* * *
Следователь курил. Вообще-то, ему, как Хранителю этики ("моральному партизану", как их почему-то прозвали в народе), курить не стоило. Не то, чтобы запрещалось – следовать принципам Хранителей – дело добровольное...
Но Хранитель тоже человек. А когда человека лишают работы – тут поневоле закуришь...
Что вы, его не уволили – вовсе нет! Напротив, долго благодарили, трясли руку, а следом даже премию дали и...отпускные! Нет, спасибо, конечно и низкий поклон, но почему именно сейчас он должен уходить в отпуск? Сейчас, когда у него самое интересное и странное дело из всех, с какими ему доводилось сталкиваться?! К тому же, если честно, представляющее интерес для него в качестве Хранителя.
Пресловутые "истребители" – совершенно спокойно плюют на общепринятую этику. Почему? Это, конечно, естественно для определенного процента подростков – но почему истребление чужой собственности и игра с чужими жизнями так легко им дается? Это же обычные ребята – неужели только ради какого-то своего кайфа? Ведь даже не хулиганство это – мастерская работа, поставленная на поток. Серийное производство аварий. И это опасное дело не приносит денег (если только все это не делается под заказ – что и требуется выяснить).
Может, это все-таки просто стихийное увлечение, типа ночных уличных гонок? Нет... Не похоже, черт... Определенно, другие мотивации.
Следователь курил сигарету за сигаретой, туша их о толстую водопроводную трубу. Труба была покрыта капельками водяного конденсата, отчего окурки издавали неприятное шипение.
Бычки аккуратно складывались в коробку из-под чипсов. Дома должно быть чисто. Хотя той крысе, что спокойно расселась на бетонном полу под телевизором, плевать и на чистоту подземелья, и на нравственную чистоту, тем более. Только люди играют в эти игры. Крыса просто живет...
Гулкий звук наполнил пространство. Это постучали в дверь. Заскрежетали ржавые петли и в помещение легко вошел мешковато-потерто одетый молодой человек.
– Здравствуйте, Хранитель!
– Привет, Стажер.
– Есть новости на моральном фронте!
– Странная терминология для Хранителя этики...
– Я пока только стажер... Новая секта в городе объявилась, слышали?
– Истребители?... – встрепенулся Следователь, он же Хранитель.
– Что? А? Да нет же, причем тут роллеры? Нет, это реально растущая секта... Ничего, если я упаду здесь где-нибудь?
– Извини, Стажер, кончено, садись!
Стажер плюхнулся в полуразвалившееся кресло конструкции тридцатилетней давности. Смачно треснуло. Стажер поерзал в кресле и продолжил.
– Себя они называют "Сны".
– "Сны?" И в чем суть их учения, если это действительно секта?
– А суть их учения в том, что реальность существования людей в нашем городе определяется волей самого Города. В смысле, материально-нематериального комплекса, образующего Город. "Железобетона", как они его называют... Представляете? Мы – это часть его сна, так можно сказать... Это если в общих чертах...
– Хм. Интересно. Субъективный идеализм от третьего лица, к тому же неодушевленного... Что-то доисторическое, как ты считаешь? А вообще, несерьезно как-то. На какую-то игру похоже.
– Да, мне вначале тоже так показалось. Как-то все искусственно, за уши притянуто. Но...
Стажер сделал многозначительный жест указательным пальцем.
– Что "но"?
– У них есть один объединяющий фактор. Ритуал.
– Надеюсь, они не жертвы человеческие приносят?
– Ха, это бы было слишком банально. Нет. Они собираются все вместе в центре огромной параболической антенны, с помощью которой Железобетон общается со Вселенной. И транслируют в пространство свои сны.
– Это где у нас такая антенна?
– Я говорю про Центральный стадион.
– Стажер, ты наркотики не принимаешь случайно?
– Я серьезно. Я там был. При достаточном воображении это, правда, похоже на "тарелку" спутниковой антенны. А уж при воспаленном воображении... В общем, достаточно необычное место для медитации. А, главное – модное, если хотите.
