* * *
Элли решила, что имя Лиф подходит мальчику как нельзя лучше, в конце концов, они нашли его в лесу. Услышав это имя, мальчик вспыхнул, словно Элли его поцеловала.
Ребята последовали за ним к обрыву, на который Лиф начал взбираться с безрассудством, на которое не способны, пожалуй, даже самые искусные альпинисты. Элли никогда бы в этом не призналась, но подъем сильно напугал ее, зато Ник жаловался за двоих.
- Я даже на гимнастический снаряд не могу взобраться, не поранившись! - ныл он. - Какой смысл упасть с горы и разбиться, если ты только что выжил в автомобильной аварии?
Добравшись до дороги, они не обнаружили почти ничего, что могло бы свидетельствовать о произошедшей трагедии. Им попалось лишь несколько небольших осколков стекла и металла. Было ли это хорошим признаком или плохим? Ник и Элли не знали, что и думать.
- Здесь, наверху, все иначе, - сказал Лиф. - Не так как в лесу. Пойдемте лучше вниз.
Элли проигнорировала его слова и ступила на обочину. Почва под ногами показалась ей странной: мягкой и пористой. Она вспомнила, что накануне аварии видела на обочине предупреждающую табличку, на которой было написано "Неукрепленная обочина". Теперь Элли поняла, что это значило.
- Не советую стоять на одном месте слишком долго, - сказал Лиф. - Если не будешь двигаться, тебе не поздоровится.
Мимо пролетали легковые машины и грузовики. Часто, примерно каждые шесть секунд. Ник первым поднял руки и принялся махать, стараясь дать понять водителям, что они нуждаются в помощи. Через несколько секунд Элли последовала его примеру.
Никто не останавливался. Мало того, никто даже не сбавлял ход. Проносясь, машины рассекали воздух, который потом долго не мог успокоиться. Элли казалось, что ветерок холодит не только кожу, но и душу. Лиф держался края обрыва и расхаживал взад-вперед, дожидаясь ребят.
- Вам не понравится здесь, наверху, вот увидите!
Ник и Элли пытались привлечь внимание водителей проезжающих мимо автомобилей, но, похоже, в наше время никто не останавливается, чтобы подвезти людей, путешествующих автостопом. Стоять у края дороги было явно недостаточно. Дождавшись момента, когда поблизости не было машин, Элли вышла на проезжую часть.
- Не делай этого! - предупредил Ник.
- Я знаю, что делаю.
Лиф ничего не сказал.
Элли оказалась на середине полосы, ведущей на север. Теперь, кто бы ни захотел проехать мимо ребят, обязательно должен был притормозить, чтобы объехать девочку. Теперь ее невозможно было не заметить.
Ник волновался все больше и больше.
- Элли…
- Не волнуйся. Если они не остановятся, у меня будет достаточно времени, чтобы отскочить.
В конце концов, Элли занималась гимнастикой, и у нее неплохо получалось. Отпрыгнуть в сторону она могла.
Вдалеке послышалось мерное гудение, которое определенно могло быть только шумом двигателя автобуса. Гул приближался, и через несколько секунд из-за поворота выскочил междугородный автобус, направлявшийся на север. Элли попыталась встретиться взглядом с водителем, но он смотрел вперед. Через секунду он меня заметит, подумала она. Через секунду. Но если водитель ее и видел, то решил не обращать внимания.
- Элли! - крикнул Ник.
- Хорошо, хорошо, - ответила Элли и, не спеша, осознавая, что в запасе у нее много времени, приготовилась отскочить в сторону. Но вот беда, оказалось, что она не может этого сделать. Девочка потеряла равновесие, но не упала - ей не позволили ноги. Она посмотрела вниз и обнаружила, что они как будто исчезли. Потребовалось несколько секунд, прежде чем Элли осознала, что погрузилась в асфальт сантиметров на пятнадцать, выше лодыжек, словно дорога была сделана из жидкой грязи.
Ей стало страшно. Элли вытащила одну ногу, потом вторую, но, взглянув вверх, она поняла, что слишком поздно - автобус навис над ней и вот-вот собьет. Когда она увидела прямо перед собой решетку радиатора, то закричала от ужаса, но в следующее мгновение мимо нее пронеслись водитель, затем пассажирские сиденья, чьи-то ноги, багаж и, наконец, грохочущие и движущиеся части двигателя, расположенного в конце автобуса. Внезапно все закончилось, и Элли снова оказалась на дороге - автобус уехал, а ноги продолжали погружаться в асфальт. Девочку обдало ветром, кружившим листья и дорожную пыль, поднятые уехавшим автобусом, и все стихло.
- Я что… Я прошла сквозь автобус?
