Сторм встала. Взгляд ее был бесстыдным и манящим.
- В особенности одним способом, - сказала она.
- Нет, подожди, черт возьми! - заупрямился Локридж. - Может, нам, людям, и приходится быть сволочами. Но не без оговорок. Во всяком случае, человек должен быть верным своим друзьям. Аури - мой друг.
Сторм застыла. Некоторое время она стояла не двигаясь, затем ее пальцы пробежали по черным как ночь локонам.
- Ага, она. - Голос ее звучал ласково. - Я так и думала, что ты заговоришь об этом. Продолжай.
- Она… ну, в общем, она не хочет в гарем Уитукара.
- Он что, плохой человек?
- Нет, но…
- Ты хочешь, чтобы она осталась одна, - зная, насколько необычной это ее здесь сделает?
- Нет-нет…
- Она может найти кого-нибудь другого?
- Ну…
- Кроме, пожалуй, тебя, - проворчала Сторм.
- О, мой Бог! - сказал Локридж. - Ты же знаешь - мы с тобой…
- Не ставь себя слишком высоко, мой милый. Но что касается этой девки. Если два народа должны стать одним, то союзы неизбежны. Брак для людей Боевого Топора - слишком прочное учреждение, чтобы они могли от него отказаться; следовательно, Морской народ вынужден будет принять его. Аури - наследница главы этой общины. В племени ютоазов никто не имеет влияния больше Уитукара. И практически, и в качестве примера ничто не может быть лучше их брака. Конечно, она закатила истерику. Ты что, такой дурак, что думаешь, она никогда не утешится? Не будет любить своих детей от него? Не забудет тебя?
- Да, но… Я считаю, она заслуживает возможности свободного выбора.
- Из кого ей выбирать, кроме тебя, который ее не хочет? Но даже если б ты хотел, это ничего бы нам не дало. Ты пришел, жалуясь, что деревенские жители несчастливы. Англичане будут еще более несчастливы после Нормандского завоевания. Но пройдет несколько веков - и нет норманнов. Все стали англичанами. Для нас здесь, в этом времени, аналогичный процесс начинается с Аури и Уитукара. Не говори мне о свободном выборе… если, конечно, ты не считаешь, что во всех войнах принимать участие должны только добровольцы.
Локридж стоял, чувствуя себя беспомощным. Сторм подошла к нему и обвила его шею руками.
- Мне кажется, Аури - по-своему, по-детски - зовет тебя Рысью, - прошептала она. - Я хотела бы тебя так называть.
- Э… послушай…
Она потерлась головой о его грудь.
- Позволь мне вести себя с тобой по-детски - хоть иногда.
Из-за занавески раздался голос ютоаза:
- Богиня, господин Ху просит разрешения войти.
- Проклятье, - пробормотала Сторм. - Я отделаюсь от него, как только смогу… Пусть войдет, - добавила она громко.
Худощавый и стройный в своей зеленой форме, вошел с поклоном Ху.
- Я прошу прощения, сияющая, - сказал он. - Но я только что совершил воздушный облет.
Сторм напряглась:
- И что?
- Скорее всего, это ничего не означает. Но я видел довольно большую флотилию, пересекающую Северное море. Ведущее судно - иберийское, остальные - лодки, обтянутые кожей. Я никогда не слышал о такой комбинации. Они определенно направляются из Англии в Данию.
- В это время года?
Локридж вылетел у Сторм из головы. Она забыла о нем и одиноко стояла в холодном свете.
- Да, сияющая, это еще один парадокс, - сказал Ху. - Мне не удалось обнаружить никакого продвинутого оборудования. Если и есть что-то такое, то в ничтожном количестве. Но они будут здесь через день-два.
- Какая-нибудь операция Патруля? Или местные искатели приключений? Сейчас такие времена, что аборигены сами стремятся к новому. - Сторм нахмурилась. - Все же мне лучше взглянуть самой.
Она достала свой гравипояс и закрепила его на талии; энергопистолет висел у нее на бедре.
- Ты вполне можешь побыть здесь и отдохнуть, Малькольм. Это не займет много времени, - сказала она и вышла вместе с Ху.
Некоторое время Локридж возбужденно ходил по комнате. В ночи завывал ветер, но он слышал лишь пронзительную тишину внутри. А боги, так неуклюже и с такой нежностью вырубленные в деревянных столбах, - смотрели ли они на него?
"Господи, - думал он, - Господи, что должен человек делать, если он не может помочь тому, кто его любит? Где истина?
Женщина спустя шесть тысяч лет рассказывала, что ее сын был заживо сожжен. Однако она была уверена, что это во благо. Ведь была же!"
