Сегодняшнее утро я вполне мог считать весьма продуктивным: никогда меня не посещало столько добротных идей. Мешок использовался для связи с соседними мирами, ясно? Просто и на поверхности, даже копать не надо. Два дома - вход и выход, а остальные - для наводки в пространстве, переходник, тамбур, смотровая площадка. А значит, дождь-потоп, "занавеска" из белого тумана не случайны, как не случайно наше путешествие по запыленной смотровой площадке. То есть само наше путешествие, конечно, не запланировано хозяевами мешка. Оно, так сказать, стало бесплатным приложением к основной цели неведомых экспериментаторов. А цель эта - наш мир.
Я бросился к двери, оставив Ганю недоумевать (потом объясню!), сбежал по лестнице (благо первый этаж: дверь с улицы просматривается!), тронул за плечо тетю Варю, которая по-прежнему вязала, поглядывая из подъезда во двор:
- Вы давно здесь сидите?
Она оторвалась от будущего носка или варежки, спросила подозрительно:
- А что?
- Да ничего особенного, - успокоил я ее. - Не видели, из нашей квартиры сейчас кто-нибудь выходил?
- Сначала вы с Ганькой туда-сюда шныряли, а минут пять назад еще двое каких-то вышли. Один в плаще, а другой в куртке - это в жару-то! Друзья, что ли?
- Друзья, - кивнул я и пошел домой.
Моя догадка оправдывалась: в наш мир явились гости. Один в плаще, а другой в куртке. Искать их бессмысленно и незачем: все равно им придется возвращаться и, вероятно, тем же путем. А значит, стоит их подождать.
Мы с Ганей так и решили. И дождались. Но это уже совсем другая история.
2. Дырка от бублика
Я писал серьезную статью для серьезного журнала о чрезвычайно серьезной научной проблеме. Серьезность моего положения заключалась еще и в том, что писать мне совсем не хотелось: ртутный столбик в термометре намертво застрял у цифры "тридцать три", а серьезная журналистика пока не позволяла заработать на домашний кондиционер воздуха. Вот почему я обрадовался, когда жена вернулась из похода по магазинам и сообщила абсолютно несерьезную новость:
- А сегодня на Бутырском валу машина пропала…
- Угнали, что ли? - поинтересовался я.
- Да не угнали - пропала. Ехала себе по Ново-Лесной, а у поворота на Бутырку исчезла, как растаяла.
- Какой марки машина? - почему-то спросил я.
- Какая разница! - возмутилась жена. - Я серьезно, а ты паясничаешь. Пойди посмотри сам, сейчас там как раз милиция колдует…
Это был хороший предлог для того, чтобы не работать. Я закрыл пишущую машинку и не спеша пошел к месту происшествия, внутренне убежденный в том, что жена наверняка чего-нибудь напутала. А собственно, как же иначе? Растаявшая в воздухе машина - это мистика. А милиция мистикой не занимается. Ее стихия - реальные действия, подробно описанные в Уголовном кодексе.
На углу Ново-Лесной улицы и Бутырского вала толпились любознательные. Движение было перекрыто. Я протолкался вперед и увидел двух милиционеров, один из которых неторопливо сворачивал желтую ленту рулетки, а второй что-то сосредоточенно писал в блокноте. Еще двое в штатском стояли около белой "Волги" и переговаривались вполголоса. Я прислушался и поймал обрывки фраз:
- …а может, не было машины?
- Свидетели не врут… след торможения…
- …позвонить в институт… Опять эта мистика…
Я был неправ: милиция иногда занималась и "мистикой", судя по невольно подслушанному слову. Расспросив соседей, я выяснил, что час назад здесь действительно исчез автомобиль марки "Москвич-407" с номерным знаком "ЮАИ 42–88", цвет голубой. Исчез он как раз в том самом месте, где кончался четко отпечатанный на асфальте след протекторов: видимо, водитель почему-то резко затормозил, хотя до поворота на Бутырку оставалось еще метров десять-пятнадцать.