- Сюрприз, - сказал Лиф, скорчив забавную гримасу. - Ты бы видела свое лицо!
Мэри Хайтауэр, известная также как Королева малышей, писала в своей книге "Как бы мертвые" о том, как трудно объяснить вновь прибывшим в Страну затерянных душ, что с технической точки зрения они уже не живы: "Если вы встретите "зеленых", как принято называть вновь прибывших, лучше быть честным по отношению к ним и не скрывать горькой правды". Далее Мэри замечает: "При необходимости следует сделать так, чтобы вновь прибывшие столкнулись с неопровержимыми доказательствами своего измененного состояния, отрицать которые они будут не в силах. Если вы этого не сделаете, "зеленые" будут всеми силами противиться истине, что приведет к ухудшению их и без того незавидного состояния рассудка. Обнаружить, что ты проснулся в Стране затерянных душ, все равно что прыгнуть в бассейн с холодной водой: сначала испытываешь шок, зато спустя короткое время понимаешь, что вода не такая уж ледяная".
Глава третья
Без снов
Лиф никогда не покидал свой волшебный лес и конечно же не имел возможности читать превосходные книги, вернее сказать, учебники, написанные Мэри Хайтауэр. Почти все, что ему было известно о Стране затерянных душ, он знал по собственному опыту. К примеру, он знал, что только "мертвые пятна", иначе говоря, места, которые могут видеть лишь жители Страны, твердые на ощупь. Он мог прыгать с ветки на ветку в своем мертвом лесу, но стоило ему выйти за его границы, туда, где росли живые деревья, он пролетал прямо сквозь ветки, будто их не существовало вовсе. Впрочем, если выражаться точнее, не существовал он сам.
Ему не пришлось читать "Советы мертвым" Мэри Хайтауэр, чтобы узнать о том, что дышать нужно, лишь когда разговариваешь, или что во всем теле ничто, кроме сердца, болеть не может, или о том, что воспоминания, которые ты не хранишь изо всех сил, скоро забываются. О памяти Лиф знал многое. Хуже всего было то, что, попав в Страну затерянных душ, можно было быть уверенным лишь в одном - сколько бы времени ни прошло, ты всегда будешь помнить о том, как много забыл.
Сегодня, однако, он узнал что-то новое. Лифу стало известно, как долго спят вновь прибывшие, прежде чем проснуться в новой реальности. Он вел счет дням и знал, что с момента прибытия Ника и Элли, считая сегодняшнее утро, прошло 272 дня. Девять месяцев.
- Девять месяцев! - вскричала Элли. - Ты что, надеваешься?
- Мне кажется, ему издеваться ни к чему, - сказал Ник, которого просто трясло от того, что он только что услышал.
- Да я и сам удивился, - сообщил Лиф.
Он не стал рассказывать, как подходил к ним каждый день, тряс и бил ногами и палками, надеясь разбудить. Лиф решил, что эту информацию разглашать не стоит.
- Вот, смотрите, - предположил он. - Человек рождается за девять месяцев. Не значит ли это, что за такой же срок он умирает?
- Я даже не помню, чтобы мне что-то снилось, - сказал Ник, безуспешно стараясь ослабить галстук.
Элли тоже слегка затрясло - смысл сообщения о ее смерти, наконец, дошел до нее.
- Мы не видим снов, - сообщил Лиф. - Зато не нужно бояться кошмаров.
- Да куда уж кошмарнее, - отозвалась Элли.
Могло ли это быть правдой? Могла ли она действительно умереть? Нет. Этого просто не могло быть. Если бы она умерла, она добралась бы до противоположного конца тоннеля, туда, где был свет. Она и Ник были бы там. А здесь они лишь наполовину мертвы.
Ник продолжал тереть лицо.
- Шоколад. Никак не могу его стереть. Как будто татуировка.
- Так и есть, - пояснил Лиф. - Ты такой, каким умер.
- Что?
- То же самое с одеждой, - сказал Лиф. - Она стала частью тебя.
Ник посмотрел на него, словно Лиф был судьей, только что вынесшим ему смертный приговор.
- Ты хочешь сказать, что я до скончания века буду ходить с шоколадом на лице и в этом уродском галстуке, который дал мне отец?
Лиф кивнул, но Ник был не готов ему поверить. Он схватился за узел галстука и потянул что есть сил, стараясь развязать его. Конечно же узел и не думал поддаваться, и Ник перешел на пуговицы рубашки. С ними дело обстояло не лучше. Лиф засмеялся, и Ник посмотрел на него невеселым взглядом.