Слова гулко разносились по залу неправильной формы, многократно отражаясь от шершавых цементных стен, от балок и труб, накладываясь друг на друга и создавая "киношную" иллюзию пещерности и таинственности. Эта особенность акустики подземелий также привлекала Хранителей, как и возможность отстраниться от обыденности того, что происходит на поверхности. Надо иметь возможность смотреть на мир со стороны – пусть даже из-под земли. И каждое произнесенное слово должно быть избавлено от бытовой никчемности. К слову нужно прислушиваться. Слово нужно ценить. И, соответственно, не бросать слова на ветер. В чем-то правы были масоны, придававшие своим ритуалам пусть даже чрезмерный пафос. Пафос лучше, чем бесконечный поток обесцененной словесной шелухи. Как это происходит там, на поверхности...
– Гм. Забавно... Ну, и что тебе не понравилось в этом учении, Стажер? Оно неэтично?
– Да, как вам сказать. Ребята как ребята. Вроде нормальные... Но идея-то в том, что для них имеет значение только этика этого самого Железобетона! Ведь они-то – всего лишь сон, причем нечеловеческий! Так что ожидать можно чего угодно, может, и нечеловеческой этики...
– Мне кажется, ты слишком серьезно смотришь на эту, как ты говоришь, секту... Может, и не секта это вовсе, а группка любителей какой-нибудь альтернативной философии...
– А эти истребители машин – тоже философы, только на роликах? Кстати, ваши роллеры уже довольно логично вписались в это их "железобетонное" учение... И вообще...
– Стоп! – быстро перебил Стажера Следователь, – В этом месте – про роллеров – поподробнее...
– Ну, я не знаю точно, но кое-кто из истребителей подались к Снам и... Как бы это сказать... Ну, в общем, стали логичной частью общей картины Сна...
– Ого! И какой это частью?
– Они... Э-э-э... как бы санитары Города – очищают его от слабых и больных машин. Или от ненужных, что лишнее место занимают. Это я так думаю...
– Интересно... Они сами пришли в эту... секту... Или их кто-то направил?
– Я вижу, Хранитель, что Вас больше занимают все-таки роллеры, – разочарованно произнес Стажер, – а я-то думал...
– Нет, что ты! Ты принес чертовски интересную информацию. Обязательно передай ее аналитикам, я позабочусь, чтобы с этими... Хм... "Снами" поработали...
Стажер вежливо кивнул и неопределенно хмыкнул. Обменявшись кое-какими новостями с Хранителем, он покинул скрипучее кресло и ушел прочь. Он был разочарован.
* * *
– О, я вижу у нас новенькая!...
Толпа развалилась на газоне, образуя довольно плотное кольцо вокруг зеленого островка, посреди которого на футбольном мяче восседал некто неопределенного возраста, долговязый и длинноволосый. Некто был в темном тренировочном костюме с накинутым на голову капюшоном и кедах. У его подножия, с травинкой в зубах, с безмятежным видом лежало тело. Тело принадлежало Борису. Его Светка узнала сразу – фотографию добыли без проблем.
Долговязый ей тоже кого-то напомнил, но ничего конкретного на ум не приходило.
Первая фраза принадлежала как раз ему.
– Рады, очень рады! Мы долго ждали, когда ж нами, наконец, заинтересуются СМИ. А это очень важно для нас, и, я думаю, что и для каждого жителя города тоже... Ибо неведение не есть оправдание собственных ошибок – каждый имеет право знать, что реальность имеет оборотную сторону...
Приветствие долговязого плавно перешло в проповедь, а Светка лихорадочно пыталась сообразить, где же произошла утечка информации. Краска залила ее лицо, щеки горели. При этом толпа вперлась в нее взглядом, внимательно прислушиваясь к словам долговязого. Парни смотрели с интересом, девушки смотрели неприязненно.
"Нет, ну какая сволочь, маза-фака?!...– беззвучный Светкин крик подхватывало и разносило по трибунам беззвучное же эхо, – Нет, так позорно облажаться... Вот тебе, блин, и "взгляд изнутри".
Продолжая речь, долговязый поднял руку и принялся тыкать указательным пальцем в небо, словно пытаясь нанизать его на длинный жилистый палец. Толпа послушно уставилась вверх. От этих телодвижений капюшон свалился с косматой головы, и Светка получила возможность рассмотреть долговязого получше. И узнала его.
