Черт с ними, с фильмами. Черт с ними, с сайтами. Но персональные блоги… Выяснив, что без труда может зайти в свой аккаунт на Фейсбуке, Ямщик в уме сочинил целое воззвание к френдам, где полностью разоблачил козни двойника и потребовал ("те, кто любит меня, за мной!") бойкота для узурпатора. К счастью, он сперва во всех подробностях представил себе реакцию френдов - людей бойких, говорливых, обладателей высокоразвитого чувства юмора - а уже потом выяснил на практике, что сообщения не отправляются, вернее, отправляются, но в никуда, то есть не фиксируются на странице. Узнать, что в интернете ты тоже соглядатай-невидимка, безъязыкий призрак, пустое место - честное слово, это было не так обидно, когда уже понимаешь, что самый надрывный крик души будет воспринят как шутка, проверка аудитории, эскиз к новой книге.
Ночами ему снились комментарии к воззванию, и Ямщик просыпался в холодном поту.
С почтой история повторилась. Ямщик зашел в личный почтовый ящик на Яндексе, попытался отправить письмо Кабуче - для начала тестовое, без рискованных попыток объясниться, и уж тем более помянуть двойника в сомнительном контексте! - и письмо ушло, да не пришло. Пароли к Кабучиной почте были Ямщику отлично известны, он проверил, и не раз, а трижды: нет, его тест пропал без вести, не добравшись до адресата. Читай, говорила ему реальность, данная в ощущениях. Смотри, наблюдай - короче, подглядывай, извращенец, дери ногтями воспаленное эго, а на большее не рассчитывай!
Нет худа без добра - зато Ямщику открылось, каким способом двойник зарабатывает себе на жизнь. Проклятье! Ямщик даже позавидовал ловкости мерзавца. Если литературный талант, как смел Ямщик надеяться, вряд ли достался двойнику в наследство, то сукин сын, вне сомнений, имел доступ к большей части воспоминаний оригинала, а также к профессиональным навыкам. У Ямщика отвисла челюсть, когда он обнаружил в почтовом ящике целое нашествие депеш от "их превосходительств" - народных депутатов (из числа одиозных), чиновников государственного значения и (ого-го!) одного члена правительства, чье имя не стоило поминать всуе. В каждом письме имелось вложение - текстовый документ; в каждом ответе двойника - судя по указанному времени, отвечал гад со скорострельностью пулемета - имело место аналогичное вложение. Ямщик сохранил документы на диск (ноутбук не возражал), сравнил исходники с ответами - и долго бегал по тренерской, как зверь в тесной клетке, рыча от гнева.
- …! …!! …!!!
Мог бы и сразу сообразить! Депутаты, чиновники, министр - все эти слуги народа славились могучим присутствием в социальных сетях. Двойник - разумеется, в строго конфиденциальном порядке! - предложил им услуги редактора, а по совместительству корректора. Продемонстрировав потенциальным клиентам, как врожденное косноязычие власть предержащих под его пером превращается в гладкопись, умело сдобренную пафосом или шуткой; как меняется реакция читателей на обструганные литрубанком призывы и заявления; как у "грамотеев" (но в меру, чтобы не спугнуть ширнармассы!) начинают расти рейтинги, в отличие от их конкурентов-двоечников - о, двойник мигом приобрел стабильную клиентуру, готовую платить во сто крат больше, чем платит издатель, этот скупой рыцарь, редактору фэнтези или дамского романа! Что же до необходимости работать инкогнито - образность мышления, связность речи и грамматика за пятый класс объявлялись свойством, имманентно (…!!!) присущим высокопоставленным клиентам - так двойник за славой не гнался, предпочитая известности размер гонорара.
Он и сейчас, сказал себе Ямщик, в душе остается обитателем зазеркалья. Как говорится, можно вывезти девушку из Жмеринки, но нельзя вывезти Жмеринку из девушки. Неужели это приговор? Неужели я, даже если мне повезет вернуться, буду вечно щеголять клеймом отраженца, выжженным на лбу?!
- Что нынче правим? - риторически спросил Ямщик, открывая почту. - Глаголы на "ться" у министра? "Титульную рассу" у депутата? "Филосовские моменты" у областной прокурорши?
