- Мне пришлось отказаться от домов на берегу озера, - призналась Райя. У меня стало накапливаться совсем мало детей.
- Скоро станет больше, - утешил ее Найл. - На юге идет война. Значит, появится много сирот, будут мародеры. Наверняка некоторые захотят подзаработать, продав тебе детей.
- Они могут захотеть отнять ребенка у уставшего или испуганного родителя, мой господин, - неожиданно возразила надсмотрщица. Разве это хорошо?
- Зато теперь никто не бросит умирать в грязи орущего младенца, зная что его можно хорошо продать, - полол плечами Найл. - Разве это плохо?
- Я не знаю, мой господин. Здешние люди ненавидят нас, но все равно постоянно несут продавать, а то и вовсе бесплатно подбрасывают детей. Почему так получается?
- Потому, что в этом мире нет ничего определенно плохого или хорошего. Плохим или хорошим любое дело становится только в конкретных обстоятельствах.
- Иногда мне становится страшно, мой господин. Если они все-таки ворвутся в дом, то что они сделают с детьми? - Скорее всего, они и сами этого не знают, Райя, - положил Найл руку ей на плечо. А теперь скажи, с тобой ничего странного в последние дни не случалось?
- Нет, мой господин. А что должно было случиться?
- Да, наверное, и вправду ничего…
Действительно, бывшая хозяйка солеварни больше не была беременной, и не могла представлять интереса для похитителей из другого мира. Вот если бы она… Найл тряхнул головой, отгоняя дурную мысль и выпрямился:
- Я пойду, Райя. Завтра будет собрание городского совета, а у меня после похода и ноги гудят, и голова как песком засыпана.
- Отдохните здесь, мой господин.
- Здесь…
Постель была соблазнительно рядом.
К тому же, Райя не ожидала от правителя никакой награды, а во дворце в честь гостя наверняка будут затеяны торжественные приемы до полуночи, и выспаться или хотя бы просто отлежаться не получится.
- Хорошо, проверю как заботиться о себе одна из моих лучших надсмотрщиц, - согласился Найл, решительно скинул тунику и упал на кровать.
Бывшая хозяйка солеварни заботливо укрыла его одеялом, несколько минут стояла рядом, размышляя об истинном значении поступка господина, однако так ни на что не решилась и вышла из комнаты. Найл закрыл глаза - для него наступила ночь.
К воротам замка Посланник Богини подошел с первыми предрассветными лучами, поднял глаза на дремлющего, отпершись на копье, часового, и задумался над простым, как туман над озером, вопросом: как войти в замок.
Разумеется, можно было позвать кого-нибудь из своих смертоносцев, чтобы его просто перенесли через стену - но если стража увидит снующие туда-сюда тени, он наверняка сыграет настоящую боевую тревогу, оказаться виновником которой Найл отнюдь не улыбалось.
После короткого размышления правитель Южных песков потянулся своим сознанием к сознанию дремлющего часового, расплылся по его телу невесомым облаком, потом вспомнил, как звучал горн рыцаря Синего флага и резко согнул колени.
Сверху послышался оглушающий грохот - воин не удержал-таки равновесия. Вскоре над зубцами показалось испуганное лицо.
- Надеюсь, я не разбудил вас своим горном? - развел руками Найл.
- О, Посланник, - засуетился часовой. Нет, что вы. Сейчас, я прикажу поднять ворота.
На отдание приказа ушло несколько минут, после чего решетка, жалобно скрипнув, поползла наверх.
По ту сторону правителя уже ждал ночной начальник караула - рыцарь в сопровождении двух воинов.
- Я рад вас видеть, Посланник, - рыцарь вскинул кулак правой руки к сердцу и коротко склонил голову. Князь был очень обеспокоен вашим отсутствием. Я прикажу немедленно сообщить ему о вашем возвращении.
- Да не нужно, - попытался остудить пыл служаки правитель. Пусть поспит человек.
