Антон вспомнил, как во время осмотра в школе на предмет отбора в воздушно-десантное училище они с Бруно мечтали, чтобы пьяный, длинный и гибкий, как удилище, есаул выбрал их. Но он не выбрал. Бруно не сумел отжаться от пола двести раз, не ответил ни на один вопрос. "Много водочки пьешь, мало читаешь", - заметил есаул. Антон сумел отжаться, ответил на все вопросы. "Мало водочки пьешь, много читаешь, - покачал головой десантный есаул. - Высшее не может происходить из низшего, - посмотрел на Бруно, - поскольку из меньшего невозможно получить большее, а из минуса плюс. Низшее может происходить из высшего, - перевел взгляд на Антона, - из большего возможно получить меньшее, из плюса нет проблем сделать минус. Да только зачем, если вокруг море низшего, меньшего и выше крыши минусов?" Антон и Бруно решили, что есаул - сумасшедший. "А если бы он меня взял в училище, - подумал Антон, - я бы тоже сейчас работал с трупами". Он часто видел солдат в деле. Ни разу у него не возникло чувства, что это нормальные живые люди. Это были жестокие механические убийцы, сделанные из иного, нежели остальные люди, материала. Сейчас Антон уже не думал, что десантный есаул - сумасшедший. Есаул знал о жизни что-то такое, чего не знали Антон и Бруно.
Он стиснул рукоятку пистолета. Время шло, а он по-прежнему, как дерьмо, лежал среди дерьма в кустах.
Время от времени белый и красный стреляли в подававших признаки жизни инвалидов. Поначалу Коля, занятый, как догадался Антон, подробнейшей ревизией Гришиной кладовки, выглядывал из помещения на выстрелы, потом перестал.
Это навело Антона на мысль. Он знал, что овраг тянется издалека, чуть ли не от самого болота. Ближе к болоту овраг был совершенно непроходим - со светящимися змеями на дне, - в лесу же был относительно сух, по нему вполне можно было проползти до места, где труженики смерти готовили костер. Антон вознамерился укрыться среди мертвых инвалидов и оттуда - как можно ожидать нападения из оврага с трупами? - прикончить убийц. То обстоятельство, что он будет стрелять им не в спину, а в лицо, преисполнило Антона мрачной радостью.
Не дыша он выполз из кустов, устремился в глубь леса, где вился-извивался овраг.
Антон затаился в овраге среди жестких зеленых папоротников и вылезших из земли корней. Папоротники кололи его рыжими, похожими на щупальца, усами. Антон много лет ходил среди папоротников, но понятия не имел, что у них такие противные усы. Он не видел, что происходило наверху, пытался на слух определить момент, когда можно будет кинуться в немытые, окровавленные тела. Должно быть, души инвалидов плотно стояли над оврагом - никакие звуки сверху сюда не проникали.
Антон выглянул из оврага, рискуя получить пулю между глаз. Но обошлось. Белый и красный разливали по походным стаканчикам трофейный Гришин спирт. Потом белый подбросил бутылку в воздух. "Новый индеец" совершенно невероятно расстрелял ее - одним выстрелом отстрелил горлышко, другим смешал с небом саму бутылку.
Антон, как змея, прополз по остывающим трупам, устроился в углу оврага. Ноги он прикрыл чьим-то задубевшим от крови синим халатом. Руку с пистолетом сунул под бок лежащему рядом слепцу с разбитой головой. Слепец уставился на Антона белыми глазами, как бы винясь за вынужденное предательство.
Антон откинул голову, прикрыл глаза, оставив незаметный просвет в ресницах.
К краю ямы приблизился белый. Лицо его сразу сделалось настороженным - Антон нарушил порядок тел. Белый волок за ногу труп, дуло висящего на ремне под мышкой автомата смотрело вниз. Белый замер. Антон открыл глаза, подмигнул ему. Белый отпустил ногу трупа, рванул автомат. Антон дважды выстрелил ему в сердце. На лице белого навеки застыло выражение искреннего, можно даже сказать, обиженного недоумения. "Твою мать!" Он рухнул в яму носом вниз. Переворачивая его на спину, чтобы снять автомат, Антон подивился, какое у парня хорошее, открытое лицо. Оно как бы существовало отдельно от дела, которым занимался парень. Впрочем, Антон не успел овладеть автоматом, додумать до конца мысль о несоответствии лица и дела.
