– Ты, конечно же, не достоин никаких объяснений – наконец-то сумел выдавить он из себя. – Но я все же скажу. Если б не Дмитрий Александрович, – это он сейчас Герингом именуется – то в Метро уже давно такая война началась, что не приведи Господь. Только лишь, благодаря ему, эта фашистская братия еще до сих пор не устроила нам "Блиц Криг" (план захвата Германией Советского Союза в 1941г.). А ты говоришь Ге-е-еринг – протяжно закончил он. – Молод ты еще слишком, чтобы свое мнение иметь – "а вот это ты зря" – моментально подумалось мне. Я можно сказать только к тебе расположение начал иметь, только-только проникся твоей идеей. И тут на тебе, такой закоренелый старческий маразм. – Оплата? – почти полюбовная связь оборвалась, и все опять встало на свои места. – Завхоз в курсе – отрезал начальник, давая понять, что разговор окончен. При волшебном слове "завхоз" благостная усмешка вновь воцарилась на моем лице. Сграбастал пакет и моментально покинул палатку.
Я поспешил к волшебнику, по имени "Завхоз", который должен был мне выдать нечто, на что я ожидал уже почти целый год. Должен заметить, что получать за свою работу просто патроны, мне давно стало неинтересно. В моих, надежно скрытых тайниках, их и так наберется уже столько, что я до конца жизни могу вообще ничего не делать.
Я стал требовать со своих заказчиков, то, что в основном нельзя было купить ни за какие деньги. Или если и можно, то за очень большие и к тому же по блату. Для одного человека, например, я расстарался даже за одно лишь его благосклонное ко мне расположение. Но оно того стоило. Теперь на той станции я чувствую себя, почти как дома. У другого – я выторговал себе целую библиотеку фантастики. Представляете? Полное, двенадцати томное собрание сочинений великих фантастов прошлого. Почти что в нормальном состоянии. А вот сейчас я шел за еще одной, весьма нужной мне вещичкой. Это был пистолет-пулемет ПП 2000 с магазином на тридцать патронов.
Понимаете, лазить по весьма узким проходам с автоматом наперевес мне не с руки. Вот я с пистолетами и таскался.
Иногда, хоть и весьма редко, но все же, я попадал в небольшие передряги. И тогда пистолет, пусть даже "Гюрза", мягко говоря, был не совсем то, что надо. Требовался куда более мощный, срезающий все вокруг огонь, чего-то автоматического. Наподобие калаша, но поменьше размером. Я долго искал, где раздобыть мне сие чудо человеческого гения. И нашел.
Так вот значит, иду я себе, иду, радостный такой, предвкушаю. А тут она. Я ж поначалу даже и не заметил ее. Так и прошел бы мимо. И, слава Богу. Но нет, не получилось. Потому, как ей, черт бы побрал все эти случайности, вздумалось сделать шаг в моем направлении. А теперь представьте себе картину, я весь в своих мыслях, она – вполоборота, засмотрелась на что-то. Конечно же, мы столкнулись. Как там, в песне "Вот и встретились два одиночества". Верняк встретились. Почти носами состыковались.
Первым делом, исходя из элементарных правил приличия, я хотел, было принести свои извинения. Хотя виноватым себя не считал. Я ж такой же пострадавший. – Может даже побольше нее, – подумал, потирая ушибленный лоб. – Смотри куда прешь – меня опередили. Не дали даже пикнуть. На такую наглость моментально захотелось ответить тем же. Поднял голову, чтобы взглянуть этой курице в лицо, которого я ж еще и не видел, и так и замер с открытым ртом. Я утонул в двух изумрудных озерах, глубине которых позавидовал мы даже Байкал. – Так и будешь пялиться или дашь пройти? – она была прекрасна и осознавала это. А красивая женщина, которая знает, повторяюсь, действительно знает себе цену, опасна вдвойне. Ее флюиды окутывают, проглатывают нас в момент. Мы становимся, управляемыми, словно машинка с пультом, мягкими, будто мякиш свежевыпеченного хлеба, и ласковыми, как котенок.
