– У меня проблемы.
– То есть?
– То есть только что мне позвонили и сказали, что если я не выступлю по ТВ и не скажу, что все, что касается "Снов" – целенаправленный обман, фикция, мне будет "бо-бо"...
– Ни фига себе... Кто это тебе звонил? Может, это просто какой-нибудь хрен, которому ты по ящику харей не вышел...
– Да нет, не похоже... Этот тип слишком много про меня знает. И угрозы у него серьезные...
– Насколько серьезные?
– Самые серьезные. Ну, что тут рассказывать!...
– Ну... Если это действительно так серьезно, то черт с ним – скажи по ящику, что пошутил, мол, пардон, извините, обосрался...
– Не все так просто... Черт! Хотя выбора, наверное, у меня нет...
* * *
Светка была подавлена. Она курила сигарету за сигаретой, пытаясь как-то утрясти в голове новую информацию. Этот парнишка, Борис, на которого, между прочим, делались немалые ставки, преподнес замечательный сюрприз. Мало того, что, отказавшись прийти, он срывал намеченное на субботу ток-шоу о "Снах", куда уже пригласили настолько серьезных людей, что включать заднюю просто немыслимо... Так он еще потребовал телевизионного опровержения всего ранее им сказанного в ее, Светкиных, передачах. При этом, в случае отказа, Борис грозился пойти на другой канал и излить душу там...
Инстинкт подсказал Светке, что пускать Бориса на другой канал нельзя ни в коем случае. Поэтому моментально была организована псевдо-студия, где Борис обрушил в камеру поток информации, совершенно разрушительной для проекта в целом. Впрочем, Светка держалась хорошо и убедила гостя с окончательно поехавшей крышей, что сюжет пойдет в ближайшей "Атаке"...
Отобрав у монтажеров кассету, она хотела было стереть ее сразу, но тут ее и придавило пониманием глобальности наступающего кризиса. Слишком уж большую ставку сделала она на этот проклятый стадион. Слишком уж хороший это материал был для разгона – а другого-то пока нет... И что станет с рейтингом, когда выяснится, что вся ее работа – это просто пустой "желтый" треп?
...Сан Саныч, режиссер из новой команды, сидел на столе напротив Светки, с неодобрением глядя то на нее, то на переполненную пепельницу. Эта человеческая глыба являла собой полную противоположность старого доброго Сергеича с его пролетарским происхождением.
– Не надо паники, юная леди, – наконец произнес величественно Сан Саныч, – Ничего страшного не произошло.
– Как это не произошло?! – возопила было Света, но Сан Саныч произвел столь многозначительную паузу, что все истеричные позывы рассыпались о нее, как хлебные крошки. Убедившись, что должное впечатление произведено, Сан Саныч продолжил:
– Во-первых, вычленим проблему. "А" -главный идеолог и главное раскрученное лицо по "Снам" отказывается в дальнейшем быть для нас таковым. "Бэ" – оно, лицо то есть, грозится ставить нам палки в колеса с помощью конкурентов. Что у нас остается? "Вэ" – сама идея "Снов" со всеми причиндалами и сочувствующими ей людьми – тире – потенциальными телезрителями. Теперь по порядку: "А" – незаменимых людей нет, а потому надо срочно найти нового авторитетного идеолога "Снов" из их же среды. Его-то можно и на ток-шоу пригласить. "Бэ" – помешать господину Борису ставить нам палки в колеса. Допустим, с помощью самих же "Снов". И, наконец, "Вэ" – спокойно развивать идею дальше, параллельно готовя новые линии для "Атаки"... Ну, что тут тебе объяснять, Светлана, ты же сама могла мне все это сейчас рассказать.
Сан Саныч не успел закончить мысль, как Светка все уже расставила по своим местам. Телевидение – это не столько творчество, сколько технология. И если найдено грамотное технологическое решение, значит, процесс организован и создана новая привлекательная для потребителя форма. Как обертка для конфеты. А уж наполнить эту форму содержанием для умелого "технолога" вообще не проблема. Нужно только отдать команду – и молодые журналисты начнут рыть землю.
Как все просто! Просто до отвращения. Поступая на журфак, Светка и подумать не могла, что ее работа будет сродни работе на пищевом комбинате: не хватает мяса – добавим крахмала, на вкус мерзость – подсыплем специй и вкусовых добавок. Главное – чтобы упаковка была привлекательная – и вот, товар прекрасно продается! Особенно, если переступить через себя и написать на упаковке, что продаваемый продукт – натуральный...