- Ларс! - Антон четко расслышал характерный щелчок, свидетельствующий, что "новый индеец" вставил в автомат рожок с патронами. - Ты где?
Антон высвободил руку. Непостижимым образом красный, хотя был достаточно далеко от ямы, среагировал, причем не просто среагировал, а как если бы уже знал, что произошло. Слепой, которым прикрывался Антон, вдруг затрясся, принимая в разбитую голову пули и тем самым уже окончательно искупая грех вынужденного предательства. Кровь и мозги залепили Антону глаза. Он выстрелил наугад, не целясь.
Пуля вошла красному в горло. Антон протер глаза. Красный захрипел, схватился за горло, однако кровавый фонтан было не унять. Антон подумал, что в человеке не может быть такого количества крови, чтобы она била из горла таким фонтаном, что только с залепленными глазами он мог выстрелить в ту сторону - красный находился совсем не там, куда бы стрелял Антон, не будь его глаза залеплены.
Если белый умер в обиженном неведении, то красный - в жестокой неутоленной ненависти. Он, конечно же, вычислил Антона стеклянеющими глазами и крайне неохотно отдавал Богу душу в лютой тоске, бесконечно досадуя на случайную - в горло - пулю. Оросив землю кровью, красный упал лицом в кусты да так и остался полустоять, тормозимый упругими ветвями, как бы что-то высматривая в корнях.
Пока Антон оттаскивал его в яму, снимал с убитых автоматы и пояса с патронами, в яму ворвался ветер. То отомщенные души инвалидов стремительно покинули проклятое место. У Ларса на голове трогательно шевельнулась светлая прядь. Тяжелые черные волосы "нового индейца" проигнорировали ветер.
В лесу Антон перевел дух. "Не буди негра!" Естественно, он не будет его будить - застрелит, и все. Но для этого надо войти в помещение… Негр может проснуться и сам. Если, конечно, спит. Что там говорил Бруно насчет того, что еще не решено? Что не решено?
Солнце шло на закат. Ему бы сейчас у красной проволоки встречать Золу. С чем-то она придет? Если, конечно, придет. Инвалидный корпус вырезал на траве темную косую, как топор, тень. Под топором тени пятнистый, свесивший лопасти вертолет был почти невидим.
Оружия у Антона было даже больше, чем нужно. Хотелось взять все, но это было глупо. Он оставил при себе один - счастливый - скорострельный пистолет, повесил на всякий случай под мышку автомат "нового индейца", ломаным зигзагом преодолел расстояние до вертолета. Если бы он умел им управлять! Еще одна кривая, как старая кочерга, перебежка - и он у входа в инвалидный корпус.
Внутреннее расположение помещений было досконально известно Антону. Вглубь вел длинный коридор. Справа находилась спальная комната, слева - столовая, где инвалиды в добрые времена выскребали из прокопченных котлов кашу.
Там негру делать было нечего. Он мог быть или в Гришиной каморке, или на складе. Попасть на склад можно было только из каморки. Антон подумал, что белый и красный совершенно справедливо сетовали Коле на некачественность гранат. Гранаты существенно облегчали дело.
Вжавшись спиной в засаленную стену коридора, он не дыша добрался до двери. Инвалиды недавно перебрали пол. Скрепили половицы хоть и грубо - они все делали грубо, - но надежно - они все делали надежно. Ни одна не скрипнула.
Дверь была чуть приоткрыта. Это насторожило Антона. Он вспомнил, как они, пребывая в совершеннейшей уверенности относительно собственной безопасности, таскали трупы таким образом, что кто-то непременно оказывался под прикрытием. Дверь приоткрыта именно на случай нежелательного прихода! Убийцы, похоже, не доверяли даже воздуху, которым дышали. У Антона не осталось сомнений - за дверью ловушка!
