- Подлые бандюги! Я глубоко оскорблен вашими уничижительными намеками по адресу моей мускулатуры и мужественности. Не стану задерживаться на том, что ни у кого из вас не хватило умишка сообразить, какая мощная диафрагма потребна для такого великолепного голоса, как мой. Я предлагаю…
- Мне непонятно, как можно устроить дуэль на мышцах диафрагмы, - презрительно перебил Эль Торо, однако вглядываясь в меня с новым интересом.
- Разве что устроить состязание, кто кого перекричит, - вставил Гучу не только вполне нормальным голосом, но и, как ни странно, даже весело. Поджигательное устройство исчезло из вида, но с буддиста продолжало пахуче капать. - Только этим нас и кормит, - слова, слова, слова… - Он со смешком умолк, дважды глубоко вдохнул и экстатически улыбнулся. - Кайф в самый раз.
- Жулье бессовестное! - вмешалась Роза, грозя ему пальцем.
- Грозишь самосожжением, чтобы надышаться бензином!
- Состязаться, кто кого перекричит, я не предлагаю, - объявил я спокойно. - Хотя дуэль на диафрагмах вполне возможна. Например, зажмем носы, наберем в грудь побольше воздуха, сомкнем открытые рты и проверим, у кого первого лопнут барабанные перепонки. А предлагаю я помериться силой внешнескелетной мускулатуры.
- Но тебе тогда обеспечено преимущество за счет твоего металлического устройства и моторов, - возразил Эль Торо. - Хотя, конечно, я могу согнуть вдвое любой из этих стержней, - добавил он, рассматривая мои титановые кости.
- Я намеревался полностью отказаться от этого преимущества, - ответил я, не объяснив однако основной причины моего решения: батарейки мои заметно истощились. Подкрепляя Внутреннего Человека пилюльками и всем прочим, я забыл о нуждах внешнего, титанового. А схватка даже при включенных моторчиках ничего хорошего не сулила. И ведь Рейчел-Вейчел в рассеянности ускакала с моим багажом, со всеми бесценными батарейками! Чтоб ей провалиться, дылде долговязой!
Не меняя позы, я медленно разогнул правую руку и повернул ее ладонью к членам Революционного комитета, а затем показал им ее тыльную сторону.
- Как видите, моя кисть за запястной опорой, включая пальцы, ничем не прикрыта и лишена каких-либо механических приспособлений. Я предлагаю самому сильному из вас простейшее состязание. Предплечье плотно прижато к столу, запястье неподвижно. Мы смыкаем руки в пожатии и сжимаем их, пока один из нас не признает себя побежденным, либо сказав "сдаюсь", либо распрямив пальцы.
Мягко звякнув многолучевой и локтевой костями, я положил правое предплечье на аналой.
- Дайте его мне! - радостно завопил Гучу, кругообразно размахивая правой рукой и топыря пальцы. - Я из его тыкалок пюре сделаю. Э-гей, небеснорожденный! Прощайся со своей ручонкой!
- Нет, я, - заявил Эль Торо, небрежным движением отбрасывая буддиста на стул. Потом достал сигару, раскурил ее и зажал в крепких белых зубах. Впервые я ощутил на Терре подлинный запах табака без примеси марихуаны. Мекс сел напротив меня, закатал правый рукав до плеча, открыв могучий бицепс, однако руки на стол не положил.
- Я не вполне уверен, сеньор, - сказал он, - что ваша рука каким-то образом не укреплена металлом то ли невидимым, то ли хирургически вживленным под кожу.
- Я проверю, - сказала Ла Кукарача, опустилась на колени и, взглядом испросив у меня разрешения, приподняла мою руку с аналоя. Она ощупала ее очень тщательно, кое-где довольно глубоко вонзая острые ноготки. - Чувствую только кости и мышцы под плотной кожей. Это рука труженика, - сообщила она Эль Торо, поцеловала два свои пальца, прижала их к моей ладони и, не поднимаясь с колен, приказала: - Начинайте.
