И, что самое главное – вызвал ответную любовь и уважение.
Пожалуй, никто кроме него не мог понять одновременно и образ мысли детей, и образ мысли взрослых женщин.
– Скажи, Рион, – негромко спросил Найл. – Мы должны сражаться с Магом?
– А сколько можно от всех убегать? – вопросом на вопрос ответил Рион.
В сознании его не было стремления воевать, но он действительно устал идти все вперед и вперед, без уверенности в завтрашнем дне, без крыши над головой.
Если для обретения дома нужно победить Мага – он был готов.
– Пожалуй, хватит, – объявил правитель. Привал!
Путники как раз успели дойти до пруда со скошенным дном, и теперь с удовольствием начали стелить свои подстилки на теплом рыхлом песке.
– Ты чего, – через несколько минут прибежала Мерлью, – передумал?
– А ты вспомни, чему мы учим наших детей. Их жизнь началась с того, что мы убежали из Дельты. Ладно, они не понимали, маленькие были. Сбежали из Провинции. Ладно, просто от скуки спасались. Убежали от чудовищ в долине Парящей Башни. Ладно, пожалели соратников, испугались лишних жертв. Сбегаем от Мага. Теперь просто испугались. Потом сбежим из Диры, пока пришельцы не спохватились и сами нас не выгнали. Ты ведь это предлагаешь? Потом перебежим через крестьянские поля к Дельте. Потом сбежим из Дельты и все начнется сначала. Так?
Убегать, убегать, убегать… Только убегать, при малейшей опасности спасаться бегством – чему еще они научатся при такой жизни?
– Нам нужно накопить силы.
– А что будут уметь эти силы, чего желать? Куснуть и убежать? Прятаться от любого врага? Мерлью, ты ведь хочешь стать королевой. Скажи, а сама бы ты пожелала править таким народом? Быть королевой хронических беглецов?
– Чего ты хочешь? – сухо спросила принцесса.
– В них загорелся огонь, Мерлью. Они готовы сражаться – за свою "память", за своих далеких предков, за себя и свое будущее. Они ощущают себя единым целым, они горят желанием проверить себя в битвах. Мерлью, если мы сейчас сбежим, мы рискуем погасить этот огонь раз и навсегда. Мы должны дать им возможность сразиться и победить. Пусть не с Магом, пусть с каким-нибудь его пограничным отрядиком. Наши дети должны обрести гордость собой, уверенность в своих силах. Военные хитрости и маневры будут потом – сейчас нужна победа. Ну же, Мерлью, ведь это будущий народ города Смертоносца-Повелителя. Это наш народ, Мерлью.
– Ты хочешь избрать меня своей королевой? – вопросительно вскинула брови принцесса.
– Да, тебя, только тебя, и никого кроме тебя!
– Как много слов. – сухо удивилась девушка. – Но тогда почему ты оттягиваешь этот момент?
– Какой?
– Ты помнишь наш уговор? Я стану твоей в Дире, если ты не передумаешь, конечно.
– Я не передумаю!
– А разве ты не заметил, Найл, что дорога к Магу идет в прямо противоположном направлении от подземного города?
– Это ненадолго.
– И еще, – перебила правителя девушка. Эта дорога ведет к "человеку в серебре".
Она передернула плечами, развернулась и неторопливо пошла между подстилок, выбирая свободное место.
* * *
Утро в отряде началось с того, что все схватились за копья – но на этот раз ни одно не пропало. Найл, чувствуя, что заканчиваются его последние спокойные минуты, разделся и залез в пруд, решив умыться целиком. Никакого завтрака на этот раз путников не ждало, и купание было единственным возможным удовольствием. Взрослые женщины в отряде собирались в дорогу неторопливо, а вот подростки ухитрились свернуться в считанные мгновения, и теперь выстроились вдоль берега, нетерпеливо глядя на Посланника.
– Ну что вы все смотрите? – не выдержал Найл. – Вы же сами знаете, что вход в долину закрывает озеро. Нужно сделать над ним, на горе, переход, натянуть две паутины, и можете начинать переправляться в ущелье. Я вас скоро догоню.
– Ура! – взорвались радостью подростки и бодро сорвались с места.
– Как они торопятся погибать, – принцесса Мерлью подошла к кромке воды и присела на корточки.
– Не сердись, Мерлью, – Найл вышел на берег, присел рядом с ней, обняв за плечо. Я тебя действительно очень люблю. Мне не нужен никто кроме тебя.
