- Гравитация тянет тебя вниз, и ты чувствуешь, как растёт давление, - продолжал МакГилл. - Становится всё жарче. Так горячо, что живое тело этого не выдержало бы. Камень вокруг раскаляется докрасна. Начинает течь. И ты чувствуешь этот жар - он должен бы спалить тебя дотла, но этого не происходит… Тебе даже не больно, потому что ты не способен ощущать боль. И всё равно - огонь, он сжигает тебя… Ты просто сходишь с ума. Ты ничего не видишь, кроме расплавленной породы, сначала алой, потом белой от жара. И это всё. Свет, и жар, и бесконечное падение - вниз, вниз, вниз…
Алли хотела остановить его, попросить, чтобы он замолчал, но не смогла: ей было невыносимо это слышать, и в то же время она понимала, что должна выслушать его. Ей необходимо было знать то, о чём он рассказывал.
- Ты тонешь долгие-долгие годы и время от времени натыкаешься на других, - продолжал МакГилл. - Чувствуешь их присутствие; слышишь голоса, приглушённые расплавленной породой. Они называют свои имена - те, кто помнит. Проходит ещё лет двадцать, и ты попадаешь в место, где пространство настолько плотно набито духами, что ты останавливаешься. И как только это происходит, как только ты перестаёшь двигаться - тогда начинается ожидание.
- Ожидание чего?
- А разве не ясно?
Алли не осмеливалась даже допустить мысль о том, чтó он имеет в виду.
- Ожидание конца света, - сказал МакГилл.
- Свету… придёт конец?
- Конечно, придёт. Не через миллион лет, не через сотню миллионов. Может, даже и не через миллиард. Но в конце концов солнце умрёт, Земля превратится в пыль, и все, кто провалился в её ядро, разлетятся по вселенной. Ведь гравитации больше не будет, ничто удержит Послесветов вместе… Так и будут носиться в пространстве…
Алли попыталась вообразить себе это ожидание - целый миллиард лет! - но не смогла.
- Это ужасно!
- Нет, не ужасно - возразил МакГилл, - и оттого всё это гораздо хуже, чем просто ужасно.
- Н-не понимаю…
- Видишь ли, когда ты попадаешь в центр Земли, то забываешь, что у тебя есть руки-ноги - они тебе больше не нужны. Там они ни к чему. Ты становишься чистым духом. Вскоре не можешь отличить, где кончаешься ты и начинается планета Земля. А ещё через некоторое время ты вдруг обнаруживаешь, что тебе всё равно. Ты сознаёшь: твоё терпение настолько безгранично, что его хватит до конца мира.
- Вот, наверно, почему говорят: "Покойся в мире"… - прошептала Алли.
Великая милость вселенной состоит в том, что на заблудшие души, которые только и могут, что бесконечно ждать, нисходит вечный покой. Что-то сродни ему обрёл Любисток в своей бочке.
- У меня бы точно терпения бы не хватило, - вздохнула Алли.
- И у меня не хватило, - отозвался МакГилл. - Поэтому я продрался обратно на поверхность.
Алли в изумлении воззрилась на своего собеседника, взгляд которого уже больше не был устремлён в далёкое ничто. Оба глаза МакГилла смотрели теперь прямо на неё.
- Ты хочешь сказать…
МакГилл кивнул.
- Это заняло больше пятидесяти лет. Но я страшно рвался на поверхность, а когда чего-нибудь очень хочется, можно горы своротить. Никому ещё этого не хотелось так страстно, как мне; я единственный, кто побывал в центре Земли и вернулся обратно. - Он бросил взгляд на свои безобразные клешни. - Мне помогло то, что я вообразил себя монстром, прогрызающим и прокапывающим себе дорогу из недр наверх, и когда я достиг поверхности, оказалось, что я действительно им стал. Стал чудовищем. И желаю им оставаться и впредь!
Хотя в ужасающем лице МакГилла за время его рассказа ничто не изменилось, Алли могла бы поклясться, что он теперь выглядит немного по-другому…
- Почему ты рассказал мне об этом? - спросила она.
МакГилл пожал плечами.
- Мне почему-то захотелось, чтобы ты узнала. Думаю, ты заслужила небольшую толику правды за помощь, которую оказываешь мне.
Несмотря на то, что нарисованную МакГиллом картину радужной никто бы не назвал, Алли всё же стало немножко легче. Словно во мраке зажёгся огонёк.
- Спасибо, - сказала она. - Ты проявил настоящую чуткость.
МакГилл вскинул голову.