Локридж резко остановился. Он чуть было не прошел сквозь сотканный из абсолютной темноты занавес. Брэнн мучился и умер за ним. Он внутренне содрогнулся. Зачем они оставили эту штуку?
Почему он не спросил?
Локридж признался себе, что ему не хотелось спрашивать. И шагнул вперед.
Этот конец дома не был заново обставлен - тот же грунтовый пол, слой пыли на покрытых шкурами лавках. Освещалась эта часть комнаты единственным светящимся шаром; по углам лежали тени. Звуки тоже не проникали через черную завесу. Ветра не было слышно. Локридж стоял в полной тишине.
Тот, кто лежал на столе, присоединенный проводами к устройству, пошевелился и слабо застонал.
- Нет! - пронзительно вскрикнул Локридж и выбежал вон.
Прошло немало времени, прежде чем он сумел остановить рыдания и нашел в себе мужество вернуться. Поступить иначе он не мог. Брэнн, который сражался как мог за свой народ, не умер.
От него почти ничего не осталось, кроме иссохшей кожи, обтягивавшей большие выгнутые кости. Через трубки вводились питательные вещества, не дававшие распасться организму. Электроды пронизывали череп, раздражали мозг и фиксировали полученную из него информацию. С целью, видимо, стимуляции веки были обрезаны, и глаза должны были непрерывно смотреть на падающий сверху свет.
- Я не знал. - По щекам Локриджа текли слезы.
Язык и губы на оставшемся от лица остове силились что-то произнести. У Локриджа не было диаглоссы для эпохи Брэнна, но он мог догадаться, что еще не разрушенная, последняя частичка его личности молила: "Убей меня!"
"И в это время совсем рядом, за занавеской, - подумал Локридж, - мы с нею…"
Он протянул руку к аппарату.
- Стой! Что ты делаешь?
Он обернулся очень медленно и увидел Сторм и Ху. Энергетический пистолет Патрульного был нацелен ему в живот.
- Я не хотела тебя расстраивать, - быстро проговорила Сторм. - Чтобы извлечь самые глубинные следы памяти, нужно действительно немало времени. Головного мозга у него уже почти не осталось; в сущности, он практически то же, что червяк, так что не стоит испытывать к нему жалость. Вспомни, он начал делать со мной то же самое.
- Разве это извиняет тебя?! - крикнул Локридж.
- А разве Пирл Харбор извиняет Хиросиму? - ответила она с издевкой.
Впервые за всю свою жизнь Локридж сказал женщине откровенную грубость:
- Иди ты на хрен со своими сучьими оправданиями! - Он задыхался от злости. - Я знаю, на что ты жила в моей стране, - убивала моих соотечественников. Я знаю, что Джон и Мэри хотели дать мне возможность самому убедиться в том, как ты управляешь своей страной. Сколько тебе лет? Я и об этом слышал достаточно. Чтобы совершить все твои преступления, понадобилась бы не одна сотня лет - твоего личного времени. Потому-то они и точат на тебя зубы - там, во дворце, - потому что все хотят быть Кориокой: она становится бессмертной. В то время как мать Олы в сорок лет - уже старуха.
- Прекрати! - закричала Сторм.
Локридж сплюнул.
- Я не хочу думать о том, сколько любовников у тебя было, и о том, что я был просто вещью, которой ты пользовалась, - продолжал он. - Но тебе не удастся использовать Аури, понятно? Или ее народ. Никого. И пошла ты к черту - в преисподнюю, из которой явилась!
- Достаточно, - сказал Ху и поднял пистолет.
ГЛАВА XX
Дождь пошел перед восходом солнца. Локридж проснулся и услышал его шум - приглушенный торфяной крышей хижины, где он лежал, громкий там, где капли падали на грязную землю. Сквозь решетку, закрывавшую дверной проем, он увидел пастбище, где сгрудились коровы ютоазов, насквозь промокшие, как и их пастухи. Увядшие листья один за другим срывались с дуба под струями воды. Из стоящей на отшибе хижины Локридж не мог видеть ни остальной части деревни, ни залива. Это еще усиливало в нем ощущение обособленности, которая и без того казалась ему полной.
Ему не хотелось снова надевать униформу Хранителя, но когда он вылез из-под накрывавших его шкур, воздух оказался слишком холодным и сырым. "Надо попросить одежду Оругарэй или даже ютоазов, - подумал он. - Наверно, она мне в этом не откажет, прежде чем…"
Прежде чем она сделает что?
Локридж раздраженно тряхнул головой. Ему удалось поспать несколько часов после того, как его поместили сюда, и теперь он должен быть в состоянии сохранять мужество.
