- Прекрасно! Вот через визун мы тебя и раскрутим! Нужно, чтобы о тебе заговорили. А для этого просто необходим скандал. Сегодня ты его и устроишь.
- Скандал?
Поэту страшно не хотелось устраивать дебош. Этому трусишке, жаждущему славы, страшно не хотелось оказаться в центре скандала. Неужели он взаправду думал прийти к славе с помощью своих виршей? Придётся научить его кое-каким земным технологиям раскрутки, о которых тут видно и не подозревают.
- По-другому, родной, никак не получится, - заверил я его. – Тебе нужна слава? Я тебе её обеспечу. О тебе с сегодняшнего дня заговорят.
- А какой скандал? – спросил, бледнея, поэт.
- Не волнуйся, простенький скандальчик. Можно было, конечно, заставить тебя набить морду какому-нибудь коллеге-поэту. Но это банально. Вы там, в сквере стихи вслух читаете?
- Конечно, - улыбнулся Ант, заметно радуясь, что ему не придётся никому бить морду.
- Так вот, для скандала ты прочтёшь примерно такое.
Я принял псевдопоэтическую позу и с выражением прочёл:
Там где блещет валалум
Нацепив колечки
Прилетел зелёный блум
На горячей печке!
Поэт некоторое время обалдело смотрел на меня.
- Что это? – спросил он, выйдя из ступора.
- Стихи.
- Разве это стихи?!
- Конечно. Даже рифма есть. И ты их прочтёшь публично.
- Ведь ничего не понятно! – возмутился Ант. – На каком это языке?
- На твоём родном. В этом вся и соль, чтобы стихи были странными, - пояснил я непонятливому поэту. – Объясни всем, что в них есть сокровенный смысл, понятный только избранным. Тех, кто будет хаять твои стихи, объяви тупыми и недалёкими животными, не разбирающимися в истинной поэзии.
- Так ведь все обхают!
Я глянул на него снисходительно:
- Эх, Фил! Я тебе гарантирую, что не все. Творческие люди вроде тебя страшно боятся показаться некомпетентными, не разбирающимися в истинной поэзии, за которую ты выдашь эти "стихи".
В Сквере Творчества, когда мы туда перепухнули, уже собралось десятка три поэтов. Они читали стихи о покорении вершин, изобретении новой онтроники и силе человеческого духа.
- Привет, Ант! – дружелюбно поздоровалась знакомая рыжая девушка, за которой неотрывно следовал молодой атлет. – Написал что-нибудь? Давай, почитай, просим!
- Просим, просим! – зашумела толпа поэтов. Ант тут, видимо, выступал в роли мальчика для битья, судя по снисходительным улыбкам поэтов.
Перед Антом расступились, и он взобрался на возвышение в центре сквера. Тряхнув длинными волосами, он с поэтическим подвывом вдохновенно прочёл ту галиматью про "валалум", которой я научил его час назад. Слова он, разумеется, переврал, но эффект был достигнут.
Толпа поэтов от неожиданности замерла. Кто-то неуверенно хихикнул, но тут же замолк. Воспользовавшись всеобщим замешательством, я громко зааплодировал, продрался сквозь толпу, вскарабкался на возвышение и порывисто пожал руку поэту.
- Дорогие друзья! – пафосно обратился я к толпе. – Нам с вами довелось жить в счастливую эпоху! Эпоху рождения нового направления в поэзии! Мы стали свидетелями зарождения сумбуризма!
- Но ведь это чушь! – выкрикнула из толпы рыженькая. – Это не стихи!
В поисках поддержки она оглянулась на атлета, и тот расправил плечи. Я снисходительно глянул на парочку и обратился к девушке:
- Девушка! Вы хотите быть преградой настоящему искусству? Откуда вы знаете, какой должна быть настоящая поэзия? Вы ведь свободные личности, - обратился я к толпе, – а для полёта творческой мысли не должно быть ограничений, правил и преград. Сколько известно случаев в истории, когда творцы, не понятые толпой, умирали в неизвестности. И лишь через сотни лет потомки понимали, что загубленные таланты творили шедевры!