– Сан Саныч, да вы просто настоящий утес, за который можно спрятаться в любую бурю... – сияя, промурлыкала Светка. От ее сплина не осталось и следа. Как все это проделать технически – дело третье. Главное – поддержка...
– Спасибо, Свет, только утесы склонны к эрозии. Я лучше останусь старым мудрым клипмейкером...
Светка уже не слушала. Она искала мобильник.
* * *
Борис шел по аллее, что некогда носила имя Аллеи спортивной славы. Осенний ветер качал деревья, осыпая Бориса грязными листьями и обломками сухих веток. Со ржавых стендов недружелюбно взирали на него морщинистые желтые лица некогда известных спортсменов. Мокрая бумага, местами порванная, словно облезшая кожа, и пустые глазницы обезображенных мальчишками портретов готовили его к главной встрече.
Стадион внимательно изучал его ржавыми башнями, что были слегка наклонены, будто для того, чтобы получше рассмотреть этого наглого человечка, что идет к нему с очередным вызовом...
– Стой! – почти детский, но властный голос остановил Бориса. Это был тот самый Сережа, "шестерка" Кардинала. Он загораживал вход, за его спиной маячило трое рослых бритых парней, очевидно, "орков".
– Не приходи сюда больше! – сказал Сережа, и виновато улыбнулся, – Это не моя идея, ты же понимаешь...
– Проведи меня к нему! – потребовал Борис.
Сергей сделал вид, что на секунду задумался, и неожиданно легко согласившись, предложил идти за ним. Борис пошел. Следом двинулись "орки".
Уже неделю не посещавший сборища Борис поразился, количеству народа, что "приобщалось", расположившись на травке. Еще его удивило большое число ребят на роликах, что описывали по беговым дорожкам странные многослойные круги.
...Кардинал почему-то сидел прямо на бетонной лестнице между секторами трибуны на приличной высоте и молча наблюдал за происходящим внизу. Был он все в той же мастерке с капюшоном.
– – Кардинал, – тихо обратился к нему Борис, – Как мне понять ваши угрозы?...
Кардинал, не глядя на Бориса, протянул ему видеокассету.
– – А как понять ЭТО? – так же тихо спросил Кардинал.
Борис непонимающе вертел кассету в руках.
– – Это то, что от нашего имени ты хотел заявить на весь город...
Борис стал медленно заливаться краской, не зная, куда деть проклятую кассету.
– – Это подтверждение твоего предательства... Уходи. Да! Если такого рода высказывания с твоей стороны появятся в эфире – не важно, на каком канале или радиостанции... Мне бы не хотелось угрожать... Но ты об этом пожалеешь, клянусь Железобетоном...
Эта клятва не оставила у Бориса ощущения комичности. Оставила она крайне неприятное ощущение...
– – Это по вашему поручению мне звонили? – уже уходя, срывающимся голосом спросил Борис.
– Что-о?! -Кардинал отреагировал на вопрос таким презрением, что продолжать Борис не стал.
... Он шел, словно на ватных ногах. Перед глазами плыли, качаясь и осыпая мусором деревья, а наверху, словно ошалев от ветра, носились стаи грачей, матерясь и закрывая просвет между деревьями.
А сзади, расплываясь в туманном мареве, словно пробуя на ощупь склизское небо, задумчиво шевелил гигантскими щупальцами Железобетон.
* * *
Отпуск – замечательное время. Это лучшее время, чтобы, как следует, поработать. Особенно, если результат работы имеет для тебя конкретный интерес.
А интересов у Следователя прибыло. К "истребителям машин" добавился его собственный Стажер. Нет, не скандальное собрание вызвало у Следователя столь жгучий интерес. Собрание лишь послужило руководством к действию.
Поскольку в Структуре Ордена за каждым из Хранителей была закреплена определенная внутренняя функция, обладал таковой и Следователь. Если Хранители Экономист, Бухгалтер и Финансист отвечали за материальную поддержку Ордена, Хранитель Связист – за связь с Хранителями других городов, а Хранители Майор, Полковник и Спортсмен – за внешнюю безопасность, то на долю Следователя выпала весьма неприятная, но молча признанная необходимой функция внутренней безопасности. Причем, знали об этой функции лишь трое Хранителей (в противном случае, она была бы не эффективной, по их же решению). Для прочих Хранителей и стажеров Следователь курировал только правовые вопросы.
