Ой. Она смотрела на него, и в её взгляде не было ни малейшего признака отвращения. Плохо дело. Все, даже собственная команда, находили его невероятно отталкивающим, чем он страшно гордился. МакГилл сделал мысленную заметку: надо изобрести что-нибудь новенькое, чтобы девчонку выворачивало от омерзения.
О чём МакГилл не подозревал - так это о том, что Алли испытывала жуткое отвращение, но умела сдерживать свои эмоции, когда считала это необходимым. Она решила, что МакГилл и без того имеет над ней слишком много власти, чтобы доставить ему дополнительное удовольствие, показав, что её тошнит от его вида.
- Итак, искусство скинджекинга, - провозгласила Алли. - Урок первый.
- Слушаю.
Алли запнулась. Положеньице не из простых. Если существовал дух, которого ни в коем случае нельзя допустить к овладению навыками скинджекинга, то это, безусловно, был МакГилл.
Она и сама-то мало что умела, попробовала только раз - с паромщиком, но МакГилл ведь этого не знал. По его разумению, Алли была эксперт. До тех пор, пока она будет держать себя соответствующим образом, она сможет вовсю водить его за нос.
- Вселение в живых - это очень сложная штука, - авторитетно начала она. - Сначала мы должны найти… гм… Междуворот Духа.
- Междуворот Духа, - повторил МакГилл. - Я не знаю, что это такое.
Алли сама этого не знала, ну да какая разница?
- Ты имеешь в виду место, где происходит всякая чертовщина? - невольно подсказал МакГилл.
- Да, ты прав.
- Место, где случаются всякие таинственные, необъяснимые явления?
- Абсолютно точно!
МакГилл в задумчивости поскрёб свой безобразный подбородок.
- Я знаю одно такое место. Дом на Лонг-Айленде. Мы как-то высадились там - нам нужны были Послесветы. Не нашли ни одного, но стены дома всё время требовали, чтобы мы убрались оттуда.
- О-кей, - отозвалась Алли. - Вот с него мы и начнём.
МакГилл кивнул.
- Я сообщу, когда мы прибудем туда.
Как только монстр убрался, Алли дала волю своему отвращению - её трясло и выкручивало, чуть не стошнило. Затем она вновь улеглась на кровать, чтобы испытать ещё большее омерзение - теперь от очередного тома Мэриной дезинформации. Зачем она это делала? Алли питала слабую надежду, что где-нибудь между вредными советами Королевы Сопляков содержится хотя бы намёк на то, как управиться с МакГиллом. Если хорошенько покопаться, может, что и отыщется?
МакГилл, как существо крайне высокого о себе мнения, считал, что насквозь видит любого лжеца. Вот это высокомерие и не позволило ему распознать, что Алли водит его вокруг пальца. Довольный новым поворотом в своих делах, он ковылял по палубе, наблюдая, как кругом кипит работа. Холуи драили палубу.
Вообще-то от всей этой уборки, чистки и мытья толку было мало: как команда ни старалась, ни ржавчину, ни потёки серы отмыть было нельзя - они пребудут с "Сульфур Куин" до скончания времён. Всё, что матросам удавалось - это убрать с палубного настила крошки от печенья, которые МакГилл вечно разбрасывал где попало. И всё равно, МакГилл требовал, чтобы на его судне всё было по-настоящему, чтобы его команда была настоящей командой; а настоящие команды на настоящем судне драят палубу, вот и всё. Одни и те же члены команды каждый день чистили и мыли одно и то же в одно и то же время суток. Рутина. Она и делала призрачное судно призрачным. Алли же стала морщинкой на гладкой ткани обычного, рутинного бытия.
