Его отец был алкоголиком. Потом он пришёл к Богу и преобразился. Мать увлекалась всякой эзотерикой, верила в переселение душ и советовалась с хрустальным шаром. А Ник завис где-то в непонятной и не очень приятной середине. Хотя он тоже верил - в веру; то есть, глубоко верил в то, что однажды найдёт что-то, во что глубоко уверует. Но это "однажды" так и не наступило. Ник угодил сюда, а это место никак не подходило ни под одно из определений "послежизни", которые давали его родители. Ну и, конечно, как же тут не вспомнить о закадычном дружке, Ральфи Шермане, который утверждал, что пережил клиническую смерть. Согласно Ральфи, все мы на короткое время перевоплощаемся в насекомых, а пресловутый свет в конце туннеля - это электрическая лампа-мухобойка.
Нет, этот мир вовсе не был ни чистилищем, ни нирваной, ни перерождением, ни ещё чем-то. Нику подумалось: во что бы люди ни веровали, вселенная всегда выкинет нечто совсем неожиданное.
- По крайней мере, в одном мы можем быть уверены - загробная жизнь существует, - сказала Алли.
Ник помотал головой.
- Это не загробная жизнь, - возразил он. - До неё мы так и не добрались. Здесь что-то вроде междужизни. Место между жизнью и смертью.
Ник подумал о свете, который видел в конце туннеля до того, как столкнулся с Алли. Этот свет был местом его назначения. Он не знал, что ждёт его там - Иисус, или Будда, или родильная палата, где он заново появится на свет. Узнает ли он это когда-нибудь?
- А что, если мы застряли здесь навечно? - спросил он.
Алли хмуро покосилась на него:
- Ты всегда такой оптимист?
- Почти.
Ник обвёл взглядом лес. Вроде не такое уж плохое место для того, чтобы провести вечность. Не то чтобы рай, конечно, но здесь было красиво. Пышные, роскошные деревья никогда не сбрасывали листьев. Интересно, а погода живого мира как-то на них влияет? Если нет, то остаться в этом лесу - не такая уж плохая идея. Ведь мальчишка, которого они назвали Любистком, приспособился? Ну и они приспособятся.
Но, вообще-то, это не тот вопрос. Вопрос был: хотят ли они остаться здесь?
Любисток ждал, сидя на дереве, и вскоре они залезли к нему - как он и предполагал. Он быстренько спрятал свои сокровища. Ник с Алли взобрались на платформу, кряхтя и отдуваясь, как будто запыхались.
- Перестаньте! - сказал Любисток. - Вы не можете запыхаться, вы только думаете, что запыхались, так что просто перестаньте пыхтеть.
- Любисток, пожалуйста, это очень важно, - проговорила Алли. - Расскажи нам всё, что знаешь об "остальных"!
Запираться не было смысла, так что он поведал всё, что знал.
- Время от времени они проходят через мой лес - другие дети, на пути куда-то. Они никогда не задерживаются надолго. Да и то сказать - уже много лет никто не проходил.
- А куда они идут?
- А кто их знает. Они всегда бегут. Убегают от МакГилла.
- Кого-кого?
- МакГилла.
- Он что, взрослый?
Любисток покачал головой.
- Здесь нет взрослых. Только дети. Дети и монстры.
- Монстры! - ахнул Ник. - Великолепно! Чудесно! Как я счастлив это слышать.
Но Алли авторитетно заявила:
- Монстров не существует!
Любисток глянул на неё, потом на Ника, потом опять на Алли.
- Здесь существуют.
*** *** ***
По поводу отсутствия в Междумире взрослых, Мэри Хайтауэр пишет: "До настоящего момента нет ни одного свидетельства о том, что в Междумир перешёл хотя бы один взрослый человек. Если как следует подумать, то причина становится ясна. Видите ли, взрослые никогда не сбиваются с пути к свету, как бы сильно их ни толкали - потому что взрослые думают, что точно знают, куда направляются, даже когда заблуждаются на этот счёт. Поэтому они всегда добираются до места своего назначения. Если вы мне не верите, задайте себе один простой вопрос: вы когда-либо видели хотя бы одного взрослого, который бы садился в машину, чтобы поехать "куда-нибудь, просто так"?