- Князь был сильно обеспокоен, и известие о вашем возвращении только развеет его опасения… - рыцарь несколько раз перевел взгляд с Посланника на дорогу перед воротами и обратно, пока, наконец, не спросил: - А где же ваш горн, Посланник?
- Горн? - Найл посмотрел на свои руки, на дорогу, опять на руки и пожал плечами:
- Наверное, потерял.
Пока рыцарь бегал отправлял вестника к князю, Посланник успел переодеться, перекусить приготовленными фруктами, и когда в дверь постучал замковый коннетабль - вечно мерзнущий старик в кожаной шапке с наушниками, белой рубахе, темных шерстяных штанах и высоких сапогах, он был уже готов отправляться на аудиенцию.
Князь ожидал его в боевых доспехах - не тех тяжеленных латах, в которых только и возможно с помощью слуг взгромоздиться на таракана для турнирного поединка, а в толстой стеганке, поверх которой лежала кольчуга с продолговатой кованой пластиной на груди, высокие поножи с вороненой чеканкой.
На плечи был накинут плащ, сколотый у горла круглой пряжкой, с отчеканенным на ней пауком с человеческим лицом. Круглый золотой медальон с точно таким же рисунком висел у князя на уровне сердца.
- Ты никак на битву собираешься, друг мой, - усмехнулся Посланник.
- Собрание городского совета, это такая штука, что никогда не знаешь, чем она кончится, - князь показал гостю крепко сжатый кулак. Я думаю, ты сам во всем убедишься. Я собираюсь пригласить тебя на совет, как своего гостя. Кстати, я приказал выделить из рот арбалетчиков и передать их в твое распоряжение. К кому им являться с докладом?
- К шерифу Порузу, - решил Найл. - Он северянин, они его наверняка знают. Меньше накладок будет.
- Жив, значит, старик?
- Что ему сделается, - пожал плечами Посланник. Крепок, как стены моего дворца.
- И так же надежен. Как ты его в плен взял, ума не приложу!
- Я просто не стал с ним сражаться, - улыбнулся Найл.
Князь немного помолчал, явно ожидая продолжения, но его гость предпочел не выдавать своей военной хитрости.
- Ты заставил меня поволноваться, - попрекнул Посланника князь.
- Мне доставило удовольствие погулять по твоему городу, - с предельной вежливостью откликнулся гость.
- Трубят… - вскинул голову северянин. Пойдем.
Разумеется, как и большинство торжественных событий у северных народов, городской совет проходил на улице - под покровительством земли, воды и неба. Для него на нейтральной полосе между крепостными стенами и городом, на равном удалении и от одного, и от другого, почти у самой воды, был поставлен навес, под которым треугольником лежали три толстых бревна.
Дерево у здешних жителей тоже заключало в себе некий сакральный смысл. Вдоль внешних сторон бревен стояли длинные узкие скамьи, а в центре треугольника растопырил узловатые корни сухой перевернутый пень.
Князь во главе грозного отряда из двух пауков, трех священников и полутора десятков хорошо вооруженных рыцарей - разве только без щитов, стоял за опущенной замковой решеткой.
В городских кварталах, там, где дорога, пройдя сквозь жилые кварталы, выходила на нейтральную землю, тоже собралась изрядная толпа. У Найла возникло ощущение, будто здесь намечается не собрание правителей города, а схватка враждующих племен.
- Тынь-нь, - где-то далеко зазвучал колокол.
Решетка медленно поползла вверх. Князь поднял руку и махнул вперед. Все это настолько напоминало приказ к атаке, что не только у Найла, но и у нескольких северян руки невольно легли на рукояти мечей.
От городских кварталов отделилась группа из четырех десятков человек и двинулась навстречу. Отряды сошлись на дороге точно посередине между замком и кварталами. Горожане были вооружены не столь откровенно, но плотные стеганки под скромными плащами, длинные ножи, топоры и явно выглядывающие из-за ремней кистени делали их достаточно опасными противниками даже для рыцарей.
