* * *
Борис чувствовал себя разбитым, подавленным, обманутым... Времяпрепровождение в любезно предоставленном подземелье Следователя служило неплохой почвой для дальнейшего развития депрессии и идеологически обосновывало ужас и безнадегу бытия. Единственное, что отличало его от узника замка Иф – это старенький склеротичный комп с доисторическим лупоглазым дисплеем, что имел, тем не менее, одно серьезное достоинство, а именно – доступ в инет.
Так что, через Интернет Борис имел дополнительную возможность ощутить всю глубину своего падения: в местных форумах – стихийно ли, с чьего-либо злого умысла ли – его фигура обретала скандальную и весьма неприятную форму воплощения мирового зла.
...Идея Следователя была банальна до крайности: хочешь что-нибудь надежно спрятать – спрячь у ищущего под носом. О том, что его преследуют некие "стажеры" от "моральных партизан" Борис узнал от Следователя по пути в "убежище", поэтому, залезая в люк, он, помимо приступа клаустрофобии, испытывал страх встречи с мистическими шантажистами.
Со слов Следователя он понял, что стал попросту козлом отпущения в интересах сил, цели и смысл существования которых до сих пор не были поняты самим его странным доброжелателем.
За то недолгое время, в течение которого Следователь нагружал его новой информацией, Борис сделал для себя ряд выводов, которые и излагал для сущей ясности в "вордовском" документе, саркастически озаглавленном "Записьки узника замка Фи-и" (Борис так и не смог избавиться от комплекса пребывания в городской канализации).
Содержание "Записек" в целом сводилось к следующему:
1.Общие положения.
1.1.Вселенский маразм, совершая беспорядочное движение по жизни, в какой-то момент обретает критическую массу. После чего данная масса лопается, словно целлофановый пакет с дерьмом, и тогда все срывается с катушек, и логику в этом искать бесполезно.
1.2.Теперешнее его, Борисово, существование является поучительным примером пункта 1.1.
2. Что делать?
2.1. Совершенно ведь непонятно, во что он вляпался, ведь, вроде, никому дорогу переходить не пытался...
2.2. И вообще, действительно, что за истерия в городе вообще творится? Людям, что – делать больше нечего, чем слушать придуманные от фонаря сказки, да еще возводить их в чуть ли не религиозную степень?
3. Он-то тут при чем?
3.1. Как он, обыкновенный оболтус поздней юности, сумел каким-то анекдотом поднять такой шухер?!
3.2... И кому этот шухер вообще нафиг сдался?...
От избытка свободного времени Борис обильно украшал сей философский трактат рисунками из стандартного "майкрософтовского" набора. Решимости взяться за диссертацию, как он планировал вначале, не хватало: тошнило.
Хотелось с исследовательской целью полазить все-таки по этим катакомбам, которые Борис упорно продолжал считать канализацией. По мере бесцельного сидения в плохо вентилируемом помещении любопытство разыгрывалось, а природная фантазия рисовала сюрреалистические картины. И это противоречие требовалось снять новыми, пусть и достаточно фекальными, впечатлениями. Однако Следователь строго ограничил его передвижение, заверив, тем не менее, что за неделю проблему удастся замять. Борис предпочитал в это искренне верить...
А еще ему не нравилось обильное присутствие крыс. Крысы, судя по всему, по отношению к нему испытывали взаимное чувство...
* * *
Рабочий день шел, как и положено ему идти: с утра Миха удостоверился, что сетка, как работала, так и работает, не вызывая у сисадмина серьезных вопросов. Он побродил по офису, подергал для пущей важности провода, поотвлекал от работы менеджеров, "проверяя настройки", так чтобы никто не мог сказать, что он, системный администратор, ничем не занят. Затем, спрятавшись за хитро поставленным монитором, он слегка вздремнул: давала знать усталость от ремонта в Борисовой хате, да и от ночных кошмаров...
Да, еще... Сам стыдясь своих намерений, он подошел к серверу, убедился, что вокруг никого нет, и с некоторым усилием наклонив его, заглянул под низ.