- Валяй, Бычок! Раздави его в лепешку! - завопил Гучу. Отец Франциск, явно во власти противоречивых чувств, произнес сурово:
- Устраивать какие бы то ни было спортивные состязания в храме, и уж тем более на Господнем аналое, противно закону. За исключением случаев, когда нужно принять революционное решение, - докончил он неубедительно, увлеченно уставившись на наши руки.
Эль Торо медленно разогнул мускулистое предплечье, придав кисти нужное положение. Мы прижали ладонь к ладони, стараясь найти наиболее удобную позу. Моя рука, несколько более костлявая, была больше, чем его, которая показалась мне мягкой и влажной.
Внезапно он со всей мочи сжал мою руку, и воздух вырвался между зубов, закусивших сигару, с громким "ха!".
Я в ответ сжал свои пальцы примерно с той же силой, безмятежно глядя в его карие глаза, в которых отразилось изумление. Затем я сжал его руку чуть сильнее, он ответил тем же, яростно попыхивая сигарой. Мышцы ниже локтя начали распирать мой рукав, как твердые палки салями. Включились и взялись за работу поверхностный и глубокий разгибатели пальцев, а также девятнадцать мелких мышц кисти, в основном под апоневрозом ладони. Я усилил нажим. Выплюнув остаток сигары с тихим, но страдальческим "aiii", он разжал и выпрямил пальцы. Я тотчас растопырил мои, продолжая смотреть непроницаемым взглядом на Эль Торо, который легонько массировал свою сокрушенную кисть.
- Un milagro, - прошептал отец Франциск и перекрестился.
- Провалиться мне на этом месте! - воскликнул Гучу.
- Amado muy bravo! - вскричала Роза. - Ole!
Эль Торо протянул мне левую руку, но тут же, пожав плечами, опустил ее и протянул правую.
- Camarada, - произнес он торжественно. Мы обменялись осторожным рукопожатием. Он, правда, поморщился, но продолжал улыбаться. - Ты удивительный hombre, - сказал он. - Но hombre, muy hombre. Гучу, у него есть мышцы, можешь мне поверить.
Право же, он мог бы это сообразить и без проверки на горьком опыте. Причем вопреки возгласу падре, чуда тут никакого не было. Просто пальцы у человека в невесомости сжимаются и разжимаются столь же часто и с такой же силой, как при тяготении. А может быть, и с большей. Практически для всех видов деятельности и передвижения в невесомости достаточно самых жиденьких мышц, уступающих силой раз в двадцать мышцам, вынужденным непрерывно преодолевать тяготение Терры - за исключением мышц, обслуживающих кисти (и пальцы на ногах, если у вас хватает ловкости). Во всяком случае, так обстояло дело со мной, поскольку я с раннего детства принимал участие в изготовлении костюмов, реквизита и декораций для отцовских спектаклей. Кроме того я постоянно лепил разные вещицы из самой упругой глины, и многие - одной рукой (вторую отец привязывал к спине).
- Ole! - снова крикнула Ла Кукарача и пустилась в пляску на аналое, отбивая каблуками чечетку и вихляя очаровательными ягодицами. В такт она запела бойкую песню, начинавшуюся словами "Эль эскелето, эль эскелето", лукаво на меня поглядывая.
Эль Торо и Гучу тут же подхватили песню - Гучу хлопал в такт, а Эль Торо барабанил левой непострадавшей рукой по аналою. Только падре не присоединился к ним, то негодующе хмурясь, то улыбаясь наперекор себе.
Я тоже невольно начал хлопать. Внимательно вслушиваясь, я разобрал, что это революционная песня о пришествии Высокой Смерти, и меня непреодолимо потянуло взяться за эту роль. Сыграть Смерть перед зрителями, исполненными благоговейного страха и обожания, - вот задача! А точнее, беспроигрышная роль, верняк!
Роза завершила танец совсем уж сногсшибательной чечеткой.
Внезапно для самого себя я сказал:
- Senores у sinorita sublima, если вы гарантируете доставить меня в Йеллоунайф до истечения трех недель, я гарантирую хотя бы пробный дебют в роли Эль Эскелето.