"Не буди негра!"
Антон неслышно скользнул через коридор к противоположной стене, напрягая в темноте глаза, сантиметр за сантиметром просеял снизу доверху узкое воздушное вертикальное пространство в приоткрытой двери. Так и есть! От самого низа двери в глубь комнаты тянулась почти неразличимая железная нить. Антон сам не понимал, как рассмотрел ее.
Перевел дух. Оставалось единственное: залечь с автоматом в коридоре, а когда негр выйдет - когда-нибудь же он выйдет! - расстрелять в упор.
Антон знал, как это изматывающе-мучительно - лежать (стоять, сидеть) в засаде. Нервы на пределе, руки дрожат, в любой момент можно сойти с ума. Две засады за два дня - это слишком. К тому же открыт тыл. Вдруг прилетит второй вертолет?
Антон вспомнил, что, впервые оказавшись в Гришиной каморке, он прикидывал, как пробраться на склад. Они тогда хорошо приняли спирта. Гриша задремал, пустив слюну. Антон посмотрел наверх, увидел узенькое запыленное окошко под потолком. Помнится, он очень огорчился - сквозь него не пролез бы и ребенок. Ребенок - да, но не дуло автомата!
Положив руки на шершавую кирпичную стену, Антон шагнул в глухие потемки. Гришина каморка была выгорожена на спуске в коридоре. Между стенами инвалиды держали садовый инвентарь. Еще там была лестница-стремянка. Антон ощупью определил лестницу. Теперь предстояло неслышно установить ее, подняться, заглянуть в окошко.
Он делал все бесшумно, но казалось, вот-вот оглохнет от грохота. Найти окошко удалось не сразу. Оно было совершенно непроглядно. Антон протер со своей стороны глазок, точно сквозь сон разглядел горящую керосиновую лампу на столе, выломанную дверь склада, аккуратно составленные ящики, пустую бутылку на столе, чудовищные, похожие на столбы ноги в подкованных, с шипами, ботинках. Последнее, что уступила тьма, - воротник комбинезона. Мерцающее, в серебристом комбинезоне тело негра высвечивалось постепенно. Как будто огромная железная ложка лежала между столом и инвалидной коляской. Коля спал в Гришиной коляске, положив ноги на стол. Антон различил два автомата на столе, руку негра, к большому пальцу которой была привязана металлическая нить. Да, войти в каморку, не разбудив при этом Колю, было невозможно.
"Не буди негра!"
Антон подумал, что не ошибся, прихватив с собой автомат. Пистолет в стрельбе сквозь стекло, конечно же, был не так эффективен. Хотелось разбудить негра. Дать очередь по столу, чтобы оба Колиных автомата улетели к чертовой матери! Хотелось отвести Колю под дулом на край ямы. Личность Антона странно раздвоилась. Он сам - прежний, томящийся за проволокой в ожидании проверки - умолял себя сегодняшнего: разбуди негра!
Ну, допустим, он снесет очередью автоматы. Так ведь и керосиновую лампу снесет. В темноте у черного, как ночь, Коли появятся неплохие шансы. Вздохнув, Антон выпустил в смутно мерцающую в каморке серебристую ложку бесконечную, пока не загремел пустой рожок, очередь.
Потом спустился вниз, вошел в каморку. Система оповещения сработала превосходно. Металлическая нить напряглась до предела, потом тихо ослабела, сняв с кости, как чулок с ноги, черный с красной подкладкой Колин палец. Но Коля не проснулся. Очередь косо разрезала негра от правого плеча до левого бедра.
Антон отодвинул стол, покатил коляску с Колей по коридору. Вдруг подумал: если тащить Колю за ногу, он будет потяжелее Омара. По полу следом тянулся кровавый точечный пунктир. Мухи с треском падали на пол, опускали в кровь черные хоботки.