Никакой дырки в полу не было. Кабеля не было тоже.
Теперь, с относительно спокойной совестью, Миха сидел в халявном Инете.
Сидел он не без цели. Обнаружив, что и в Сети "Сны" и их сторонники обильно поливают Бориса грязью, Миха пытался восстановить некоторое равновесие, и в разных формах, под разными никами старался защитить друга.
Успех был практически нулевым, и "защита" на форумах превратилась в некую попытку разоблачения самой идеи "Снов Железобетона"... Вскоре "разоблачение" попросту перешло в грязную ругань и захлебнулось. Все, что было связано с Борисом и направлено против Кардинала, тонуло в воплях и проклятьях. Однако некто, очевидно заметив усилия Михи, предложил ему посетить некий сайт, и более того – принять участие в его работе.
Сайт назывался несколько суховато: "Сайт для нормальных людей", и сначала Миха не въехал – кому и зачем понадобился такой проект, и по какому критерию определяется эта самая "нормальность". Однако он быстро понял, что создатели ресурса подвязались бороться со всякого рода "мистикой", уровень которой, по их вполне справедливому мнению, в городе просто зашкаливал и вел общество в никуда. Между прочим, здесь доставалось и Борису, как организатору движения Снов. Однако Миху насторожили размещенные тут же от Борисова имени статьи против Кардинала, и он смекнул, что сайт имеет какое-то отношение к тем самым телефонным шантажистам.
Решив пока себя не выдавать, Миха выразил готовность помочь в информационной борьбе с "мистикой", после чего был виртуально принят в члены этого подозрительного клуба, с обещанием предоставить какие-либо изобличительные материалы.
Несмотря на острое желание помочь другу, Миха чувствовал, что его засасывает куда-то не туда.
* * *
Корнелюк попытался убедить себя, что все увиденное им – это белая горячка, и теперь с любопытством наблюдал за прорабом.
Прораб постоял несколько секунд на свежем асфальте, сдвинул кепку на лоб, слегка присел и вдруг, заорал, запрыгал на месте, словно лошадь на родео, вбивая следы своих "говнодавов" в мягкий еще асфальт.
– На!!! На, тебе сука, на! Чего тебе еще надо, тварь! Падла! Да что же это такое?!
Немного успокоившись, он принялся курить сигарету за сигаретой, попутно осматривая проложенный ночью участок.
Привели поднятого с постели начальника ночной смены Возгена.
– А-а-а! -заметив его, недобро-вкрадчиво заговорил прораб, – Надеюсь, выспался, дорогой!
– А что такое? – заподозрив неладное, спросил Возген и попятился.
– Что такое?! – взорвался прораб и ткнул пальцем по направлению ночного участка трассы.
Возген, сопровождаемый заинтересованными взглядами, молча пошел в указанном направлении и вдруг остановился, как вкопанный.
– Мамой клянусь... – заголосил было он, но прораб, не слушая его, разразился отборнейшей боцманской бранью.
Да и было с чего. Намеченная через недавно разрушенный и расселенный жилой дом трасса, аккурат возле остатков калитки, поворачивала перпендикулярно генеральному направлению и метров на сто уходила к чертям собачьим – в сторону свалки.
– Правильно говорили, геологов сюда надо было – проверить на аномалии, – сказал кто-то шибко умный.
– Что?! – завизжал прораб, – А почему не травматологов?!
Работяги заржали было, но моментально смолкли.
– Я понимаю еще, когда асфальт пучит, мать его! Но как трасса могла уйти в сторону?!
– Мамой клянусь, – всхлипывал Возген, – Вон свидетели стоят... Прямо, как по струнке трассу вели...
– Уволю всех, мать вашу!!! Но сначала все до копейки из зарплаты вычту... Какое там... Десять лет даром пахать будете, пока убытки не покроете!
Поорав в свое удовольствие, прораб вдруг сел на асфальт, всхлипнул и вдруг заплакал, как ребенок, чем поверг подчиненных в полнейшее смятение.
– А ну, все пошли отсюда! – гаркнул Карнелюк, – Пошли, пошли!
