- Гребите! Гребите! - заорал он. - Эй, кто-нибудь, помогите мне! - Он схватил ведро для вычерпывания, опустил в море и передал на палубу Эриссе-женщине.
Она выплеснула ведро на огонь, но крикнула:
- Все зря! Упал еще один, а ветер раздувает пламя.
- Тогда отправь молодых!
- Да-да. Проснись, Эрисса. Дагон, иди за мной!
Они пробрались на корму к Риду. Среди общего смятения лишь двое заметили, что он подтянул лодку к борту. Тилиссон протолкался к нему и сказал, стараясь перекричать шум:
- Но в ней мало места и…
Рид кивнул.
- Да. Поплывут в ней только они двое. - Он указал на молодую пару.
- Я? Брошу вас и сбегу? - заспорил Дагон.
Рид посмотрел ему в глаза.
- Ты не бежишь! - твердо сказал он. - Ты выполняешь важнейший долг, пусть и не знаешь какой.
Правой рукой он сжал руку юноши, левой обнял за плечи девушку, которая очнулась от дремоты и с ужасом смотрела вокруг, стараясь понять, что происходит. Над ним ревел огонь, пожирая палубу на носу. Беженцы прижимались к бортам и стонали.
- Эрисса, - сказал он девушке, - отправляйся в путь. Терпи. Знай, что в конце я позову тебя. - Он мог только поцеловать ее в лоб. - Дагон, всегда будь с ней! Прощайте!
Эрисса-женщина быстро обняла их. Они перебрались в лодку. Дагон по-прежнему не понимал, почему они не могут взять с собой еще кого-то. Но прежде чем он успел возразить, Рид отвязал чалку. Волны и ветер сразу же отогнали лодку от галеры. Она выглядела пугающе хрупкой в своем одиночестве. Дагон уже ставил мачту. Но тут дым пылающей палубы скрыл его и юную Эриссу.
- Ты начальник, - сказал Тилиссон, - но можно спросить, почему ты не позволил спастись больше никому?
- У меня есть на то причины, - ответил американец. Главной он не назвал: этим двоим, быть может, легче было бы умереть, чем оказаться в рабстве, вырваться из которого могли лишь самые дерзновенные.
Эрисса сказала странным голосом:
- Теперь мы свободны.
"Свободны умереть, - подумал Рид. - Мы отослали этих детей, не просто чтобы был сыгран последний, он же первый акт, и даже не для того, чтобы отнять у варваров талисман, который придал бы им смелость уничтожить остатки цивилизации. Мы отослали их, просто чтобы они остались жить. Галера обречена на гибель, а с ней, скорее всего, и мы. Но я тоже буду бороться до конца, Эрисса!"
- Идем! - сказал он Тилиссону. - Помоги мне навести порядок.
Криками, кулаками, пинками они восстановили подобие дисциплины. Кноссцы сгрудились в середине, атлантидцы взялись за весла, которые были привязаны к борту ремнями и потому волны их не унесли. Горящая галера начала набирать скорость.
- Поднимемся на нос, покажемся им, - сказал Рид Эриссе.
Они уже приближались к драмону. Сквозь дым и летящие по ветру брызги можно было различить лица. Диорей возле носовой катапульты отдает распоряжения, а Олег, черт побери, Олег стоит рядом с ним - могучий, в кольчуге. Рид вспрыгнул на носовой планширь и ухватился за штевень. Огонь за спиной жег ему спину.
- Олег! - завопил он. - Ты не узнаешь нас?
- Боже мой! - завопил в ответ Олег на родном языке. - Данкен! Эрисса! А я все думал… Стой, ребята! Спускай лодку, греби туда!
Рид увидел, как Диорей покачал головой. Он как будто услышал слова ахейца: "Они слишком опасны. Надо покончить с ними, пока возможно".
Олег взревел от возмущения и вскинул топор. Два воина бросились к нему, его топор свистнул в воздухе, они отступили. Диорей что-то крикнул остальным.