– А? – мне в уши, будто ваты напихали, и ее голос донесся откуда-то издалека. – Ах, да, конечно – я поспешил придать своему фейсу более естественное, значительно менее дебильно офигевшее выражение. – Конечно, проходите – посторонился, совершенно забыв о том, что она мне только что нахамила. И она прошла, проплыла, беспардонно виляя своим фарватером, и скрылась за поворотом. Эх, знал бы я тогда, что это далеко не последняя наша встреча. Наверное, побежал следом, зачем оттягивать то, чему и так не миновать.
Но я не знал. А поэтому продолжал стоять, замерев как истукан. Позабыв обо всем на свете. – Посторонись, мать твою…. – меня вывел из подвешенного состояния лишь такой вот грубый приказ. И я едва успел отскочить в сторону от мужика, пихавшего впереди себя тележку с поклажей.
Глава 3. Твари с Цветочного.
Ретировавшись за пределы Проспекта Мира, я попытался, попробовал оставить позади, за заставой, и мое давешнее наваждение. Но куда там. Это было сродни заразе. Уж как уцепится – вывести почти невозможно. Не радовал даже пистолет, надежно упакованный в рюкзачке. А в голову лезли всякие цветочные мысли. А за ними, вдогонку попса не замешкалась. Что-то типа "А твои глаза, два брильянта…", ну и т.д. и т.п.
Прав был Быков, заявив в одном фильме, что война-войной, а музыка вечна. И действительно, сколько ни пережито, какой бы новой фигней не забивались наши умы, а все те же, старые мелодии вертелись в наших головах, не давая нам помереть от тоски. И, что самое главное, писались новые. Пока что немного заунывные, опять же навеянные сегодняшним, но все же песни.
Вот, опять отвлекся. Ну, как тут о задании подумать, когда в мозгу такое вертится. Так, соберись. Сперва, я заставил себя переключиться на все тот же "Сектор Газа". Немного помогло. И хотя мысли еще путались, все время, стараясь соскочить в сторону, я силой возвращал их назад. Метлой и крепким словцом, я загнал их в одно место и приказал умолкнуть до поры до времени.
А ведь задание не из легких. И главная трудность была в том, что у фрицев имелся свой собственный диггер. Неплохой, кстати, диггер. Да что там душой кривить – замечательный.
Мы еще тогда, в той жизни, знали, что он с нацами связался. Обероном себя называл. И кликуху эту он не от Роджера Желязны с его принцами Амбера одолжил. Просто некоторые немецкие чины со слова "обер" начинались. Только и всего.
Должен заметить, что за всю историю моей бытности контрабандистом, я ни разу не лазил к фашистам. И не только из боязни напороться на одну из весьма хитро расставленных ловушек Оберона. Хотя и это тоже. Но больше из идейных соображений. А что вы думаете? Даже у такого пройдохи могут быть свои принципы. Ну, не принимает мое нутро таких вот жестко радикальных веяний. И ничего с собой поделать не могу. Да и не хочу.
Поэтому и соображал, как мне туда незаметнее пробраться. Перебирал в уме все входы, лазейки, тоннельчики. И каждый раз отбрасывал, как таковые, о которых Оберону тоже должно было быть известно. А попадаться в лапы к фрицам ну никак не хотелось. Они ж разбираться не станут. Чуть что сразу "хенде хох" и в каталажку. А там, вместо обещанных, теплого приема и сытной жратвы, о которых постоянно талдычат их зазывалы, меня наверняка ждал визит к Стоматологу.
Мне, кстати, доктор бы не помешал. Вон седьмой коренной чего-то расшалился. Но, к сожалению, сей господин, к зубным врачам имел весьма отдаленное отношение. Я б его даже скорее назвал Хирургом-садистом. Потому как по этой части, Метро слухами полниться, он был большой мастак и выдумщик.
Забота о собственной шкуре сначала незаметно, а потом целиком поглотила мое внимание. И я полностью, вру, почти полностью, выбросил из головы воспоминание о прекрасной незнакомке.
На Сухаревскую я соваться не стал. Сами понимаете почему. А ежели не очень, то я напомню. Там люди кто с ума сходит, а кто просто, ни с того ни с сего, замертво валится. Даже в боковых проходах опасно. На мозги так давит – глаза из орбит лезут. Так что путь мой лежал все по той же кольцевой, но в сторону Новослободской, до неприметного постороннему глазу прохода.
