– Мистер Торп как будто тобой доволен, – в голосе прозвучала лишь тень одобрения. – У Саймона давно развивалась чёрная немочь, его наверное изолируют, так что сможешь получить постоянную работу.
"Стоило лететь через океан, чтобы грузить удобрения?" – уныло подумал Варламов. Но постарался не подать виду.
– С меня причитается, – шутливо сказал он.
Джанет на это только моргнула. Остановилась, подождала зелёного света и тронулась снова.
– Кстати, чья фотография висит у меня в комнате? – осведомился Варламов. – Красивая девушка.
– Моей мамы в молодости, – после молчания произнесла Джанет. – Это её комната.
– Она… умерла?
– Живёт в Пенси-Мэр, – скучно сказала Джанет. – Никак не перетяну её сюда, не хочет оставлять могилу отца.
Варламова бросило вперёд, приехали. Он взял из-под сиденья ботинки и вышел. Тень от дубов лежала на и стенах дома.
Варламов проголодался. Сегодня обед состоял из ломтиков курицы, обжаренной с овощами и залитой острейшим соусом. Потом последовал пирог, чай, мороженое – и посуда исчезла в посудомоющей машине. На готовку у Джанет ушло минут пятнадцать, на уборку меньше пяти. Варламов почувствовал уважение к механизированности кухонного процесса.
После обеда включили телевизор – "Сони", той же китайской фирмы, что и в Кандале, только экран побольше. Шли новости по CNN.
Сенатор Временного конгресса Пол Макдафи требовал приостановить действие территориальных актов о контроле над рождаемостью. Импорт из Китая вырос за год на восемь процентов. Военные вертолёты нанесли удар по базе мародёров на Восточном побережье. Компания PANAM восстановила воздушное сообщение с Сиэтлом на китайских самолётах "Великий поход 797". Двое русских прилетели на военном самолёте в Ил-Оу и попросили политического убежища. На обломках России процветает диктатура мелких градоначальников (Варламов сконфуженно покосился на Джанет, но та поджала губы и отвернулась). В отставку отправлен генерал Брюс Кларк. Покидая пост, он заявил, что противовоздушная оборона Северной Америки давно уже фикция…
После новостей пошла мелодрама в стиле ретро. Варламов заскучал и поднялся наверх. В темноте за окнами шумели дубы, со стены улыбалась девушка с золотыми волосами.
Варламов разделся, лёг и выключил свет. Шум был ровным, словно волны накатывались на берег, и эти волны понесли Варламова по бесконечной реке…
Прошло два дня. Варламову приходилось не только ездить на погрузчике, но и самому ворочать тяжёлые мешки. Руки с непривычки болели, и к вечеру уставал так, что Грегори старался не донимать разговорами. Возясь с бочками, Варламов клял про себя Сирина: притащил в эту Америку… В пятницу после работы надеялся отдохнуть, но Джанет завезла его в парикмахерскую. Пошепталась с парикмахером – редкая профессия для мужчин в Карельской автономии, – и исчезла в женском зале, откуда исходили приятные ароматы.
Варламовым занялись основательно: вымыли голову, а потом парикмахер в золотых очках стал придавать шевелюре клиента новый вид. Попутно развлекал беседой: расспросил о российских заведениях и, кивнув на дисплей с видеокамерой, пожаловался на моду выбирать причёску через компьютер.
– Женщины понятное дело, – говорил он, щёлкая ножницами. – Не успокоятся, пока не увидят на своей голове двадцать вариантов причёсок. Но мужчины… Хотят выглядеть, как киногерои. Не учитывают ни своеобразия черт лица, ни экспрессивной динамики…
Ещё какое-то время он рассуждал, временами отступая, чтобы осмотреть Варламова, и наконец объявил, что всё готово. Евгений поглядел на дисплей с удивлением: парикмахер убрал немного волос, но выражение лица изменилось, новая причёска придала ему сереьзность и решительность.
– Здорово! – сказал он искренне. – Большое спасибо. Сколько с меня?