- Причём тут шедевры! – не сдавалась рыжая. – Это же набор звуков, а не шедевр!
Но куда этой коммуноидной девахе тягаться с дилапером, у которого по демагогии были круглые пятёрки!
- Да, действительно, кому-то так может показаться. Обезьяне вообще любые стихи покажутся набором звуков, - сказал я под неуверенные смешки, - но это не значит, что стихи плохие. Дело в обезьяне.
Я заметил, что атлету не понравилось сравнение девушки с обезьяной. Он потемнел лицом и сделал шаг по направлению ко мне. Я поспешно добавил:
- Про обезьяну я, разумеется, образно.
В ожидании поддержки я обвёл глазами поэтов и возвысил голос:
- Но ведь мы – не обезьяны. Мы должны смотреть в будущее. Сумбуризм – это наиболее естественное направление, ибо сам космос возник из хаоса, сумбура. Так и в стихах Анта, в сумбурных звуках на первый взгляд, я ощутил дыхание грядущего. Я увидел картины покорения Вселенной, росистые зори, цветущие луга и журчащую речку, текущую среди густых трав.
На мужественном лице атлета я прочёл сомнение:
- Правда, Леда, что-то в этом есть… - пробормотал он, обращаясь к рыжей. - Вроде как речка…
- Да что ты понимаешь, Лим! – рассердилась девушка, почему-то не услышав в "валалуме" росистых зорь. – Какая речка?! Набор звуков нам пытаются преподнести как новое направление в поэзии!
Но к моему великому удовлетворению на лицах некоторых поэтов я прочёл сомнение. Они усиленно искали смысл в прочтённой ахинее. Мощная штука – синдром поиска глубинного смысла. Свойственный интеллигенции, он заставляет искать потаённый смысл в любой абракадабре.
Закончив выступление, я спустился с возвышения и перевёл дух. Ко мне немедленно подскочил моложавый человек с такими хитрыми глазами, что я вторично обрадовался. Типаж прощелыги, как и диссидента-неудачника, для дилапера – тоже находка.
- Я – Герт, - преставился он. – Визунист. Очень сегодня интересная новость получится!
Он от радости потёр ладошками. Мне стало ясно, что визунист – это вроде нашего журналиста, формирующего новостную ленту в визуне.
- Заголовок нужен броский, - посоветовал я. – Что-то вроде "Скандал в Сквере Творчества" или "Непонятый гений наносит удар".
- Замечательно! Я подумаю, забредыш, - пообещал Герт, вдохновившись. Удивительно, как тут с первого взгляда определяют, что я – из другого мира.
К нам подошёл раскрасневшийся поэт, и визунист обратился к нему:
- Ты молодец! Сенсация! Мне страсть как надоело писать об открытии новой выдумницы, показателях матэргостаний и прочей тоски. А тут – взрывная новость! Потрясающая!
- Надо обязательно сообщить, - поддержал я визуниста. – Люди жаждут свежего, нового. Это и есть выражение свободы слова.
Немного подумав над этой фразой, визунист восторженно выдохнул:
- Как это верно сказано! Свобода слова!
- Люди рождены свободными, - подлил я масла в огонь. – Свобода творчества, свобода визунистская, свобода мыслить и дышать…
На непривыкшего к дилаперскому словоблудию визуниста эти слова подействовали как глоток энергетического напитка. Он прямо взвился в воздух от восторга. Герт рвался с места, чтобы скорее умчаться публиковать скандальную новость, но я не мог просто так отпустить такого нужного человека. Мне страшно нужен был свой человек в сфере массовой информации, чтобы капать на мозги аборигенов. Мы договорились замыслиться в ближайшее время.
В номере гостиницы я ожидал увидеть скучающего стажёра, притащившего пиво и порнуху. Но удивительно, номер был пуст. Может, новичок решил дотащить посылку в два этапа? Но я, осмотрев номер, не нашёл ни пива, ни прочих присланных товаров. Пока я занимался поисками, в номере неожиданно вспухла странная группа: два молодых человека с красными повязками на рукавах и помятый Виталик с тощим рюкзаком в руках. По-моему, новичок был пьян. Я понял, что его сцапали сконфигурировавшиеся дружинники.