Чтобы попасть в сей тайный тоннель, нужно было зайти в одно из подсобных помещений, и отодвинуть железный шкафчик, исправно служивший всамделишным обходчикам раздевалкой. За ним в стене была выдолблена дыра (мной), ведущая в главный, обходной тоннель. Благодаря ему, я мог пробраться на Цветной бульвар.
Ну и что из того, что станция не заселена. Это ж даже лучше. В плане опасности со стороны людей. Но вот с тварями другое дело. Там иногда такие экземпляры попадаются, что только держись.
А другого выхода у меня не предвиделось. Вернее входа. Этот единственный из самых неприметных. В глубине души я надеялся, что Оберон все же не станет туда лазить, сдрейфит. Подкинув, привычным жестом, рюкзак на плече, и ощутив тяжесть находившегося там новоприобретенного оружия, я почувствовал себя значительно увереннее. И уже смелее двинул вперед.
Сначала все шло, как по маслу. Тихо, без сучка, без задоринки. Другой бы расслабился давно, успокоился. Но не я. У меня постоянно все было с точностью до наоборот. Меня такое затишье только еще больше настораживало, подначивало, заставляло, давая пинки под зад, двигаться значительно быстрее. Но до Цветного я все же добрался без приключений. А дальше…
Эти твари здесь жили уже давно. Слишком уж уверенно они себя чувствовали, по хозяйски разбредясь по станции. Не опасалась нечисть никого и ничего. И кого ж ей опасаться, если она сама такая страшная и мерзопакостная на вид, что погляди кто из них на себя в зеркало, сам бы помер с перепугу. Похожие на гигантских, почти пол метра в диаметре, пауков, с челюстью крокодила – еще тот видок. Кстати, паутину они плели исправно. Толщина нитей такая, что можно смело на удочку цеплять и на рыбалку. Сома на пару килограмм точно выдержит. Хорошо еще, что я на стороже все время был. А не то бы выскочил, со всей дури, на станцию, и поминай, как звали. "Не жди меня мама, пропащего сына".
Сижу я, значит в уборной, туда мой ход вел, и соображаю, как мне незаметнее пробраться мимо тварей. Назад возвращаться не хотелось. Да и некуда. Поручение я должен выполнить. А как же иначе. Терять авторитет, честно, кровью и потом заработанный, ох как не хотелось. И главное мне же только станцию проскочить, а дальше опять в тоннельчик и аж до Чеховской.
И ни до чего я бы не додумался, если б случай не помог. Знаю, скажите, что, мол, задолбал вас своими "случаями". Ну, а как же без них, родимых, возражу я вам. Они ж, милые, не раз меня выручали. Когда ты прижат к стене, в башке пустота, а сердце бешено колотится от страха, только по воле счастливой случайности и можешь выжить.
А тут то ли ветерок, какой тоннельный подул в мою сторону, то ли от длительного, напряженного сидения у меня обоняние обострилось, но до моих ноздрей явственно донесся запах бензина. И был он столь сильным, что играючи сумел преодолеть тот барьер вони, который выстроили вокруг себя твари. Мой нос, словно флюгер на ветру, закачался из стороны в сторону, пробуя досконально изучить месторасположение источника. Вот я повел им влево и запах почти пропал. Вернул в прежнее положение и прошелся вправо. Есть. На полу, сквозь паутину просматривалась куча ветоши. Она то и "фонила". Зафиксировал направление, ориентируясь по бра на стене.
План созрел моментально. Зажигательную гранату в кучу, а дальше, куда кривая фортуны выведет. Граната была только одна, поэтому попытка тоже в единственном числе намечалась. А чтобы прицелиться, надо было высунуться из укрытия. А там твари, которые тогда уж точно меня заметят, и назад пути не будет. Замкнутый круг получается.
А, была, не была. Нервное напряжение достигло своего апогея, страшно до жути. Рванул чеку и, высунувшись в пол туловища из укрытия, швырнул гранату в нужном направлении. И пока она еще только вычерчивала в воздухе свои кульбиты, я вскочил и бросился в сторону выхода из станции.
