- Разумеется, - довольно легкомысленно произнес Хьюз. - Это же очевидно. На самом деле Брэдли совсем не нужно свергать короля с тем, чтобы заменить его другим правителем - который обещает с годами стать весьма неуправляемым. Но ты пообещал со временем сдать Эдварда церкви - помимо всего прочего, он кладезь ценнейших алхимических знаний - и вуаля, Брэдли соблазнился возможностью захапать государство под свое крыло… возможно, на разумном компромиссе с тобой. Воистину, ты привлек единственную стоящую валюту.
Шрам и Лиза замкнулись окончательно - по их лицам ничего нельзя было прочесть. В кухне, кажется, похолодало - и синие сумерки поползли из углов, протягивая озябшие щупальца к человеческому теплу.
Рой заговорил, при этом неожиданно мягко:
- Но ты ведь также понял, что стоит за моим решением?
- Я сделал несколько заключений, но не поручусь, что хотя бы одно из них верно, мой друг, - заметил Хьюз. - Поэтому я повторю свой вопрос: что ты намерен делать сейчас? Идти к Брэдли и предлагать ему вытаскивать Эдварда с помощью его связей? Продолжать свой план и агитировать Марко занять нашу сторону? Что?
- Мы не можем рисковать жизнями тех, кто пошел за нами, в безнадежной стычке, - произнес Рой все с той же неуловимой, внутренней ласковостью, как будто пытался смягчить последствия своего тяжелого решения.
- Ты! - Шрам начал было вставать, но Рой продолжал говорить, и его голос остановил Шрама:
- Но я отправлюсь во дворец сам. Потому что своих нельзя оставлять в беде, как бы ни было мало шансов спасти их. Это недостойно моей чести. Я с благодарностью приму любую помощь… кроме вашей, отец Филипп. Вам в любом случае нужно остаться вне досягаемости возможной грязи - может статься, вы окажетесь нашим единственным шансом на победу.
Шрам снова опустился на стул.
- Так ты заключал соглашение с Брэдли? - низким, опасным голосом поинтересовался он.
Рой кивнул.
- Это война, и дело слишком серьезно. Никто не может остаться чистым. Но… есть грехи, которые несоизмеримы. Я еще ни разу не нарушал своего слова… но я никогда и не торговал душами. Если уж выбирать, какой грех совершить… - Рой недоговорил.
24
- Вы слышали последние новости, ваше святейшество? - Кимбли уже не усмехался, у него по лицу расползлась нервная, широкая улыбка, открывающая острые клыки. Святой отец находился в таком состоянии души, когда спокойствие сохранять не получается - да и не хочется тратить ни малейших усилий на это зряшное дело.
- Которые из? - Брэдли приподнял брови. - Насчет прибытия послов?.. Кимбли, вы опоздали: новость утренняя, но уж никак не последняя.
Про себя Брэдли гадал, что же могло настолько воодушевить его опасного подчиненного. Гадал - и не находил ни одного сносного ответа. На его памяти Кимбли приходил в такую экзальтацию, только когда видел возможность поквитаться с его старым заклятым недругом Роем Мустангом - но ведь Роя-то Брэдли держал под наблюдением с помощью своих людей, и мог бы поклясться, что ничего с ним за последние сутки не произошло.
- О нет, те действительно устарели… - Кимбли мерил шагами скудное пространство от стены к стене. - Я имею в виду последние дворцовые сплетни!
- Да? - терпеливо поинтересовался Брэдли, гадая, уж не пришло ли время одернуть зарвавшегося подчиненного. Он знал: это страх. Каждый раз, когда отец Кимбли вот так выходил из-под контроля, грудь архиепископа пронизывали отвратительные, скользко-ледяные жилки страха.
- Дело вот в чем: сегодня незадолго до заката личная стража лорда Рэмси задержала во дворце мальчишку… говорят, убийцу. Факт, что у мальчишки этого были золотые волосы и глаза, и он, опять же, по слухам, применял еретические знания…
- Это интересно, - Брэдли отложил перо и подался вперед, крепко сжав ладонями подлокотники кресла. - И как же личной страже Рэмси удалось поймать нашего знакомца?