Этого самого "проповедника" она видела в мэрии. Более того – в приемной Самого. Более того – часто чуть ли не в обнимку с Самим (ныне покойным Самим, имеется в виду). Еще тогда ее заинтересовало – что это за "серый кардинал" такой? Сей эпитет, помнится, повеселил ее и друзей: долговязый был анекдотично похож на Ришелье из фильма "Д’Артаньян и три мушкетера", только менее респектабелен. Однако логичный, вроде, вопрос "ху из ит?" неизменно заминался и поразительно легко забывался. И теперь вот всплыл опять. Но нет худа без добра: хотя бы стал ясен источник досадной утечки – мэрия...
"Сны" показались ей довольно открытыми ребятами. Их странные ритуалы и не менее странный вожак тоже выглядели довольно безобидно. Правда, не вполне понятна была роль Бориса, который, будучи основателем такого рода времяпрепровождения, сам в нем участия не принимал. Хотя и оказался интересным собеседником. Светка быстра нашла ему место в своих смутных планах. Это был герой. Впрочем, как и долговязый. Осталось распределить их роли.
Когда все, что надо, было выяснено и пора было уходить, "Сны" дружелюбно попрощались со Светкой. Оставив при этом ощущение, будто дружелюбие было снисходительно "включено" долговязым лидером.
Неудачу можно было считать компенсированной. Если постараться не вдумываться в суть происходящего.
* * *
...Спасибо Найку – не поленился позвонить шефу. Сергеичу теперь остается лишь недовольно ворчать себе в усы.
Сначала Светка просто поверить не могла своей удаче – это ж надо – собственная, практически ежедневная программа, плюс два часа эфира еженедельно в прайм-тайм! Но потом успокоилась: а почему бы, собственно, и нет? Ведь это и была ее цель, по крайней мере, ближайшая... Найк поставил только одно условие – передача должна быть, "а" – исключительно лояльна к нему и "бэ" – в "его" формате. Последнее Светка поняла как возможное вмешательство в творческие процессы, но, зная неординарную натуру бывшего Микстурпатора, смотрела на это, скорее, с позитивной стороны.
Вслед за восторгом пришла и головная боль:где брать материал для такой объемной программы? Ответ частично был получен в полудирективной форме от Самого: снова поднять вопрос неформальных движений, пик которых наблюдается именно сейчас и именно в нашем городе. Более того – показать хронику жизни этих движений в развитии. Светка и сама собиралась снимать сюжеты по "моральным партизанам", "истребителям", и конечно же "оркам", идолом которых и являлся Найк в качестве Микстурпатора... Столь серьезное внимание к неформалам со стороны мэра в ущерб, скажем, вопросам вечной борьбы добра и зла в виде регулярных прорывов канализации, было, несомненно, странно и удивительно.
Впрочем, вскоре стало понятно повышенное внимание власти к этому формату: сравнительно достоверные источники сообщили, что новый мэр, как человек опытный в подобных делах, подтягивает деньги под собственные проекты, связанные с шоу-бизнесом. Ходили слухи, что в городе будут строить чуть ли не отечественный Лас-Вегас. И теперь мэра интересовали только рейтинговые передачи на муниципальных каналах.
Сергеич – тот просто закатывал глаза и тихо стонал, когда Светка зачитывала ему сценарный план...
Следующим, если не первым, встал вопрос команды. Сергеич давал одного оператора и одну девчушку-корреспондентку, совершенно, кстати, безнадежную. Однако и тут Светку ждал сюрприз: когда она, вытягивая сигарету за сигаретой, постепенно приходила к выводу, что, однозначно, облажается с такими ресурсами, к подъезду телекомпании подкатил недетских размеров автобус без окон, откуда вылезла на свет божий весьма колоритная группа. Как оказалось впоследствии, состояла группа из двух шустрых юных операторов с хаерами а’ля Боб Марли, пары лысых дядечек-монтажеров (довольно профессиональных, как оказалось впоследствии), одного безумного 3-Д-флэш и т.д. в одном флаконе – аниматора, а также режиссера-клипмейкера...
Все это была собственная "банда" Микстурпатора, финансируемая им из непонятно каких источников, создавшая ему имидж, успешно поработавшая на выборах, а теперь практически полностью перепорученная Светке.
Светка была в легком трансе. Все это произошло по принципу "бога из машины", то есть пришло совершенно нелогично, как по мановению волшебной палочки, по той простой причине, что уж без этого дальше никак...
