Все мужчины обнажили мечи, Саманта вытащила из кобуры излучатель. Люди, резко поворачиваясь то в одну, то в другую сторону стали отступать спинами к глухой стене.
Со стены упал смертоносец, подхватил самого заднего и скрылся наверху.
– Это мертвые, – громко забормотал Петрик. – Это мертвые. Они здесь повсюду! Они везде. Э-э! – он прыгнул вперед и рубанул мечом воздух. – Ага! – еще прыжок, и еще удар. – Вот вам всем! Вот так, вот так!
Приплясывая и сражаясь с невидимым врагом, он стал отдаляться от основной группы. Впрочем, в маленьком отрядике и так оставалось всего четыре человека.
Нет, уже три – люди слишком долго смотрели вслед сошедшему с ума северянину, и поплатились жизнью того, который оказался позади.
– Вот и настала нам большая задница, – хладнокровно сообщил Аник. – Хотел я побыть королем хоть раз в жизни, а получил только одно маленькое поздравление и две пьянки. Так, средненькие. Бывало и лучше. Не занимался бы дурью, так сам бы еще лучше закатил. Где-то вдали на полуслове оборвались грозные крики Петрика.
– За охрану соляного обоза пятнадцать золотых предлагали, – заметил последний оставшийся мужчина. – И на хрена я с тобой связался?
Чуть в стороне послышался шорох. Все резко повернулись туда, но ничего не увидели.
– Званий тебе захотелось, Арлан, – ответил Аник. – Званий и большого богатства. Так и быть, пока я еще правитель, назначаю тебя главным министром! Ты доволен? Арлан!
Последний мужчина уже исчез.
– Ну вот, – сказал Аник. – Предупреждали меня, чтобы не дружил с демонами. Обещания не исполнят, а душу заберут. Обещала ты сделать меня королем. Ну и что? Вроде даже и званием красивым назвала, а толку-то никакого. Ни дворца, ни трона, ни золота. Пришла пора платить, а за что?
– Я не демон! – крикнула Саманта.
– Демон. В храме Семнадцати Богов об этом давно предупреждали, да только очень уж мне хотелось корону примерить. Ты ведь мне душу назад не отдашь, да? Скажешь, что выбирали меня королем, значит и уговор выполнен.
– Души не существует! Это религиозное заблуждение.
– Значит, не отдашь, – кивнул Аник и оттолкнулся спиной от стены. Он дошел до середины улицы, присел и с силой вогнал в землю меч. Потом выпрямился и раскинул в стороны руки. – Вот он я… подавитесь!
Прошло несколько минут, ничего не происходило. Аник опустил руки и повернулся к астронавтке:
– Ну вот, демон. Даже мертвые меня не берут.
Послышался шорох. Саманта, вскинув излучатель, повернулась на звук.
Когда она опять взглянула на избранного правителя, он уже исчез.
– А-а-а! – в ужасе заорала Саманта и принялась наугад стрелять во все стороны.
Находиться рядом дальше Найл не стал. Он и так знал, что с женщиной ничего не случится. Но теперь он уже всерьез испугался того, что в качестве мести за гибель сотни бандитов Пенелопа поднимет свой "СКР" и, включив противометеоритную защиту, спикирует на город.
До Белой Башни он дошел за пару часов.
– Это опять ты? – недовольно спросил Стигмастер. – Я ведь тебя простил!
– Ночь на дворе, Стииг. Нет же никого.
– Мне все схемы уже до такой степени перенастроили, что я теперь и перепутать могу.
– Ладно, не волнуйся, я ненадолго. Я хочу лишь получить справку из твоей базы данных.
– Спрашивай.
– Как отключается система метеоритной защиты на среднем космическом разведчике? – В штатном режиме командой с пультов первого пилота или командира корабля. Аварийно – в случае обнаружения на пути следования объектов искусственного происхождения или с признаками обитаемости.
– Каковы признаки обитаемости?
– Подача сигнала "SOS" или штатный сигнал приводного маяка.
– А признаки искусственного происхождения?
– Наличие электромагнитных волн переменной интенсивности, ясно выраженная правильная геометрическая форма, а также нанесение опознавательных знаков любой разновидности.
– А эту аварийную систему можно отключить?
– Нет.
– Точно?
– Безусловно! Представляешь, что будет, если на пути разведчика, идущего с включенной метеоритной защитой окажется орбитальная станция, обитаемый зонд или же просто встречный корабль! Нет, на "СКР" предусмотрена многоуровневая защита, которая не позволит включить противометеоритную систему, если неисправен блок распознавания.
– А если очень сильно постараться?