"Ямщик, - ответил двойник, - не гони лошадей…"
Нет, не двойник.
Ямщик еще раз перечитал тему свежего, датированного сегодняшним числом письма. Все верно: "Ямщик, не гони лошадей!" Мейл отправителя: legion777@legion.com.ad. Флажок важности: максимум. Время отправления: 19.40. "Привет! - бодрей бодрого возвещало письмо, и Ямщик задницей, ставшей за последнее время чувствительней всякого барометра, чуял, что эта депеша уж точно адресована не двойнику. - Как оно ничего? Совсем ничего или так себе? Давай дружить семьями! С уважением, искренне твои (Зинке привет!) доброжелатели."
В письмо была вложена фотография. Рябая физиономия карлика, встреченного Ямщиком в зеркальном лабиринте супермаркета, крупным планом - сразу и не скажешь, что карлик. Кепка набекрень, сальные вихры. Папироска в углу рта. Папироска дымилась, карлик подмигивал. Карлик подмигивал, папироска дымилась. Дымилась, подмигивал; карлик, папироска.
"Гифка, - подумал Ямщик. - Анимация…"
Он не знал, что тут можно еще подумать.
5
Свет мой
- Свет мой, зеркальце, скажи…
День выдался славный: теплынь, ни ветерка. Небо чистое, по синему вразлет - перья облаков. Бывают такие дни в ноябре, когда кажется, что вернулось бабье лето, а может, просто лето, и зимы не будет вообще. Зѝмы - выдумка злых людей, обман; осень переходит в весну, таков закон природы. Поверь - и будешь кусать локти, когда к вечеру хлынет дождь, или того хуже, снег, под ногами хлюпнет, чавкнет, и сразу уверуешь, что весна - выдумка людей добрых, мираж, обманка…
- Свет мой…
Ему повезло: бежать пришлось недалеко. Еще с первого раза Ямщик сообразил, что время позволяет ему, маньяку, спешащему на зов, проскользнуть меж секундами, успеть к пирогу, горяченькому, только из печи - если, конечно, пирог у Ямщика не отберут силой. Ему не пришлось даже лететь, как пушкинскому (свет мой…) молодому повесе, на перекладных, прыгая в такси и автобусы: квартал пешедралом, резвым галопом, бросив воющую (…зеркальце…) Зинку на возмущенного таким поворотом дел Арлекина - от лицея до перекрестка; налево, три квартала - аллюр три креста: студобщежитие, юракадемия, обмен (…скажи, да…) валют, орда кафешек разного пошиба; через дорогу, вскачь, направо - школа, бисквитка, налоговая (свет мой…) инспекция, заправка картриджей, оптика, голубые ели у областной администрации; через дорогу, налево, живей, шевели ногами, до продуктового (…зерка…) магазина, к которому прилепилась малышка-кондитерская - три внешних (…скажи…) столика забыли занести внутрь, столы вздрагивали, предчувствуя холода, и за крайним (свет мой…) сидела девочка в вязаной шапочке с помпоном.
- …да всю правду доложи…
Десять лет? Одиннадцать? Пальто цвета мокрого песка, шалевый воротник приподнят. Шарф завязан пышным узлом, выбивается наружу. Помпон растрепан, махрится бахромой. Левая рука - на перилах ограждения, в правой - кругленькое зеркало без оправы. Впечатление такое, что зеркало безжалостно выдернули из маминой пудреницы. Что-то в девочке казалось неправильным, неестественным, но Ямщику, задыхающемуся после кросса, было не до подробностей. Он шагнул вперед, ожидая чуда, и чудо не заставило себя ждать.
- О, папик! - сказали за спиной. - Ну ты прям везде!
Близко. Слишком близко для рогатки. Ямщик прыгнул в сторону, на проезжую часть улицы, выхватывая заветные субурито. Сквозь него промчался мотоцикл, следом - красная "Ауди", но Ямщик и глазом не моргнул.
Нет, больше он не позволит себя бить.
Глава седьмая
Эти отражения в зеркале,
Эти отражения в зеркале
Не остаются, уходят прочь,
не хотят помочь.
