Внезапно с сухим треском вспыхнула часть противоположной стены зала. Едкий запах серы ударил в ноздри, и тут же из яркого пламени выступил человек. Благообразный старец в белых одеждах, с белой бородой до пояса и белым посохом в руке – точная копия Сарумана из "Властелина Колец". Бесы почтительно замерли, не сводя глаз с пришельца, а "саруман" неторопливо подошёл к горстке аватаров, придирчиво оглядел и ткнул посохом в длинноногую блондинку. В ту же секунду одна из бесовок выволокла девушку вперёд и, размахнувшись, вонзила когти в живот, под ребра. Блондинка дёрнулась, и Артём дёрнулся, увидев, как брызнула кровь на белую кожу. А бесовка деловито засунула руку по локоть, принялась шарить во внутренностях, словно была это не живая плоть, а прореха в перине. Найдя необходимое, потянула, оторвала, заставив жертву жалобно вскрикнуть… и вынула живое, трепещущее сердце. "Саруман" одобрительно кивнул, развернулся, и так и не проронив ни слова, направился к огненному выходу. Бесовка, несущая невесть откуда взявшийся поднос с жутковатой "добычей", поспешила следом.
Бабанкин быстро перевёл взгляд на жертву, ожидая, что та грохнулась замертво. Ничуть не бывало, блондинка стояла в толпе других аватаров, только кривилась болезненно и растирала ладонью сочащуюся из дыры в животе кровь. Выходит, сердце не такой уж жизненно важный орган? Не зря, значит, некоторых называют "бессердечными".
Старец удалился тем же путём, что и пришёл, а едва белый огонь на стене погас, оживился хозяин пещеры. Зычно рявкнул, так, что в ушах заложило, и наги засуетились, забегали, поволокли аватаров в разные стороны. Бабанкин теперь не сомневался – внизу была громадная кухня, где собирались начать стряпню. Фаг – шеф-повар, наги – поварята. А аватары – сырье для будущих блюд. Охватить взглядом всё происходящее он по-прежнему не мог. Но стоило сосредоточиться на какой-то детали, и она приближалась, становилась чёткой. Вон – огромный котёл с кипящей, булькающей жижей. Мгновение – и трое аватаров друг за другом булькнули в него. Горбоносый скуластый парень вынырнул, уцепился за край, подтянулся, пытаясь выбраться. Но сидящая над котлом наг стукнула его огромным черпаком по макушке. Парень подался назад, опускаясь в варево. Артём увидел, как полезли из орбит переполненные изумлением и болью карие глаза, быстро отвёл взгляд. И уткнулся им в другую сцену. Длинная цепь с крюком на конце опускалась вниз. Бесёнок подпрыгнул, поймал, потянул к безропотно истекающей кровью блондинке. Ухватил девушку за затылок и, примерившись, ловко насадил подбородком на крюк. Цепь пошла обратно вверх, унося дёргающую ногами и руками жертву в медленно поднимающиеся клубы дыма. Наверное, где-то там была коптильня, Артём не стал проверять, вновь отвёл взгляд. И наткнулся на громадную мясорубку. Белобрысая наг усердно крутила ручку, а её темношерстая товарка, уцепившись за плечи, заталкивала внутрь низенького толстячка. Возможно, тот был не такой уж и низенький – до того, как ноги его исчезли в недрах машинки. На фарш Бабанкину смотреть не хотелось. Он опять отвёл взгляд. Фаг, плотоядно улыбаясь, выбирал из связки длинный металлический стержень, очень напоминающий шампур. Вот тебе и "бабушкины сказки" о чертях и пекле! Эта жуть действительно происходит или это только игра образов, заполняющих мозги?
Артём беспомощно оглянулся на спутницу. Ту картинки внизу не смущали, наоборот, бесовка чуть ли не облизывалась. Лишь заметив взгляд Бабанкина, постаралась прогнать улыбку с лица.
– Всё, сеньор, опасность миновала. Маг свою долю получил, больше не заглянет до следующей порции аватаров. Жди меня здесь, я сообщу Марух-Заниту, что ты пришёл.
Артём глазом моргнуть не успел, как бесовка шагнула в стену и растворилась в ней. И расщелина закрылась. Он стоял в кромешной темноте, голый и беспомощный, как те аватары внизу.