- Мой герой! - вскричала Роза, кидаясь ко мне по аналою. - Mi heros de la revolucion!
Мы горячо обнялись, и вновь посыпался град поцелуев.
Этого занятия мы не прервали и когда услышали у себя за спиной звук распахивающихся тяжелых створок, а затем топот босых ног по земляному полу. И даже когда застучали копыта идущей шагом лошади. Собственно, оторваться друг от друга нас заставил только голос Рейчел-Вейчел:
- Милый, я нечаянно увезла твой багаж и потому… Ах, так ты лапаешь и лижешь эту дерганую пигалицу, мексиканскую потаскушку Розу Моралес!
Она въехала в церковь на своем белом коне. Коленопреклоненные мексы все-таки вскочили и прыснули к стенам. Двое, бежавшие впереди нее, метнулись за аналой и начали что-то взволнованно рассказывать Эль Торо, но все мое внимание сосредоточилось на Рейчел-Вейчел. Бледное лицо Черной Мадонны стало от ярости еще бледнее, смертоубийственные глаза - еще смертоубийственнее.
- Я просто присоединяюсь к вашей революции, дорогая, - объяснил я ей с неподражаемой находчивостью.
Никогда еще ни одно мое остроумное замечание не пропадало настолько втуне. Обе девицы теперь явно слышали и видели только друг друга.
Роза, ничуть не испугавшись гнева и роста Рейчел, сдернула туфли, чтобы воспользоваться их каблуками как оружием, и язвительно крикнула:
- Так я, по-твоему, потаскушка? Да кто же не знает, что ты подделываешь себя под революцию, только чтобы вешаться на шею самым грубым и невзыскательным из наших последователей!
- Мне начхать, что бы ты ни несла про меня, хуаресская шлюха! - отпарировала Рейчел. - А вот лапы от капитана Черепа держи подальше. Он мой!
- Ах, твой! Или ты не видела сейчас, как он меня ласкал? К твоему сведению он перед этим устроил поединок с Эль Торо, а я была наградой победителю. И победил он! Он мой, слышишь? Мой, мой, мой!
Я сделал последнюю очень рискованную попытку помирить их, хотя сказал чистую правду:
- Красавицы! - пророкотал я. - Прекратите эту губительную ссору. Я люблю вас обеих одинаково.
- Он чокнутый, но он мой! Он обручился со мной в Господнем храме, техасская ты воровка мужей! - отозвалась Ла Кукарача.
- Черепуша в бреду. Обращая единолично в бегство двести солдат, он был ранен в голову, а ты даже не заметила, не помогла ему, микроскопическая сучка, карликовая болонка в течке! - объяснила ситуацию Рейчел.
Меня ухватили сзади за плечо, и Эль Торо быстро зашептал:
- Не вмешивайся, camarada. Они устраивают драку уже - ау, Dios! - да-да, уже в двадцатый раз. Каждая считает себя единственной героиней нашей революции. Но мне сообщили, что собралась толпа. Camarada, ты должен сейчас же придумать, с какой речью обратишься к ним. Я коротко представлю тебя. Ты выйдешь рядом с камарадой Ламар для вящего эффекта - ваши костюмы очень гармонируют. Конечно, если она еще сможет выйти к ним.
- Elefante! No, jirafa! - тем временем вопила Роза товарищу Ламар. - И в постели никуда не годишься, как утверждают все мужчины.
Руки Рейчел опустились на пистолеты.
- Вот-вот! Стреляй в меня! Убей меня в святом храме! - с торжеством потребовала Роза. - Докажи, что ты не истинная дочь Революции, а всего-навсего заносчивая техаска!
Руки Рейчел сомкнулись, расстегнули пояс с пистолетами и положили его на седло. Затем она грациозно спрыгнула на пол, хлопнула коня по боку и, указав на боковую стену, приказала:
- Туда, Серебро!
Конь послушно присоединился к мексам, жавшимся среди статуй с дьявольскими глазами.
Ровным шагом Рейчел-Вейчел направилась к аналою, поигрывая черным хлыстом.