- Чуткость?.. Как думаешь, это можно расценивать как бескорыстный поступок?
Алли кивнула.
- Да, думаю, можно.
МакГилл показал в улыбке все свои гнилые зубы вместе с чёрными дёснами.
- Ответ пришёл, когда вопрос забылся - в точности, как предсказало гадательное печенье.
- Гадательное печенье? - переспросила Алли. - Ты о чём?
Но МакГилл проигнорировал вопрос.
- Я совершил бескорыстный поступок, - сказал он, - и теперь готов к четвёртой ступени.
* * *
Алли перерыла все опусы Мэри, которые нашлись на "Сульфур Куин", и наконец выискала упоминание о гадательном печенье - о том, насколько они, эти маленькие сухие бисквиты, зловредны и как от них нужно бежать без оглядки, словно от ядерного отстойника. Ага, раз Мэри как чумы боится китайского печенья, значит, здесь кроется что-то важное.
Алли отправилась на поиски Урюка. Он обнаружился внизу, в бывшей кают-компании, где собралась почти вся остальная команда - ребята развлекались как обычно, то есть играли в одни и те же игры, снова и снова, как вчера и позавчера. Так же, как и в царстве Мэри, если МакГилл не тормошил своих холуёв, они впадали в бесконечную рутину: обменивались бейсбольными карточками с изображениями давно умерших игроков; выясняли отношения по поводу того, кто мухлюет в шашки и затевали драки с участием одних и тех же действующих лиц и по всё тем же, что и вчера, причинам.
"Не забывай об этом, - сказала Алли себе самой, - будь всегда настороже. Не допусти, чтобы рутина опять взяла над тобой верх".
Когда она вошла в кают-компанию, кое-кто из находившихся там уставился на неё враждебно, а остальные демонстративно игнорировали. Её откровенно недолюбливали. А всё потому, что МакГилл одаривал Алли своей благосклонностью, тогда как на остальных он плевать хотел. Однако им приходилось признать, что с тех пор, как Алли появилась на "Сульфур Куин", их жизнь стала значительно легче: МакГилл был занят ею и меньше терроризировал свою команду.
Урюк как никто другой понимал, насколько ценным приобретением была Алли. Первое время она опасалась, что старший помощник возненавидит её по той же причине, по какой Вари возненавидел Ника, однако этого не произошло. Урюк зачастую служил для МакГилла козлом отпущения, когда дела почему-то шли не так, как тому хотелось; поэтому Алли некоторым образом спасала его от гнева хозяина. Она не назвала бы Урюка своим другом, но и врагами они не были. В одном Алли была уверена: в усохшей голове мальчишки было больше мозгов, чем можно было предположить, судя по её размерам, и в основном именно поэтому дела на "Сульфур Куин" шли как по маслу.
Урюк выступал в качестве рефери для двух других пацанов, играющих в дурацкую игру: они шлёпали друг друга по рукам. Задача была не уклониться от шлепка; если соперник уклонялся, другой имел право шлёпнуть его ещё раз.
- Расскажи-ка мне о гадательном печенье, - обратилась Алли к Урюку. Тот немедленно бросил своих подопечных на произвол судьбы и отвёл девочку в уголок, где они уселись за столик в стороне от всех и где их никто не слышал.
- Что ты хочешь знать?
- Мэри Хайтауэр утверждает, что оно - порождение зла. Это так?
Урюк расхохотался:
- Должно быть, оно нагадало ей что-то очень нехорошее.
- Тогда расскажи мне правду.
Урюк оглянулся вокруг, словно собираясь сообщить невероятно важную тайну, и тихо промолвил:
- Все гадательные печенья переходят в Междумир!
Алли понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, о чём речь, и всё равно она не поняла.
- Что ты имеешь в виду под "все"?
- То и имею - все, какие есть. Каждое гадательное печенье, когда-либо и где-либо в мире сделанное, переходит в Междумир. Живые разламывают их, но призраки всех этих печений оказываются у нас - целыми и невредимыми. Ждут, когда их найдёт какой-нибудь Послесвет.
- Интересненько, - отозвалась Алли. - И что в этом такого особенного?
Урюк усмехнулся и придвинулся к ней поближе:
- А то, что все написанные на них пророчества в Междумире сбываются!
* * *
Алли не знала, верить этому или нет. Информация, которую давала Мэри, была неверна, но кто знает - может, Урюк тоже ошибается? Ведь всё это только слухи. Междумирные мифы. Значит, оставался один способ узнать правду: самой разломить одно из печений.