В этих моих зеркальных отражениях
Нет никаких секретов.Питер Хэммилл, "Отражения в зеркале"
1
Девица и девочка
- Папик, да ты уже не папик! Ты ниндзя! Шо-в-Косухе!
- Кто в косухе? - не понял Ямщик.
- Шо Косуги, дурачина! Ниндзя из кино, мой предок от него фанател. Все фильмы пересмотрел по десять раз. Так и звал: Шо-в-Косухе. Я ему: ниндзя твой не Шо, ниндзя - Сё! Я в Википедии проверила. А предок ржет: "Ни Шо, ни Сё! Натуральный ниндзя…"
Ямщик шагнул на тротуар:
- Ты мне зубы не заговаривай!
- Папик, ты полный отпад…
- Брось биту! Кому сказано? А ну, брось, не то врежу…
Без возражений девица - нимфа Ямщицких эротических снов - присела на корточки, широко раздвинув колени. Пальцы ее огладили биту по всей длине, затем плотным кольцом обхватили узкую часть древка, поерзали туда-сюда. Девица высунула язык, влажный и розовый, как если бы ей вздумалось облизать биту, словно леденец на палочке. Нет, не облизала, а жаль. Бита качнулась и легла на бугристый асфальт, рядом с носками модных кроссовок на светящейся подошве. Присаживаясь и выпрямляясь, девица соблазнительно вильнула ладной, туго обтянутой джинсами попкой. Куцая, до пояса, курточка распахнулась, демонстрируя пару холмиков под серым свитерком. Там, на холмах, под гитарный звон…
Отвлекает, понял Ямщик. Надо быть бдительным. И не мерзнет же, зараза!
- Толкни биту ко мне!
- Да на здоровье…
Краем глаза Ямщик следил за девочкой с зеркальцем. Для нее время остановилось, вернее, до сих пор двигалось по кругу. Губы девочки шевелились (свет мой, зеркальце…), но руки, плечи, спина - все тело, видимое Ямщику над оградой летней не по сезону веранды, оставалось без движения, в плену стоп-кадра. Казалось, девочку ножницами вырезали из реальности, где по дороге едут машины, а в кондитерскую заходят любители эклеров, и усадили терпеливо ждать, пока Ямщик с бой-девицей обустроят свои сложные взаимоотношения.
С грохотом бита откатилась к Ямщику. То есть, толкнули биту к Ямщику, это да, но из-за утолщения на конце бита ушла в сторону, описав дугу.
- Еще раз! Ко мне!
- Не проблема…
Ладно, подумал Ямщик, оценивая второй пинок. Сойдет. Достать рогатку? Нет, тогда я точно сгорю от стыда. Шо-в-Косухе, надо же! Его по-прежнему влекло к девочке, но оставить за спиной девицу в топике - тьфу ты, в курточке! - к которой его тоже влекло, но совсем иначе, Ямщик не мог. Знаем, плавали. Ниндзя, не ниндзя - здравствуй, сотрясение мозга…
Он пихнул биту подальше:
- Ну?
- Что ну, папик? Ты у нас альфа-самец, ты и командуй. Мне прямо тут раздеваться или в тепло пойдем? Все, все, не кипешуй. Шучу я, понял? Хочешь малявку? Забирай, не жалко. Было бы жалко, я бы еще потрепыхалась, а так…
- Что - так?!
Ямщик прятался за грозными возгласами, притворяясь, будто контролирует ситуацию. Монолог девицы остался для него тайной за семью печатями: "Хочешь малявку? Забирай, не жалко. Было бы жалко, я бы…" Выходит, старика она забрала, ведьма, а ребенком брезгует? Или не забрала? И вообще, забрать - это как?
- Ты, папик, кайфоломщик. Ты мне весь фарт нафиг сбиваешь. Там - старый пень, на кладбище пора. Три четверти жизни с ним терять, если не больше. Здесь - калека… К тебе, кстати, эти уже подкатывали? С деловым предложением?
- Эти? Какие эти?!