МакГилл гордо прошествовал мимо своих матросов, то щелчками пальцев выстреливая в них маленьких чёрных таракашек, то поплёвывая им на ноги - так просто, чтобы не забывали, кто здесь хозяин. Взобрался на мостик, приказал сделать полный разворот и править обратно - к Лонг-Айленду и тому самому дому с чертовщиной. После чего уселся на трон и потянулся к стоящей рядом потускневшей медной плевательнице. Сосуд предназначался когда-то для сплёвывания жевательного табака, мокроты и прочих малоаппетитных вещей, но здесь ему нашлось другое применение. МакГилл запустил в него клешню и вытащил китайское гадательное печенье - медный горшок был полон ими чуть ли не до краёв.
Мэри Хайтауэр не питала доверия к гадательному печенью и своим читателям не советовала. Одна мысль об этом вызывала у МакГилла пренебрежительную ухмылку. О чём Мэри умалчивала - так это о том, что этих печений в Междумире так же много, как стёртых монет, но толку от них - гораздо больше. Ну, хотя бы на этот раз Мэри своей ложью оказала ему услугу: если другие будут держаться от печенья подальше, ему, МакГиллу, больше достанется!
Он раздавил пальцами одно из печений, швырнул крошки на палубу - пусть команда передерётся из-за них, словно чайки - затем поудобнее устроился на троне и прочитал, что было написано на узкой бумажной полоске, до этого момента спрятанной в печенье.
Из воды явится к тебе спасение.
Алли явилась нему из воды, разве не так? Он откинулся на спинку, весьма довольный собой.
* * *
Дом на Лонг-Айленде и вправду требовал, чтобы они убрались из его стен.
Он говорил об этом громко, он говорил об этом часто. Жутко противный дом. Однако собака лаяла, но не кусалась. В доме жила молодая чета, и хотя жильё орало и на них тоже, они ничего не слышали, потому что оба были глухи. Поскольку у дома не было конечностей, чтобы воспользоваться языком жестов, он раздражался всё больше и больше. Должно быть, дом обрадовался, когда наконец в его стенах появились бестелесные духи, которые были в состоянии услышать его, пусть они и пропускали его вопли мимо ушей. Как бы там ни было, Алли вынуждена была признать, что это идеальное место для её первого развесистоклюквенного урока по скинджекингу.
- О-кей, - обратилась она к МакГиллу, - сначала найди в этой комнате мёртвое пятно.
Проще простого - дом был нашпигован мёртвыми пятнами, как швейцарский сыр дырками; должно быть, здесь умерла уйма народу. Алли предпочла не думать об этом.
МакГилл утвердился на пятне у окна с видом на море.
- А что теперь?
- Закрой глаза.
- Они не закрываются, - напомнил МакГилл.
- А, ну да. Ладно, тогда не закрывай. Повернись к океану… и жди, когда взойдёт солнце.
- Сейчас полдень, - буркнул МакГилл.
- Да знаю я. Но ты должен стоять здесь и ждать до завтра до рассвета, а когда начнёт подниматься солнце - смотри прямо на него.
- Пошли… во-о-о-о-о-о-о-он! - взвыл дом.
- Если нам надо быть здесь на рассвете, почему ты не сказала об этом до того, как мы приволоклись сюда?
- Знаешь, в чём твоя беда? - сказала Алли. - У тебя напрочь отсутствует терпение. А скинджекинг требует терпения. Ты бессмертен, делать тебе нечего, торопиться некуда. Стой и жди рассвета!
МакГилл скосил на неё злой глаз, сплюнул на Аллину ногу бурый комок чего-то гадостного и сказал:
- Ладно. Куда ты? Стой и жди вместе со мной. Если мне приходится выслушивать вопли этой дурацкой халупы, то и тебе тоже.
Так они и ждали, не обращая внимания на суету живущих в доме людей и бесконечные вопли самого дома.
Вот незадача - следующее утро оказалось облачным, и вместо солнца на горизонте была видна только серая, унылая полоса.
- Значит, будем ждать до завтра, - сказала Алли.
- Вот ещё новости! И как мне это поможет научиться?
Алли закатила глаза, как будто ответ лежал на поверхности:
- Когда ты долго смотришь на восходящее солнце, это даёт тебе… душезрение. Не во всякого живого можно забраться. Душезрение позволяет увидеть, кого можно скинджекить, а кого нельзя.