- Да кто их знает, - Кимбли пожал плечами, - ведь успехи Рэмси в тренировке личной стражи более чем впечатляют! Ничего, рано или поздно мы разузнаем его секреты… - он потер руки, и Брэдли насторожился еще больше: Кимбли высоко ценил свой артистизм и подобного рода банальных жестов себе не позволял. - Главное вот что… как вы думаете, что предпримет в этой ситуации наш общий друг барон Мустанг?
- А вы думаете, он вообще об этом узнает, брат мой? - вопросил Брэдли нарочито спокойно.
- О, еще бы! Вы ведь знаете: этот его сторожевой пес Хьюз постоянно крутится вокруг дворца, - Кимбли поморщился. - Если бы не ваше распоряжение, давно бы намекнул на него Инквизиции… А не Хьюз, так другой доброхот найдется: я ни за что не поверю, что Мустанг даже не пытается наложить лапу на данные из логова Крысиного Короля! - на последних словах Кимбли чему-то рассмеялся. - Так что да, он узнает…
- Согласен с вашими выводами, - кивнул Кимбли. - Что вы предлагаете?
- А вот что, - Кимбли ощерился. - Теперь ведь Рой пойдет штурмовать дворец, как вы думаете, святой отец? И значит, с божьей помощью, подставится так, как еще не подставлялся! Нам ничего не стоит…
- Брат мой, - перебил его Брэдли как можно более спокойным тоном, хотя вообще-то ему показалось на миг, что перебить Кимбли сейчас - не легче, чем свернуть в сторону лавину. - Я обещал не препятствовать вашему справедливому возмездию, когда барон уже станет не нужен нам, и я сдержу слово. Однако вопрос не в том, чтобы избавиться от одного обедневшего рыцаря - а в том, чтобы добиться наших целей. И для этого несколько рано. Да и этого нашего гостя из будущего я тоже рассчитывал использовать… - Кимбли потер подбородок. - Ладно. Не так, так эдак…
- О чем вы говорите?! - Кимбли нахмурился. - Вы что же, хотите просто упустить этот шанс? Но…
- Это, безусловно, шанс… Но Кимбли, вы же сами понимаете - чтобы осуществить все то, что мы задумали, смерти Короля и лорда Рэмси недостаточно: необходимо еще уничтожение ряда дворян, которые поддерживают их… А это еще не подготовлено в должной мере. Однако же… - Брэдли глубоко вдохнул. - Если Мустанга схватят - а Рэмси схватит его, можно не сомневаться… - то он, безусловно, выдаст нас. Или не он, а один из его соратников. Или сам мальчишка из прошлого. Раньше или позже. Поэтому действовать нужно сейчас. Очень жаль… - Брэдли пригладил усы. - Я надеялся избежать лишней крови.
- Господь наградит убитых невинно, - пожал Кимбли плечами с великолепным безразличием.
- Я рад, что ваша вера тверда, брат мой, - Брэдли улыбнулся и поднялся с кресла. - Что же… выступаем.
- В Лаферг? - хищно подобрался Кимбли. - Созывать братию?
- Отнюдь нет, - Брэдли покачал головой. - Сначала в этот дом, который снимает Мустанг.
- Зачем?
- Есть шанс, что, пробираясь во дворец, Мустанг не возьмет с собой нашего доброго отца Филиппа: чтобы не складывать все яйца в одну корзину. Этот-то шанс нам и надо использовать.
25
"Ты уверен, что Марко именно таков, каким ты его представляешь?"
"О чем можно быть уверенным в наше грустное время? - Хьюз мог только развести руками. - Именно поэтому я считаю, что говорить с ним должен я…"
"Ты не можешь говорить от моего имени, Маэс…"
Делая выбор, ты принимаешь и все последствия этого выбора. За любой выбор нужно платить. Рой затеял свержение Крысиного Короля, понимая, что все может кончиться хуже, чем провалом - что все может кончиться ничем. И вот он стоит перед реальной опасностью такого конца.