Это было, однако, не так-то легко, когда в одну ночь разбились все его представления. Понять истинную сущность Сторм и того дела, за которое она борется… что ж, у него было для этого достаточно информации, просто нужно было разобраться в ней как следует, а он уклонялся от своего долга - пока наконец увидел Брэнна, не сорвался с поводка, на котором она его таскала. И узнать, что она собирается сделать с этим народом, который он успел так полюбить, - это была слишком глубокая рана.
"Бедная Аури, - думал он в окутавшей его пустоте. - Бедный Уитукар".
Странным образом воспоминание об Аури оказалось целительным. Возможно, он еще сможет что-то сделать для нее - если уж не для других. Может быть, ей удастся спрятаться на судне направляющейся сюда флотилии. Очевидно, это была совместная иберийско-британская экспедиция, судя по некоторым замечаниям, которыми обменивались Сторм и Ху, наблюдая за подготовкой тюрьмы для Локриджа. Размер флотилии и ее состав были уникальными, но в Англии в это время, оказывается, происходили весьма важные события, одним из последствий которых вполне могло быть основание Стоунхенджа. Сторм была слишком занята, чтобы уделять флотилии особое внимание. Ей хватило того, что все, кто находился на борту, когда их рассматривали через инфракрасные увеличители, оказались людьми архаического расового типа; никаких агентов из будущего не было. Конечно, в такую погоду флотилия, без сомнения, ляжет в дрейф и придет на день-другой позже. Локриджа могло уже не быть здесь. Но он может, если получится, изыскать способ донести идею побега до Аури.
Появившаяся цель несколько подняла его дух. Он подошел к двери и высунул голову между перевязанных ремнями шестов. На страже стояло четверо ютоазов, закутанных в кожаные плащи. Они отодвинулись, подняв оружие и начертав в воздухе знаки, хранящие от злых сил.
- Привет, ребята, - сказал Локридж: Сторм позволила ему оставить диаглоссы. - Я хочу попросить вас об одолжении.
Взводный нашел в себе силы хмуро ответить:
- Что можем мы сделать для того, кто вызвал Ее гнев, кроме как сторожить его, как нам было приказано?
- Вы можете передать мое послание. Я всего-навсего хочу увидеть друга.
- Сюда никто не допускается. Так распорядилась Она. Нам уже пришлось прогнать одну девчонку.
Локридж стиснул зубы. Естественно, Аури слышала новость. Множество людей провожало его испуганными глазами, когда накануне вечером при свете факелов он шагал под нацеленными на него копьями ютоазов. "Ты, Сторм, - подумал он, - дьявол в женском обличье. В той тюрьме, из которой ты меня вызволила, ко мне пускали посетителей".
- Ладно, - сказал Локридж, - тогда я хочу видеть Богиню.
- Хо-хо-хо! - засмеялся воин. - Ты хочешь, чтоб мы сообщили ей, что ты желаешь, чтоб Она пришла?
- Ведь ты же можешь сказать ей, со всем необходимым почтением, что я очень прошу Ее о встрече. Когда вас сменят, если раньше никак.
- Зачем нам это? Она знает, что Ей делать.
- Послушай, ты, свинья, - сказал Локридж, изобразив на лице усмешку, - может быть, я и в немилости, но я не лишился всех своих сил. Ты сделаешь, как я сказал, или я сделаю так, что у тебя будет гнить и отваливаться от костей мясо. Тогда тебе так или иначе придется молить о помощи Богиню.
Они сразу же залебезили перед ним. Локридж увидел перед собой призрак того королевства, которое собиралась создать Сторм.
- Отправляйся! - сказал он. - И по дороге захвати мне чего-нибудь на завтрак.
- Я… я не могу. Никто из нас не может уйти с поста без разрешения. Но погоди. - Взводный вытащил из-под плаща рог и протрубил в него; глухой и печальный звук полетел сквозь дождь. Вскоре появилась группа молодых ребят с топорами. Рассказав им, в чем дело, начальник послал их с поручением Локриджа.
Это была очень маленькая победа, но и она вселила в него чуть-чуть надежды. С неожиданным аппетитом он набросился на серый хлеб и жареную свинину. "Сторм может меня сломать, - думал он, - но для того ей понадобится аппарат для зондирования мозга".