Вот что любопытно: по поводу монстров Мэри Хайтауэр хранит молчание.
Глава 4
Монета на ребре
Ночь спустилась на лес. Трое мёртвых детей сидели на самой высокой площадке древесного дома, залитые неестественно ярким лунным светом, из-за чего они выглядели самыми настоящими призраками. Нику с Алли понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что сегодня новолуние.
- Великолепно, - сказал Ник, имея в виду прямо противоположное. - Всю жизнь мечтал превратиться в светящееся во тьме привидение.
- Не называй нас привидениями, - попросила Алли.
Вот зануда - обязательно ей надо к словам цепляться!
- Посмотри правде в глаза. Мы привидения и есть! - настаивал Ник.
- Понятие "привидение" включает в себя много всякого, чем я не являюсь. Я что, по-твоему, похожа на Каспера?
- Отлично, - сказал Ник. - Мы не привидения. Мы Неопределённые Летальные Останки. НЛО. Довольна?
- Глупо.
- Мы Послесветы, - промолвил Любисток. Ник и Алли обернулись к нему. - Я слышал это слово от тех, кто проходит через лес. Так называемся мы все, потому что светимся в темноте. Да и днём тоже. Если как следует приглядеться - увидишь.
- Послесветы… - повторила Алли. - Вот видишь, я же говорила, что мы не привидения.
Алли и Любисток снова пустились в рассуждения о монстрах. Что касается Ника, то он предпочёл в эту тему не вдаваться. Поэтому он решил поставить опыт: прекратил дышать, чтобы выяснить, правда ли, что кислород ему больше ни к чему. Однако, экспериментируя, он прислушивался к беседе Алли с Любистком.
- Но если ничто и никто не может причинить тебе здесь вреда, - спросила Алли, - чего ж тогда бояться этого самого МакГилла?
- О, МакГилл найдёт способ навредить. Уж это он умеет, даже не сомневайся. Воспользуется любой возможностью и заставит тебя страдать до конца времён. - Глаза у Любистка были размером с блюдце, а руками он делал такие жесты, будто говорил: "Чур меня!". - МакГилл ненавидит нас самих и ненавидит всё, что связано с нами. Если он услышит, что ты разговариваешь, он вырвет у тебя язык, а если усечёт, что ты притворяешься, будто дышишь - вырвет и лёгкие. Говорят, МакГилл был любимым псом у самого дьявола - перегрыз поводок и сбежал. До живого мира он добраться не сумел, застрял здесь. Вот почему нам надо оставаться в этом лесу. Он о нём не знает, и здесь мы в безопасности.
Ник видел, что у Алли эта история вызвала сомнения. Он и сам не совсем в неё поверил, но в свете последних событий случиться могло что угодно.
- А ты откуда всё это знаешь? - спросила Алли.
- От других ребят, тех, что идут через лес. Они много чего рассказывают.
- А эти ребята видели МакГилла своими глазами? - продолжала допытываться Алли.
- Все, кто видел его, пропадали с концами.
- Надо же, как удобно.
Ник выдохнул - он держал дыхание десять минут, и ничего страшного не случилось.
- Если уж на то пошло, - сказал он, - монстры существовали всегда. Вернее, их так называли, пока люди не придумали им другие названия. Гигантские кальмары, там, суперакула, анаконда…
- Вот видишь! - сказал Любисток.
Алли бросила на Ника испепеляющий взгляд.
- Благодарю, мистер Гугл. В следующий раз, когда мне понадобятся какие-нибудь важные сведения, я вобью в вас парочку ключевых слов.