- Держись, мы сейчас! - закричал Рид, а потом обернулся к гребцам и к Ашкелю на корме с рулевым веслом, которым они наспех заменили румпель. - Наша последняя надежда! Протаранить это чудище, совладать с ними, захватить их лодки!
Ответом ему был дружный хриплый клич. Под чумазой потной кожей вздулись мышцы. Галера рванулась вперед. Рид оттащил Эриссу в более безопасное место.
Олег на драмоне пробился к Диорею. Афинянин выхватил меч и прыгнул на русского. Топор Олега вышиб меч из его рук. Секунду спустя косой удар топора по нагруднику сбросил Диорея в море. Бронзовые доспехи сразу утянули его под воду. Олег стремительно повернулся к воинам.
Галера врезалась в драмон под жуткий треск ломающихся весел. Таран пронзил борт. Огонь с носа галеры тут же перекинулся на палубу и снасти драмона. Рид ухватил абордажный крюк, раскрутил его над головой, зацепил борт и на руках вскарабкался по веревке. А в мозгу у него мелькнуло: обоим анахронизмам пришел конец. В этом веке ничего подобного больше никто не построит… Не раньше, чем ахейцы, аргивяне, данаи, дорийцы станут греками, сохранив в жилах и кровь древних мореходов кефтиу…
Из туч спустилось перламутровое сияние.
Глава 20
Смуглый любезный человек сказал:
- Нет, мы про вас ничего не знали. Наши сведения о том, как нас унесло из здесь-сейчас и как затем вы были спасены, лежат в нашем собственном будущем, вы понимаете? Экспедиции во времени организуются очень редко, и на посещение ближайшего прошлого энергию не тратят. Но вы не ошиблись, предположив, что эта катастрофа, почти уникальная геологически и приведшая к столь значительным последствиям, не могла не привлечь внимания наблюдателей. И верно рассчитали, что мы заметим два корабля-анахронизма и догадаемся о случившемся. Так ни в коем случае не думайте, будто вы - марионетки, повторяющие одно и то же. Вы сумели выжить, сумели спастись благодаря самим себе. Слабые погибли бы, глупцы так и остались бы в прошлом… Нет, мы глубоко сожалеем, но разыскивать лодку не можем - район слишком обширен, погода бурная, а наши средства ограничены. И если осмыслить все вместе взятое, хорошее вместе с дурным, то захотели бы вы отказаться от собственного прошлого, будь это возможно? Ведь оно рождает ваше будущее. Ваших друзей с Атлантиды и из Кносса мы вернули на Крит в горы, куда завоеватели явятся еще не скоро. Воспоминания о вчерашнем дне стерты в их памяти. Им внушено, что они пытались бежать и потерпели кораблекрушение. Сделано это только для того, чтобы избавить их от ненужных страхов и сомнений, которые мешали бы им наладить свою жизнь заново. И тут опять вся честь принадлежит вам, потерпевшим времекрушение, так как вы обеспечили спасение и им. Благодаря вам археологи отыщут под лавой Санторина очень мало скелетов.
Ахейские моряки? Они практически ничего не видели. Как вам известно, приближаясь, мы затемнили сознание всех на борту. Через несколько минут они очнулись, и ближайшая галера успела подобрать их, прежде чем разбитый корабль пошел ко дну.
Однако остальной флот увидел явление разгневанных богов столь грозное, что Тесей, вернувшись в Афины, выбросит ментатор в море. А это весьма важно. Но гораздо важнее, что вы в самую минуту его торжества освободили девушку, которая для него была знамением победы над древней Матерью Богов. Утешьтесь же мыслью о том, что теперь он не только пощадит колонии Крита, но в целом будет неплохим царем, и микенская культура станет достойным порождением минойской и закваской культуры Эллады.
Естественно, мы очень благодарны вам за сообщение о поломке корабля пространства-времени. Он будет отремонтирован и возвращен в исходную точку. Да, вас тоже можно вернуть. Как раз потому, что контрольные поля не сработали, вызвав поломку, в вашем распоряжении (фигурально выражаясь) оказался туннель, оставленный аппаратом в континууме. Запущенный по нему аппарат вернет вас точно в ту точку - момент, в который вы были захвачены, поскольку весь процесс повторится в обратном порядке.