Услышав ответ, присвистнул, а парикмахер улыбнулся:
– Не беспокойтесь, Джанет заплатит. Отдадите ей, когда получите деньги. Заходите ещё.
Варламов вышел в холл и не удержался, глянул в зеркало ещё раз. Элегантный костюм, голубая рубашка под цвет глаз, аккуратно, но с оттенком вольности подстриженные светлые волосы. Не похож на лохматого парня в тренировочном костюме, каким вылез из самолёта… Интересно, зачем Джанет возится с ним? Наверное, по американской привычке хочет, чтобы во всём был порядок: на кухне, в доме, и заодно в облике свалившегося с неба гостя.
Джанет ещё не появилась. Варламов сел на диван и потянул со столика журналы. Раскрыв "Плейбой", некоторое время смотрел как заворожённый, а потом смущённо оглянулся. Рассматривать на людях фотографии обнажённых женщин было неловко – он положил "Плейбой" и взял "Тайм". Тот оказался солиднее: реклама лекарств, автомобилей и каких-то непонятных фондов перемежалась статьями…
От нечего делать Варламов стал читать статью о Китае.
Анализируя внешнюю политику единственной в мире сверхдержавы, автор приходил к выводу, что следующий этап её территориальной экспансии наступит не раньше, чем через десяток лет. Китаю требовалось наладить функционирование госаппарата в новых протекторатах, добиться полного принятия их населением своей идеологии "Чжун" [1] , а главное, увеличить как численность китайцев, так и влияние прокитайского лобби в странах следующего эшелона.
Большинству североамериканских Территорий опасность пока не грозила: они были важны для Китая как поставщик высоких технологий и рынок сбыта, второй по величине в Западном полушарии. Раздроблённость и экономическая зависимость от Китая не позволяли им стать преградой для китайской экспансии.
Главная угроза, как считал автор, нависла над Канадой. Мало пострадавшая от войны, экономически первая на Американском континенте, Канада оставалась единственным противовесом Китаю в этой части света. Именно торговля с Канадой давала северо-восточным Территориям США какую-то независимость от Китая. Трагичным для Канады было то, что её промышленность и сельское хозяйство располагались в узкой полосе вдоль границы США. В случае вооружённого конфликта нескольких ядерных ударов хватало, чтобы отбросить страну на уровень самых пострадавших американских Территорий. Поводом для показательной бомбардировки могла стать, например, депортация нелегально проникших в Канаду китайцев.
После этого Великому Китаю не составит труда установить контроль над оставшимися Территориями США – как он уже сделал с Калифорнией и проделывал сейчас с Оре-Ваш, бывшими штатами Орегон и Вашингтон…
Дальше Варламов прочитать не успел, появилась Джанет. Волосы рыжей волной вздымались надо лбом, а затем красивыми кудрями падали вдоль щёк. Она удивлённо глянула на Варламова и ненадолго скрылась в мужском зале.
– Твоя причёска стоит почти как моя, – вышла она, улыбаясь. – Ничего, расплатишься.
В машине Варламов почувствовал тонкий и почему-то тревожный аромат, исходящий от Джанет. Фонари горели вдоль сумеречных улиц, и окна дома засветились навстречу из-за тёмных деревьев.
Субботнее утро выдалось ясным. Редкая желтизна появилась в кронах дубов, и трава на лужайке оставалась зелёной, но глубокая синева неба говорила, что и сюда скоро придёт осень. Варламов встал поздно и, приняв душ, стоял перед окном.
Странно, как быстро его жизнь в Америке вошла в колею. Нигде не был, но казалось, будто прожил здесь месяцы, а не дни. Неужели ещё недавно, слушая шум дождя за окном своей комнаты в Кандале, гадал: поедут они на рыбалку или опять придётся слоняться без дела?..
Варламов улыбнулся, смена обстановки ему нравилась. Он сошёл по лестнице, где на перилах лежал золотой солнечный свет. Поздоровался с читавшим газету Грегори, положил себе овсянки и налил кофе.