Твари были повсюду и двигались они, надо сказать, весьма резво. Поэтому мой пистолет-пулемет оказался весьма кстати. Девятимиллиметровые пули играючи сбивали всю спесь из каждой, дерзнувшей рвануть ко мне, сволочи.
А потом за спиной рвануло. Я специально, чтобы не заложило уши, все время пока бежал, орал изо всех сил. Но и это не спасло мои барабанные перепонки от временной, почти полной глухоты.
Но что глухота, по сравнению с тем, как взрывная волна играючи схватила меня за шкирку и бесцеремонно швырнула вперед. Хорошо, что хоть в нужном направлении. – А вот больно то как, – приземление на мраморный пол было далеким от идеального. Чтобы сгруппироваться, надо быть вначале элементарно подготовленным к тому, что произойдет. А я не рассчитал. Оттого и грохнулся, аж дух забило.
Отлеживаться и зализывать раны времени не было. Твари хоть и попрятались по своим норкам, но могли вот-вот очухаться. Я, кряхтя, поднялся и побежал, подволакивая правую ногу. Тем более, что вон пути то, совсем рядом.
И откуда только она взялась. Поджидала что ли? До финиша оставалось метра два, когда одна из тварей нарисовалась просто из потолка. Поэтому и пропустил я момент ее появления. А дальше, зависнув передо мной на своей паутине, она возьми да и плюнь мне прямо в лицо. Да-да, именно плюнула.
Но вот плевалась она не слюной, а комком таких же нитей. И те в раз залепили мне всю физиономию, начисто скрыв от меня горизонт. Мне даже дышать трудно стало.
Рефлексы сработали на подсознательном уровне. Пистолет застрекотал, прыгая в руке, будто сумасшедший, а я сам нырнул головой вперед, по моим расчетам, в сторону тоннеля.
– Да сколько можно то? – Я опять грохнулся, на сей раз на рельсы, что, конечно же, не добавило приятных ощущений моему и так уже побитому телу.
Резко развернувшись на спину, и отбросив в сторону уже пустой пистолет-пулемет, я выхватил из подмышечной кобуры "гюрзу". И немедля всадил половину обоймы куда-то позади себя, водя руками из стороны в сторону. На секунду замер, прислушиваясь. Вблизи не было никакого шевеления. Одно из двух, либо тварь убралась, либо, я ее завалил. Второе значительно лучше.
Напомню, что я ни черта не видел. Поэтому левой рукой немедля принялся отдирать от себя эту липкую, весьма напоминающую обыкновенный скотч, вонючую субстанцию. А правая была все время поднята, готовая нажать на курок в любой момент.
Глава 4. Вход дешевле, чем выход.
Левая нога таки побаливала. Не дай Бог, вывих. Только этого мне не хватало.
Отвлекшись, я проскочил отметку на стене. Чертыхнулся и пошкандыбал назад. Хоть бы твари вдогонку не кинулись. А то дрейфую туда сюда, как потерянное во время бури суденышко.
– Вот она отметина – притормозил и задрал голову кверху. Именно туда мне надлежало попасть. Не мешкая, полез в рюкзак за веревкой и крюком. Такой наборчик у меня всегда с собой. Входы на потолке, для меня обыкновенная вещь. Я уже, как заправский ковбой лассо, научился метать веревку вверх, попадая почти с первого раза в нужное место.
Но это когда более-менее спокойная обстановка. А если еще прибавить два не очень приятных для моего тела падения. Руки у меня тряслись, а мой взгляд все время соскакивал с цели, поглядывая, не предпримут ли паукообразные попытки меня догнать. Поэтому крюк ну никак не хотел цепляться за кольцо в потолке.
По закону великого западло, я его, кстати, сам придумал, парочка мерзких существ таки нарисовались в проходе и быстренько перебирая своими мохнатыми ножками, засеменили в мою сторону. Вот ведь приставучие, заразы. – Доставать пистолет или метнуть еще разок? – почти Шекспировский вопрос промелькнул у меня в голове. Либо-либо – третьего не дано. Твари уже набрали такую скорость, что болиды формулы один, наверное, обогнали бы.