Корнелюк подсел к шефу и долго-долго сидел так рядом, время от времени виновато посматривая на шефа и сочувственно вздыхая.
Над головой кружились причудливые стаи летучих мышей вперемешку с воронами и почему-то каркающими голубями...
А на обочине, рыча и кидаясь друг друга, делили что-то отобранное у собак двое диких бомжей...
* * *
Рейтинг удержать удалось. Более того, нарастал поток звонков и писем, в которых зрители предлагали все новые и новые темы для Светкиной передачи. Это, конечно, не могло не радовать, но также слегка озадачивало. Светка прекрасно понимала, что большинство ее тем отдают самой, что ни на есть, махровой "желтизной". Это ее как раз не смущало, ибо являлось лучшим способом сделать себе имя как профессионалу. Смущало то, что все городские каналы, словно в стремлении угнаться за ней, ударились в обсасывание раскрученных ею же тем. Получалось, что, в общем-то, высосанные из пальца для конкретных передач материалы обретали статус реальных событий городского (да что там – областного!) масштаба.
Эти темы теперь серьезно прокачивались местной прессой. По словам коллег "железобетонная" тема вкупе со Стаей, "орками", "истребителями", "одноразовыми" и прочей нечестью стали главной линией традиционных кухонных разговоров. Скрывающаяся от правосудия мистическая фигура Бориса вызывала яростные споры между его сторонниками и теми, кто считал его предателем и убийцей. Постепенно стали поговаривать об этом самом убийстве, как о ритуальном. Мамаши стали запрещать детям кататься на роликах. Соответственно, спрос на ролики снова подскочил, как и на все запретное...
Со странным чувством Светка читала статьи в центральной прессе – в серьезных и просто модных глянцевых журналах. "Что твориться в этом городе и области – территорией в три Бельгии и пачку Израилей?" – вопрошали авторы и предлагали свои совершенно нелепые версии. Промелькнувшие по первому каналу сюжетики заставили Светку насторожиться. Официальные же власти странным образом молчали.
"Неужели Найк действительно одобряет наши художества?" – такие нездоровые сомнения все чаще посещали Светку. Но хорошо смазанная машина работала как компьютер, на котором установлен отнюдь не "Windows". Сама она не могла не гордиться работой команды, что ставила ее программу в один ряд со многими центральными.
Однако сомнения посещали Светку неспроста. И однажды Найк собственной персоной позвонил ей и пригласил встретиться в нерабочей обстановке.
У ограды "элитного", что называется, дома ее встретили двое в штатском. Несмотря на сумерки, они узнали Светку, сдержанно улыбнувшись, поздоровались и проводили до подъезда. У крыльца сгрудился автопарк дико современных авто совершенно незнакомых Светке марок.
В подъезде Светка увидела еще пару молодых людей в штатском, которые вели вежливую беседу с какой-то стоящей к ней спиной небедно одетой дамой. Когда раскрылись двери лифта, Светка едва успела заметить выходящую оттуда "элитную" семью во главе с кем-то пузатым в спортивном костюме, как ее аккуратно, но решительно развернули в противоположную сторону. Штатский улыбнувшись, приложил к губам палец. Светка поняла: ее не должны были здесь видеть. Что ж, это не могло не интриговать Светкину беспокойную натуру. Но даже, будучи таким образом подготовленной, она очередной раз была ошарашена встречей со своим высокопоставленным покровителем.
Войдя в гостиную, не по-мэрски обставленную в стиле "хай-тек", вместо одного потенциального собеседника она увидела двух.
В отливающем хромом кресле удивительного дизайна располагался радушно улыбающийся Найк Юрьевич. В глубине же комнаты на диванчике, по-хозяйски положив ноги на журнальный столик и помешивая кофе в чашечке, сидел Кардинал.
– Ну, привет, Отвертка, – добродушно сказал мэр, – Спасибо, что заскочила. Разговор предстоит серьезный, и интересный... Кстати, вы, как я понимаю, знакомы?...