Свидетели происшествия, возбужденные общим вниманием, охотно делились впечатлениями. Свидетелей было четверо: старушка с авоськой, небритый мужчина в синей майке, хорошенькая девица лет двадцати и мой сосед по лестничной площадке студент-физик Ганя. Последнее, впрочем, меня не удивило: Ганя обладал феноменальной способностью попадать в самые фантастические ситуации. Нормальный человек, вроде меня, страдал бы от этой невольной "способности", а Ганька искренне получал удовольствие, суетился, что-то придумывал - словом, вел себя, как классическая рыба в классической воде.
"Моя милиция" села в "Волгу" и уехала. Потерявший зрелище любознательный народ постепенно и неохотно расходился. Ганя заметил меня и радостно заорал:
- Видали?
- Не видал, - сознался я. - А что?
Он подбежал ко мне, а хорошенькая девица-свидетельница почему-то последовала за ним и встала поодаль, выжидающе глядя на нас.
- Это Люда, - небрежно сказал Ганя и, сочтя объяснение исчерпывающим, затараторил: - Мы с ней шли ко мне, остановились хлебнуть квасу, а бочка заперта, тетка ушла куда-то, интересно, на что начальство смотрит, а "Москвич" прет за сотню, я еще издалека заметил, думал, псих какой-то, и вдруг - на тормоза изо всех сил, я обернулся, а он исчез!
Всякий поток нуждается в плотине. Я поймал паузу в Ганином выступлении и влез:
- Сразу?
- В том-то и дело, что нет. Постепенно. Быстро, конечно, но все-таки не сразу. Как будто в стену вошел.
- И ты стоял и смотрел? - не поверил я.
- Я-то? - обиделся Ганя. - Я сразу туда бросился.
- И тоже исчез?
- Как видите, нет, - тяжело вздохнул Ганя: ему явно хотелось исчезнуть вслед за машиной.
- Что же там было?
- Ничего не было. Улица как улица. Я на том месте полчаса топтался, пока милиция не приехала.
- А кто ее вызвал?
- Тип в майке. Людка бабусю в чувство приводила: старушка чуть в обморок не свалилась - не по ней зрелище, а мужик в автомат побежал звонить.
- В милиции сразу поверили?
- Он говорил: сразу. Только, по-моему, соврал.
- Почему ты так думаешь?
- Он минут десять звонил - это в милицию-то, по "ноль-два"! А потом они приехали, а он сбежать хотел, да я не позволил.
Я вспомнил могучую фигуру "типа в майке" и спросил с сомнением:
- Силой задержал?
- Силой убеждения, - засмеялся Ганя. - Он сам милиции до смерти боится: ясное дело - алкаш.
Слово "алкаш" на цветистом Ганином языке означало "алкоголик". Общаясь с Ганей довольно давно, я уже не нуждался в переводчике. Однако меня интересовало сейчас поведение милиции, явно не привыкшей к такому способу исчезновения автомобилей. На месте дежурного по отделению я бы не поверил "алкашу" даже за эти десять минут. В самом деле, звонит вам некий шутник и сообщает, что в городе только что растаял "Москвич". Вот так просто и растаял, растворился, пропал на глазах. Да я бы его и слушать не стал, трубку бросил. А "алкаш", видимо, обладал гениальным даром убеждения, если в милиции сразу приняли на веру его фантастическое сообщение. Или…
Впрочем, "или" требовало проверки.
- Тебя допрашивали? - спросил я Ганю.
- Расспрашивали, - поправил он и добавил: - У меня сложилось впечатление, что они совсем не интересуются этим делом. Спрашивали, какой марки машина и кто за рулем был. Только один полюбопытствовал, не заметил ли я, сколько времени исчезала машина.
- А ты?
- Заметил: три секунды.
- Откуда такая точность?
- Я считал, когда она таяла. Успел до двух досчитать да еще секунду накинул, потому что не сразу начал.
Я никогда не уставал поражаться Ганиной необычности. Ну скажите: разве придет вам в голову засекать время, если у вас на глазах пропадает автомобиль? Да никому не придет, нелогично это, а вот Ганька засек, пожалуй сам не ясно представляя, зачем он это делает.
- И как же на это отреагировал Пинкертон?
- Как? - Ганя наморщил лоб, вспоминая, потом присвистнул удивленно: - Он сказал: "Вдвое меньше". Значит…
- Подожди, - перебил я его.
Сзади стоял "тип в майке" и с интересом прислушивался к разговору.
- Что-нибудь хотите? - вежливо поинтересовался я.