Сколько времени он провёл в одиночестве, неизвестно. Да и какое время в Беспространстве? Устав стоять без дела, Бабанкин пошарил рукой в темноте, ощупал шероховатые каменные стены. Стены и стены, что в них особенного? Обступают со всех сторон, сдавливают. Удивительно, как они здесь вдвоём помещались, если одному развернуться негде.
Стена спереди будто услышала его опасения, тут же упёрлась в грудь. Артём попытался отстраниться – не получилось, лопатки вжимались в камень. Ещё секунду, и… Он сердито остановил игру воображения. Это Беспространство, а не Земля! На Земле ты видишь то, что есть в реальности. А здесь, наоборот, есть то, что ты видишь. И стена не давит на грудь, до неё метр, по меньшей мере.
Камень послушно отступил в темноту. Улыбнувшись, Артём попытался представить свою спальню, обоину, оторванную Дишей. Протянул руку, пощупал, ногтем ковырнул. Так и есть, обои. Теперь он подумал, что в стене перед ним должно быть окошко, совсем маленькое. И осторожно выглянул в него.
В первый миг ему показалось, что внизу логово Марух-Занита. Помещение и правда ничем не отличалось. Но хозяин был иной, огненно-рыжий и значительно более толстый. Здесь стряпня завершилась, фаг трапезничал. Развалившись, сидел на огромных пёстрых подушках, по-турецки поджав ноги, довольно поглаживал пузо. А парочка нагов волокла вертел с насаженным поросёночком. Поросёнок был сочный, с подрумяненной, блестящей от вытопленного жирка корочкой.
…Это был не поросёнок. Полненькая русоволосая девушка висела, поджав руки и ноги. Один конец вертела торчал из аппетитно подрумяненного зада, другой высовывался между приоткрытых губ. Артём поспешил успокоить себя, что видит опять-таки игру образов. Если бы девушку жарили на самом деле, от причёски ничего бы не уцелело. И словно подтверждая его правоту, веко "шашлыка" дрогнуло, слегка приподнялось.
Лучше бы он думал об этой аватарке, как о жареном поросёнке! Потому как фаг уцепился в её ляжку своей ручищей, потянул, выворачивая из сустава. Мягкая подрумяненная кожица лопнула, обнажая сочащееся жиром мясо. Когти разорвали белые податливые волокна.
Бабанкин поспешил представить поросёнка. Не тут-то было! Русая чёлка мешала, и быстро замигавший, а затем уставившийся прямо на него голубой глаз.
Нога с хрустом оторвалась "по шву", обнажая дымящиеся внутренности. Артём зажмурился, чувствуя, как наваливается дурнота. Не видеть дальнейшее у него получилось, но хруст костей на зубах и смачное чавканье слышны были так отчётливо, точно он сидел на подушках рядом с фагом. "Поросёнок! Это всего лишь жареный поросёнок!"
Чавканье стихло. Бабанкин осторожно открыл глаза. Девушка исчезла, пустой вертел валялся в стороне, и наги возились на полу, что-то деловито собирая и отправляя в рот. Что – Артём не присматривался. А фаг зычно рыгнул, поднялся, переступил через подручных, направился к середине зала. Живот его чуть ли не волочился по полу. Вот он выбрал место, помедлил, оглаживая свисающие складки. И опустился на корточки.
Артём догадался, что сейчас произойдёт, и попробовал отогнать от себя догадку: "Что видишь, то и происходит". Но образы, сидящие в голове, были слишком привычны. Фаг оглушительно пукнул, закряхтел и начал испражняться. Это было уж слишком! Бабанкин поспешно зажмурился. И подумал, что не жмуриться нужно, а убрать окошко, сделать стену сплошной.
Он открыл глаза, желая убедиться, что получилось. Окошко исчезло не сразу, почему – то затягивалось медленно-медленно. Так что Артём вполне успел разглядеть навалянную фагом кучу.
Это было не дерьмо. Вернее дерьмо, но необычное. "Колбаски" походили на личинок. Или зародышей, со сморщенными розовыми личиками. И они шевелились! Две бесовки, хихикая, собирали их и запихивали в большой белый мешок.
Окошко закрылось, и Бабанкин перевёл дух. Только что он увидел все этапы освобождения аватаров от грока. И от личности заодно. Личности, личинки… Реинкарнация, мать твою… Человек – это звучит гордо!