Сейчас он не видит другого выхода, кроме как пойти в открытую, в лоб, бросить вызов вселенной. Сочтет ли господь бог его цели достойными, захочет ли помочь ему?.. Только он и Отец всего сущего, один на один. То, что произойдет в следующий час, решит все.
Так или иначе, он не может бросить мальчишку, за которого в ответе. Он даже не хочет его бросать.
Сегодня тоже решение принесло свои плоды: пока они, в чернильных сумерках, двигались по направлению к городскому особняку Марко, руки его были холодны, а в мыслях царило совершенное спокойствие. Собственно, мысли практически отсутствовали.
В отличие от большинства других епископов, чей образ жизни приближался к затворническому, Марко жил открыто, всегда на виду - от этого его нетрудно было бы, например, подстрелить из лука, но ужасно трудно похитить для разговора. В своем городском особняке он устроил больницу для бедных, где трудился наравне со своими монахами. Кроме того, он славился тем, что вел службы не в одном из больших соборов, а в крохотной церкви неподалеку от дома (во время службы толпа забивала не только придел, но и дворик) - и самолично ходил в гости к некоторым из своих прихожан. Авторитет этого человека подкреплялся не только его могуществом, как одного из церковных иерархов, но и его делами.
Сейчас двери больницы Святого Рэдклифа были распахнуты, и на крыльцо падал сноп неверного света.
Внутри же помещение больницы оказалось освещено не очень хорошо: правда, лампы там все же заменяли факелы, и полос копоти на стенах оказалось не так уж много, а все же атмосфера места, где страдают и болеют люди тяжелым грузом упала на плечи вошедшим, и сразу показалось, что тут куда темнее, чем на улице.
Шрам хотел пойти с ними, однако Мустанг предостерег его: если им не удастся убедить Марко сотрудничать, а он узнает Шрама, то может обеспечить ему большие неприятности. Так что они с Хьюзом отправились вдвоем, одолжив монашеские одеяния и спрятав лица под глубокими капюшонами.
Они попали в общий зал, где вдоль стен стояли узкие койки с больными. Здесь было чище, чем в ночлежках, и все же неизбывный запах немытого тела и выделений витал под сводами, смешиваясь с ароматами сухих трав.
- Брат мой, - Мустанг остановил молоденького совсем юношу в одежде послушника, что шел мимо, с трудом удерживая в руках четыре глиняных кувшина одновременно, - не подскажете ли, где можно найти епископа Марко?
- В этот час епископ молится в часовне, - ответил юноша без всякого сомнения. - А у вас какое-то дело к отцу Марко? Ежели вам нужна помощь, я мог бы…
- О нет, я просто хотел поговорить с ним, не тревожа его молитву… а вместе с тем дело срочное…. Когда в ближайшее время я смогу его застать?..
- Да зачем же дело стало? - удивился парень. - Вы просто зайдите к нему. Если у вас и впрямь нужда, он не рассердится. Он всегда говорит, что господь слышит всех страждущих и нам велел. А вот если что-то зряшное, будет рвать и метать, так что думайте хорошенько… Вот сейчас вернитесь в коридор, который от входной двери, дойдите до самого конца и направо - и попадете в часовню. Он с вами и поговорит.
Мустанг только приподнял брови. Обычно добиться разговора с любым из епископата было не в пример сложнее. Если Марко так открыт, то как же он вовсе находит свободное время в потоке бесконечных просителей?..
С другой стороны, если он не обладает большим состоянием, не оказывает протекций и не распределяет должностей - а это очень может быть - то поток просителей можно и впрямь значительно ограничить…
Марко действительно оказался там, куда направил их послушник. В небольшом зале часовни он сидел у алтаря, на котором горел огонь, в полном одиночестве и смотрел в пламя, сохраняя полную неподвижность.
- Отец Марко, - позвал его Мустанг негромко от порога. - Отец Марко, вы меня не знаете, однако позвольте…
В этот момент Марко отчетливо всхрапнул.
Посетители переглянулись при этом звуке. Ну надо же!
- Отец Марко! - вновь позвал Рой, на сей раз громче. - Позвольте потревожить ваше сосредоточение.