- Ага, - кивнул Ник. - И я уверен, что все твои ключевые слова будут состоять из трёх букв.
Алли повернулась к Любистку.
- Так что, этот МакГилл - он гигантский кальмар?
- Не знаю, - отвечал Любисток. - Но чем бы он ни был, он ужасен.
- Чушь собачья, - упёрлась Алли.
- Ты не можешь знать всего на свете!
- Не могу, - согласилась Алли. - Пока. Но теперь, когда у меня в запасе целая вечность, я до всего дознаюсь!
Нику пришлось признать, что оба - и Любисток, и Алли - были по-своему правы. Россказни Любистка, хотя и страдали преувеличениями, всё же несли в себе рациональное зерно. С другой стороны, Алли отличалась весьма трезвым взглядом на вещи.
- Любисток, - спросил Ник, - те, кто проходит через лес - из них хоть кто-нибудь когда-нибудь возвращается?
- Нет. Их всех сожрал МакГилл.
- Или они, может быть, нашли другое место, получше, - предположил Ник.
- Мы либо останемся здесь, либо нас сожрёт МакГилл, - сказал Любисток. - Мой выбор - оставаться здесь.
- А что, если есть другие альтернативы? - спросил Ник. - Если мы не живы, но ведь и не совсем мертвы, то, может… - Он вынул из кармана монетку - она перекочевала из живого мира вместе с немногочисленными прочими вещами, включая и его донельзя официальный костюм. - … Может, мы как монетка - стоим на ребре?
Алли призадумалась.
- Что ты имеешь в виду?
- Имею в виду, что если чуть-чуть подтолкнуть её, то она ляжет вверх орлом…
- Или решкой, - подхватила Алли.
- …А, значит, мы можем двинуться вперёд…
- Или назад, - добавила Алли.
- Вы это о чём? - слегка обалдел Любисток.
- Жизнь или смерть. - Ник подкинул монетку и припечатал её о тыльную сторону ладони, накрыв другой рукой - таким образом, никто не мог увидеть, что там выпало. - Может быть - всего только может быть - нам удастся найти выход отсюда. Путь к свету в конце туннеля… или наоборот - обратно в мир живых.
Казалось, сами деревья замерли при этой мысли - она словно пронизала ветви и стволы, отозвавшись в них глубоким резонансом.
- Это возможно? - Алли взглянула на Любистка.
- Не знаю, - пожал плечами тот.
- Таким образом, - продолжал Ник, - вопрос: куда нам направиться, чтобы узнать ответ?
- Лично я хочу попасть только в одно место, - заявила Алли. - Домой.
Что-то внутри подсказывало Нику, что идти домой - идея не из лучших, но, так же, как и Алли, ему тоже хотелось вернуться к своим родным. Необходимо было узнать, остался ли кто-нибудь из них в живых или все они ушли "куда надо". Однако сейчас они находились на севере штата Нью-Йорк, и до дома было довольно далеко.
- Я из Балтимора, - сказал Ник. - А ты?
- Нью-Джерси, - ответила Алли. - Южная оконечность.
- О-кей. Тогда мы направимся на юг, а по дороге будем смотреть - вдруг найдём кого-нибудь, кто сможет помочь. Должны же быть люди, которым известен выход отсюда… не в один конец, так в другой…
Ник сунул монетку в карман, и дети снова заговорили о жизни, о смерти, о месте, которое посередине, и как из него выбраться. Никто так и не увидел, какой же стороной легла монетка.
Алли была целеустремлённой девочкой. В этом были её сила и её слабость. Она никогда не останавливалась на полпути, всегда завершая то, что начинала. Но именно по этой причине Алли временами становилась неподатливой и упрямой. И хотя она никогда не признавала за собой этого недостатка, в глубине души она знала, что это правда - она упряма.