Артём развернулся. Кажется, именно в этой стене была расщелина, открывающаяся в жилище Марух-Занита. Завершение круговорота аватара в природе он видел. Хотелось узнать, что дальше?
Расщелина послушно открылась. Но за ней была не пещера фага. Или она неузнаваемо преобразилась? Глазам Артёма предстала круглая пустая комната. Вместо стен – уходящие ввысь мраморные колонны и алые бархатные занавеси между ними. Вместо потолка – густой, почти осязаемый свет, льющийся мягким дождём. А пол – одно сплошное ложе из тёмно-синего атласа.
Одна из занавесей приподнялась на миг, пропуская в комнату человека. Высокий плечистый мужчина, тёмные кудри ложатся на спину, аккуратная бородка подчёркивает красивое, как у античного бога, лицо. Пружинящей походкой незнакомец прошёл в середину комнаты, опустился на ложе. И тут же занавесь вновь колыхнулась. Теперь вошла женщина. Светло-золотистые локоны струились вокруг высокой груди, прикрывали бедра, укутывали до колен. Улыбнувшись, незнакомка устремилась к мужчине, прильнула к могучему торсу. Их губы соединились. Затем мужчина откинулся на спину, предоставляя подруге возможность устроиться сверху. Золотые локоны накрыли их обоих. Артём ощутил, как тело непроизвольно наливается желанием. Нет, это место не было Адом, как не было оно и Раем…
Стена рядом дрогнула, будто тоже превратившись в занавесь. Диша вошла, встала рядом с Артёмом, заглянула в щёлку, пояснила:
– Передаёт ей грок.
– Передаёт грок? – покосился на неё Бабанкин. – Раньше этот процесс выглядел иначе.
– На каждой ступени грок движется по-своему. Но везде – естественно, целесообразно.
– Ах да! Добра и Зла не существует, одна извечная Целесообразность.
– Разумеется, – девушка оторвала взгляд от сладко стонущей, извивающейся в конвульсиях пары. – Нам пора идти, сеньор. Марух-Занит готов поработать с тобой.
– Поработать? – переспросил внезапно осипшим голосом Бабанкин. Воображение уже начало создавать непрошенную ассоциацию.
– Да. Открыть тебе канал.
Как этот чёртов канал открывают, Артём понятия не имел. И не мог заставить себя не думать об этом. Мысли толклись в голове, мешая управлять окружающей реальностью. Потому и Марух-Занит, и его жилище предстали в том виде, как он их наблюдал во время подготовки к трапезе. Аватары исчезли, лишь стоял густой пряный аромат копчённого и жареного мяса. Наги копошились по углам, занятые жутковато-обыденной работой, – соскабливали пятна крови и жира с пола, выгребали угли и обгоревшие кости из очагов, натирали до блеска посуду. А сам хозяин встречал гостя у входа.
Вблизи фаг выглядел ещё более громадным. Обрюзгшая волосатая туша с маленькими поросячьими глазками и носом-пятаком на роже.
– Приветствую тебя, Абатон, – великан оглядел гостя с головы до ног.
– Добрый день, – сипло прошептал Бабанкин.
– Рад, что ты благополучно вернулся. Что ж, пошли, поможем с твоей неприятностью. Во мне грок так и кипит. Терплю, ни одну девочку к себе не подпускаю. Так что твой канал прочищу одним махом.
Бабанкин нервно сглотнул. Он больше не контролировал ассоциации. Только обречённо смотрел, как Марух-Занит теребит свой подпирающий пузо "жезл". Размеры у агрегата были внушительные – длиной с предплечье дюжего мужика. И толщиной не меньше.
Фаг отступил в сторону, пропуская гостя, но ноги Артёма сделались ватными от навалившегося ужаса. Диша нетерпеливо потянула за руку:
– Что же ты, сеньор? Идём быстрее, скоро новых аватаров приведут. А мне ещё Марух-Заниту его долю грока отдать надо.
Бабанкин шагнул вперёд точно во сне. Его подвели к большому столу, смахивающему на разделочный. Нет, на Земле разделочных столов Артёму видеть не доводилось, но представлял он их именно такими. Значит, такими они и были здесь. Столешница, сбитая из двух толстых широких досок, недавно помытая, влажная. С тёмными пятнами въевшейся в древесину крови.