- Добрый день, - обратился ко мне юноша повыше. – Это ваш товарищ?
Он указал на хмурого новичка.
- Мой…
- Забредыш? – уточнил высокий парень.
Я неопределённо промычал.
- У нас, молодые люди, спиртное распивать на улицах не принято, - веско проговорил тот, который пониже. - Тем более в людном месте, где полно женщин и детей. И пытаться споить при этом окружающих. На первый раз прощаем, но при условии, что больше такое не повторится!
Виталик мутным взглядом посмотрел на меня. Я постарался придать своему взгляду самое сердитое выражение, на которое был только способен.
Сделав замечание, молодые люди отпухнули от нас.
– Ну, юный дилапер, как тебя угораздило с силовиками столкнуться? – начал я допрос с пристрастием.
Новичок опустил голову и начал теребить лямку рюкзака. От него пахнуло спиртным.
- И пиво где? – добавил я, наконец, обратив внимание на подозрительный маленький объём рюкзака.
- Я, это… Дилапинг проводил… - высказался стажёр. – По инструкции…
- Дилапинг он проводил! – возмутился я. - По инструкции! Это ж какая такая инструкция научила тебя среди бела дня пиво хлестать ящиками?!
- Понимаешь… Я забрал посылку из горловины… А потом решил с быдлом поработать. Пошёл на площадь, нашёл пару человек и угостил их. А потом эти налетели, с повязками, пиво отобрали и сюда привели.
Я сморщился. Чему только учат молодёжь на бесконечных межмирторговских тренингах! Это ж додуматься надо – начать дилапинг коммуноидного мира со спаивания населения на улице!
- Двойка тебе за практику! – вынес я резолюцию. – Чуть всё не испортил. Будем надеяться, что не попали на крючок здешних спецслужб.
- Да какие тут спецслужбы! – резонно заметил стажёр. – Так, дружинники одни…
- И что теперь, можно пьянствовать средь бела дня?!
Виталик только вздохнул, опахнув меня запахом пива. И я добавил:
- Запрещаю тебе принимать самостоятельные решения. Теперь будешь проводить дилапинг только с моего разрешения.
Я заметил, что последнюю фразу я сказал почти стихами. Вот что значит общение с творческой интеллигенцией!
7
Увы, мой план тоже не сработал. Интеллигенция не клюнула на скандальные стихи Анта. Общества любителей сумбуризма тоже не возникло. Книгу "Лечебное калоедение" публично обсмеяли, а картины с выставки "Современное элитарное искусство" здешние интеллектуалы вообще не признали за картины, решив, что это какое-то непонятное украшение. Мы с Антом попытались провести скандальный перфоманс с обмазыванием вареньем и ползанием в голом виде (разумеется, я остался в стороне, заставив проделывать эти штуки подкупленного земными шмотками поэта), но нас опять не поняли. Одни обсмеяли, а другие приняли за сумасшедших. Я попытался организовать выставку собачьих экскрементов, но тоже потерпел неудачу.
Быдло тоже подкачало. Порнуха, которую Виталик продемонстрировал со своего планшетника знакомым, с которыми он прошлый раз пил пиво, вызвала у них тошноту. Попсовая музыка была с непониманием отвергнута, как и фэнтезийные романы из серии "Короли меча и магии". Я даже расстроился от такой высокой моральной устойчивости аборигенов. Прямо святые какие-то.
После такого сокрушительного поражения на всех фронтах, я провёл мозговой штурм с Виталиком и Павликом, сидящим на Земле за монитором. Суфлёр сегодня был серьёзным. Почуял наш шутник серьёзность момента. Он ведь тоже премии получает с проекта, свой процент, пусть и небольшой.
- В общем так, ребятки, - начал я, - люди тут – не люди, а ангелочки. Тошнит их, видите ли, от порнухи. Нежности какие! Придётся действовать другими методами.