Найл внезапно понял, почему в средние века, несмотря на полное отсутствие следственных органов практически отсутствовала, по сравнению с более просвещенными временами, преступность. Трудно, очень трудно кого-либо ограбить или изнасиловать, если все ходят с ножами и топорами. Пусть не первая, не вторая - но уж третья-то жертва наверняка выпустит грабителю кишки, и даже не поморщится.
Выжить хоть некоторое время удавалось только ворам, которые старались делать свое дело незаметно, или крупным разбойничьим бандам, способным сломить вооруженное сопротивление купеческих обозов.
Однако судьба ведь капризна: достаточно одного промаха, и воришке без промедления отрубали руки, а умелая охрана быстро развешивала не рассчитавших силы разбойников по придорожным кленам.
- Приветствую вас, горожане, - вскинул руку князь. Я считаю, вы все хорошо знаете настоятеля храма Семнадцати Богов отца Рнавуза, настоятеля замковой часовни отца Лакеша и служителя Семнадцати Богов отца Тория.
Сопровождавшие отряд рыцарей священники вышли вперед.
- Я полагаю князь, ты тоже знаешь служителя ольхового храма Семнадцати Богов отца Харкта, - вышел ему навстречу один из горожан, - отца Айсера, и настоятеля часовни нижних рядов отца Лиена.
- Я полагаю, князь… - вышел еще один горожанин и начал представлять очередных трех священников.
Как прикинул Найл, по всей видимости, помимо рыцарей на совете были представлены еще два сословия: торговцы и ремесленники.
Каждое сословие привело трех священников, которым верило само, и которые были хорошо известны другим жителям.
Своей жизнью среди горожан служители Семнадцати Богов добились безусловного доверия со стороны людей, и теперь собрались вместе, что-то негромко осуждая.
Наконец один из отцов указал на правителя северных земель и громко объявил:
- Князь Граничный, Санский и Тошский, человек, повелитель Северного Хайбада, и Чистых Земель. Сражался на стенах нашего города при нападении южных баронов двадцать два года назад, много раз водил отряды для освобождения залесских дорог от разбойных людей, командовал нашими отрядами в большую смуту четырнадцать лет назад. Двенадцать лет правит страной, ни разу не допустил разграбления города, не притесняет людей сверх меры, честен и недостойных поступков не совершал.
- Достоин, достоин, - право князя участвовать в совете подтвердили нестройными голосами даже сами горожане.
Князь Граничный отступил в сторону, а священник представил следующего воина:
- Рыцарь Зеленого флага Казорий. Дважды проливал кровь, расчищая залесские дороги от разбойных людей, много раз ходил через них с нашими караванами. Проливал кровь на стенах города во время большой смуты. Честен, недостойных поступков не совершал.
- Достоин, - на этот раз право рыцаря подтвердили только священники.
- Рыцарь бордового флага Роаз. Проливал кровь на стенах города в большую смуту, ходил с ополчением освобождать пленников из южных баронств. В возрасте пятнадцати лет совершил прелюбодеяние с простолюдинкой. Искупил грех трехлетним молением в приречном храме, паломничеством по святым местам, тремя годами защиты миссионеров от язычников. Честен, недостойных поступков больше не совершал.
Священники начали совещаться.
Найл представил себя на месте дворянина, которому всю жизнь поминают многократно искупленный проступок далекой юности и поежился. Как этот мальчишка вообще рискнул полезть под юбку какой-то девчонке, зная о возможности подобной перспективы?..
После некоторых раздумий отцы церкви разрешили рыцарю участвовать в совете, несмотря на глухой ропот со стороны ремесленников.
Некоторое время Найл следил за представлениями членов совета, ожидая как кого-нибудь из них уличат в прелюбодеянии, лжи или увиливании от налогов, но быстро понял, что зная о подобном контроле перед каждым советом, жулики, мошенники, лжецы и просто корыстолюбивые люди вряд ли рискнут сунуться в руководящий орган.