На сей раз Марко вздрогнул, просыпаясь, встряхнулся и обернулся к ним.
- Да, сын… брат мой? Чем могу помочь?
У праведного епископа было чуть сплюснутое, квадратное лицо, с глубокими морщинами от крыльев носа к уныло опущенным уголкам рта и целой сетью морщин вокруг глаз. Его волосы, отчасти седые, отчасти черные, свисали по обе стороны от узкого лба (на котором морщины предпочли расположиться горизонтально).
- Отец мой, нам нужно поговорить с вами. Наедине.
- Так зачем же дело стало? - Марко говорил ровно с такими же интонациями, как и давешний служка, так что стало ясно, где именно парень подхватил эту фразу. - Прикройте дверь и говорите тут, если, конечно, вам никто не мерещится по углам. Только поторопитесь: вскоре мне надо быть во дворце.
Последнюю фразу епископ произнес тоном, каким сообщают о визите к очередному пациенту.
Хьюз и Мустанг переступили порог; Хьюз, шедший чуть позади, закрыл дверь, и больничная молельня сразу же показалась удивительно маленькой.
А потом Мустанг откинул капюшон.
- Меня зовут барон Рой Мустанг, - сказал он, - и я даю свое слово, что вам нечего опасаться.
Марко не изменился в лице.
- Страх - напрасное дело. Я давно привык ничего не бояться, даже приведи вы сюда самого князя тьмы.
"А вот в князя тьмы он не верит, - понял Мустанг, - потому и говорит так спокойно. Заснул во время молит вы, опять же… Означает ли это, что этот человек - лицемер? Можно ли все же полагаться на него и его помощь?"
- Кстати говоря, - продолжил Марко, - где же ваш неразлучник, этот юный шалопай Хьюз, который когда-то брал у меня уроки богословия… Не под вторым ли капюшоном?
Хьюз послушно открыл лицо.
- От вас ничего не скроешь, святой отец, - ответил он нарочито легкомысленно.
- Нет, к сожалению, господь сумел открыть от меня, отчего он заставляет людей страдать, - Марко говорил без малейшей попытки пошутить, и просто от его интонации у Мустанга побежали мурашки по спине.
- Я хочу попросить вас о помощи.
- Спрятать вас? - Марко приподнял брови. - Даже и не знаю, юноша…
- Нет, - покачал головой Мустанг. - Святой отец… Скажите мне, как вы относитесь к Его Величеству?
Лицо Марко на секунду замерзло. Потом он произнес, тщательно выбирая слова:
- Из людского рода непогрешимых нет. Однако я всегда был за то, что церковь должна поддерживать законную власть. И не сойду с этого.
Мустанг склонил голову.
- Это благородный выбор. А как вы относитесь к алхимии?
На сей раз пауза была длиннее.
- Я не пойду против официальной версии, - наконец произнес Марко.
- Но вы знаете, - Мустанг не спрашивал, а утверждал. - Вы знаете, что церковь лицемерит, и губит людей, предъявляя им ложные обвинения, и миритесь с этим - несмотря на всю вашу честность и честь!
Марко устало посмотрел на Мустанга.
- Вы ведь тоже алхимик, юноша, - сказал он. - И я - алхимик. Но вы, верно, кое-чего не знаете… Алхимия как таковая стала работать только двадцать лет назад. До этого она была именно тем, чем ее называют, - ересью и мракобесием, возвращающим нашу страну и весь мир в целом, - он провел рукой по воздуху, как будто очерчивал пространство неизмеримо более широкое, чем Аместрис, - в самые темные времена после Катастрофы, когда люди приносили человеческие жертвы - только чтобы заставить работать мерзкие ритуалы! Вы думаете, этого не было? Это было, барон Мустанг! Так как же кто-то, у кого есть хоть немного чести и сердца, относиться к этому "искусству" по-другому?
- Не может быть! - Мустанг недоверчиво покачал головой. - Алхимия - это наука. Если она работала сейчас, она должна была работать всегда.