Может, Ника и устроило бы положение "монетки на ребре", но Алли никак не соглашалась принять случившееся как должное и отнестись к нему стоически. Вот пойти домой - это да, за это она обеими руками. И неважно - мертва она или полумертва, дух она или привидение. Об этом даже думать было неприятно. Лучше надеть на глаза шоры и сосредоточиться на доме, в котором она провела почти всю свою жизнь. Она пойдёт туда, а уж когда дойдёт, тогда всё как-то само собой устроится. Нужно верить в это, иначе она свихнётся.
Любисток тоже смотрел на вещи под своим собственным углом зрения, и его вИдение начиналось и заканчивалось лесом. Он с ними не пойдёт, потому что для него, Любистка, лучше быть в одиночестве, но в безопасной гавани, чем в компании, но в большом, жестоком мире живых.
А вот снегоступы - это была идея Ника, хотя как их сделать, первой додумалась Алли, а на практике мысль воплотил Любисток - он очень неплохо управлялся с веточками, сучками и полосками лыка. Алли они показались какими-то нелепыми, ну да ладно, она же не в показе мод собирается участвовать.
- А какой смысл? - спросил Любисток, когда Ник впервые высказался насчёт снегоступов. - Всё равно до снега ещё куча времени, да и то - мы проходим сквозь снег, не задерживаясь.
- А это вовсе не для снега, - ответил Ник. - С их помощью мы сможем идти по дорогам живого мира, не проваливаясь. Если не вытаскивать ноги из земли после каждого шага, дело идёт куда быстрей.
- Тогда это не снегоступы, а землеступы, - уточнил Любисток и отправился мастерить означенные приспособления.
Когда землеступы были готовы, он вручил их Алли и Нику.
- Неужели вам ни капельки не страшно? - спросил он. - Вы не боитесь того, что там, снаружи? Всего того, чего не могли видеть, когда были живы? Всяких злых духов, монстров и прочего? Я вас целую вечность ждал, молился, чтобы вы пришли. Знаете, здесь Бог слышит наши молитвы, кажется, лучше, чем при жизни, потому что тут мы ближе к нему. - Любисток взирал на них огромными скорбными глазами. - Пожалуйста, не уходите!
У Алли сжалось сердце, а на глаза навернулись слёзы, но она не могла позволить своим эмоциям повлиять на принятое решение. Ей пришлось напомнить себе, что Любисток, в сущности, - вовсе не маленький мальчик. Он Послесвет, и ему больше ста.
В своём лесу он неплохо устроился, так что, без сомнений, ему будет так же хорошо, и когда они уйдут.
- Извини, - сказала ему Алли. - Но мы не можем остаться. Может быть, когда мы узнаем побольше, мы вернёмся за тобой.
Любисток сунул руки в карманы и хмуро уставился в землю.
- Ну что ж, удачи, - вымолвил он. - И смотрите не напоритесь на МакГилла.
- Постараемся.
Он ещё немножко постоял, помолчал, затем добавил:
- Спасибо за то, что дали мне имя. Постараюсь не забыть его.
И полез вверх. Вскоре он скрылся из глаз в своём древесном доме.
- На юг, - сказал Ник.
- Домой, - проговорила Алли, и они пошагали вон из леса, навстречу живому миру, полному коварства и неведомых опасностей.
*** *** ***
В самом ли деле беспечные дети проваливаются в центр Земли, достоверно неизвестно. Безусловно, многие пропадают, но поскольку, похоже, это случается тогда, когда нет посторонних зрителей, попытки выяснить, куда же они уходят, терпят неудачу. Официальный термин для погружения в землю придумала не кто иная, как сама Мэри Хайтауэр. Она назвала его "Злая Гравитация".