Когда кандидатуры советов были утверждены, князь указал на Найла и громогласно его представил:
- Это Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера, уважаемые горожане. Он мой гость, и я прошу разрешить ему присутствовать на нашем совете.
- Зачем чужак на совете? - удивился кто-то из ремесленников.
- Он привел войска, чтобы защитить нашу страну, наш город от наступающих дикарей, - объяснил князь.
- Пусть будет, - подобный аргумент показался всем достаточно весомым. Только без права голоса.
- Без права голоса, - подтвердил князь. Утвержденный городской совет направился к навесу, и чинно расселся по скамьям - каждое сословие за своим бревном. Князь сделал знак одному из рыцарей. Тот поднялся:
- У меня есть тревожные вести для городского совета. Дикари вторглись в земли южных баронов, полностью разорив Вересковую долину и Муравьиные леса.
- Так им и надо, - удовлетворенно кивнул один из купцов. Как к нам ходить, так они храбрецы. Пусть теперь на своей шкуре войну почувствуют.
- Баронов, что ходили грабить наш город, давно уже земля сырая взяла, - зычным голосом напомнил князь. Да и тогда мы изрядно их потрепали. А нынешнему барону Муравьиных лесов всего шесть лет от роду. За что ему расплачиваться? А барона Вересковой долины уже и вовсе нет.
- Смарглы опять наползли? - поинтересовался другой купец.
- Нет, - покачал головой князь. Смарглы дальше Вересковой долины никогда и не заходят. Новый враг ползет с юга, и кто он, нам пока неведомо.
- По просьбе опекуна князя Муравьиных лесов, регента Трура мы выставили им в помощь пять сотен строевых копейщиков и конницу красных тонов. Они погибли почти все.
Взгляды присутствующих дружно переместились на рыцаря бордового флага.
Роаз поднялся и положил свою руку на рукоять меча:
- Мы встретили дикарей на опушке, что отделяет поля северной деревни Вересковой долины от Муравьиных лесов. Рыцарь неожиданно закашлялся, положил руку на грудь. В напряженной тишине перевел дыхание. Дикарей наступало на нас около четырех сотен. Бежали на нас нестройной толпой, со своими копьями и плетеными щитами. Мы пошли рысью вокруг, чтобы охватить сзади и с фланга, чтобы не дать уйти обратно в леса и отсидеться. В этот момент строй копейщиков на опушке начал рассыпаться. Они просто падали. Падали щиты, копья, шлемы. Просто падали, а тела воинов бесследно исчезали. Только лужи темной грязи расползались там, где они стояли, да их оружие оставалось на траве. Алый рыцарь развернул нас для атаки, чтобы растоптать дикарей с тыла, но тут из-за кустарника, что за деревней, выползли два железных жука. Они направили на нас свои хоботы, засвистели, и рыцари начали таять, как упавший на теплую землю горный снег. Они таяли прямо на скаку, превращались в темную воду, упрятанную в доспехи, продолжали мчаться уже растаявшие, пока не теряли инерцию и не падали на землю, рассыпаясь кольчугами, шлемами и щитами. Мы поскакали вдоль домов, чтобы обойти жуков сзади, но нам навстречу полетела птица, словно вырезанная из кости морского зверя. Она тоже свистела, и от этого свиста рыцари таяли, таяли, таяли. К счастью, она летала слишком быстро, после чего очень долго разворачивалась, чтобы опять полететь нам навстречу, и за каждый раз успевала растопить только двух-трех рыцарей. Мы проскакали сквозь деревню и ушли в лес, где птица и жуки пройти не могли, пешими пробрались сквозь заросли к ближней деревне Муравьиного барона, и оттуда вернулись к князю.
- Сбежали.
- Что-о?! - рыцарь выдернул меч и через бревно скакнул к торговцам.
- Стоять! Роаз, ко мне! - отчаянно закричал князь.