– Наклонись, сеньор, – подсказала Диша.
Артём сглотнул очередной комок, подкатившийся к горлу. Осторожно положил руки на стол.
– Эй, Абатон, расслабься, – прогудел над головой рык фага. – Неприятная процедура, согласен. Но как по-другому?
Легко говорить, расслабься! Сколько раз видел на картинках, но и в мыслях не было, что самому предстоит пройти через это. Бабанкин зажмурился, стиснул зубы, наклонился. Кожей груди ощутил влажную шероховатость стола.
– Нда, неважно ты выглядишь, брателла, – угрюмо протянул фаг. – Ладно, сделаем так…
Что собрался сделать Занит, Бабанкин понять не успел. В следующее мгновение на голову обрушился потолок, раскрошив череп на миллион осколков.
12. Право имеющие
Он плавал в рое солнечных искр, лёгкий, почти невесомый. Он ощущал себя пустой скорлупой, ждущей, когда её наполнят благословенным гроком. Он был на пороге Нирваны.
Артём потянулся, расправляя плечи. И тут же солнечный рой смешался, метнулся в разные стороны, расступился. Из него вынырнули скалы, водопад. И девушка в белой тунике. Он плавал в озере, том самом, на заросшей цветами-зигами поляне. А на прибрежном камне сидела Диша, вновь в своём ангельском обличье. Сейчас она показалась Бабанкину ещё красивее, чем в первый раз. Рыжая прядка, упавшая на щеку, зелёные глаза за огромными пушистыми ресницами, маленький рот и носик, тоже маленький и чуть курносый. Его наг, частичка его плоти, самое близкое и родное существо во Вселенной. Чем бы там эта Вселенная ни была.
Артём засмеялся, перевернулся на грудь и в два гребка оказался у берега. Девушка наклонилась навстречу, протянула руку, помогая выбраться. Маленькая тугая грудка с розовым упрямым соском затрепетала. Что может быть прекраснее на свете, чем грудь любимой? Одним рывком он выдернул своё тело из воды, сел, обнял Дишу, притянул, намереваясь немедленно поцеловать. Но девушка неожиданно отстранилась, вскочила.
– Пошли, нам нужно спешить.
Не дожидаясь ответа, вскочила, побежала, отталкивая головки льнущих к телу зигов. Всё ещё улыбаясь, Бабанкин поспешил следом.
– Диша, постой! Не знаю, как там Занит открывал канал, но в голове больше пустоты, чем прежде. Куда мы идём, в Нирвану? К Беша… как там его, а?
В этот раз цветочную поляну они пересекли удивительно быстро. Не успел Артём опомниться, как под ногами пошёл вверх знакомый склон. Диша не останавливалась, бежала вперёд. Бабанкин попытался ухватить её за руку.
– Да постой же! О гроке забыла? Помнится, ты мне задолжала его немало. Самое время поделиться. И вообще, куда ты меня ведёшь?! Это же…
Чёрная вода с глухим чмоканьем расступилась, выпуская их наружу. Диша продолжала идти, как будто не заметила внезапного перехода. И Бабанкину ничего не оставалось, как последовать за ней.
Вода в болоте была густой, маслянистой. Абсолютно лишённой способности смачивать погруженные в неё предметы. Они выбрались на берег, к наклонившимся стволам деревьев. Несомненно это было то самое место, где они вошли в Беспространство. То же болото с гнилыми пнями-зубами, тот же лес. Отличие лишь в том, что сейчас здесь стояла глубокая ночь, и тучи расступились, позволяя луне заливать картину тусклым мертвенным светом. На Артёме снова были перемазанные в песок и хвою башмаки, влажные после вчерашнего дождя брюки. И на спутнице та самая одёжка, в какой накануне бежали по лесу. Но ангельский облик не сменился бесовским. Рядом с Бабанкиным стояла девушка с сияющей в лунном свете копной рыжих волос. Красивая девушка. Очень красивая.
Бабанкин зябко поёжился – октябрьский холод сразу же напомнил о себе, – обхватил руками голый торс.
– Диша, что случилось? Зачем мы вернулись?
Девушка процедила сквозь зубы, старательно отводя взгляд:
– Иди вперёд.
– Куда идти-то?
– Вперёд, я сказала!