МакГилл уставился на неё с сомнением.
- И вот так, значит, ты научилась?
- Вообще-то… - протянула Алли, - это только первая ступень.
- А сколько их всего?
- Двенадцать.
МакГилл смерил её своими блуждающими разнокалиберными глазами и спросил:
- А в этом доме кто-нибудь годится?
Сказать по правде, для скинджекинга годился кто угодно, но Алли не собиралась сообщать монстру правду. Вся суть разыгрываемой ею комедии сводилась к тому, чтобы, обучая МакГилла, ничему его не научить, а вместо этого протянуть время и успеть узнать слабости начальства. Если ей удастся протащить его через все двенадцать идиотских "ступеней", убедив, что в конце он будет способен к скинджекингу, то, возможно, за это время она найдёт способ победить МакГилла - или, по крайней мере, освободить своих друзей.
В любом случае, надо ещё придумать план, как очень быстро унести ноги, потому что когда МакГилл, наконец, поймёт, что его одурачили, от его гнева сотрясётся весь Междумир.
- Женщина годится, - сказала Алли МакГиллу.
- А ну покажи! - потребовало чудище. - Вселись в неё сейчас!
Алли стиснула зубы. Эксперимент, который она проделала с паромщиком, привёл её одновременно и в восторг, и в ужас. С одной стороны - захватывающее, яркое переживание, а с другой - жесть, всё равно что примерять на себя грязную, провонявшую чужим потом одежду. Но деваться некуда - если она стремится держать МакГилла на коротком поводке, придётся показать, на что способна.
- О-кей, я это сделаю. Но сначала ты расскажешь мне, зачем тебе все эти ребята, что ты подвесил в трюме. И почему на них номера.
Он немного поразмыслил и ответил:
- Нет, сначала ты вселишься, а уже потом я расскажу.
- Замётано.
Алли напружилась, словно бегун, выходящий на дистанцию, и двинулась к женщине, которая в это время возилась на кухне. Вселение на этот раз оказалось куда легче, чем с паромщиком - может, потому, что это была женщина, а может, потому, что уже имелся некоторый опыт. Практика - великая вещь.
Женщина так никогда и не поняла, что с нею стряслось.
Первое, что поразило Алли - это полная тишина. Она было запаниковала, подумав, что что-то не так, но тут же успокоилась, вспомнив, что обитатели дома пользовались языком жестов. Женщина глуха. Окружающий мир стал ярче, рельефней - стал таким, каким его видят живые, и Алли вновь испытала восхитительное чувство - у неё опять было тело! Она поиграла пальцами… Как оказалось, девочке понадобилось всего несколько секунд, чтобы подавить сознание "хозяйки" и взять над ней контроль.
Алли оглянулась вокруг. Теперь она МакГилла не видела, но знала - он здесь. Если ему так хочется доказательств, он их получит.
Она порылась в кухонных шкафчиках, нашла фломастер и большими печатными буквами написала на стене:
БЕРЕГИСЬ МАКГИЛЛА
После чего выпрыгнула из женщины, не желая проводить в чужом теле ни одной секунды сверх необходимого. Живой мир сразу поблёк, слух вернулся. А вот и МакГилл собственной персоной - стоит и лыбится, демонстрируя треугольные гнилые зубы.
- Здорово! - одобрил он. - Просто здорово!
- А теперь рассказывай про Послесветов.
- Не-а.
- Ты же обещал!
- Я соврал.
- Тогда я не буду тебя учить!
- Тогда я выброшу твоих друзей за борт.
- Пошли… во-о-о-о-о-о-о-он!
Алли стиснула кулаки и испустила досадливое рычание. МакГилл, довольный, сатанински захохотал. У неё, может, и имеются кое-какие карты на руках, но пусть не забывает, кто захапал все тузы!
- Будем приходить сюда каждое утро, - решил МакГилл, - пока не выдастся ясный рассвет. А потом приступим ко второй ступени.