Вскоре после начала работы ВБ (а это были еще те времена, когда аббревиатура ВБ недвусмысленно ассоциировалась с КГБ) появились первые результаты. И результаты крайне неприятные. Как оказалось, некоторые Хранители не брезговали крысятничеством, а стук раздавался аккурат в местном управлении Комитета.
Вскоре Комитет преобразовался в Службу и на время ослабил хватку. Путем крайне сложной комбинации (ведь информацией владели всего трое), частичного вовлечения в "заговор" некоторых несведущих Хранителей, удалось избавиться от прямого надзора Службы и моментально подсунуть им "своего" сексота, который, снабжая Службу дозированной информацией, так и не узнал о роли в этом процессе Хранителя Следователя. Не знал об этом и Магистр.
Основой функции ВБ был изобретенный Следователем несложный логический алгоритм, за основу которого были взяты старые добрые принципы перекрестных допросов и очных ставок. В общении Хранителей, в беседах и докладах выявить вопросы "с двойным дном" было почти невозможно.
Впрочем, Следователь и не надеялся на конгениальность дедуктивного метода, а потому не брезговал банальной прослушкой.
Использовав электронику всего несколько раз, Следователь старался не возвращаться к этому методу, так как по его убеждению это противоречило принципам Хранителей.
Однако стажерская инициатива заставила Следователя наступить на горло собственной песне. И, как оказалось, не зря.
Подвалы Ордена были обширны, контролировать их все не представлялось возможным. Однако и мобильная связь в подземелье была невозможна. Поэтому Хранители предпочитали пользоваться проводными линиями и электронной почтой.
Впрочем, прослушка телефонных разговоров за последние дни ничего предосудительного Следователю не открыла.
Однако, прослушивая записи "жучков", установленных у люка, на одном из выходов "в мир", Следователь наткнулся на разговор следующего содержания:
"– Здорово... Не важно, кто это... Слушай меня внимательно...
– (тишина)
– Заткнись и слушай. Завтра ты пойдешь на ТВ и расскажешь, что все, что ты им в камеру брехал – ложь и фикция... Запомнил? Ложь, фикция, бред воспаленного воображения...
– (тишина)
– Закрой пасть и слушай дальше. Скажи, что это была шутка, мистификация. Постарайся быть убедительным. Потому, что, если тебе не поверят, и эта туфта будет продолжаться – тебе крышка, ты понял?
– (тишина)
– Это не шутка и не розыгрыш. А если ты усомнишься в сказанном, тебе проиллюстрируют на твоих родственниках, ты понял?
– (тишина)
– правильно, подумай. У тебя три дня до выхода в эфир всех твоих опровержений. Удачи"
Совершенно очевидно, что говорили по "мобильнику", не рискнув воспользоваться обычной линией. Голос был молодым, но не очень знакомым. Скорее всего, принадлежал он какому-то стажеру.
Что-то подсказывало Следователю, что подозрительный разговор связан с "активными мерами", из числа тех, о которых стажеры предпочли умолчать на собрании.
Казалось бы, это неприятное открытие должно было пошатнуть в Следователе веру в человечество и в смысл существования самого Ордена. Однако, как ни странно, почувствовав неприятные движения в привычной и некогда спокойной среде, Следователь ощутил азарт, сразу же оцененный им как недостойный Хранителя.
Перед ним на столе лежали "разоблачительные" стажерские материалы. Следователь вяло перекидывал страницу за страницей, не особо углубляясь в их содержание. Наконец, решение созрело.
Следователь захлопнул папку и отложил в сторону. Затем он достал из ящика стола картонный скоросшиватель и, невесело усмехнувшись, аккуратно вывел по центру:
"СТАЖЕР".
* * *
На этот раз Михе пришлось остаться на работе допоздна: под вечер сеть стала выкидывать странные штуки. Это было невероятно, но Миха готов был поклясться, что кто-то использует ресурсы сети на всю катушку, хотя никаких расчетов и прочих процессов запущено вроде бы не было. Миха поначалу удивился, но справедливо решил, что это чудят программисты. Как назло, все они слиняли домой, и связаться с ними не получалось.
Более серьезное углубление в проблему вызвало ощущение нереальности происходящего.
В сети копался кто-то посторонний. В панике Миха бросился проверять модемы и телефонные линии, однако ничего, кроме тупого гудения в динамиках не обнаружил.