- Ты поторопись, Игнат, - посоветовал мне суфлёр. – Я написал отчёт по онтронике. Дошло до генерального директора и очень его заинтересовало. Он взял твой проект под личный контроль. Требует результатов. Его не интересуют всякие онтронные штуковины, ему нужна прибыль.
- Понятно, - расстроился я. Кому охота попасть под "личный контроль" начальства. – Я уже понял свою ошибку. Кроме дурачка Анта на джинсы никто не клюнул. Товарная наживка тут не катит, если у них любую вещь можно выдумать.
- Ну и что ты дальше будешь делать? – спросил Павлик. – Ант – дурачок и слабак, это ясно… Может, рыженькую зацепишь? По-моему, она довольно авторитетная поэтесса!
- Перестань! Я тут познакомился с одним скандальным визунистом, так что доступ к средствам массовой информации у нас есть. Думаю применить метод информ-атаки.
- Что ты собираешься вбросить? – поинтересовался Виталик. – Опять что-то фекальное?
- Фекальная выставка не пройдёт, - покраснел я, вспомнив последнюю неудачу, - к экскрементам местные ангелочки равнодушны. Что-нибудь другое надо, изящное. "Волна абсурда" - неплохой вброс: метровые крысы в метро, съеденные заживо дети в школе. Метро тут, правда, нет. Да и школы своеобразные. Можно применить "панический штурм": скоро будет голод, скупайте продукты. Правда, купли-продажи тут тоже нет.
- "Жирующая верхушка", - предложил свой метод вброса стажёр. – Мол, руководители и чиновники имеют гигантские привилегии. Но руководителей тут тоже не найти, они временно конфигурятся…
- "Заговор элит", - высказался Павлик. – Правительство скрывает страшные тайны. Хотя с правительством опять же напряжёнка…
- "Неприглядная правда", - задумался я. – Показать через визун неприглядные стороны жизни общества. Дома престарелых, помойки, больницы… Только где в этом Элизиуме искать стариков и больных?
Перебрав ещё несколько видов вбросов, мы приуныли. Этот проклятый мир ничем нельзя удивить. Базовый принцип нормализующего дилапинга – жажда низшего – тут почему-то не работал. А ведь коллеги, дилапировавшие коммуноидные миры, говорили, что этот принцип срабатывает всегда и везде. Жажда обратного есть в каждом разумном существе. Чем больше в мире высших ценностей, тем больше хочется низших. При коммунизме – капитализма, при высоких технологиях – шмоток.
- Коллеги, - неожиданно осенило меня, - а почему бы не применить методику "серого шума"?
- А что это? – поинтересовался суфлёр. – С экскрементами связано?
- Остынь, надоел уже! – раздражённо прервал я шутника. - Мы показываем, что нынешний мир и так хорош, что все всё знают, что полезная информация всем надоела. И начинаем забивать эфир бесполезной информацией до полного отупления общества. Жизнь "звёзд" и их домашних животных, сплетни, скандалы…
- Интеллигенция не клюнет, - засомневался Павлик. – У них она слишком правильная.
- Для интеллигенции есть модификация – "ложная эрудиция". Забиваем умные головы правдивой, но бесполезной информацией: число волос на хвосте быка, размер клюва синицы, что сказала местная звезда, споткнувшись о порог… Можно организовать "интеллектуальные" игры: угадайте, какого цвета блевотина у слона. А: синяя, Б: чёрная, В: зелёная.
- Дельно, - подумав, произнёс Виталик. – У тебя и визунист знакомый есть.
- Пробуйте, - отреагировал суфлёр. – С Изоброй не забудьте разобраться.
За три дня мы не успели разобраться с Изоброй, потому что в один прекрасный день произошли события, которые перевернули всё с ног на голову. После мозгового штурма у нас закипела бурная деятельность. Я выдумывал или копировал с планшетника всякую чушь, потом замысливался с Гертом, и он публиковал эту ахинею в новостной ленте визуна. "Наши учёные открыли, что брюнеты более любвеобильны, чем блондины", "Известный гид Лар во время демонстрации экспонатов упал и разбил себе нос", "Если вас одолевают проблемы, то расслабьтесь и сходите в кафе". Подобная чепуха наполнила центральный новостной ресурс всей системы визидения Миогена, распространилась по всему миру. Всё-таки и в коммуноидных мирах есть свои плюсы – отсутствие цензуры, доверчивость населения и огромные технические возможности в распространении информации.