Грегори зашуршал газетой:
– Ваш самолёт перевезли на базу ВВС под Колумбусом. В сопровождении твоего напарника. Правительство конфисковало самолёт как угрозу национальной безопасности. А вам обоим губернатор предоставил политическое убежище. Так что вы теперь здесь на законных основаниях.
Хм, политическое убежище! Вот уж о чём Варламов не думал… Жаль, что сегодня не увидится с Сириным. Собирались посидеть в баре, обменяться впечатлениями от Америки.
Варламов помешал сахар. Красивая ложечка, наверное из серебра.
– Забавно, – сказал он, хлебнув кофе. – Никогда не думал о политическом убежище. По-моему, Сирин тоже. Просто забрались в самолёт и полетели. А интересно, если бы и раньше было так просто? Мы ездили к вам, а вы к нам. Лучше знали бы друг друга, не было бы этого недоверия, военных планов?.. Правда, моя мама говорила, что одно время у Америки и России были неплохие отношения. Как иначе она смогла бы приехать в Россию?
– Было такое время. – Грегори отложил газету. – Но длилось недолго. Не читал такие стихи?
И он медленно произнёс:
"Alas! they had been friends in youth;
But whispering tongues can poison truth;
And constancy lives in realms above…" [2]
"Увы, в юности они были друзьями, – перевёл про себя Варламов. – Но слухи могут отравить истину, и постоянство живёт только на небе".
Он покачал головой, а Грегори вздохнул:
– Это из довольно загадочной поэмы английского поэта Кольриджа, "Кристабель".
Он помолчал.
– Так вот, Юджин, в политике дружат, пока выгодно. А с Россией было выгодно дружить, пока мы свободно черпали оттуда ресурсы: сырьё, технологии, интеллект. По грубым прикидкам, только за 90-е годы двадцатого века Запад получил всего этого на триллион долларов. А потом Россия опять попыталась стать самостоятельной: конкурировала с нами в области вооружений, в политике поддерживала тех, кого мы считали противниками… Так что Россия оказалась выгоднее для Америки в качестве врага, или, скорее, пугала.
Грегори невесело улыбнулся и оглядел Варламова. Потом продолжал:
– Так что дружба осталась на словах. Разведки исправно шпионили, военные обновляли планы превентивных ударов, а американские компании заработали сотни миллиардов долларов на системах противоракетной обороны. Конечно, за счёт налогоплательщиков и европейцев, но таков военный бизнес…
Грегори стал задыхаться от длинной речи и умолк.
– Видел я Европу, – фыркнул Варламов. – То, что от неё осталось после противоракетной обороны…
Наверху хлопнула дверь, и они подняли головы. По лестнице сходила Джанет, рыжие кудри рассыпались по красивому зелёному платью.
– Пока, мальчики, – кивнула она. – До вечера. Кстати, Юджин, сегодня мы едем на вечеринку. Приготовь русские истории позабавнее.
Она вышла, и вскоре послышался шум отъехавшего автомобиля.
– Поехала к подруге, – затруднённо улыбнулся Грегори. – Скучно ей со мной, старым пнём. Что собираешься делать завтра, Юджин? Мы с утра едем в церковь. Если хочешь, поезжай с нами. А сегодня весь день в твоём распоряжении.
– Покажите мне, как вы работаете на компьютере, – попросил Варламов. – У вас, наверное, другая операционная система?
– "Windows". – Грегори поднялся и взял палку. – А у вас?
– Разные версии "Линукс". "Windows" не используют с войны, тогда все компьютеры с нею перестали работать.
Грегори вздохнул:
– Какие компьютеры раньше делали в Америке! А теперь всё азиатская сборка. Хорошо ещё, что уцелела фабрика по производству процессоров в Техасе. Иначе китайцы совсем бы сели на шею.
"Windows" оказалась услужливой, и общаться с нею было нетрудно. Грегори не пришлось ничего объяснять, включил обучающую программу и сел просматривать журналы.
Освоившись, Варламов обнаружил выход в Интернет (появилось предупреждение, что без разрешения нельзя выходить за пределы североамериканской зоны) и отыскал красивую игру. Действие протекало на разбросанном по морю архипелаге, где по берегам стояли живописные города: утром они прятались в тумане, днём сияли под золотистым солнцем, а ночью таинственно мерцали при свете звёзд.