- Я просто перекину тебя через колено, - небрежно сообщила она, - и спущу шкуру с твоей слишком бойкой задницы.
- А я… я просто раздеру твою непривлекательную фигуру в еще более непривлекательные клочья, - отпарировала Роза, занося туфли с каблуками-шпильками.
Я глядел на происходящее с глубоким чувством, но довольно рассеянно. Мысленно перебирая свой запас испанских слов, я старательно составлял вступительные фразы революционной речи. Лишь бы она удалась, а остальное приложится.
Внезапно Роза спрыгнула с аналоя, бросилась к Рейчел, в последнюю секунду выбросила вперед босые ноги и, словно снаряд, прорезала воздух, целясь пятками в брюшной пресс противницы.
Рейчел посторонилась с поразительной гибкостью, схватила болтающийся конец кушака Розы и дернула за него, успев полоснуть ее саму хлыстом.
Но Роза умудрилась нанести удар туфлей, разорвав рубаху Рейчел на талии и расцарапав кожу. Она хлопнулась на земляной пол, ловко перевернулась, вскочила и тотчас бросилась на противницу, вдвое превосходившую ее ростом. Рейчел пригнулась, готовясь встретить нападение.
Вновь в последнюю секунду Роза прыгнула - на этот раз головой вперед. Вновь Рейчел посторонилась.
Однако на этот раз Роза направляла прыжок чуть вбок - и угадала. Но в тот миг, когда ее голова вмазала в живот Рейчел, техаска ударила ее ребром ладони по шее.
Рейчел тяжело села на пол и слегка позеленела.
Роза, откатившись в сторону, извивалась на сухой земле пола, держалась за шею и стонала:
- Aii, aii, mi cabeza! Ой, моя бедная голова! Эль Торо подбежал к ним и сказал властно:
- Ну, хватит, хватит! Схватка окончена. Вничью. А теперь идемте, не то толпа взбунтуется!
Я сказал ему про севшие батарейки. Он помог мне пробраться к Серебру, с седла которого все еще свисали три мои саквояжа, и мы быстро сменили старые батарейки на свежие. Я вновь ощутил прилив механических сил.
Тем временем девушки кое-как поднялись на ноги.
- Быстрее, быстрее, - поторапливал Эль Торо. - Я выйду первым с отцом Франциском. Роза, ты за нами с Гучу. Ламар, ты рядом с Эль Эскелето… А ты, товарищ, запахни поплотнее плащ, и спусти пониже капюшон. Скелет этот не следует показывать раньше, чем ты начнешь свою речь.
Роза, все еще пошатываясь, постанывая и поддерживая головку, взяла Гучу за руку и спросила:
- На спине у меня от блузы что-нибудь осталось?
- Более чем, - ответил буддист. - Хотя за твои нижние штанишки не поручусь. Но не бойся, вид у тебя прекрасный. Только плюнь на ладошку и вытри физию.
Рейчел придала лицу спокойное выражение, выпрямилась с явным трудом, взяла мою руку, еле касаясь ее пальцами, и подняла на высоту плеча, словно мы собирались танцевать менуэт. А потом сказала мне, почти не разжимая губ:
- Распутный ты обманщик и подлец! Меня все-таки, наверное, вытошнит!
- Ты только не теряйся, - ответил я ей тем же способом. - Публика будет глубоко поражена, узнав, что ты прискакала сюда, несмотря на серьезную болезнь. Ну, пошли. Сыграем выход как следует. И раз, и два, и три!
- Разумеется, сыграть хорошо - это главное, - ответила она без всякого энтузиазма.
Отец Франциск, проходя мимо Розы в развевающейся сутане, сказал:
- Пятьдесят "Богородице Дево" и пятьдесят "Отче наш". Сеньорита Ламар, - добавил он, - посоветуйтесь со своей протестантской совестью. И, пожалуйста, не въезжайте больше на лошади в мою церковь.
Створки двери распахнулись перед нами - каждую толкали четверо мексов, и мы спустились в мелкое море пылающих факелов, смуглых лиц и шума.