Алли ничего не оставалось, как согласиться. Всю дорогу, пока они возвращались на ялике на борт "Сульфур Куин", она провела в яростном молчании, всё больше укрепляясь в своей решимости переиграть МакГилла.
Что же до женщины, в которую вселялась Алли, то обретя контроль над своим телом и увидев на стене непонятно откуда взявшуюся надпись, она пришла к выводу, что все страшные слухи, ходившие об этом доме - правда. Женщина немедленно связалась с риэлтором и выставила дом на продажу, решив, что они с мужем уберутся как можно дальше из этого уютного городка с милым названием Амитивиль.
*** *** ***
"Опасайтесь китайских гадательных печений, перешедших в Междумир! - пишет Мэри Хайтауэр в книге "Осторожно - тебя касается!". - Они - орудия зла. Единственно правильным будет держаться от них подальше. ИЗБЕГАЙ СОБЛАЗНА! И близко не подходи к китайским ресторанам! Если ты коснёшься этого зловредного печенья, твоя рука отсохнет навеки!"
Глава 19
Роковое печенье
МакГилл дотошно следовал наставлениям Алли, ведущей его через три первые ступени в овладении искусством скинджекинга. Теперь он, вроде бы, обладал "душезрением", позволяющим отличать, кто подходит для захвата, а кто нет. Правда, глядя на живых, он не видел никакой разницы, но ни словом не обмолвился об этом Алли, убедив себя, что душезрение, конечно же, проявится, когда он преодолеет все оставшиеся ступени. Пусть только попробует не проявиться!..
Следующей ступенью было следить за всеми поступками живого человека в течение суток.
- Смысл этой ступени в том, - объясняла Алли, - чтобы проникнуть в суть того, чем занят живой, как бы сродниться с ним.
Эта на первый взгляд простая задача на деле оказалась чрезвычайно сложной, поскольку живые могли передвигаться в своём мире способами, не доступными МакГиллу. Каждый раз, когда он пристраивался за кем-нибудь, объект нырял либо в машину, либо в поезд, либо, как в одном экстраординарном случае, в вертолёт - и до свиданья, разве ж за такими угонишься пешком…
Он промучился несколько дней, прежде чем нашёл того, кто уж точно никуда не улизнёт: узника местной каталажки. В течение суток МакГилл неотступно следил за не больно разнообразной жизнью зека, после чего вернулся на "Сульфур Куин", ощущая себя триумфатором.
Но третья ступень оказалась ещё труднее предыдущей. По утверждению Алли, ему было необходимо совершить бескорыстный поступок. МакГилл посчитал, что она требует от него невозможного.
- Ты мог бы, например, выпустить одного-двух ребят, что висят в подвесочной, - предложила Алли.
Но МакГилл резонно возразил:
- Какой же это тогда будет бескорыстный поступок, если я за это что-то получу?
И правда: бескорыстный поступок подразумевал ноль выгоды, а, значит, задача практически невыполнима. Надо посоветоваться с печеньем.
После того как Алли ушла в свою каюту, МакГилл в очередной раз запустил клешню в плевательницу, выудил оттуда гадательное печенье, раздавил его и вытащил полоску бумаги. На этот раз надпись гласила:
Ответ получишь тогда, когда забудешь вопрос.
МакГилл впал в такое раздражение, что швырнул крошки за борт, вместо того чтобы, как всегда, бросить их команде.
Он был не единственным, у кого сложившееся положение вызывало досаду. Алли кляла себя за то, что не продумала свои действия как следует. Неужели она была так наивна, чтобы поверить, будто это чудовище вот так запросто отпустит её друзей? Конечно, с одной стороны, трудность пресловутой "третьей ступени" давала ей выигрыш во времени, но с другой стороны, если МакГилл всё же окажется неспособным на бескорыстный поступок, он начнёт стервенеть всё больше и больше, а тогда…
На судне она теперь пользовалась полной свободой - такой привилегии ни у кого из всей команды не было; вот только с нею стало происходить что-то неладное. Каждый раз, глядясь в зеркало, она находила у себя во внешности какой-то непорядок: это ухо - оно и вправду чуть больше другого? А вон тот нижний зуб - он всегда так выпирал из ряда? Интересно, сколько понадобится времени, чтобы она стала такой же уродиной, как и вся остальная команда?