– Наверное, можно, – признал Стииг. – Но на это потребуется много времени и сил.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул правитель. – Теперь скажи, с точки зрения бортового компьютера разведчика наш город обитаем?
– Нет, – покачал головой старик. – Нет излучения работающих электроприборов или аппаратуры, нет четких обозначений искусственного происхождения.
– А ты?
– Я являюсь искусственным объектом, – согласился Стигмастер. – Поэтому под удар метеоритной защиты ни я, ни сфера безопасности радиусом пятисот метров попасть не может. Космический корабль для обеспечения своей безопасности предпримет маневр.
"Так… – прикинул Посланник Богини, – значит дворец Праздника, бывший дом принцессы Мерлью и остров детей в безопасности".
– А если я нарисую на крыше своего дома большой равнобедренный треугольник, это будет считаться признаком объекта искусственного происхождения?
– Локатор разведчика никакой краски не заметит.
– Так, – Найл немного подумал, оценивая услышанное. – А если я поставлю на крыше дома такой же треугольник, но из уголковых отражателей?
– Да, это будет явным признаком объекта искусственного происхождения.
– Отлично!
– Так ты опасаешься нападения со стороны "предков"?
– Да, Стигмастер. – Почему?
– Понимаешь ли, – усмехнулся Посланник Богини, – они хотят переделать нашу жизнь под себя с такой же бесцеремонностью, с какой переделывали твои мозги. Но, в отличие от тебя, мы можем сопротивляться.
– Я тоже.
Услышав такое, Найл изумленно вскинул брови.
– Я же говорил, во мне есть очень хорошая самообучающаяся система.
– Но что ты можешь сделать?
– Копию. Когда "предки" улетят, ты восстановишь прежнюю схему моей конфигурации с помощью заранее снятой копии.
– Я не умею делать этого, Стииг!
– Я научу.
Найл усмехнулся, затем подошел к восточной стене, взглянул на небо:
– Светает. Пора уходить. – Он оглянулся на старика в белом халате. – Я стал вести себя совершенно как настоящий призрак, правда?
* * *
После того, как правитель проснулся, его хорошее настроение стремительно испарилось. Да, теперь он знал, как защитить свой город от удара противометеоритной защитой "Пилигрима". Но знания эти покоились в середине соленого болота на десятиметровой глубине, в тысяче двухстах километрах от самого города.
– Что будем делать, Лазун?
– Сейчас поменяю воздух, потом схожу на охоту, потом буду воздух в мертвых куполах менять.
Да, у болотного жителя работы хватало. А вот Найлу оставалось только валяться на боку и ждать.
– Лазун, я поплыву наверх выберусь. На солнце погреюсь.
Разомлев под теплыми лучами, Найл ненадолго заснул, но смог увидеть лишь свои пустые покои, в которых две служанки убирали пыль. Он выпрыгнул из окна, благо в своем "ночном мире" не боялся никаких травм, и направился в сторону дворца Праздника.
Саманту, уже ведущую беседу с Джаритой он увидел издалека и бегом бросился к ним. Астронавтка уже вытаскивала свой излучатель.
– Ты убила их, понимаешь, убила!
– В ночь единения на улице имеют право находиться только смертоносцы – и мертвые люди. – Можно было бы подумать, что Привратница Смерти невероятно устала от их разговора, однако Найл знал, что после обретения нового звания Джарита разговаривает таким образом всегда.
– Но ты сама приглашала их на праздник!
– Я приглашала Смертоносца-Повелителя.
– Аник был избран правителем всеобщим голосованием! Значит именно он был Смертоносцем-Повелителем! – Смертоносцами не избираются, – не удержалась от грустной улыбки Джарита. – Ими рождаются. Иногда становятся.
– И как же ты отличишь обычного человека от ставшего смертоносцем?! – саркастически поинтересовалась Саманта, помахивая излучателем.
– Если он остался жив в ночь Праздника, значит стал смертоносцем. Ведь ты уцелела ночью, женщина? Значит, ты и есть самый настоящий паук.
– Вот как? – Астронавтка отступила и вскинула излучатель. – А ты знаешь, что я тебя за такие проверки сейчас просто-напросто пристрелю?
– Нет, не убьешь.
– Почему?
– Потому, что я – Привратница Смерти. Только моя госпожа может решить, сколько еще мне осталось жить здесь, а когда настанет час явиться с отчетом. Кто ты такая пред ней, женщина? Пыль, тлен, плач.
– Посмотрим! – Саманта еще сильнее вытянула руку, целясь Привратнице в лоб. Ее рука дрожала от напряжения. Найл тоже замер, напрягшись от волнения.
Лишь Джарита стояла спокойно и расслаблено. Ее лицо даже осветилось какой-то внутренней радостью.
Прошла минута, другая, третья.
