, и в ту же секунду к ней устремились восемь автомобилей. Черный лимузин зигзагами несся среди чадящих, вспыхивающих и переворачивающихся машин. Десять минут продолжалось это безумие; казалось, на этот раз публика по-настоящему захвачена. Наконец взвыла сирена - программа окончена. Черный лимузин вернулся к фургону.
Там все еще стоял человек с невыразительным лицом.
- Вы Мартин Данеш?
- Да. Что вам нужно?
- Простите, но, насколько мне известно, вы…
- Да, я слепой, - холодно ответил гонщик и снял очки. Впалые веки прикрывали пустые глазницы. - По-вашему, я должен заниматься настройкой пианино?
- Ни в коем случае, - возразил человек. - Нам надо с вами поговорить.
- Кому это - нам?
- Службе госбезопасности.
Над ареной пронеслись три вертолета.
* * *
Космический зонд "Заря-6" находился в полете уже десять лет. Он следовал по Старому пути, как называли специалисты трассу, проложенную более сорока лет назад. Она вела к Юпитеру и Сатурну, затем мимо Урана и Нептуна за границы Солнечной системы, в пустоту, откуда человечество до сих пор не получило никаких известий. Там "Заря-6" исчезнет, подобно другим автоматическим станциям, в том числе пяти, запущенным по международной программе "Интеркосмос".
"Заря-6" была картографическим зондом. Ее телеглаза, усиленные биокомпьютерами, более чем в миллион раз превосходили по качеству фотокамеры "Вояджеров". Сейчас станция приближалась к Нептуну. Первые результаты ее деятельности уже стали достоянием общественности: в Москве, Чикаго и Токио вышел 15-томный труд, озаглавленный весьма скромно: "Атлас спутников Юпитера". Как выразился о нем один из комментаторов, "у этого прекрасного путеводителя единственный недостаток - в нем не отмечены мотели и станции подзарядки электромобилей".
Еще не скоро "Заря-6" завершит свою миссию. Ее зоркие зрачки внимательно осмотрят Нептун, а затем и Плутон. После этого зонд отправится в неизвестность. По традиции на его борту имеется информация о Земле и ее обитателях. Если бы она была записана в книгах, потребовалось бы хранилище объемом в несколько тысяч кубометров.
Этот банк памяти был самым дорогостоящим в зонде. Многие ученые критиковали такое распыление средств. Тезис "мы одиноки во Вселенной" приобретал все больше сторонников. Да и могло ли быть иначе? Все попытки установить контакт с внеземными цивилизациями не принесли результатов…
Интересно было бы взглянуть на выражение лиц скептиков, узнай они, что уже первые земные зонды, снабженные металлическими табличками с изображением мужчины и женщины, а также точными координатами Солнечной системы, попали в руки адресатов!
Не будем, однако, опережать события.
Скорректировав свою тракеторию, "Заря-6" начала съемку поверхности Нептуна. Камеры и передатчики будут работать еще три дня. Потом автоматически отключатся источники энергии, и зонд "уснет", чтобы "проснуться" вблизи Плутона.
Оставалось три дня.
Если бы они протекли по разработанному специалистами "Интеркосмоса" плану, гонщик автородео Мартин Данеш вряд ли оказался бы в центре внимания службы госбезопасности.
Однако на тридцать первой минуте двадцать девятого часа с момента начала картографических съемок произошло непредвиденное.
Металлических боков "Зари-6" коснулись бесстыдно-любопытные лучи. "Заря-6" о них не подозревала. Да и не могла, потому что эти лучи исходили из гравитационных локаторов. Несмотря на прогресс земной науки и техники, гравитация все еще не поддавалась человеческому познанию.
"Заря-6", совершеннейшее творение рук человеческих, очутилась в незримых сетях, расставленных бортовыми устройствами Корабля.
По сравнению с ним станция выглядела мухой рядом с орлом. Что касается технического совершенства, сравнение будет совсем не в пользу творения рук человеческих. Как сравнить каменный топор с компьютером? Объективный наблюдатель, найдись таковой в космической пустоте, подивился бы интересу Корабля к "Заре-6". Как гласит старая пословица, орел мух не ловит. Но Корабль не был пока уверен, что хочет поймать "Зарю". Он лишь слегка изменил траекторию и вплотную - по космическим масштабам - гнался за ней по Старому пути. Гравитационные лучи ощупывали поверхность "Зари-6" и проникали внутрь.
Поток информации возвращался на чувствительные антенны Корабля. Существа, рожденные под чужим солнцем, вдумчиво анализировали результаты исследований. Вскоре они во всем разобрались. Их детекторы уловили мертвый механизм, автомат вроде обнаруженного их Патрулем. Того самого, на борту которого имелась табличка с точным адресом изготовителя.
Это всего лишь автомат, размышляли Существа. Правда, он намного сложнее и замысловатее первого, но, несмотря на свою сложность и замысловатость, он находится на мертвом берегу реки Времени. Их интересовал другой берег - Жизнь.
Имеет ли смысл тратить время на мертвый автомат?
Существа колебались. Но детекторы продолжали работать, поток информации не иссякал. На экранах сменяли друг друга все новые изображения.
Бортовые компьютеры работали на полную мощность. Глаза Существ устремлялись к проекционным экранам. Мозг, привыкший к иному способу мышления, взвешивал все "за" и "против".
На дисплеях появились телекамеры "Зари-6".
Существа долго изучали объективы, компьютеры камер и передающие системы. Напряженно думал и бортовой компьютер Корабля. Существа задали ему простой вопрос: да или нет?
Вскоре после прекращения потока информации, когда компьютер насытился фактами, как удав, проглотивший поросенка, Существа получили ответ: "ДА",
Это означало: да, объективы исследуемого аппарата достаточно чувствительны и отвечают замыслам Существ. Если бы компьютер сказал: "НЕТ", Корабль оставил бы "Зарю-6" и направился ближе к Солнцу и Третьей Планете, чтобы найти там иное решение. Но, поскольку ответ был положительным, Корабль останется на орбите Нептуна. На первом этапе маневров он приблизится к "Заре" и захватит ее. Объективы "Зари-6" станут воротами, через которые Существа войдут в мир людей.