Ремонт потребует времени, так как наши возможности невелики. А вы перенесли тягчайшие испытания. Наша база находится на Черном море в достаточном отдалении от района бедствий. Если хотите, мы доставим вас туда отдохнуть, набраться сил и решить, как вы намерены распорядиться жизнью, которую обрели вновь.
Олег несколько заплетающимся языком сказал сентиментально:
- Последняя ночка вместе, а? Не стану вам ее портить. Ну да и все эти недели я вас не слишком допекал. А скучать по вас я буду, хотя и очень хочу вернуться домой.
Он по-медвежьи облапил их и побрел спать.
Эрисса и Рид остались одни. Экспедиция будущников обитала не в палатках, а в здании из арок - воздушных, многоцветных и неразрушимых, точно радуги. Они стояли на террасе над склоном, который уходил вниз к лесу, благоухающему запахами лета, осеребренному луной, и широкой тихой водной глади за ним. Вверху мерцали россыпи звезд. Пел соловей.
- Я, кажется, предпочел бы остаться, - неловко пробормотал Рид.
Она покачала головой:
- Мы ведь обсуждали это, милый. Изгнание и тебе и мне было бы слишком тяжко. А мысль о любви, которая ждет нас дома и которую мы предали бы?
- Все так бессмысленно! - сказал он, терзаясь из-за близкой разлуки. - Мы же только вновь замкнули круг, ничего не совершив. Единственно ты узнала, что основа твоей жизни была ложью.
- Да нет же, нет! - Эрисса положила руку ему на плечо и посмотрела на него с глубокой серьезностью и нежностью. - Неужели ты не понял и я должна тебе снова объяснять? Мы прожили эти полгода и, если встретили горе, обрели друг в друге радость, которая останется с нами до смерти. А наша победа? Ведь это же была победа, раз мы и те, о ком мы заботились, сумели пережить конец мира и даже спасти частицы этого мира для того, который придет ему на смену. Пусть у нас была лишь одна дорога, замкнувшаяся на себе же, но мы ее прошли. Теперь я вижу, что мы никогда не были рабами судьбы, ибо судьбу эту выковывала для нас наша воля. Я придумала для тебя сказку. Юным в страдании нужны сказки. Но я выросла из них, и правда все-таки лучше. Нет, Данкен, мне было больно, невыносимо больно. И я всем сердцем благодарю тебя. Ведь ты доказал мне, что Девкалион в самом деле мой любимый старший сын, что его жизнь - залог того, что ненависть кончается. А Дагон, мой муж? Теперь, лежа в его объятиях, я всегда буду помнить, как он оберегал ту девушку. И ты больше не мой Бог, ты мой любимый друг, а это гораздо больше. Но он - мой мужчина на всю мою жизнь.
Она помолчала, потом сказала медленно:
- Безоблачного счастья не существует. Но теперь я буду счастливее, чем раньше. И хотела бы, чтобы это было дано и тебе, Данкен.
Он поцеловал ее.
- Я верю, что будет так, - ответил он. - Ты исцелила меня от хромоты, о которой я даже не знал.
Она улыбнулась:
- Эта ночь принадлежит нам. Но, милый мой, с кем я скоро расстанусь, прежде еще раз скажи мне о том, что грядет.
- Через тысячу лет Афины воссияют славой, которая будет радовать человечество до конца его существования на Земле. И тайное семя этой славы - наследие твоего народа.
- Такое утешение помогает жить. Моя страна была тем, чем станет их страна. А теперь будем вдвоем, только вдвоем.
Он споткнулся, упал и минуту лежал на вибрирующей палубе, ожидая, пока пройдет головокружение.
Надо поскорее встать и уйти в нашу каюту, думал он. Пока меня кто-нибудь не увидел. Пусть я побрился, постригся и меня снабдили одеждой, имитирующей одежду, модную в эти годы двадцатого века, однако мне не легко было бы объяснить некоторые изменения в моей внешности!