– Я убью тебя, – процедила сквозь зубы астронавтка.
– Хорошо, – с ласковой улыбкой кивнула Джарита. – Я жду.
Опять потянулось гудящее тишиной напряжение.
Внезапно Саманта опустила излучатель, развернулась и пошла в сторону квартала жуков, на ходу пряча оружие в кобуру.
– Ты куда, женщина?! – окликнула ее Джарита. – Ведь ты хотела меня убить!
Астронавтка, не оглядываясь, ускорила шаг.
В первые минуты Найл подумал, что Привратница Смерти тоже овладела способностью к ментальным схваткам, что она не дала совершить выстрел, парализовав противницу своей волей. Но по тому, с каким разочарованным видом осталась стоять Джарита, правитель понял, что девушка и вправду искала смерти. Но Саманта все равно не выстрелила. Не смогла.
Он проснулся весь покрытый крупными капельками пота, горящий то ли от солнечных лучей, то ли от зрелища, свидетелем которого ему довелось быть. Сделал пару глубоких вдохов и вниз головой нырнул в колодец.
– Хорошо, что ты вернулся, – встретил его в шатре Лазун. – Я как раз поймал для тебя жирного тунца. Ты поешь, а к закату мы сможем перебраться в жилой купол. Там почти весь мертвый воздух ушел, осталось свежего принести.
Найл молча кивнул. Он уже начал привыкать пить вместо воды выжатый из рыбы сок, свежее мясо ему, вроде, начинало нравиться. Он уже мог отличить на вкус треску от аргуса, или ошибеня от таксостюма.
Но больше всего ему нравился тунец. В его толстых спинных ломтях почти отсутствовали кости, вкус напоминал печеного жука-оленя, а сок, изрядно сдобренный жиром, походит на холодный рыбный бульон.
Посланнику Богини стало казаться, что он жил под этими сверкающими серебром куполами всю жизнь, а весь остальной мир лишь приснился в одном длинном, постоянно повторяющемся сне.
Наставала ночь, и он уходил куда-то, за многие сотни километров.
Пытался говорить с женой, прогуливался по ночным улицам, смотрел как вырастают в бухте новые причалы для кораблей, а на острове детей заменяющая стекла паутина появляется на все более и более высоких этажах.
– Мы когда-нибудь сможем уйти отсюда, Лазун?
– Наверное. Когда поблизости кто-нибудь найдет колодец, мы услышим его, и попытаемся договориться о дорожном куполе. Да ты не беспокойся! Теперь, когда мы умеем делать колодцы сами, нам ничего не грозит.
– Кроме пожизненного заключения в четырех куполах. Пока нет дороги к берегу, ты даже свой участок увеличить не сможешь!
Но паук на подначивания не поддавался и никаких действий для прорыва из ловушки не предпринимал. Он чувствовал себя вполне комфортно и уютно.
* * *
Когда Найл проснулся после очередного посещения своих покоев, и очередной безуспешной попыткой поговорить с Ямиссой, Лазуна в шатре не было.
Зато под колодцем, в остром, как лезвие рапиры, луче света то и дело мелькал сверкающий восьмилапый силуэт – это паук носил воздух себе в домашний купол. Издалека это казалось удивительно красивым – выкованная из серебра игрушка совсем по-настоящему шевелит лапками, выписывает в толще воды разнообразные хитрые фигуры, метается то к поверхности, то обратно к такому сувенирному серебряному домику.
Да это зрелище должно было казаться удивительно красивым – если не видеть его каждый день по несколько раз, и не подозревать, что любоваться им придется по несколько раз в день до самого конца жизни.
Неясное движение в глубине привлекло к себе внимание правителя, он бросил взгляд вниз, увидел три остроносых тени с растопыренными в стороны треугольными плавниками, и сердце моментально обдало холодом:
– Лазун, акулы!
Плывший в этот момент к колодцу паук отреагировал мгновенно, развернувшись и кинувшись к ближнему шатру. Однако хищницы уже заметили добычу и развернулись наперерез.
– Ну же, Лазун, быстрее! – умолял его Найл.
И болотный житель успел юркнуть под защиту воздушного колокола. Однако акулы не прервали разбег – одна из них на всем ходу влетела под купол и вынырнула с обратной стороны, прорвав стену.
Следом за ней выскользнул огромным праздничным пузырем воздух, скользнул наверх и расползся по нижней поверхности плавучей "крыши", медленно просачиваясь сквозь нее. Шатер раскрылся, словно сложенный конусом платок, и стал медленно опускаться вниз. На самом кончике белой ткани сжался в маленький, незаметный комочек сверкающий праздничным серебром паучок.