- И тем не менее, она не работала, - Марко скривился. - Тогда… я входил в особую группу, которая занималась расследованиями случаев, связанных с применением алхимии. Мы насмотрелись на тех, кто тщетно преследовали древние знания… С благословения архиепископа мы даже пробовали воспроизводить некоторые… теперь я могу сказать - мы совершали их абсолютно правильно, мы писали верные формулы и выбирали верные наборы веществ. Но они не работали. Безразлично, рисуешь ли ты печать кровью козла или обыкновенным мелом.
- А потом - взяли и заработали? - недоверчиво произнес Мустанг. То, что говорил епископ, было неожиданно. Об этом следовало поразмыслить, но новая информация не отменяла его цели.
- Именно так, юноша, - кивнул Марко. - Двадцать лет назад, когда я был немногим старше вас. Взяли и заработали. В один прекрасный - или ужасный? - день. И мы, в церкви, решили сохранить это в тайне. Это был… возможно, не самый лучший выбор. Но единственно верный. Как бы обычные люди отнеслись к тому, что церковь вдруг начинает говорить, что то, что она заставляла их ненавидеть и бояться много поколений - хорошо и прекрасно?.. Или, скажем мягче, вовсе не является грехом, а может даже помочь приносить некоторую пользу - опять же, лишь избранным?.. Нам волей неволей пришлось хранить тайну - и бороться с еретиками. В том числе, и с такими, как вы, юноша, которые угрожали бросить страну в пучину смуты. И если вы вернулись в Столицу вновь для того, чтобы смущать людей или устраивать какой-нибудь заговор со свержением Его Величества, можете не рассчитывать на мое содействие!
Марко стоял горд и несгибаем, и Рой подумал: все. Он мало того, что не поможет - сейчас еще кликнет своих, тоже обученных какой-нибудь зверской боевой алхимии - и они еле смогут унести отсюда ноги.
- Пусть так, - сказал Мустанг, хватаясь за соломинку. - Но сейчас я пришел говорить с вами не о возможных заговорах, святой отец. И помощь, которую я хочу просить… она не для меня. Она для невинной души, которую я…
- …Мы, - вставил Хьюз.
- …Втянул в свою затею без всякого на то разрешения. Кроме того, речь идет о спасении величайшего чуда… Святой отец, у нас могут быть самые широкие разногласия - но сейчас обстоятельства таковы и время так дорого, что больше мне не к кому обратиться.
- О чем вы? - Марко нахмурился.
- Чуть более месяца назад мне удалось с помощью алхимической печати и формулы призвать алхимика из легенды, - начал Рой. - Того самого. Золотоволосого и золотоглазого алхимика, который умел взглядом зажигать огонь и поднимать мертвых из могил. Многое оказалось преувеличенным… но многое - нет. Вместе с ним мы вернулись в Столицу, а сегодня он пропал. Отправился на прогулку, зачем-то полез в королевский дворец, - Мустанг позволил в своем голосе прорваться досаде, - и был пойман гвардией лорда Рэмси. Более того, как ходили слухи, его провели в покои лорда Рэмси - а вы знаете лучше меня, что иной раз случается с теми, кого Рэмси приводит в свои покои!
- О да… - пробормотал Марко, - случается… Однако же… Если этот алхимик… если это правда, и он так хорош…
- Он действительно хорош, - проговорил Мустанг, - но это прежде всего мальчишка. Мальчишка шестнадцати лет. Я не знаю, как так получилось, и как он попал в легенды, но…
- Постойте-ка, - вдруг сказал Марко с живостью, - ведь именно на этом ритуале вы потеряли глаз, не на костре?
- Откуда вы знаете? - Мустанг не особенно удивился: если Марко был алхимиком и изучал эту науку вот уже двадцать лет, он мог знать много такого, о чем Рой даже не догадывался.
- Потому что равноценный обмен, как же иначе… - Марко чуть прикрыл глаза. - Что ж, и вы думаете, что я вам поверю?
- А разве вы не верите?
- Верю. Но также понимаю, что юного алхимика вы приволокли в Столицу явно для заговора… и даже догадываюсь, для какого.