Глава 7. НА КЛАДБИЩЕ
Я встретил Убийство при свете зари В маске подобной лицу Каслри.
Угрюм был всадник и невозмутим. Семь злобных ищеек бежали за ним.
И жирных - одна жирнее другой, Но тайны тут не было никакой.
Одно за другим и так без конца Бросал он им человечьи сердца.
Перси Биши Шелли. "Маска Анархии".
Уютно закутавшись в плащ и опустив капюшон, я сидел в глубине эстрады на самом крайнем в ряду из стульев, которые заняли мои новые товарищи. Внешне я был безмятежно спокоен. Внутренне же бешено негодовал на представление, устроенное Революционным комитетом.
В нем не было изюминки. Ему не доставало шика. Короче говоря, препаршивейшая постановка.
А что до огня, который должен был воспламенить массы, так от него не загорелся бы и фосфор!
И ведь нельзя было сказать, что выступают они перед малочисленной или неотзывчивой публикой. От эстрады до купающихся в лунном свете домиков в цветах, выплескиваясь с одной стороны на улицу, а с другой упираясь в кладбище, колыхалась сплошная масса задранных кверху маленьких лиц, над которыми там и сям стлалось по ветру пламя факела, по-своему столь же живописное, как вертикальные язычки огня над свечами. Зрители иногда отзывались на выступления - очень жидкими аплодисментами и вялыми криками, причем было ясно, что сигнал подают рассеянные в толпе клакеры. И все время ветер доносил к нам смолистый запах марихуаны, словно где-то горел сосновый бор.
Толпа была такой огромной и устроен митинг был так открыто, что я краешком губ спросил Рейчел:
- Сердце мое, каким образом вам на Терре сходят с рук подобные сборища? Даже глухонемой слепец почует его с расстояния в пять километров. Твой папенька и его вольные стрелки, возможно, и туповаты, но…
- Подлый изменник, как ты смеешь заговаривать со мной? - ответила она тоже вполголоса. - Да, от этих грязных мексов воняет. После революции они соскребут с себя грязь, будут принимать душ - и с удовольствием! Папочка же и прочие убеждены, что подобные митинги обеспечивают мексам безобидный способ спускать пары. Так сказать, эквивалент кока-колы в эмоциональном плане, но…
"И ведь они абсолютно правы, душка!" - подумал я, однако промолчал.
- …но сегодня мы им покажем, верно, черный мерзавец? - закончила Рейчел, пожимая мне руку. Поступки и слова женщин, ведущих любовную игру, редко соответствуют друг другу.
"Любимая, ты и представить себе не можешь, что мы покажем!" - подумал я, и опять ничего не сказал, а только ответил на ее пожатие. Много долгих секунд спустя она гневно отдернула руку.
Вдруг над низкой грядой холмов за Мекстауном возникло яркое пятно света, обведенное ореолом, а потом исчезло. Словно еще одна луна начала было восходить, но передумала. Мое сценическое воспитание научило меня никак не реагировать внешне на громкие звуки, не имеющие отношения к спектаклю, на шорохи и движение в рядах зрителей и даже на запах дыма. Однако на этот раз мне было трудно сохранить невозмутимость, и я поразился тому, что ни актеры, ни аудитория словно бы ничего не заметили - на эстраде кое-кто слегка вздрогнул, несколько голов в толпе обернулось, кто-то привстал на цыпочки, но и только. Я коснулся пальцев Рейчел и поглядел на нее с недоуменным вопросом в глазах.
- Наверное, технический взрыв, - шепнула она, слегка пожимая плечами. - В Техасе, Черепуша, это самое обычное дело. Работа на новых гигантских скважинах ведется круглые сутки.
Теперь мое внимание сосредоточилось на темном облаке, жутко-сероватом в лунном свете и формой напоминавшем поганку на тонкой ножке. Оно поднималось над той точкой горизонта, где я видел вспышку, и увеличивалось прямо на глазах. В нем было что-то грозное и призрачное. Меня пробрала дрожь. Но никто вокруг словно бы его не замечал.