– У меня вот здесь и здесь – холод, – девушка приложила руку к сердцу и к животу. – Ничем не отогреть. У меня предчувствие. Нет, мне просто страшно. Очень страшно, Найл, ты можешь понять такое? Ты хотя бы будь рядом, ладно?
– Конечно, – Найл обнял ее крепче, прижал к себе. От резкого движения они качнулись, потеряли равновесие и вместе опрокинулись на песок. Но почему-то получилось не смешно.
* * *
Ущелье, впадающее в Долину Мертвых, ограничивали две почти отвесные стены густо покрытые зеленью – но не травой и кустарником, а скользким влажным мхом, на котором пауки удерживались с трудом.
Восьмилапые предпочли не рисковать и вместе со всеми двигались по дну. Дно было совершенно ровным, песчаным. Река текла от края и до края, правда глубина ее составляла чуть выше щиколотки, за исключением отдельных размывов или "омутов" на изгибах русла – тут "глубины" доходили чуть ли не выше колена.
Сразу стало понятно, каким образом случилась трагедия пятьсот лет назад: водяной вал прошел от стены до стены, а по влажному мху наверх не могли выскочить даже пауки – о людях и речи не идет. Понимая весь риск своего положения, путники с опаской поглядывали на небо – не грядет ли ненастье, и торопились вперед. Однако, внешне ничего вокруг не менялось – и через час, и через два, и через восемь часов пути. Когда задолго до темноты Найл увидел широкий уступ на склоне, он отдал приказ подняться туда и останавливаться на ночлег: лучше потерять два часа времени, чем ночевать в таком ущелье на дне.
Первым наверх кинулся молодой паучок. Он успел подняться от силы на три метра, как под коготками лап мох лентой пополз со стены и смертоносец плюхнулся на дно ущелья. Вторая попытка окончилась тем же, и только потом один из взрослых пауков разбежался от противоположной стены и заскочил на уступ больше по инерции, чем благодаря цепкости лап.
– Как ты считаешь, Посланник, это произошло здесь? – спросил Дравиг. – На уступе может поместиться только сотня бойцов. А остальным тысячам пришлось остаться внизу.
– Насколько я помню, от места сбора армия двигалась три дня, – ответил Найл. – Значит, трагедия произошла намного дальше.
Если путники могли устраиваться ночевать на уступах, в безопасности, то зато у армии должно было быть хорошо налаженное снабжение или обоз с продовольствием. Маленькому отряду приходилось идти вперед на голодный желудок. Идти второй день, третий, четвертый. Первоначальный азарт начал угасать, но обратной дороги уже не оставалось: путники обязаны были найти пищу в течение одного-двух дней, или остаться в ущелье навсегда.
Теперь люди поворачивали к каждой промоине или омутку с надежной – а вдруг мелькнет мясистая рыбья спина? Но в стороны шарахались только мальки с ноготь толщиной, да изредка покачивались длинные нити водорослей. К пятому дню путники стали уставать.
* * *
Эта промоина оказалась немного глубже других. По какому-то странному капризу вода в этом месте стремилась прижаться к самой стене и вырыла там целую пещеру. Рион подошел ближе, заглянул страстно желая заметить признаки хоть какой-нибудь дичи, но его опять ждала неудача.
– Пусто, – повернулся он к остальным, и в этот миг Найл заметил у него над головой шевеление.
– Беги!
Рион крутанулся назад, к обрыву, увидел, как подмытый пласт породы начинает медленное скольжения вниз, испуганно попятился, закрывая лицо рукой, споткнулся, упал на спину.
Ш-шух! Взметнулось облако пыли, полностью скрыв место происшествия.
– Рион! – Юккула, расталкивая женщин, кинулась к нему. С другой стороны к ней навстречу бросилась дочь.
Пыльное облако медленно уплывало вниз по ущелью.
Рион лежал на спине, удивленно хлопая глазами. Ему в щеку била струя воды, временами захлестывая на лицо, и он начинал отфыркиваться и отирать лоб рукой. Груда крупных камней полностью засыпала размытую водой пещеру и наполовину погребла под собой ноги молодого человека.
Симеон опустился на колени прямо в воду, пощупал бедра пострадавшего, попытался засунуть руку под ближние камни, поднял глаза на Найла и отрицательно покачал головой. Ног больше не было – и Рион понял это не хуже правителя.