Должно быть, он выглядел шутом. Колотушки пляшут в руках, изо рта слюна брызжет. Голос срывается, и выходит комическое: "Йети? Какие йети?!" И к девочке тянет, к зеркальцу ее; тянет, тащит, за шкирку волочит, спасу нет…
- Ну, значит, не подкатывали. Если подкатят, гони в шею. Кинут, я по ихним рожам вижу, что кинут. Лучше сам вылезай, своими силами. Короче, я пойду, а? Ты, педофиля, малявку окучивай, а я побуду в поиске. Авось, что-нибудь толковое объявится, в смысле личной жизни… Можно, я биту заберу?
- Нельзя!
- Вредный ты, ниндзя. А я вот тебе хату сдала, не пожлобилась. Я же сперва не разглядела, что там старик! Думала, все, валю наружу. Раздраконю, взбодрю - и вперед, по-быстрячку… Ага, разогналась! Ты живи, не парься, у меня еще хата есть, запасная. И бита запасная, и вообще. Ты тоже обзаведись, мало ли что? Запас карман не тянет. Гуд бай, май лав, чмоки в щечку…
Он провожал девицу настороженным взглядом, пока та не свернула за ателье мод. Бита смирнехонько лежала на асфальте. Надо было позволить, вздохнул Ямщик. Что я за дрянь: и лицей забрал, и биту… Нехорошо вышло. Или хорошо? Я бы позволил, а она подкралась бы, да со спины, с размаху… Отложив моральные терзания на потом, он двинулся к девочке, шаг за шагом чувствуя, как по мере приближения в душе закипает счастливое ожидание, предвкушение великой радости. Чего я жду, удивился Ямщик. Чего? Калека, сказала девица с битой, теперь - девица без биты. Кто калека? Почему калека?!
- Свет мой, зеркальце! скажи…
Он полагал, что девочка сидит на казенном стуле. Он ошибся. Возле столиков вообще не было стульев - всё заблаговременно унесли в помещение. Девочка сидела в инвалидном кресле-коляске. Складная рама из алюминия с эпоксидным покрытием, темно-синий нейлон обивки; литые передние колеса, диаметром втрое меньше задних, изящная подножка, подлокотники, скорее всего, съемные… Если сложить, предположил Ямщик, коляска без труда влезет в багажник автомобиля. Ты из приличной семьи, девочка. Твои родители могут позволить себе выложить полтыщи зеленых баксов за коляску для ребенка, как сейчас принято говорить, с ограниченными возможностями. Я тоже с недавних пор - человек с ограниченными возможностями, я тебя отлично понимаю…
На столе перед девочкой лежал стеклянный шарик - копия маленьких ядер, какими Ямщик запасался для стрельбы. В шарике играла радуга - отблески солнца.
- Да всю правду доложи…
- Правду? - спросил Ямщик. - Какую тебе правду?
И время сошло с круга, потому что он сделал свой выбор.
- Я буду ходить? - задала девочка вопрос.
- Сейчас? Или в принципе?
- Ну, когда-нибудь?
Мир раскололся, как зеркало, в которое ударил камень. Хорошо, не камень - кулак. Так уже было с Ямщиком, когда двойник, втащив его в зазеркалье, разбил зеркало в прихожей, и реальность брызнула осколками, длинными треугольниками, где плясали качучу фрагменты интерьера. В тот раз осколки бритвами исполосовали рассудок Ямщика, и не сбеги он из дома, дело кончилось бы скверно. Сейчас же он не испытывал ни малейшего дискомфорта; напротив, с приятным, чуточку знобящим любопытством следил, как в зеркальных обломках вертится карусель: девочка, девочка, девочка - квартира, двор, парк, больница, салон джипа, школьный класс… Вот! Девчонка, повзрослевшая на год, а может, на два, разговаривала с кем-то. Ее собеседника Ямщик не видел - девочка смотрела прямо на Ямщика, как если бы продолжала задавать вопросы. К черту собеседника! Девочка стояла, стояла на своих двоих - пусть не очень удачно, опираясь на локтевой костыль с ортопедической рукоятью. Ага, вот ребенок сделал шаг назад, переступил с ноги на ногу…
Ямщик взмахнул рукой, и карусель исчезла.
- Будешь, - ответил он. - И довольно скоро.
- Правда?