Об этом и раздумывала Алли, стоя как-то под вечер на палубе и пытаясь найти взглядом берег. Не получалось. Небо было ясное, видимость отличная, но кругом расстилались только волны. "Сульфур Куин", обычно сновавшая вдоль побережья, сейчас почему-то вышла в открытый океан. Алли чувствовала себя не в своей тарелке: она хотя и сознавала, что больше не может принимать участия в делах живого мира, но простое наблюдение за ними давало ей ощущение причастности. А теперь и этой скудной возможности не осталось. По её расчётам, они находились сейчас у берегов Нью-Джерси, на юге штата. Здесь жили её родители. Вот только берега нигде не было видно.
Так она стояла, уставившись на горизонт, когда к ней своей косолапой походкой приблизился МакГилл.
Алли спросила:
- Почему мы болтаемся здесь, если, по идее, должны идти вдоль берега и проверять твои ловушки?
- В Нью-Джерси у меня их нет.
- Да, но всё равно - какой смысл выходить в открытое море?
- Я здесь не затем, чтобы отвечать на глупые вопросы, - отрезал он.
- А зачем тогда?
- Я был на мостике и увидел, что ты стоишь здесь, свесилась через борт. Вот и пришёл узнать, всё ли с тобой в порядке.
Алли это проявление заботы не понравилось ещё больше, чем слизь, сочащаяся из всех отверстий МакГиллова тела. Монстр поднёс свою облезлую клешню к лицу девочки и одним пальцем приподнял её подбородок. Алли бросила взгляд на этот палец - разбухший, огромный, бледно-лиловый, словно дохлая рыба, три дня провалявшаяся на солнце - и отпрянула.
- Я тебе противен, - сказал МакГилл.
- А разве ты не этого добиваешься? - ответила Алли.
Она ещё в самом начале поняла, что монстр страшно гордится своей тошнотворной внешностью. Он прилагал все усилия, чтобы выглядеть как можно более отталкивающим, и всё время выдумывал новые способы, как бы стать ещё мерзее. Но как раз в этот момент, казалось, произведённое впечатление его не обрадовало.
- Руки у меня слишком грубые, - сказал он. - Наверно, стоит выработать более мягкое прикосновение. Учту.
Алли еле удержалась, чтобы не воззриться на него в изумлении. "Ой, вот только этого не хватало! - подумала она. - Уж не влюбился ли он в меня?" Она не относилась к числу девушек, способных с пониманием отнестись к подобным вещам.
- Не пытайся меня очаровать, - буркнула она. - "Красавица и чудовище" - эта сказка не про меня, понял?
- И не собирался! Просто пришёл узнать, не задумала ли ты прыгнуть через борт.
- С какой стати мне прыгать?
- Иногда так случается, - ответил МакГилл. - Некоторые члены команды, бывает, сигают в воду. Считают, что провалиться в центр Земли - это лучше, чем служить мне.
- Может, они и правы. Ты не хочешь отпустить моих друзей, на мои вопросы не отвечаешь… Кто знает, наверно, мне было бы лучше там, внизу.
МакГилл покачал головой.
- Ты говоришь так, потому что понятия не имеешь, что это такое. А я знаю.
Он замолчал. Его глаза, которые, казалось, никогда не смотрели в одном направлении, сейчас, похоже, сосредоточились на чём-то далёком, никому, кроме него не видимом.
- Сначала будет вода, - прервал он молчание, - потом дно, земля. Потом скальная порода. Там мрак и холод, а в теле у тебя - камень…
Алли вспомнила, как Джонни-О чуть было не вогнал её в землю, вспомнила это жуткое ощущение - земля и камни, наполняющие её тело. Вот уж чего бы ей ни за какие коврижки не хотелось бы испытать вновь!