Поскольку МакГилл упомянул о них, Алли пришла к выводу, что у него где-то спрятана заначка. Поэтому как только он сошёл на берег штата Мэн проверить очередную ловушку, она поднялась на тронную палубу и принялась за поиски.
Долго искать не пришлось. Собственно, она управилась бы ещё быстрее, если бы её не воротило от одной мысли о том, чтобы сунуть нос в МакГиллову плевательницу. И сделала она это только после того, как ей пришло в голову, что МакГиллу, в сущности, плевательница-то ни к чему: поскольку он страшно гордился своей способностью вызывать отвращение и всячески его культивировал, он никогда не пользовался этим горшком по назначению, предпочитая в прямом смысле плевать на всех, кто попадался на пути. Принимая во внимание этот факт, Алли пришла к выводу, что плевательница, по всей вероятности - самый незаплёванный предмет на судне.
Так оно и оказалось. Плевательница содержала в себе всю МакГиллову коллекцию китайских гадательных печений.
Алли, стиснув зубы, взяла одно из них и подождала, что будет - а ну как и впрямь у неё рука отсохнет?
Как выяснилось, Мэри и тут наврала - ничего у Алли не отсохло и не отвалилось. И почему её это не удивило?
Держа в ладони маленькое печеньице, она ощутила прилив нетерпения. Она никогда не верила в гадания, предсказания и прочую чепуху, но ведь она и в привидения тоже не верила! Алли закрыла глаза и сжала кулак. Печенье с хрустом треснуло.
На узкой полоске бумаги значилось:
Одно дело - съесть с друзьями пуд соли, и совсем другое - бессовестно мариновать их.
Алли даже не могла решить, поражена она или раздосадована. Как будто вся вселенная наставила на неё обвиняющий перст: смотри, что твои эгоистичные амбиции сделали с Ником и Любистком! Она взяла ещё одно печенье - ведь первое сказало только о том, что было, а не о том, что будет. Может, второе подскажет ей, как быть дальше? Она разломила печенье.
Ты будешь последним. Ты станешь первым.
Поскольку смысла она не уловила, то решила попробовать ещё раз.
Ожидание или свет - выбор за тобой.
Всё равно, что чипсы есть - пока все не уничтожишь, не успокоишься. Алли раздавила четвёртое печенье. Пророчество гласило:
Оглянись!
Глава 20
День, когда подвесили МакГилла
Стоя позади Алли, МакГилл наблюдал, как она ворует у него печенье, и еле сдерживался. Ещё никто и никогда не осмеливался запускать руку в его собственность! Ярости монстра не было предела, но на этот раз он сумел сладить со своим отвратительным характером и обуздал желание немедленно накинуться на преступницу. Он успешно прошёл через четыре ступени обучения, осталось только восемь. Если он сейчас даст себе волю и выбросит девчонку за борт, искусство скинджекинга останется для него тайной за семью печатями. Поскольку подобные преступления вызывали у МакГилла всегда только один тип реакции - взрыв необузданного гнева, другой он не знал, - то он просто притаился у трона и никак не реагировал.
Девчонка, стоявшая к нему спиной, читала уже четвёртое пророчество. Внезапно она застыла, потом медленно обернулась и увидела МакГилла. В её глазах он прочёл страх. Впервые за всё время пребывания на "Сульфур Куин" Алли показала, что испугалась. Поначалу МакГиллу не нравилось то, что она, похоже, не боялась его. А теперь ему не нравилось, что, оказывается, она его всё-таки боится. Он не хотел, чтобы Алли испытывала перед ним страх. Эти новые и непонятные чувства ввергали его в глубокое беспокойство.
Из горла МакГилла вырвался низкий гортанный звук, похожий на рык тигра перед прыжком:
- Жду объяснений!
Алли открыла было рот, но заколебалась. МакГилл понял, что это значило: она сейчас начнёт сочинять байки в своё оправдание. И ещё он понял, что если она действительно примется врать, он уже не сможет сдержаться и так ввалит ей, что эта противная девица улетит на материк, словно пущенное из пушки ядро.
Но в следующее мгновение она расслабилась, опустила плечи и сказала:
- Я только что узнала про гадательные печенья и решила сама убедиться, что это правда. Кажется, я немного увлеклась…
Похоже, она была честна. И этой честности МакГиллу хватило, чтобы не вспылить.
Он подковылял к ней, уставив один глаз на девчонку, а другой - в плевательницу.
- Дай сюда руку! - потребовал он, и когда Алли не шевельнулась, схватил её кисть и раскрыл ладонь.