Даже за этот короткий период удалось отследить появление у отдельных личностей признаков одилапивания, что меня несказанно обрадовало. По этим признакам можно следить и делать выводы об успешности или неудачности проекта. С удовлетворением я наблюдал на улицах города появление людей с хомячьим синдромом, при котором весь круг интересов личности суживается до одного – урвать побольше и притащить в свою норку, в свой дом. Синдром свиньи тоже радовал. При этой болезни человек стремится отупить себя глупыми занятиями вроде алкоголизма или примитивных игр. Молодёжь постепенно приобретала обезьяность: желание кривляться, стоить гримасы, хохотать без причины, визжать и впадать в истерики. Среди творческих людей появилась попугайность – жажда постоянно болтать о несущественных вещах с умным видом. У ярых приверженцев спорта появились признаки бычества – постоянного агрессивно-хамского поведения. Словом, общество, хоть и медленно, но всё же начинало деградировать. Однако начинать массовую приватизацию и коммерциализацию общества было ещё рано.
В тот злополучный день мне хотелось сосредоточиться одному, и я отправил Виталика к Анту. Недалеко от нас находилась творильня, и поэт приконфигурился в её коллектив. Работа выдумальщика была непыльной – сиди и выдумывай разные вещи, но требовала полного сосредоточения. Вход на территорию творильни был свободен, и стажёр отправился на экскурсию.
Его не было довольно долго, наверное, часов пять-шесть. Я успел в тишине придумать пару десятков новостей, убойных по своей глупости и начал намысливать Герта. Но визунист почему-то не отвечал. Зато в номер вихрем ворвался бледный стажёр и с порога заорал:
- Игнат! Тут такое!.. В общем…
- Давай-ка по порядку, - осадил я его. – Присядь и не спеша расскажи, что тебя так напугало.
- Понимаешь, Игнат, пришёл я в эту самую творильню. Ант меня встретил, всё нормально. И начал мне показывать, что там у них и как. Есть у них выдумальня, на ней работают выдумальщики. Выдумывают всякий ширпотреб и тут же его материализуют. Эта самая выдумальня работает на этой… как его… матэргии.
- Стоп! – прервал я его, включил переговорник и постучал по нему. Из него донеслось мычание Павлика.
- Повтори ещё разок для нашего умника-суфлёра.
Виталик послушно повторил, а потом продолжил:
- Ещё там есть обвещило. Это такая онтроника, которая, как бы сказать, овеществляет невещественное. Например, может сделать скорость или ярость. Просто сделать в виде предмета. Материализовать.
- Постой, любое понятие что ли можно овеществить? – спросил из переговорника суфлёр.
- Любое, в том-то и дело! Можно овеществить, скажем, умение летать, а потом проглотить, и тут же полетишь. Всякие овеществлённое невещественное они называют обвещью. Скорость, ярость и ненависть – это действяки. А всякие умения называют навычками. И всю эту обвещь отправляют на второсклад. Есть тут такое хранилище…
- Почему "второ"?
- Не знаю. Они почему-то материализованные слова называют вторичкой.
Стажёр перевёл дух и тут же снова зачастил:
- Там такая онтроника есть, какую вы, парни, и не видели! Приставочники есть, суффиксаторы и окончальники. Берешь, скажем, диван, суёшь его, например, в приставочник и прибавляешь к нему приставку "анти". И на выходе получаешь антидиван. Что угодно можно получить: недоветер, перестул, занож…
Я попытался представить себе антидиван, но у меня ничего не вышло.
- Чёрт, там столько всего, парни! – возбуждённо орал стажёр. - Скрепило есть – соединяет два предмета или больше, в один сложный. Можно получать всякие столокровати, кружколожки, мухокомаров, облаколюдей… Максиман есть – слепляет два предмета, беря от каждого самое лучшее. Да я если буду весь день рассказывать, всё равно всего не перечислю!