У одного из правителей была красавица дочь, которой домогался властитель мрачного скалистого острова. Он захватил контроль над русским спутником с установкой "чёрного света" (тут Варламов сконфуженно улыбнулся) и грозил уничтожить всё живое на главном острове, если не получит девушку. Варламову предстояло эвакуировать население острова, отыскать похищенную красавицу – всё при яростном противодействии тёмного властелина, – а напоследок сразиться с ним самим.
Грегори куда-то вышел. Под аккомпанемент тревожной музыки и свиста ветра Варламов управлял шхуной, которая едва сохраняла остойчивость под яростными порывами из чёрной расселины.
Вдруг случилось странное. И шхуна, и волны замерли. Свист ветра стих. Чёрная расселина обратилась в сумрачный зал, где сам Тёмный властелин сидел на троне. Испуганный Варламов попытался выйти из игры, но клавиши не действовали.
Словно опустился занавес – всё исчезло.
Лицо Варламова безжизненно, как у куклы, в остекленевших глазах мерцает свет. Руки сначала неподвижны, но вдруг приходят в движение: на экране возникают вопросы, и пальцы начинают бегать в ответ по клавиатуре. Их проворство удивительно – кажется, будто отвечает робот…
Через пять минут экран обретает прежний вид: снова плещут волны, свистит ветер, хлопает парусами неуправляемая шхуна. Глаза Варламова оживают, в них испуг, пальцы застыли на клавиатуре.
Очень далеко человек в странном одеянии (цвет сливается с сумраком помещения) выключает компьютер и надменно улыбается – теперь он знает всё…
И никто не подскажет ему, что даже Владыки не знают всего в этом странном мире. С картины на стене надменно глядит мужчина в чёрном одеянии, к золотому поясу пристёгнут меч…
Вошёл Грегори и остановился за спиной Варламова.
– Забавно, – снисходительно сказал он. – Джанет любит эту игру. Только выбирает другую роль, где девушка спасает возлюбленного.
Варламов не ответил. Испытал странное чувство – будто отлучился на время, побывал во тьме, от которой не осталось воспоминаний… Играть расхотелось, и он стал осваивать "Windows" дальше.
Просидели до полудня, потом вернулись в гостиную и съели ленч. На улице поднялся ветер, закрутив листья.
У себя в комнате Варламов лёг на кровать и стал смотреть в окно. Голова слегка болела. Из-за ветвей выплывали облака – они были сумрачнее, чем в их первый день в Америке. Варламов подумал, что в Кандале сейчас глубокая осень: дождь хлещет по облетевшим деревьям, а сопки кутаются в облака. Для него же словно продолжили лето…
Наверное, он заснул, так как почти сразу услышал резкий голос Джанет:
– Юджин, вставай! Или ты собираешься проспать весь день?
Она стояла в дверях, раскрасневшаяся и почти красивая в нарядном зелёном платье.
Варламов спустил ноги с кровати и поглядел в окно: уже стемнело. Ехать на вечеринку не хотелось. Собирался не спеша, думая, что Джанет будет переодеваться, но она осталась в том же зелёном платье, а вот Варламову принесла новую рубашку – в красноватых тонах.
"Чтобы гармонировал с её платьем", – кисло подумал он, переодеваясь.
Грегори смотрел телевизор и помахал им на прощание.
Вечеринка проходила не в доме, как Варламов привык, а на открытом воздухе, при свете фонарей. Пришлось познакомиться с таким количеством людей, что голова пошла кругом. Наверное, сказалась и выпивка: Варламову было интересно пробовать новые напитки, и Джанет стала коситься на него с опаской. А вот закусить было проблемой: хотя на длинном столе стояли блюда, не разговаривать же с полным ртом?
Сначала Варламова смущало, что все называли только имена – без отчеств. Но после второй бутылки пива и он стал звать незнакомых ранее людей по имени.
Плотно сбитый, с проседью в чёрной бороде Болдуин сунул Варламову открытую бутылку пива.