– Я не хочу здесь оставаться, Посланник, – прошептал он. Не хочу валяться среди камней, как Тания, Харита или Вагур. Я хочу остаться с вами.
– Рион! – Юккула тоже встала на колени и взяла его за руку.
– Потерпи, мы сейчас попытаемся разобрать завал, – сказал Найл.
– Зачем? Я все равно не смогу идти. Рион повернул лицо к дочери: – Юлук, позови сюда Шабра, Торна и Сакура. Скорее.
– Что ты задумал, Рион? – забеспокоился Найл.
– Сейчас, Посланник, сейчас…
Позванные смертоносцы появились через секунду.
– Шабр, ты спас меня там, во дворце, я помню. Благодаря тебе я обрел Юккулу и Юлук. Торн, Сакура, вы лучшие друзья моей дочери. Я хочу остаться с вами, я хочу стать частью вашей плоти и помогать своей дочери и своей Юккуле. Пообещайте мне это.
– Ты чего это, Рион? – По зловещим праздникам Провинции Найл слишком хорошо знал, что могут означать слова: "Стать вашей плотью".
– Не запрещай, Посланник, пожалуйста, – попросил Рион. – Я не хочу валяться здесь, как кусок протухшего мяса, я хочу остаться с вами. С тобой, с дочерью, с любимой женщиной. Я хочу остаться с вами, и у меня нет другого способа, ты же знаешь. Разреши мне это, Посланник. Очень тебя прошу. Если я не могу быть рядом с вами, то пусть я останусь в вас.
Найл растерялся, не зная, что говорить. У него возникло такое ощущение, что Рион в чем-то прав, что участь женщин, оставшихся лежать на каменных россыпях долины Парящей Башни, на снегу перевала, в пустыне куда хуже чем та, которую выбрал себе этот человек.
– Не плачь, Юккула, не надо, – он последний раз пожал ей руку. Я остаюсь с тобой навсегда. Ну же, Шабр! – взмолился Рион, и только этот, последний крик выдал всю боль, которую ему пришлось терпеть.
Найл отвернулся. У него за спиной послышался хруст, мокрое чавканье, шлепанье.
Вскоре все стихло. Рядом с завалом остались стоять две женщины и три смертоносца. В повисшей тишине Юккула сделала несколько шагов вперед, обняла Шабра за голову, ткнулась лбом в хитиновый покров и тихо заплакала.
– Идем, – дернул Найл Симеона за руку. Пусть побудут одни.
Движение путников возобновилось, хотя теперь над небольшим отрядом нависала какая-то тяжелая мрачность.
– А ты знаешь, это было красиво, – сказала принцесса Мерлью.
– Что? – не понял Найл.
– Рион поступил красиво. Я как представлю себе, что буду лежать брошенная, одна, пусть даже в могиле или на дне озера. Кожа пойдет пятнами, тело начнет распухать, вонять, расползаться в слизь. Что ты морщишься? Противно, да? Вот и мне противно, как представлю. Рион прав, лучше исчезнуть сразу, раз и навсегда. Только Шабру с Дравигом я доставаться не хочу, хватит с них. Лучше достаться молодым, стать частью твоего будущего народа. А Найл? Ты это организуешь, если со мной что-нибудь подобное случится?
– С ума сошла, – буркнул Найл.
– Значит что, так и бросишь в горах валяться? "Как кусок протухшего мяса"? Только не говори, что похоронишь с почетом или кремируешь. В этих скалах ни ямы не вырыть, ни дров не набрать.
– Может, рано о смерти думать?
– А она всегда не вовремя является. Как к Савитре, как к Риону. Молодец, парень, вот это был поступок! Завидую.
– Хватит!
– Почему хватит? Человек в серебре уже рядом. Я его чувствую. У меня как рука холодная на сердце держит. Хочешь, направление точное укажу? Вон там, за скалой с загнутой макушкой. Если бы не она, его снежную голову было бы отсюда видно.
– А я предпочла бы Шабра, – внезапно заявила Нефтис. – Он хороший, старается всем помогать. Стать частью его тела было бы почетно.
– Интересно, – не удержался от сарказма правитель, – хоть один человек рядом со мной собирается остаться в живых?
– А ты что, рассчитываешь жить вечно? – с преувеличенной наивностью поинтересовалась Мерлью.
К счастью, в этот момент правителя нагнал Шабр.