Артём недоуменно пожал плечами, двинулся в темнеющую гущу леса. Что-то пошло не так? Занит не сумел разблокировать информационный канал? Он успел прошагать метров двадцать… Удар в ночной тишине прозвучал оглушительным выстрелом. Толстенная дровеняка врезалась в ствол старой берёзы прямо над его макушкой и с треском переломилась. Бабанкин присел от неожиданности, испуганно оглянулся. Диша сжимала в руках сучковатый обломок.
С минуту понадобилось Артёму, чтобы вернулся дар речи.
– Эт… ты чего?
Девушка не ответила. Стояла, покачиваясь на пятках, растерянно хлопала ресницами. А затем уронила обломок, шагнула к берёзе, и уткнувшись лицом в ствол, зарыдала.
Ватная слабость в ногах отпустила. Бабанкин боязливо подошёл к спутнице, протянул было руку, чтобы обнять, но не решился.
– Диша, что происходит? Зачем ты это сделала? И почему я ничего не вспомнил?
– Ты не мог ничего вспомнить! – прорвался сквозь всхлипывания ответ. – Я глупый, глупый наг! Я промахнулась! Попала не в ту точку пространства. И даже не смогла отличить аватара от своего сеньора!
Несколько мгновений Артём переваривал услышанное.
– Постой, ты хочешь сказать, что я – не Абатон-Сагун? Что я…
– Ты обычный аватар. Такой, как все.
Ноги подкосились. Не в силах устоять, Бабанкин опустился на влажную траву. Голова гудела, как огромный пустой котёл. Всё, сказка закончилась.
– И что дальше? – прошептал он с трудом.
– Я подвела своего сеньора, сорвала его план. Марух-Занит сказал, что остаётся одно. Туги знают, что в пространство пробрался наг, но не знают кто и зачем. И узнать могут только от тебя.
– Я не скажу.
– Конечно скажешь, куда ты денешься. Нужно уничтожить твою личность, тогда и память исчезнет.
Происходящее воспринималось как сон. Лишь одна мысль была ясной и отчётливой: никакой он не право имеющий. Тварь дрожащая. Нет, хуже! Его даже иллюзий лишили.
– Что же не уничтожили прямо там, у Занита? Поджарили бы, сожрали, и всех делов!
Всхлипывания стали реже и тише. Но девушка по-прежнему не желала повернуть голову.
– Так нельзя, ты соединён с лимбой. Отключить можно, если сильно повредить твою оболочку. А она существует только в этом пространстве.
– Угу. Так ты притащила меня назад, чтобы убить?
Вопрос был риторическим, обломки дубины говорили сами за себя. Если бы удар пришёлся по голове, а не по берёзе, череп точно бы треснул.
Диша молчала, уткнувшись в кору дерева. Криво усмехнувшись, Бабанкин продолжил:
– И что, промахнулась? Так повтори. Силёнки тебе не занимать. Куда уж мне, аватару, с тобой тягаться.
Девушка шмыгнула носом, робко оглянулась. Постояв неподвижно, присела рядом с Артёмом. Спрятала лицо в поджатые колени, прошептала:
– Я не смогла. Потому что мы… ты… ты был добр ко мне, и я…
Злость, начинавшая шевелиться где-то внутри Артёма, ударила через край. Злость на эту дрянь, явившуюся незвано, на никчемный мир вокруг, на его обитателей и создателей. Злость на себя, поверившего во что-то впервые в жизни.
– Ах, какие мы жалостливые! А мне что делать прикажешь? Как жить, зная, что я – всего лишь чьё-то дерьмо?! Что всё вокруг – кукольный домик, и ничего не имеет смысла? Как после того, что я видел, продолжать ходить на работу, трахать баб, жрать водку? Пожалуй, только водку жрать и останется… До одури, чтобы забыться. Чтобы не ждать каждую минуту, когда придут твои эти…
В памяти неожиданно ярко всплыло видение девчонки на вертеле, рвущаяся плоть и часто мигающий голубой глаз. Сдавленно застонав, Артём вскочил, начал судорожно вытаскивать ремень. Диша смотрела на него, не понимая. Лишь когда увидела петлю, догадалась, что он задумал.
– Артём, не надо. Это ничего не решит для тебя.
Кажется, она впервые назвала его по имени. Но Бабанкин уже не обращал ни на что внимание. Злость и отчаянная бесшабашность затягивали в водоворот.