- Ты что?! - ужаснулась она.
Но вместо ответа он сунул свободную клешню в плевательницу, вынул оттуда печенье и положил его на ладонь Алли. Затем заключил её руку в свою.
- Ну-ка, посмотрим, что оно нам нагадает, - сказал он и сжал руку девочки с такой силой, что хрустнуло не только печенье, но и костяшки Аллиных пальцев.
МакГилл отпустил её руку и своими острыми когтями выудил из крошек бумажку.
Тот, кто умеет прощать, становится хозяином своей судьбы.
МакГилл вдруг обнаружил, что его гнев испарился. Печенье никогда не ошибается.
- Очень хорошо, - промолвил он. - Я тебя прощаю. - И, удовлетворённый, уселся на трон. - А теперь прочь с глаз моих!
Алли повернулась, чтобы уйти, но остановилась.
- Прощение - это пятая ступень, - сказала она. И ушла.
* * *
Мозги Алли - или воспоминание о мозгах… или что там ещё заменяет Послесветам мозги… - словом, процесс мышления в её голове шёл на полную катушку. Она "подарила" МакГиллу пятую ступень спонтанно: просто в тот момент она почувствовала, что поступить так будет самым правильным. Но честно говоря - о чём она тогда думала? Какая ещё к лешему пятая ступень?! Все эти "ступени" - лишь способ выиграть время. Да и то сказать - ничего она не выиграла, была так же далека от освобождения своих друзей, как и тогда, когда заявилась сюда. Если она намерена сделать что-то существенное, надо как можно скорее выявить уязвимое место МакГилла. Алли подозревала, что если у монстра имеются таковые, то их нужно искать среди вопросов, на которые МакГилл не даёт ответов.
Как-то Алли подкараулила Урюка, когда тот был один.
- Почему МакГилл избегает побережья Нью-Джерси? - спросила она.
- Он не любит об этом говорить, - отозвался Урюк.
- Потому я и спрашиваю тебя, а не его.
Мимо прошла группка матросов. Урюк подождал, пока они не скрылись из виду, и зашептал:
- Не всего побережья Нью-Джерси. Он опасается приближаться только к Атлантик-Сити.
Об Атлантик-Сити Алли знала всё. Этот город можно назвать Лас-Вегасом Восточного побережья: десятки отелей, казино, прибрежный променад со множеством киосков, в которых торговали сливочными тянучками и знаменитыми ирисками "Солёная вода".
- С какой стати МакГиллу бояться Атлантик-Сити?
- Потому что там он потерпел поражение, - ответил Урюк. - На Стальном молу. Ну, ты знаешь, в Атлантик-Сити есть два мола со всякими аттракционами - Стальной и мол Стиплчейз, их ещё называют молами-близнецами; много лет назад они сгорели и перенеслись в Междумир. Это место облюбовали себе "Мародёры с молов-близнецов" или просто Молодёры - банда отпетых головорезов-Послесветов. Пожалуй, самые отвратные подонки во всём Междумире. Ну так вот, лет двадцать назад МакГилл напал на них, а они оказались не лыком шиты. Драка была страшная. Молодёры победили. Они покидали всю МакГиллову команду в воду, а самого МакГилла захватили в плен.
- МакГилла - в плен?!
Урюк кивнул.
- Они забрали его на Стиплчейз и подвесили головой вниз к аттракциону с падающими парашютами. Целых четыре года он каждые тридцать секунд падал вниз и возносился наверх. А потом среди Молодёров нашёлся предатель и освободил его.
- Вот это да! И МакГилл рассказал тебе об этом?
- Он и не рассказывал, - отозвался Урюк. - Это я его освободил. - Парень пристально уставился Алли в лицо. - Я ответил на твой вопрос. Теперь ты ответь на мой. Мне очень хотелось бы знать - ты что, действительно учишь МакГилла скинджекингу?
- Это то, чего ему хочется, - уклончиво ответила Алли.
- Ему совсем не обязательно всегда получать то, чего хочется.
Такого она от Урюка не ожидала.
- Но… Ты разве не хочешь, чтобы твой хозяин этому научился?
- Он мой капитан, а не хозяин, - с негодованием ответил Урюк. Он секунду помолчал, потупился, потом снова вскинул глаза на Алли. И что это были за глаза! В них была сила, страсть и укоризна. - У меня мало что сохранилось в памяти о моей земной жизни, но я хорошо помню, что мой отец - или, может быть, моя мать, неважно, кто-то из них - работал в сумасшедшем доме.
- В психиатрическом диспансере, - поправила Алли.