Однако профессионалы были выше всяких похвал, и Светку тут же, на волне восторга, посетила идея набрать корреспондентов прямо с факультета журналистики местного университета. Благо фонды мэрией были выделены, осталось только провести кастинг. Для молодежной передачи вполне могут поработать и студенты, рассудила Светка и оказалась права. Из трех десятков волонтеров удалось отобрать шестеро вполне подходящих ребят...
Ну, что ж, времена определенно менялись...
* * *
Миха, наконец-то вычислил, на какие средства существовала фирма. Все оказалось довольно банально: деньги шли из мэрии. Однако после получаса задумчивого созерцания монитора Миха осознал-таки аномальность ситуации: деньги вытягиваемые властью из частной сферы – это одно, а вот финансирование муниципалитетом частной фирмы-призрака – это совсем другое. На первый, да и на второй тоже, взгляд, ситуация абсурдная: зачем?! Одних, значит, душат налогами, чтобы кормить других? Кто заинтересован в этом? Опять же, на отмывание денег не похоже – деньги пришли строго в соответствии с текущими офисными расходами и зарплатой – все четко и документально оформлено... Хотя, кто знает? Может, половина сотрудников – родственники членов администрации...
Юрист, пожалуй, знает. Большой Макс. Эдакий символ неспешности и стабильности. Символ надежных вложений в недвижимость...
– Оно твое, оно тебе надо? – недовольно бубнил Большой Макс, – Давай лучше пойдем, пивка в обед попьем...
– Ты что, Макс, какое тебе еще пивко? – весело возмущался Миха, – Ты же лопнешь, деточка...
– Не лопну, – солидно заверял Макс, – На пиво, погруженное в тело, действует выталкивающая сила...
– Что-то на тебя она не действует...
– Это потому, что еще не достигнута критическая масса. Поэтому пойдем, пивка попьем...
Макс был юрист, а потому умел переводить неприятный разговор в русло нужное и приятное...
Постепенно Миху стали избегать. Словно ребенка, который надоел взрослым своими вечными "зачем" и "почему". Только беспечный Санек не боялся проклятых вопросов. Ему было плевать: платили неплохо, и халтурить не мешали.
А в один из серых понедельников Миху вызвали "на ковер".
Руководство восседало за длинным, сверкающим лаком столом и сканировало Миху бесцветными полковничьими глазками. Перед руководством лежал лист бумаги, на котором виднелись тщательно нарисованные самолетики, танчики, звездочки. Все на столе было аккуратно, перпендикулярно-параллельно размещено – ничего лишнего и ненужного: плоский, тускло горящий монитор с государственным гербом в качестве "обоев", государственный же флажок на подставке, телефон, канцелярский набор, позолоченный танк на малахитовом постаменте.
Этот набор производил на Миху угнетающее впечатление, вызывая неприятные ассоциации с военкоматом. И еще больше усугублял Михины сомнения по поводу эффективности работы фирмы.
– Ну, и? – произнесло руководство, – Ну, и какого рожна тебе надо, а?
Миха вспыхнул, но проглотил грубое "ты", а вместе с ним и "рожно".
– Какого, спрашивается, хрена тебе надо? Тебя программистом взяли или особистом, блин?
– Сисадмином...
– Вот и соса... сисадминь себе, а не лезь, куда не просят. Что это за вопросы, понимаешь: "а что, а зачем"? Это вообще, твое собачье дело или наше?
– Не надо со мной таким тоном, пожалуйста...
– А каким еще с тобой тоном?!.
Миха понимал, что лезет в бутылку, но закипающая злость на плюющегося в приступе самодурства начальника тянула за язык дальше.
– Я не понимаю, в чем проблема... Я, что, не справляюсь с работой?
– Я вообще не знаю, что у тебя за работа, зачем вообще тебя брали, когда у нас три программиста в штате! Но сказали: надо! Ну, раз надо – пожалуйста, работай! Так нет же, не сидится ему, давай другим мешать работать!
– Кому я мешал?!
– Всем! Что за идиотские вопросы: что мы продаем, откуда деньги?... Тут, понимаешь, крысятничеством попахивает...
– Но я...
– В общем так, сынок... Если на тебя поступит еще хоть один сигнал – пиши заявление. Нам крови не надо, портить трудовую книжку не будем. Но здесь ты не останешься. Все понятно?
– Так точно.
– Вот и ладушки. Иди, работай...