Чем больше Ником и Элли овладевала подавленность, тем сильнее старался Лиф их развлечь. Он привел ребят в свой дом на дереве, надеясь, что его вид поможет поднять им настроение. Лиф построил его сам из призрачных веток, в изобилии покрывавших землю у корней мертвых деревьев. Он показал ребятам, как забраться на самую высокую платформу, а когда они там оказались, столкнул обоих вниз и, смеясь, наблюдал, как они бились о ветки и в итоге упали на землю. Затем Лиф спрыгнул вслед за ними, думая, что друзья будут от души смеяться над его выходкой, но, рухнув к корням дерева, понял, что ошибся.
Для Элли падение с дерева оказалось самым страшным переживанием, когда-либо выпадавшим на ее долю. Оно оказалось страшней аварии, так как та случилась так быстро, что у девочки просто не было времени как-то отреагировать. Падать с высокого дерева оказалось даже хуже, чем попасть под автобус, так как тот пронесся над Элли слишком быстро, и она едва успела понять, что случилось. В отличие от первых двух случаев падение показалось девочке бесконечным. Она сталкивалась с ветвями, и, казалось, каждый удар должен был вышибить из нее дух, но этого не случилось. Удары сотрясали ее тело, но боли Элли не чувствовала. И хотя она совершенно не пострадала, девочке все равно было страшно. Она кричала все время, пока летела вниз, а когда ударилась о землю, ей показалось, что вот тут-то ей и настанет конец, но и этого не случилось. Элли поняла, что конец не настанет, потому что он, в сущности, уже настал. Ник упал рядом, ошеломленно тараща глаза. Выглядел он так, словно только что слез с самого опасного аттракциона в парке развлечений. Спустя секунду рядом приземлился Лиф, оглашая воздух неистовыми криками и смехом.
- Зачем ты это сделал? - закричала на него Элли, схватив мальчика и принявшись яростно трясти его. Лиф продолжал смеяться; это привело Элли в бешенство.
Девочка обхватила руками голову, словно от происходящего у нее началась страшнейшая головная боль. Элли понимала, что не может чувствовать боли, и от этого злилась еще больше. Разум подсказывал ей, что упасть с верхушки дерева и не разбиться невозможно, что это был дурной сон или какой-то тщательно продуманный розыгрыш, но, к сожалению, все говорило об обратном. Она упала с огромной высоты, и с ней абсолютно ничего не случилось. Она прошла сквозь междугородный автобус. Все так и было, но Элли, привыкшая мыслить рационально, была не в состоянии принять это. Есть же какие-то правила, думала Элли. Просто нужно их понять. В конце концов, когда она была маленькой, законы природы тоже казались ей удивительными. Тяжелые самолеты поднимались в воздух; небо на рассвете окрашивалось в красный цвет; облака, как губки, впитывали массу воды, а потом шел дождь, и вода возвращалась на землю. Если вдуматься, все это не менее поразительно! Нет, мир живых устроен ничуть не проще, чем Страна затерянных душ. Элли постаралась свыкнуться с этой мыслью, но, не справившись с собой, расплакалась.
Увидев, что она плачет, Лиф отпрянул. За свою короткую жизнь он не успел научиться тому, как следует вести себя с плачущими девочками. Может, когда-то он и знал, как нужно поступать, но последний раз имел с этим дело не менее ста лет назад. Он растерялся и не знал, что делать.
- Почему ты плачешь? - спросил он Элли. - Ты же не разбилась, когда упала с дерева! Поэтому я тебя и столкнул, чтобы ты поняла, что это совсем не больно.
- Я хочу домой, к родителям, - ответила девочка.
Лиф посмотрел на Ника и увидел, что тот тоже силится сдержать слезы. Нет, не так он представлял себе первый день после их пробуждения, но, возможно, он ошибался. Ему стоило подумать о том, что распрощаться с жизнью - не такое простое дело. Лифу пришло в голову, что, по идее, он тоже должен был скучать по родителям, если бы, конечно, сохранил в памяти их образ. Но одно он помнил точно - как скучал по ним прежде. Ему тоже стало не по себе. Он стоял и смотрел на Ника и Элли, дожидаясь, пока пройдут их слезы, а потом вдруг ему в голову пришло то, о чем он раньше даже не решался подумать.
- Вы не останетесь здесь?
Ник и Элли ответили не сразу, но их молчание было красноречивей любого ответа.
- Вы такие же, как все! - вырвалось у Лифа прежде, чем он успел подумать над тем, что собирался сказать.
Элли подошла к нему ближе.
- Кто это все?
Лиф втихаря обругал себя. Он не собирался им говорить, хотел, чтобы ребята думали, что их только трое. Может, так бы они остались. Теперь этим планам пришел конец.
- О ком ты говорил? - допытывалась Элли.