Антон сбросил коляску с Колей в овраг. Закапывать огромную могилу сил не было. Он и так опаздывал на встречу с Золой. Антон порадовался, что не придется идти по болоту.
На возвышенности, где начиналась разрушенная бетонная стена, ему открылся горизонт. Опускающееся солнце сочилось кровью и садилось в кровавую лужу.
18
Антон не таясь перебрался через красную проволоку. Он был так вооружен, что вполне мог дать в лесу бой всей банде.
Вскоре появилась Зола. Она словно летела над тропинкой, так энергично-спортивны были ее движения. На пепельных щеках играл темный румянец, глаза косили. И вновь у Антона защемило сердце: так прекрасна, легка и желанна была его подруга. Наверное, Зола взяла неплохую дозу тонизирующих таблеток. Их было трудно достать, но Кан несколько раз приносила. Каждый раз после этих таблеток их охватывала неуемная похоть. Мысль, что и Зола с кем-то - с неведомым Конявичусом? - всласть порезвилась, показалась Антону непереносимой.
Он не понимал, в чем тут дело. Случалось же Кан быть с другими. Однажды - на школьном чердаке - прямо на его глазах. Антон опоздал, а когда поднялся, увидел ее на одной из кроватей с курчавым арабом. Якобы она приняла того в темноте за Антона. Хотя араб был в два раза толще и волосы у него на голове завивались как проволока.
Антону хотелось, чтобы Зола принадлежала одному ему. Но добиться этого можно было, только… убив ее. Антон подумал, что вечерние его фантазии мрачноваты. "Но ведь пришла, не бросила!"- бодрился он, однако это было все равно что пить вместо самогона воду, убеждая себя при этом, что пьянеешь. Или махать в воздухе пустой ложкой, убеждая себя, что лакомишься наваристым супчиком.
- Продолжаешь вооружаться? - спросила Зола. - Откуда автоматы?
Антон решил, что глаза у нее не косят - смотрят прямо и честно. При чем здесь неведомый Конявичус?
- Ты хоть соскучилась по мне? - Они шагали вдоль стены. Антон боялся, что скоро совсем стемнеет и он ничего не успеет показать Золе.
- Соскучилась? - удивилась Зола. - Еще бы. Раз пришла.
- Как дела у… Конявичуса? - Антон едва выговорил трудное имя.
- Нормально. Кто за Омара - откололись, засели в поселке. Конь их окружил. Если до утра не сдадутся - будет штурмовать. Им не выстоять.
"Коню точно было не до любви!" - повеселел Антон.
…Откатив негра в канаву, он заглянул в вертолет. Должно быть, Антон был тогда невменяем, потому что ему показалось: он сумеет взлететь! Была кнопка - пуск двигателя. Была педаль, регулирующая, как догадался Антон, скорость полета. Был руль - полуштурвал-полурычаг, ходящий вверх-вниз, вправо-влево. Была приборная доска, на которой Антон отметил две важные шкалы: наличие горючего и указатель высоты. Он бы посадил в вертолет Золу и они бы улетели прочь от Ланкастера, бандитов, могил, стрельбы, убийств и радиации. Жаль только, горючего не хватит, чтобы улететь далеко. Да и Зола вряд ли полетит с ним неизвестно куда…
Антон в двух словах рассказал ей о случившемся.
- Это связано с выделением средств из бюджета, - быстро вычислила Зола. - Бюджет - живые деньги плюс гарантированное снабжение. Ланкастер перерегистрирует в министерстве финансов счет, проведет средства как на инвалидов, а сам будет крутить через банк. Продукты сбросит в ресторан. Странно, что он столько лет терпел этих инвалидов. А ты, пока они их мочили, под шумок упер автоматы?
- Не совсем. Я, видишь ли, их убил. - Антон подумал, что совершенно точно сумеет поднять вертолет в воздух.
- Кого убил?
- Прилетевших на вертолете.
- На вертолете?
- Я могу теперь торговать оружием. Есть еще ящик с гранатами. Правда, давнишними. Ты не знаешь, что это была за война против компьютерных игр?