В своей основополагающей книге "Тяготы Гравитации" Мэри пишет:
"Не верьте слухам о детях, выбравшихся из Междумира. Мы здесь навсегда. Те, кого мы больше не видим, на самом деле пали жертвой Злой Гравитации, и находятся либо в центре Земли, либо на пути туда. Должно быть, центр Земли - место довольно густонаселённое, однако, как мне представляется, наша планета потому так прекрасна, зелена и полна жизни, что в самом её ядре живут духи тех, кто ушёл".
Глава 5
Связи в верхах
Мэри Хайтауэр от рождения звалась иначе. В какой-то момент она обнаружила, что больше не помнит своего имени; однако, будучи уверена, что оно начиналось на "М", она взяла себе достойное, звучное имя "Мэри". В нём было нечто материнское.
Конечно, ей было только пятнадцать, но если бы она продолжала жить, то, без всяких сомнений, стала бы матерью. Собственно говоря, она ею и стала. Для всех, кто нуждался в маме, а таких было множество.
"Хайтауэр" же означало, что она была первой, кто решился подняться на высоту.
Она первой взобралась по многочисленным ступеням и застолбила территорию. Этот необычный и дерзкий поступок снискал ей такие славу и уважение, которых она даже не могла себе вообразить. За нею пошли благоговейные толпы обитателей Междумира. Осознав, что теперь она достигла высот не только в прямом смысле, но и в переносном, Мэри решила, что пришла пора поделиться своими знаниями о Междумире со всеми остальными Послесветами. Несмотря на то, что она занималась писательством уже больше ста лет, её труды были известны только узкому кружку детей, принятых ею под своё крыло. Но в тот момент, когда она стала Мэри Хайтауэр, всё изменилось. Теперь её книги читали все, и маленькая группа подопечных выросла до сотен и сотен последователей. У Мэри не оставалось сомнений - придёт время, и она станет матерью тысяч.
Некоторые считали её божеством, сама же она о таком статусе и не помышляла. Но что греха таить - ей нравились уважение и почёт, с которым теперь к ней обращались. Само собой, имелись у неё и враги, наделявшие её весьма нелестными прозвищами, но - хм… на безопасном расстоянии.
Теперь она могла наслаждаться величественным видом, открывавшимся с самого верхнего этажа. Иногда она могла бы поклясться, что отсюда ей виден весь мир. Вообще-то она прекрасно понимала, что жизнь продолжается без неё, словно ничего не случилось. Далеко внизу, в живом мире, шло обычное, суетливое движение: спешили автомобили и автобусы, мелькали такси.
"Пусть суетятся, - думала Мэри. - Мне нет до них дела. Я принадлежу этому миру, все мои заботы - о нём".
От созерцания её оторвал стук в дверь. Через секунду в помещение шагнул Страдивариус - тихий, как мышка, мальчик с копной светлых кудряшек на голове.
- Что случилось, Вари?
- Здесь Искатель, мисс Мэри. Говорит, что принёс что-то потрясающее.
Мэри вздохнула. В наши дни все зовут себя Искателями. А на самом деле большинство тащит всякую не заслуживающую внимания дрянь: то клочок бумаги, то обломок деревяшки-плавника. У истинных Искателей, однако, водились вещи поинтереснее. Настоящие Искатели - мастера своего дела, знающие, при каких обстоятельствах предметы переходят в Междумир - были редкостью.
- Кто он? Мы встречали его раньше?
- Думаю, да, - ответил Страдивариус. - По-моему, он принёс настоящую еду!
Это известие пробудило в Мэри интерес, хотя она и постаралась не показать Вари, насколько большой.
Она отлично владела искусством скрывать свои эмоции, но если этот Искатель действительно принёс еду, перешедшую из живого мира в Междумир, сохранить невозмутимость будет трудновато.
- Проводи его сюда.
Вари выскользнул за дверь и вернулся с молодым человеком лет тринадцати от роду. Молодой человек был почти гол - он ходил в одних плавках. Над резинкой плавок свешивался довольно заметный животик - паренёк, видимо, любил лакомиться пивком. Не настоящим, конечно - рутбиром.