– Прости меня за беспокойство, Посланник, – с непривычным для него смущением спросил ученый паук, – но что мне делать теперь?
Смертоносец чувствовал, что после случившегося настала его очередь совершить какой-то поступок, подтвердить правильность последнего выбора Риона, сделать что-нибудь в память о погибшем человеке.
– Шабр, у вас троих сейчас больше всего сил. Нам нужна еда, хоть немного еды для поддержания сил. Идите впереди, ищите по сторонам. Мы должны найти еду в течение сегодняшнего, самое позднее – завтрашнего дня.
– Я понял, Посланник, – прислал Шабр импульс согласия и три смертоносца умчались вперед.
– Шабр лучше всех, – опять заявила Нефтис.
– Не разговаривай, – попросил Найл. – Береги силы.
Около часа они шли молча, а потом в сознании прорезался радостный голос Шабра:
– Здесь лес! Мы уже парализовали двух гусениц. Прямо в конце ущелья.
* * *
На счет леса Шабр сильно преувеличил: ущелье, упираясь в высокую гору с раздвоенной вершиной, внезапно расширялось, превращаясь в долину с пологими склонами, по размерам не меньшую, чем долина Парящей Башни. Правда, дно здесь оставалось песчаным и безжизненным, зато склоны густо поросли темно-зелеными пихтами. К приходу отряда трое смертоносцев успели поймать и парализовать ядом четырех крупных гусениц-полосаток и двух солнечных бабочек – желтых, с синими пятнами на крыльях. Людям оставалось только собрать немного хвороста и развести огонь.
– Тебя здесь ничего не смущает? – спросил Симеон, когда путники немного перекусили.
– Что?
– Голое дно и поросшие лесом стены. Такое ощущение, что тут время от времени откуда-то появляется сразу очень много воды, которая устремляется в ущелье и смывает все на своем пути. Все, что на дне, естественно, уносит, а деревья на склонах просто намокают. Когда уровень воды опускается – они высыхают, и все.
– Ты хочешь сказать, мы попали в логово? – спросила принцесса. Но если Маг в минуту опасности может каким-то образом наколдовать большое количество воды и смыть ею врагов, то почему он не сделал этого до сих пор?
– Он ранен, – напомнил медик, – он лечится в озере, в Долине Мертвых, и не знает, что мы здесь.
– Симеон прав, – кивнул Найл. – Маг спрятался от меня в озере, он заставил его закипеть холодным. Маг действительно каким-то образом связан с водой. Пока мы здесь, на дне, мы все еще в опасности. Нужно подниматься наверх.
Нынешняя, вялая речушка питалась журчащим ручьем, стекающим по расселине с раздвоенной горы. За парной вершиной была видна еще одна, куда более высокая гора, покрытая сверкающим ледником. Найл покосился на принцессу.
– Эта не она, – спокойно ответила девушка. Мы обошли гряду с "человеком" посередине сбоку. Он – четвертый пик с этой стороны.
– Тогда поднимаемся, – решил правитель. Разобьем лагерь в безопасном месте.
В глубоко промытую водой расселину солнечный свет не попадал, похоже, никогда. Как это нередко случается в горах, там, в царстве вечного полумрака, прятался зимний холод: камни, по которым струился ручей, покрывала толстая ледяная корка. Обледенели и ближние камни, на которые падали мелкие брызги. А рядом, в нескольких метрах, освещенный солнцем склон дышал теплом, подниматься по нему наверх было легко и приятно.
Множество камней и уступов служили надежной опорой для рук и ног, и люди быстро забирались без помощи паутин, предоставив смертоносцам возможность спокойно поохотиться в долине.
На высоте метров ста Симеон опять заглянул в русло ручья, присвистнул и позвал Посланника:
– Смотри Найл, тебе это понравится!
Правитель подобрался к нему поближе, взглянул в ложбину и тоже присвистнул:
– Вот так колдовство!
Их глазам открылось чистое горное озеро, которое мирно покоилось в воронкообразном ложе. Правда, в стене этой воронки была трещина, через которую наружу вытекал ручей. Трещина поднималась на высоту метров ста, расходясь краями все шире и шире, с внешней стороны напоминая раздвоенную вершину. Однако главное было в том, что на той высоте, куда поднялись люди, трещину надежно перекрывала ледяная перемычка. Вода переливала мерзлую запруду и струилась вниз по расселине.
– Ты понимаешь, Найл?