Я решился на бросок. Набрал побольше воздуха и метнул, шепча вдогонку: "Пронеси!". – Дзинь! – крюк ударился о кольцо. Зашатался, будто размышляя, цепляться ему или упасть. Потом, все же смилостивившись, крепко вошел в паз. Я даже дергать не стал, чтобы убедиться. Ухватился и полез.
Твари тоже не заставили себя долго ждать. Они, чувствовался деловой подход, решили подобраться сразу с двух сторон. Одна – следом, по веревке, а еще парочка – по стеночке и на потолок.
– Броня крепка и танки наши быстры – заорал я, дурным голосом, сбивая с себя налет паники. Подняться – это ж пол беды. Нужно ж еще было до решетки вентиляционной шахты дотянуться, отодвинуть ее в сторонку и забраться внутрь.
На уроке физкультуры я б получил тысячу баллов. Да что там какой-то урок. Все мировые рекорды были побиты в одночасье.
Слегка расшатался, держась одной рукой, а другой, дождавшись нужного момента, приподнял и слегка отодвинул решетку. Несомый веревкой, как маятник, ушел в другую сторону. Но уже за миг вернулся и ухватился, просунув руку внутрь. Подтянулся, полностью отодвигая своим телом железку в сторону.
– Что за день такой сегодня? – зубки твари клещами впились в лодыжку. И опять в левую ногу. А она ж у меня и так уже не того. – Твою дивизию! – заорал я от боли. Ну, или почти что так. Потому что написать то, что в действительности вырвалось из меня тогда, рука не поднимается.
Весила гадина никак не меньше двадцати килограмм. Представьте себе, каково мне было тащить ногу с таким вот балластом. Да я и не пытался. Стиснув зубы и, покрепче зафиксировавшись на животе, тряханул ею, что есть силы. Враз полегчало. И физически и с весом. Юркнул в люк и достал пистолет.
Даже не стал заглядывать. Просто ткнул дулом в проем и спустил курок. Надо ж и мне хоть иногда душу отвести.
Через пол минуты, водрузив решетку на место, я отполз немного в сторону. Веревку я решил оставить. Что-то не хотелось вновь высовываться наружу. Жалко конечно, но здоровье важнее.
Мне срочно требовалась передышка и небольшая разрядка. Я залез в нагрудный карман жилетки и достал портсигар. Сию серебреную принадлежность настоящего фраера, я таскал с собой исходя совсем из других соображений. Вы ж понимаете, что бы осталось от сигарет, после моих приключений. А так открыл, а они лежат себе в ряд, целехонькие. И не какой-то там вонючий самопал, а самые что ни наесть настоящие "Мальборо". Нога ноет, но это потом. Сперва "опиум" для народа. Затянулся и прикрыл от блаженства глаза.
– Ну, вконец заколебали, поганки придорожные. Покурить спокойно не дадут – решетка подозрительно шевельнулась. – Все не угомонитесь – недолго думая, я пальнул пару раз, метя в просветы между перекладинами. И снова воцарилась блаженная тишина. Потушив окурок и кое-как перевязав ногу я помаленьку, местами даже на карачках, двинул по направлению к Чеховской.
Как вы помните, сама Чеховская меня совсем не интересовала. Конечной целью моего маршрута была Пушкинская. Вернее, со слов начальника Проспекта Мира, я, скорее всего, мог застать адресата именно на Пушкинской.
Три станции Чеховская, Тверская и Пушкинская образовывали такой себе бермудский треугольник. Почему бермудский? Да потому, что там взаправду исчезают люди. Вот только к этому причастны не какие-то темные, никому не известные силы, не какой-то там полтергейст, а такие же, как и мы с вами гомо сапиенс. Ну, или не совсем такие. Шут их разберет. Сторонами треугольника служили те самые переходы, в дном из которых я и решил объявиться.
– Молодец Оберон – мой наметанный глаз все же выделил среди множества деталей, самую неприметную. Тонкая леска змеилась по полу, весьма напоминая просто оброненный кем-то кусок пыльной нити. Даже, валяйся она в простом тоннеле, все равно я обошел бы ее третьей дорогой. Кто его знает, что взбрело в голову одному из сынов Адама. Или дочерей – дамы простите меня, пожалуйста, за дискриминацию.