– Что это вы стали воевать с нами? – спросил он.
– Я? – удивился Варламов. – Да меня тогда и на свете не было.
С досады он выпил сразу полбутылки.
– Ну, русские, – не отступал Болдуин. – Что мы вам сделали? Одно время дружили, вместе боролись с террористами.
– Было дело, – грустно сказал Варламов. – Мама рассказывала. А заодно обложили Россию военными базами, как медведя в берлоге. И войну не мы начали, это у вас компьютеры свихнулись.
От расстройства он прикончил пиво.
– Ну-ну, – буркнул Болдуин. Отхлебнул пива и уже миролюбивее спросил: – А медведи у вас и вправду водятся?
– Хватает. – Варламов был рад сменить тему и не удержался от хвастовства: – Я одного завалил.
– Да ну? – заинтересовался Болдуин. – Я сам охотник, но на медведя не ходил, только на оленей. Из винтовки?
– Нет, жаканом из двустволки. – Варламова передёрнуло: вспомнил, как огромный медведь кинулся на него с края болота. Тогда он здорово перетрусил, но к счастью ружьё было наготове.
Болдуина сменил полноватый Джон. Попивая вино, завели разговор о рыбалке. Варламов выразил сожаление, что не может пригласить собеседника на рыбалку в Кандалу, где в окрестных речках водилась чудная форель.
Темноволосая, в облегающем серебряном платье Памела предложила Варламову выпить шампанского, и заодно поинтересовалась: насколько в России распространено многожёнство?
– Гм… – Варламов был озадачен и чуть не захлебнулся шампанским, которое пробовал дома только на Новый год. – Кажется, бывает в исламских автономиях… – Он вспомнил виденную дома телепередачу и злорадно добавил: – У вас мормоны тоже ввели многожёнство в штате Юта, ссылаясь при этом на Библию.
– На Территории Ай-Юта… – кокетливо поправила Памела.
Тут явился худощавый Брайан с двумя бутылками пива и стандартным вопросом: кто начал ту дурацкую войну? Пива для решения столь сложной проблемы не хватило, и Брайан пошёл взять ещё. Вернулся с двумя рюмками виски и заявлением, что в войне виновата инфантильность русской души: в своих бедах русские привыкли винить Запад, а поскольку у них развито подсознательное влечение к смерти, то пришли к решению уйти из жизни, прихватив с собой западную цивилизацию.
– Что за бред? – удивился Варламов. – Что за влечение к смерти?
– Про него ваш знаменитый романист писал, как его?.. – Брайан поболтал в рюмке остатком виски. – Ага, Достоевский! У него все герои кончают с собой: кто вешается, кто стреляется. Я сам не читал, но один профессор по телевизору рассказывал, тоже из бывших русских.
– Вешает лапшу на уши… – пробормотал Варламов, пытаясь мобилизовать школьную образованность. – Это в романе "Бесы"", там герой действительно кончает с собой, но по другой причине: растерял идеалы.
Тут Варламова укололо: неужели и его станут звать бывшим русским?
Брайан допил виски и ухмыльнулся:
– Ладно, забудь про книжки, Юджин. Развлекайся.
Он затерялся, а вместо него Филлис, хрупкая женщина с каштановыми волосами, предложила другое объяснение войне – проявление мужского шовинизма, и стала расспрашивать Варламова о женском движении в Карельской автономии.
Варламов ответил, что о таком не слышал, к чему Филлис отнеслась скептически, но её дружески оттеснил Болдуин. О войне больше не вспоминали, и за очередным пивом сговорились ехать в следующий уик-энд охотиться на оленей, сезон как раз открылся.
По примеру худенькой Терезы Варламов перешёл на лимонад, что оказалось кстати, после виски хотелось пить. Её интересовало состояние христианства в России. Варламов вспомнил, как пил водку со священником в Кандале, и тот жаловался на упадок веры среди прихожан.
– Переживает кризис, – сообщил он.
Тереза объявила, что в Америке происходит то же самое: люди перестали посещать церковь, в моде сатанинские культы…