- Ладно, идите! - крикнул Лиф. - Мне все равно. Уходите, если хотите, и провалитесь в центр Земли, мне плевать. Это с вами и случится - провалитесь и будете уходить все глубже и глубже, пока не окажетесь в самом центре!
Ник смахнул последнюю слезу.
- Да откуда тебе это известно? Ты только и знаешь, что прыгать с ветки на ветку. Ты же нигде не был. Не понимаешь, о чем говоришь.
Лиф бросился прочь. Он забрался на дерево, на самую верхушку и уселся среди тонких ветвей.
Они не уйдут, повторял он про себя. Не уйдут, потому что я им нужен. Кто научит их карабкаться и прыгать с ветки на ветку? Кто объяснит им, как жить, когда ты уже не жив?
Там, на верхней площадке, Лиф хранил самые ценные вещи: то немногое, что попало в Страну затерянных душ вместе с ним. Он нашел их рядом с собой, когда проснулся после наводнения, которое унесло его жизнь. Вещи, как и он сам, стали призраками, так что Лиф мог прикасаться к ним и держать их в руках. Горстка предметов была единственной зацепкой, при помощи которой он мог вспомнить хоть что-то из своей земной жизни. Среди них был ботинок отца. Лиф часто надевал его, мечтая о том, что однажды вырастет и станет таким же большим, как отец. Конечно же он знал, что этого никогда не случится. Среди прочего у Лифа сохранилась старинная фотография - ферротип, на которой был изображен он сам. Только благодаря ей он все еще не забыл, как выглядел, когда был живым. Пластинка была исцарапана и побита, так что трудно было сказать, где на ней сколы, а где - веснушки. Лиф часто разглядывал ее и в итоге пришел к выводу, что все точки на лице, изображенном на фотографии, - веснушки. Кроме башмака и фотографии в его коллекции была кроличья лапка, которая, как показала история, принесла Лифу счастья не больше, чем ее первому обладателю - кролику. Раньше у Лифа была еще монетка, но ее украл мальчик, который пришел в Страну затерянных душ до Ника и Элли. Он, видимо, считал, что деньги по-прежнему чего-то стоят. Когда Лиф очнулся после наводнения и полета по тоннелю, то обнаружил эти вещи вокруг себя, они были разбросаны по маленькому клочку мертвой земли, на котором лежал мальчик. Проснувшись, Лиф собрал вещи и хотел было уйти с мертвой земли, но тут же начал проваливаться под землю. Получилось так, что первым уроком жизни в Стране затерянных душ для него стало то, что, находясь на земле, относящейся к миру живых, нельзя стоять на месте. Так он и шел, боясь остановиться, без отдыха и сна. Город сменялся городом, за лесом начинался новый лес, и Лиф на ходу постигал особенности своей новой призрачной жизни. Поначалу он испугался, но смог пережить страх, ведь ему больше ничего не оставалось. Почему он стал привидением, а не ангелом? Почему не попал на небеса? Ведь священник всегда говорил: рай или ад - другого выбора нет. Так почему же ему пришлось навеки застрять на земле?
Лиф раз за разом задавал себе эти вопросы, пока не устал от них и не принял свою новую жизнь как данность. Через некоторое время он нашел свой лес: большое мертвое пятно, которое стало его домом. В мертвом лесу он мог дотрагиваться до деревьев и не проваливаться под землю, и мальчик всей душой почувствовал, что добрый Бог позаботился о нем, приведя его в этот лес. Он стал для Лифа частью вечности.
Эти новые ребята проведут с ним бесконечное время, лежавшее перед ними. Так и должно было быть. Может, сейчас они и уйдут, но когда увидят, что представляет собой окружающий мир, вернутся, и он построит каждому из них платформу на дереве. И когда это произойдет, они будут сидеть вместе, вести нескончаемые разговоры и смеяться, чтобы Лиф мог получить компенсацию за те долгие годы, которые он провел в одиночестве и молчании.
Стоя внизу, Ник наблюдал, как Лиф карабкается на дерево, пока густая листва не скрыла его. В душе Ника происходила скрытая борьба: веснушчатый мальчик вызывал истинное сочувствие, но и печальные мысли о своей собственной смерти не покидали. Ник не знал, что и думать. Его мутило, и он поражался тому, что такое вообще может быть - ведь у него, по сути, уже не было желудка. Пока Ник раздумывал об этом, его затошнило еще сильнее.
- Да уж, - сказала Элли. - Положение аховое.
У Ника начался приступ гомерического хохота, Элли захихикала вслед за ним. Несмотря на действительно тяжелое положение, дети все еще могли смеяться.
- Нужно принять кое-какие решения, - наконец вымолвила Элли.
Нику решений принимать не хотелось.
- Как ты думаешь, покойники могут испытывать посттравматический шок? - спросил он.