- Конечно, правда. Ты же сама сказала: "Да всю правду доложи!" Когда так говорят, врать нельзя. Будешь ходить, не переживай. Бегать будешь, танцевать, в мини-юбках щеголять…
Он осекся. Пожалуй, с ребенком не стоило поминать мини-юбки. Но девочка пропустила скользкий момент мимо ушей, воодушевленная прогнозом. Она сдернула шапку, скомкала в кулаке помпон:
- Ой, спасибо! Я теперь не боюсь, совсем не боюсь…
Она видит себя, понял Ямщик. Говорит со мной, но смотрит в зеркало и видит собственное отражение. Я тоже видел двойника, хотя в зазеркалье двойник мог быть кем угодно: мальчишкой, старухой, толстяком, дистрофиком, чемпионкой по армрестлингу. Это из зеркала он выбрался мной! Если так…
Позади громыхнула бита. Забыв о двойниках и девочках, напрочь утратив самообладание, Ямщик схватил шарик со стола, вложил в кожанку рогатки - как "дракоша" очутилась в руке, он не помнил - и во всю мочь растянул резину. Проклятье! В последний момент он чудом сумел изменить траекторию выстрела, и шарик мелким крошевом расплескался о стену фотосалона, рядом с витриной, где красовались цифровики и электронные рамки. Еще чуть-чуть, полметра левее, и витрине настал бы гаплык. Боже, какая витрина?! Еще чуть-чуть, и настал бы гаплык кое-кому поважнее витрины…
Арлекин вопросительно мяукнул. Перед этим кот тронул лапой валяющуюся на асфальте биту, и бита катнулась в сторону, подскочив на выбоине. За Арлекином топталась счастливая Зинка, по-старушечьи тряся головой. Нашли, сообразил Ямщик. Я сбежал, а они искали, шли по следу, волновались…
- Кися, - девочка помахала шапкой Арлекину. - Кися, я не бросала в тебя шарик. Это он сам, я не виновата. Иди ко мне, кися! Кис-кис-кис!
В устах ребенка "кися" звучала совсем иначе, чем в устах двойника.
- Верунчик! - закричала, выходя из кондитерской, румяная дама. Вся сдобная, пышная, со вздернутым носом и ярко блестящими глазами, дама очень походила на свежую выпечку. - Я пирожков взяла, с вишней! И со смородиной, как ты любишь…
2
А шарик вернулся, а он голубой
Зачем он вернулся?
Узорчатая ковка декоративной, по пояс, ограды. Закуток веранды. Охристые мазки листьев на загрунтованном холсте тротуара. Столики перед кондитерской. Я вернулся за шариком, объяснил Ямщик себе. Стеклянный шарик, игрушка девочки по имени Вера; брат-близнец моих рогаточных зарядов. Я выстрелил дубликатом, а оригинал остался лежать на столе. Я хочу взять второй дубликат, хочу сохранить его на память. Глупо? Сентиментально? Ну и что?! Кого мне стыдиться?
На столе шарика не было.
Ямщик обшарил взглядом асфальт. Витрина, соседние окна, стекла в доме напротив, вереница машин на парковке, все с зеркалами заднего обзора - материальность веранды была выше всяческих похвал. Шершавая фактура асфальта. Червонное золото клёнов. Шарик, по идее, должен сверкать бриллиантом. Эй, Верунчик? Ты сунула шарик в карман? Унесла домой? Нет, я же помню: мать везет тебя к черному джипу-мастодонту, ты неуклюже перебираешься в салон, сложенная коляска ложится в багажник, и крышка хлопает, нет, не хлопает, крышку втягивает автоматика, но шарика ты не брала, Верунчик, нет, шарика ты не брала…
Ямщик заметался. Мелочь, ломаный грош, дурацкий каприз - желание пухло в нем, как на дрожжах, превращалось в страсть, манию, разрасталось, заглушая увещевания здравого смысла. Заглянуть под каждый столик, пробежаться вдоль ограды веранды - изнутри, а теперь снаружи; и еще - вдоль стены, под витриной…
Шарик исчез без следа
Надо успокоиться. Стой ровно, дыши глубже. Что ты бесишься? Пустяк, ерунда на постном масле. Свалился шарик со стола - делов-то? Мало ли, куда он мог закатиться? Прохожий ногой пнул. Другой ребенок подобрал.
Почему нет?