Он встал и выпрямился. К нему вернулись силы и спокойствие. Вокруг мерцал и шуршал пеной Тихий океан. Он попытался сплести из лунного света образ Эриссы, но это было не легче, чем вспомнить недавний сон.
"А ведь она помогла мне обрести все! - подумал он. - Научила меня тому, что значит быть женщиной и, следовательно, что значит быть мужчиной".
Он спустился по трапу. Памела полусидела на своей койке, разделяя одиночество с детективным романом в мягкой обложке. Свет лампы озарял ее волосы и фотографии детей. Она подняла на него глаза.
- О! - сказала она робко. - Ты вернулся раньше, чем я ждала.
Рид улыбнулся ей. Он вспомнил, как раньше на палубе думал о поэте, который погиб молодым во имя бессмысленных причин, но прежде прожил столько, сколько дано немногим.
И я спокоен был вполне,
Меня не била дрожь,
Когда я видел, как ко мне
Ты через луг идешь.
И не догадывался я,
Мне не сказал другой,
Что и тогда, любовь моя,
Любовь была тобой.
Памела внимательно посмотрела на мужа и села прямо.
- Но на тебе же не твоя куртка, - сказала она. - И…
- Понимаешь, я разговорился с вахтенным, мне очень понравилась его куртка, ему - моя, так что мы обменялись, - объяснил он. - Вот взгляни! - Он снял куртку и бросил к ней на колени.
Она невольно принялась ее рассматривать, щупать незнакомую материю. А Рид тем временем снял все остальное, надел халат и под его прикрытием убрал имитации поглубже в ящик, чтобы потом выбросить за борт.
Памела опять подняла на него глаза и сказала удивленно:
- Данкен! Ты же похудел, а я и не замечала. И на лице складки.
- Неужели? - Он сел на койку рядом с ней и подсунул ладонь под ее подбородок. - Пора нам положить конец этому отчуждению. Берись за весла, товарищ! А если не умеешь грести, я тебя научу.
"Надо ее отвлечь, - думал он. - Я расскажу ей всю правду, но не сейчас. Она не поверит. Да и у нас есть вещи поважнее. Я ощущаю в себе столько нового! Понимание должного, дух, который не сдается, смелость радоваться жизни".
- О чем ты? - умоляюще спросила она.
- Я хочу сделать мою женщину счастливой, - ответил он.
Коридоры времени
ГЛАВА 1
В замке лязгнул ключ.
- Встречай гостей, - сказал охранник.
- Что? Кого? - Малькольм Локридж приподнялся на своей койке. Сколько уже часов пролежал он на ней, тщетно пытаясь сосредоточиться на учебнике, - нельзя терять форму, - но мысли разбегались, а глаза упорно возвращались к трещине в потолке. А мысли его были самые горькие. Ко всему прочему, очень раздражали звуки и смрад из соседних камер.
- Почем я знаю? Но девчонка, скажу… - Охранник прищелкнул языком, в его голосе звучало восхищение.
Недоумевая, Локридж направился к двери. Охранник отступил на пару шагов. Нетрудно было угадать, что он думает: "Осторожно! Этот парень - убийца!"
Не то чтобы Локридж походил на злодея: среднего роста, ежик волос песочного цвета, голубые глаза, грубоватые черты лица, курносый нос; выглядел он как раз на свои двадцать шесть лет. Разве что грудь и плечи у него были шире, а руки и ноги более мускулистые, чем у обычного, неспортивного мужчины; двигался он по-кошачьи и мягко.
- Не дрейфь, сынок, - презрительно бросил он.
- Ну ты, потише! - вспыхнул охранник.
"О Господи, - подумал Локридж, - и чего на нем срывать дурное настроение? Он-то мне ничего плохого не сделал… А на ком еще его срывать?"
Раздражение утихло, пока он шел по коридору. Любое нарушение мучительного однообразия последних двух недель было почти праздничным. Даже беседа с адвокатом стала событием, хотя за нее потом приходилось расплачиваться ночью, проведенной без сна из-за злости, вызванной вежливым, но упорным нежеланием того вести защиту как надо.