- Знаю, - рассеянно ответила Зола, - Компьютерные игры начали убивать людей.
- Каким образом?
- Наверное, излучением. Но люди, в особенности у кого погибли дети, решили, что это делают монстры из игр, которых в свою очередь специально на это программируют. Ну и началась война. Одни защищали компьютеры и убивали тех, кто крушил и жег компьютеры. Другие крушили и жгли компьютеры и соответственно убивали тех, кому это не нравилось. Ты хочешь сказать, что захватил вертолет?
- Да. Он там.
- Зачем ты это сделал?
- Что именно?
- Убил команду.
- Нельзя уничтожать безоружных и беззащитных. Разве за это не надо наказывать? - Антон ответил чистую правду, но она прозвучала, как если бы он издевался над Золой. А если не издевался, то был полным кретином. Это открытие преисполнило Антона грустью. Мир, как и прежде, был изначально враждебен ему. Не важно, говорил он чистую правду или грязную ложь. Он торчал у мира в глотке, как нелепая кость. Мир харкал, стремясь его выплюнуть.
- Ланкастер не поверит. Он подумает, что это мы! Ты умеешь управлять вертолетом?
"Почему бы и нет?" - равнодушно подумал Антон. Ему захотелось так застрять у проклятого мира в глотке, чтобы он подавился!
- Конечно, - легко соврал он, как если бы сказал чистую правду. Если они разобьются - не будет иметь никакого значения, умеет или не умеет он управлять вертолетом. Если долетят - научится, как если бы всегда умел.
Они спускались с горы. Осталось пересечь овраг и немного пройти по лесу.
У Золы оказались крепкие нервы.
- Чего это он в кресле? - единственно уточнила она насчет негра, не пожелавшего расставаться с Гришиной коляской и в общей могиле. Коля лежал на боку, вплетясь в коляску, словно неведомая сила завязала огромную металлическую ложку в узел.
- Я его посадил, - Антон небрежно обнял Золу. Ему было нечего терять. Он был совершенно свободен. В новую жизнь - если она, конечно, будет - ему хотелось войти сильным и уверенным в себе.
Истекшее кровью солнце в небе сменила холодная, белая, как марля, луна. Хоть и стемнело, воздух оставался ясным и светлым. При таком свете вполне можно было читать "Дон Кихота". Но Антона ожидали другие дела. "Какой вертолет? - ужаснулся он. - Я врежусь в первое же дерево!"
Он попытался расстегнуть на Золе штаны.
- Мне кажется, сейчас не время, - мягко уклонилась Зола.
Антон отметил: она разговаривает с ним значительно вежливее, чем недавно у красной проволоки с Омаром. "Интересно, как она разговаривает с Конявичусом?" - подумал Антон.
- Вдруг пристрелят? - усмехнулся он. - Я не знаю, как с этим делом на том свете.
- Тем более надо беречь силы, - Антон почувствовал, как воля Золы начинает гнуть его волю в требуемом ей, Золе, направлении. - Не надо торопиться на тот свет. - Глаза Золы одновременно косили и горели. Она быстро думала и уже знала, что делать дальше. "Тем сильнее будет разочарование", - мрачно усмехнулся про себя Антон. - Ланкастер не простит, что убили его людей. Он может прислать сюда второй вертолет. Летим! Они не ждут ночной атаки с воздуха! - Зола схватила Антона за руку; Ему показалось, ее пальцы шипят, как головешки, на его ледяном запястье.
- Куда? - высвободил ледяное запястье Антон.
- Я люблю тебя, - тихо произнесла Зола. - Я буду с тобой, что бы ни случилось, обещаю. Летим!
- Куда?
- Я покажу, я буду твоим штурманом!
- Кто будет стрелять?
- Я буду твоим ночным стрелком! - Один глаз Золы смотрел на вертолет, другой - на луну. Похоже, Зола была готова изрешетить несчастную луну из пулемета. Действие тонизирующих таблеток достигло пика. "Вдруг она сейчас заснет?" - испугался Антон.