Одна из акул промелькнула над ним – и комочек отлетел в сторону, теряя свое нарядное украшение. Найл, скрипнув зубами, заметил, что у его маленького друга уже нет брюшка. Второй удар срезал лапы с одной стороны, а после третьего Лазун полностью исчез.
Акулы продолжали кружить по участку, то погружаясь вниз, то всплывая к самой поверхности.
Купол дрогнул – Найл понял, что одна из натяжных паутин перерезана.
Потом высокий плавник разрезал поверхность воды внутри шатра. Хищница описала круг, походя, даже не заметив, срезав еще паутину. Воздушный дом, потеряв устойчивость, начал медленно подниматься и заваливаться на сторону Посланника.
Найл вскочил и, подобно Лазуну, попытался забраться под самый купол.
Его движение оказалось немедленно замечено: рыба, раскрыв пасть, кинулась в атаку, снизу вверх, проскочила сквозь пленку поверхности – но тут вступило в действие совершенно неизвестная ей сила тяжести, и она, не дотянувшись до цели, упала вниз, опять же надорвав стенку купола.
Шатер, потерявший уже несколько опорных нитей и сотрясаемый ударами, окончательно лишился формы и начал всплывать, складываясь вдвое. Правда, большого простора ему отведено не было – он почти сразу уперся в "крышу" и начал расползаться по ней, прямо как воздушный пузырь из уже погибшего шатра.
Акулы носились снизу, не очень понимая, где среди большого белого полотнища на фоне темного "неба" спрятался еще одни вкусный кусочек мяса. Время от времени они всплывали, цапали бесформенный шатер зубами и опускались обратно.
– Ждете, твари, пока я сам к вам на язык упаду, – пробормотал Посланник, лихорадочно ища спасение в сложившейся ситуации. Не дождетесь!
Выхода не было. В этот мире ему грозила неминуемая смерть. Значит, нужно уходить в другой мир!
Он выдернул меч и ударил вверх, пробивая паутину вместе с водорослевой грязью. Несколько раз торопливо прокрутил, словно хотел вырезать воронку, выдернул, вогнал еще раз.
Благодаря тому, что шатер плотно прилегал к "крыше", воздух из него не вырвался сразу, но правитель уже чувствовал, как напирающая вода начинает плотно облегать ноги.
Еще несколько проворотов меча – и он всунул в разрыхленную массу голову и плечи, стал цепляться за края ногтями, пинать ногами воду внизу, пытаясь втянуть их в безопасное место, а сам все продолжал и продолжал проталкиваться наверх.
Страх за свою жизнь способен творить чудеса – и он смог-таки дотянуться ртом до поверхности на одном дыхании.
Теперь Найл уже немного спокойнее наполнил легкие воздухом, зашебуршил ногами, приналег руками, выбрался почти по грудь, завалился на водоросли вперед и выдернул ноги.
Сквозь толщу водорослей ощутилось несколько сильных толчков: похоже, хищницы догадались, что их обманули, и вымещали злость на ни в чем неповинном куполе. Впрочем, теперь это наверняка уже не купол, а бесформенный, истерзанный кусок паутины, удерживаемый у поверхности жалкими остатками забившегося в складки воздуха.
На всякий случай Посланник Богини все же откатился немного в сторону, и остался лежать на спине, вглядываясь в чистое голубое небо.
Итак, он остался жив. Но единственный местный друг погиб, жилья нет, воды нет, еды нет, до берега не меньше десятка километров, а то и все два. А может и три – попробуй, сориентируйся под водой. Осталось два пути: умереть прямо здесь без лишних мучений, или попытаться добраться до берега и начинать все с начала.
– А ведь Стииг прав, – внезапно понял Посланник Богини. Нет ничего хорошего в этой жизни. То холодно, то жарко; то голод, то жажда; то устаешь до боли в руках и ногах, то шкуру свою от всяких тварей спасаешь. А ради чего? Чтобы продлить те же самые муки еще не пару десятков лет? А ведь выбираем-то мы все время жизнь! Боремся за нее, вымаливаем, убиваем ради нее. Почему? В чем тут смысл? Нет смысла… Нет, Стииг прав: это всего лишь программа!
Не смотря на столь печальный итог размышлений, Найл, немного отдохнув после последнего приключения, перевернулся на живот и попытался встать на четвереньки. Получилось плохо – руки провалились почти по локоть, а колени увязли сантиметров на двадцать. Стало понятно, что даже на такой способ передвижения рассчитывать нельзя и придется ползти на животе. Этак у меня за день километра три получится, – вслух подумал Найл, – если повезет, четыре. Десять километров еще одолею, а вот сорок – вряд ли. Ну, а двадцать – как повезет. Главное – не ошибиться в направлении.