Но кто может быть сегодняшним "гостем"? Женщина? Его мать улетела обратно к себе, в Кентукки. Симпатичная девушка? К нему приходила одна знакомая, и довольно симпатичная, но она только и твердила: "Как же ты мог?!", и Локридж не думал, что она придет еще. Может, какая-нибудь женщина-репортер? Едва ли: все местные газеты полны его интервью.
Он вошел в комнату для свиданий.
За окном был город, шум движения, через дорогу парк, деревья со свежей листвой и до боли голубое небо с быстрыми белыми облаками; дыхание весны заставило его еще острее почувствовать, какую вонь он только что оставил в камере.
Несколько охранников наблюдало за заключенными и их посетителями, сидевшими, шепотом разговаривая, за длинными столами.
- Вон она, - показал конвоир.
Локридж повернулся. У свободного стула стояла девушка, при взгляде на которую его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Боже милостивый! Вот это да!
Она была с него ростом, платье - простое, но изысканное и дорогое - подчеркивало фигуру, которой могла бы позавидовать чемпионка по плаванию или богиня охоты Диана. Голова гордо поднята, черные волосы, сверкающие в луче солнца, падают на плечи. Лицо… Он не мог бы сказать, в какой части света сформировались его черты: дуги бровей над продолговатыми зелеными глазами, широкие скулы, прямой нос, властные рот и подбородок, смуглая кожа. На мгновение - хотя чисто физическое сходство было незначительным - Локриджу вспомнились образы древнего Крита, лик Лабрийской Богородицы; дальше он мог думать лишь о том чуде, что было перед ним.
С некоторой опаской он подошел к ней.
- Мистер Локридж. - Это был не вопрос, а утверждение. Ее акцент он тоже не мог определить - возможно, просто слишком тщательный выговор. Голос был низкий и звучный.
- Д-да, - пробормотал он. - А…
- Я - Сторм Дарроуэй. Присядем? - Она села с таким видом, будто взошла на трон, и открыла сумочку. - Сигарету?
- Благодарю, - произнес он автоматически. Она щелкнула зажигалкой "Тиффани", дала ему прикурить, но сама сигарету не взяла. Теперь, когда было чем занять руки, Локридж немного успокоился, сел на стул и встретился с ней глазами. В каком-то дальнем уголке его смятенного сознания возник вопрос: как у женщины с такой внешностью может быть англосаксонское имя? Может, ее родители были иммигрантами с труднопроизносимым именем и изменили его? Однако в ней вовсе не было той… робости, что ли, подобострастия, как бывает в таких случаях.
- Боюсь, я не имел… э-э… удовольствия встречать вас раньше, - промямлил он, взглянул на ее левую руку и добавил, - мисс Дарроуэй.
- Разумеется, нет. - Она замолчала, глядя на него с абсолютно бесстрастным лицом.
Нервничая, Локридж заерзал на стуле. "Прекратить!" - мысленно приказал он себе, сел прямо, выдержал ее взгляд и молча стал ждать, что будет дальше.
Она улыбнулась, не разжимая губ.
- Прекрасно, - тихо сказала она и добавила уже решительным тоном: - Я видела заметку о вас в чикагской газете; она меня заинтересовала. Поэтому я пришла, чтобы узнать больше. Вы, как мне кажется, жертва обстоятельств.
Локридж пожал плечами:
- Я не собираюсь плакаться, но это так. Вы репортер?
- Нет, я просто стремлюсь к торжеству справедливости. Вы удивлены? - добавила она насмешливо.
На мгновение он задумался.
- Пожалуй, да. Есть, конечно, люди вроде Эрла Стэнли Гарднера, но такая женщина, как вы…
- Может найти лучшее занятие, чем кампания в защиту справедливости. - Мисс Дарроуэй усмехнулась. - Это правда. Мне самой тоже нужна помощь. Возможно, именно вы и сможете помочь.