Купцы вскочили, опрокинув скамейку, блеснули сталью длинные кинжалы, у нескольких из торговых людей в руках оказались увесистые кистени на коротких цепочках. Но первыми дорогу рыцарю заступили священники, выставившие перед собой сверкающие медальоны.
Воин несколько раз попытался прорваться к обидчику через плотный строй святых отцов, но те крепко держали оборону.
- Роуз, назад! - яростным голосом приказал князь.
Несколько успокоившийся рыцарь пробормотал что-то неразборчивое, опустил меч и подчинился приказу.
- Известия о железных жуках я получал еще когда дикари разоряли Вересковую долину, горожане, - сухо сообщил князь. Беглецы рассказывали, что они превратили в жижу всех защитников баронского замка, а сам замок превратили в песок. Тогда я мало поверил в россказни побежденных, но то, что случилось с моим лучшим отрядом доказывает: сообщения о железных жуках и костяной птице - правда.
- Ну и что ж теперь вы делать будете? - задал вопрос прячущий за пояс кистень торговец.
- Готовиться к решающей битве, - ответил князь. Вересковую долину дикари грабили почти десять дней. Муравьиные леса побогаче будут, но… "Черный скорпион сытости не знает". Рано или поздно они двинутся дальше. Думаю, дней через пять их потянет дальше на север, к еще нетронутым богатым поселкам. Остановить железных жуков вызвался мой друг, муж моей дочери, Посланник Богини, правитель Южных песков и Серебряного озера. Князь положил руку Найлу на плечо.
- Но для успеха ему нужно три сотни строителей и землекопов. Я прошу городской совет выделить хотя бы сотню ремесленников в ополчение, в помощь Посланнику.
- Так пусть своих приведет! - раздался возглас со стороны ремесленников.
- Он ведь пришел не свои земли защищать, а наши!
- Так и свои тоже! - немедленно откликнулись в сословии ремесленников. Забоялся, небось, что жуки до его земель доползут, вот и пришел. Нет, пусть своих ремесленников приводит!
- Действительно князь, - подтвердили торговые люди. Твоему зятю самому нужно от жуков избавиться, пока они до его земель не доползли. Почему мы должны ради него свою кровушку лить? Пусть своих землекопов сюда приводит!
Князь Граничный в некоторой растерянности посмотрел на Посланника.
- Тоже верно, князь, - кивнул Найл. - Не хочу, чтобы дикари до моих владений дошли. Но если брать своих ремесленников, то мне хватит двух слуг жуков-бомбардиров, чтобы завалить ущелье, и десяток строителей, чтобы замаскировать завал под обычную скальную стену. Но имейте в виду, беженцев Южные пески принимать не станут, чтобы своего существования не выдать. А завала жуки не пройдут, я их знаю.
- А откуда это он знает про железных жуков? - с подозрением поинтересовались со стороны торговцев.
- Если бы не знал, то и остановить бы не брался, - отрезал князь. Так что, горожане, отпустим Посланника Богини свое ущелье закупоривать, или все-таки дадим ему ремесленников, которых он требует?
- А что тогда рыцари делать станут, князь, если ремесленники воевать начнут? Сапоги тачать? - горожане довольно засмеялись. Нет князь, мы вам налоги платим, десятину даем, откуп. Воевать ваше дело.
- Думаете, отсидеться получиться? - не утерпел Найл. - А где вы собираетесь сидеть, когда жуки по вашим домам поползут?
- Это не по обычаю, князь! - возмутились купцы. Твоему гостю права голоса не давали.
- А мне голос и не нужен, - громко фыркнул Найл. - Я могу и молча уйти. А вам все равно воевать придется, когда дикари сюда, на это самое место придут. Вам что больше нравиться, на развалинах своих домов, над трупами детей кистенями махать, или все-таки навстречу врагу выйти?
- Уйми гостя, князь, - попросил один из священников, и северный правитель положил руку Найлу на плечо.