– Не говори глупостей, – раздался брюзгливо-снисходительный голос подошедшего Кардинала, – Знакомы. И я надеюсь, что наш разговор не распространится за пределы этой скромной квартиры. Тебе же нравится эта квартира, Найк?
И Кардинал отвесил хохочущему мэру шутливый подзатыльник.
Глаза у Светки стали непроизвольно расширяться. Времена меняются. И меняются все круче...
* * *
Вернувшись домой, Следователь тщательно закрыл дверь и направился к противоположному концу своих подземных апартаментов.
...Он так привык жить в подземелье, что уже не представлял возвращения в свою квартиру на поверхности. В ту квартиру, в которой, помимо всего прочего, обитала сейчас и некогда любимая им женщина.
Вот ведь парадокс – у Хранителей этики, как ни у кого, плохи дела с этой самой традиционной этикой, за которую ведется бесконечная и почти бессмысленная борьба... Наверное, именно земные проблемы гонят людей в эти негостеприимные места с совершенно иллюзорными целями...
"Однако, – оборвал собственные рассуждения Следователь, – Сейчас у меня, во всяком случае, цели вполне конкретные. Так что, отставить рефлективные сопли – и вперед..."
В маленьком помещении, что исполняло роль кладовки, стоял прикрученный к стене большой ржавый железный шкаф непонятного назначения – то ли трансформаторный, то ли оружейный. В данном случае у шкафа назначение было более, чем конкретное. Открыв дверцы на хорошо смазанных петлях, Следователь оказался перед небольшой дверью в стене. Опытному взгляду не составило бы труда определить в ее очертаниях вход в противоатомное бомбоубежище образца начала шестидесятых годов. С известным усилием открытая, дверь обнаружила свою истинную толщину – около полуметра – с многочисленными прокладками из растрепанной, задубевшей резины.
Следователь закинул в образовавшийся лаз принесенные с собой пакеты, потом проник следом, предварительно закрыв изнутри на щеколду двери металлического шкафчика.
– Здорово, Борис! – сказал Следователь.
– Здравствуйте... – кисло улыбнулся Борис, оторвавшись от монитора, – Как мои дела, если не секрет?
– Пока не важно, – признался Следователь, – Я говорил с коллегами, что ведут твое дело. На них серьезно давят сверху...
– Зачем?! – подавленно спросил Борис, – Ну, кому, кому и на кой черт я сдался?
– Вот это и есть тот минимум, который необходимо выяснить, чтобы ты отсюда попал домой, а не в тюрьму. Ты с "делом" ознакомился?
– Да...
– Так вот. Сначала я, по простоте душевной, думал, что тобой занимались наши стажеры...
– Стажеры... Ха! Хорошую вы себе смену готовите, нечего сказать...
– Не перебивай. Я думал, что ты попал под их план так называемых "активных действий" в рамках нашей программы сохранения этики...
– Ничего, если я сейчас немножко вежливо похихикаю, а?
– Твоя ирония понятна. Мне самому стыдно, что нас так пошло водят за нос. Сейчас я просто уверен, что кто-то пытается проделать какие-то собственные грязные делишки от имени Хранителей этики...
– То есть, вас тоже хотят подставить?
– Ты правильно меня понимаешь. Пока не понятно зачем, в чьих интересах и для каких целей, но все идет к этому.
– Так я не окажусь тут, как в ловушке, когда вас в "луноходы" грузить начнут?
– У тебя есть выбор? Возможный процесс над тобой – это уже почти политика.
– Фу-у... Час от часу не легче... Твою мать!...
– Не ругайся... В крайнем случае, отсюда есть запасной выход – прямехонько в подвал одной пятиэтажки. Я объясню тебе, как выбраться. Но, честно, не представляю, зачем тебе этот выход понадобится. Твой единственно нормальный путь отсюда – снятие обвинений и прекращение уголовного дела. У тебя есть друзья?
Борис улыбнулся:
– Конечно! У меня замечательные друзья. Поэтому я и попрошу вас не спутывать их в это дело...
– Но если у тебя такие хорошие друзья, как ты говоришь – как же они могут остаться в стороне?...