Он даже не удивился, когда она пришла часа через два. Его удивило то, что сердце его, как и прежде, забилось быстрее при виде ее. Она гордо ступала по земле, в полном облачении, высокая и гибкая, и все такая же красивая. В руке у нее был посох Мудрой Женщины, за ней следовала дюжина ютоазов, среди которых Локридж узнал Уитукара. Ее энергопояс поддерживал над ней невидимый щит, с которого каскадом низвергались потоки дождя, так что она была окружена серебряным водопадом, - Нереида и Морская королева.
Сторм остановилась у его хижины, глядя на него глазами, в которых больше всего было грусти.
- Что ж, Малькольм, - сказала она по-английски, - мне кажется, я должна была прийти, раз ты просил.
- Боюсь, что я никогда больше не примчусь на твой свист, милая, - ответил он ей. - Так жаль. Я был прямо-таки горд, что принадлежу тебе.
- И больше нет?
- И рад, да не могу. - Он покачал головой.
- Я знаю. Такой уж ты человек. Будь ты другим, мне было бы не так больно.
- Что ты собираешься делать? Расстрелять меня?
- Я пытаюсь найти иной вариант. Ты даже не представляешь себе, как я стараюсь.
- Послушай, - сказал он с безумной, сладкой и обреченной надеждой, - ты можешь отказаться от этого проекта. Бросить войну во времени. Почему бы нет?
- Нет, - ответила она с мрачной гордостью. - Я - Кориока.
Сказать на это было нечего.
Вокруг них шумел дождь.
- Ху хотел убить тебя сразу, - продолжала Сторм. - Ты - орудие судьбы, и если ты стал нашим врагом, можно ли рисковать, оставляя тебя в живых? Но я возразила, что твоя смерть может быть тем самым событием, которое необходимо для… для чего? - От ее решительности почти ничего не осталось; она одиноко стояла, окруженная туманной стеной водопада. - Мы не знаем. Я думала - с какой радостью я думала, когда ты вернулся ко мне, - что ты будешь мечом моей победы. Теперь я не знаю, кто ты. Что бы я ни сделала, все может привести к краху. Или принести успех - кто знает? Я знаю только, что ты - это судьба и что я очень хочу спасти тебя. Ты позволишь мне?
Локридж посмотрел в ее колдовские зеленые глаза.
- Они в далеком будущем были правы, - сказал он, испытывая острую жалость. - Знание судьбы превращает нас в рабов. Ты слишком хороша для этого, Сторм. Или нет, не хороша - и не плоха; может, тут даже не какое-то человеческое качество, нет, - но с тобой не должно было бы так случиться.
Слезы ли он увидел? Из-за дождя он не был уверен. Во всяком случае голос ее был тверд:
- Если я решу, что ты должен умереть, я сделаю это сама, быстро и аккуратно; и ты будешь погребен в дольмене - том, где ворота, - с воинскими почестями. Но я очень надеюсь, что в этом не возникнет необходимости.
Борясь с колдовством более древним и могучим, чем любые силы, предоставленные ей ее извращенным миром, он спросил:
- Пока я жду, могу я попрощаться или поговорить с несколькими друзьями?
Тут ее гнев вырвался наружу. Она с силой воткнула посох в грязь и закричала:
- Аури! Нет! Завтра ты увидишь ее свадьбу - вон там, в лагере. Мы поговорим с тобой после, и тогда посмотрим, действительно ли ты тот жалкий идиот, которого из себя строишь!
Резко повернувшись, так что взметнулись ее мантия и плащ, она пошла прочь от дома.
Эскорт последовал за ней. Уитукар отстал от него. Караульный попытался остановить его, но Уитукар оттолкнул его, подошел к двери и протянул руку.
- Ты по-прежнему мне брат, Малькольм, - сказал он своим грубым голосом. - Я поговорю с Ней о тебе.
Локридж пожал протянутую руку.
- Спасибо, - пробормотал он. На глазах у него были слезы. - Ты одно можешь для меня сделать: будь добр с Аури, хорошо? Позволь ей остаться свободной женщиной.
- Насколько это будет в моих силах. Мы назовем сына в честь тебя и станем делать жертвоприношения на твоей могиле, если до этого дойдет. Но я надеюсь, что нет. Да будет с тобой удача, друг.
Ютоаз ушел.
Локридж сел на топчан. В задумчивости смотрел он на дождь; мысли его были долгими и горькими и никого больше не касались.
Ближе к полудню ливень прекратился, но солнце не выглянуло. Вместо этого начал подниматься туман, и мир за стенами превратился в серую, мокрую, бесформенную массу. Иногда слышались голоса, конское ржание, мычание коров, но звуки были глухими и отдаленными, как будто жизнь отодвинулась от него. Воздух был таким холодным и сырым, что в конце концов Локридж снова забрался под одеяло. Усталость сморила его; он уснул.