Неприятность ситуации была очевидна. Если из сетки утечет какая-нибудь конфиденциальная информация, виноват будет он один. Даже, если такой информации и нет в принципе, сейчас в сетке происходят такие процессы, что с девяностопроцентной вероятностью полетят настройки. То есть работа офиса на завтра встанет. А это – как минимум, увольнение...
Но как?! Как это может происходить? Миха не понимал. Он обежал все машины, что продолжали работать после ухода персонала. Он принялся выключать их одну за другой, пока не остался наедине с сервером.
Сервер чуть не кипел от напряжения, хрустя хард-диском и с бешенной скоростью выдавая на монитор какие-то значки, напоминающие не то старославянскую кириллицу, не то готику, не то греческий... Ему пора было бы уже зависнуть при такой нагрузке, но этого не происходило.
В отчаянии Миха ткнул "ресет". Ничего не произошло. Плюнув, Миха нажал "пауер". Ноль реакции. Он щелкнул выключателем на "УПС"-ке. Сервер загудел еще громче. На грани истерики, Миха выдернул из розетки шнур.
"Сервак" работал.
Миха отшатнулся, остолбенело постоял и медленно подошел к горячему серому ящику. Еще раз оглядев его со всех сторон, он осторожно перевернул его на ребро. Далось это не легко. И неспроста.
Из рваной дырки в дне серверного корпуса в щель на месте выломанной паркетины уходил кабель.
Нереально толстый, обвитый промасленной металлической лентой, многожильный армейский кабель.
"Куда это? Внизу ведь три этажа, – тупо подумал Миха и направился к выходу из серверной – посмотреть, что находится этажом ниже.
Открыв дверь, он не сразу понял, куда идти дальше. Однако резкий холод заставил его оглядеться...
... Он стоял на газоне. Рядом с серверной. Подняв голову, он увидел чудовищного размера Луну.
...Луна покоилась на четырех колоссальных опорах, и ее зловеще багровый свет тускло отражался в сотнях прожекторных зеркал.
Луна росла и под ее тяжестью опоры медленно, с грохотом, перекрывающим вой сервера, уходили в землю, где-то далеко за черными трибунами. И тут Миха понял, что Луна должна лечь – точно в собственную форму – в чашу стадиона. И что бежать уже бесполезно.
...Приближаясь, Луна теперь начала медленно, с гулким скрежетом, вращаться. С огромной высоты полетели вниз гирлянды прожекторов и железные фермы. И это только для того, чтобы через секунду, словно в гигантской ступе, размазать его по желтой траве в липкой пасти Железобетона...
Миха закричал.
И проснулся. Впрочем, он не был до конца уверен, что проснулся. Сердце бешено колотилось, а все предметы вокруг еще не обрели реальность.
Из тумана, на стуле прямо перед ним материализовался Борис.
– Ты чего орешь? – поинтересовался он.
Миха чуть не заорал снова, но усилием воли сдержался.
– Да, так, фигня одна приснилась, – пробормотал Миха и попытался встать с дивана. Запутавшись в скомканной простыне, он грохнулся на пол и проснулся окончательно.
– Ты откуда тут взялся, у меня дома? – сиплым со сна голосом спросил он.
– Дверь закрывать надо. У нас коммунизм не наступил еще. Я тебя уже полчаса разбудить пытаюсь...
– Да?... А что так приспичило-то? Блин... фу-у, ну и приснится же такое...
– Миха, похоже, я по уши в ситуации... Вчера мне угрожали по телефону...
– Ага, ты говорил...
– Погоди... А этой ночью мне разбили окно камнем. А камешек был завернут в эту вот бумажку...
Борис сунул Михе скомканный листок. На нем было отпечатано каким-то забавным мультяшным шрифтом всего одно слово – "УЕЗЖАЙ". Центр листка занимал большой красный "смайлик".
– А утром, – продолжил Борис, – Выхожу я в подъезд и вижу: все стены, пол и потолок снизу и до моего этажа разрисованы здоровенными "смайлами" разного цвета. Рисовали баллонами. Светящейся краской...
– Орки? – предположил Миха.
– Похоже.
– Так это они тебе угрожали?
– Вот я и не понимаю ничего... Тот, кто угрожал, хотел, чтобы я выступил как бы против "Снов". Ну, я и выступил... А на другой день Кардинал мне кассетой в рожу тыкал...
– Получается, тебя хотели подставить. И подставили...