Он отрицательно мотнул головой, двинулся прочь, смешно косолапя - этакий "Бывалый" из фильмов про пса Барбоса, - скрылся за пустой квасной бочкой и, по-моему, затаился там.
- Пошли отсюда, - сказал я. - Дома поговорим.
К себе я не заходил, прошел прямо к соседям. Ганя отправился на кухню варить кофе, а Люда села напротив меня в кресло и уставилась в окно неподвижными нарисованными глазами.
- А что вы видели? - Я завязывал светский разговор.
- Я видела почти то же, что и Ганя, - отчеканила Люда, помолчала и вдруг, превратившись из мраморной Галатеи в любопытную девушку, спросила: - Вы поняли, что это значит: "вдвое меньше"?
- Это значит, - разъяснил я, - что машина, исчезнувшая в прошлый раз, "таяла" не три секунды, а шесть.
Я знал, что говорил. В милиции не удивились на первый взгляд идиотскому телефонному сообщению. Значит, удивление было раньше. Когда? Вчера, три дня назад, в прошлом месяце. Короче, когда на исчезновение автомобиля понадобилось шесть секунд. Стало быть, в Москве пропадают машины. Пропадают бесследно и загадочно, вопреки всяким законам логики. Да при чем здесь логика: этот феномен даже физика не объяснит. А стало быть, действует не вор-одиночка и не шайка преступников (там-то все реально, понятно и, в конце концов, наказуемо!), а некая "сверхъестественная" сила, которую милиции не поймать. В последнем я был твердо убежден: попробуй излови невидимку - не уэллсовского (во плоти и крови), а вообще несуществующего… Тут я поискал определение этому несуществующему, не нашел и спросил девушку Люду:
- Вас тоже расспрашивали о происшествии?
Она усмехнулась презрительно:
- Нет, конечно. У меня же на лице написано: дура дурой. Ну что такая расскажет, если все и так в один голос твердят: исчезла, растаяла, растворилась…
- А вы?
- Я кивала, пока Ганька разорялся, поддакивала.
- Значит, могли что-то добавить?
- Могла.
- И не добавили?
- Зачем? Меня не спрашивали, а я не навязываюсь…
Тут уж я возмутился. Мало того, что она увидела нечто, не замеченное даже вездесущим Ганей, она предпочла промолчать, а тем самым, быть может, притормозить следствие. В моей голове уже мелькали обличительные фразы о гражданском долге, о честности и правдивости, о высокой сознательности, наконец, но высказать их я не успел. Она чуть наклонилась ко мне, спросила негромко:
- Вас как зовут? Ганя не счел нужным познакомить нас…
- Володя, - ответил я.
- Так вот, Володя, я - физик, как и ваш приятель. Но, в отличие от него, я не люблю делать поспешных выводов даже из того, что я видела или щупала. Тем более, не очень-то я уверена в том, что видела…
Я несколько опешил: все сказанное ею казалось разумным, во-первых, расчетливым, во-вторых, логичным, в-третьих, и уж никак не соответствовало кукольной внешности девицы. Про таких длинноволосых волооких "хиппи" любят говорить, как о пропащих, безнадежных и никчемушных людишках. Девушка Люда несомненно отличалась от подобного стандартного образа молодой особы. И, честно говоря, неплохо зная Ганю, я не очень представлял себе, что его привлекает в девушке: современная внешность или холодный ум, которого порой так не хватало ему самому.
- Что же вы видели? - уважительно поинтересовался я. - Поделитесь всеведением…
- Какое там всеведение, - отмахнулась она. - Простая наблюдательность. Водитель не зря затормозил. Стекло в машине было спущено, и я заметила его лицо: оно выражало даже не удивление - ужас. Значит, он видел нечто, не видимое нам.
Это уже было "что-то". Как бы загадочно ни выглядело таинственное исчезновение для нас, зрителей, для пропавшего автомобилиста все было реально. Ну, я не отрицаю, конечно, возможности галлюцинаций, каких-то видений, "внезапно разверстой бездны", но ведь видел он эту бездну, видел и испугался, если девушка Люда не сочиняет.
- Я не вру, - сказала девушка Люда и засмеялась, наслаждаясь моим изумлением. - Не бойтесь, не бойтесь, я не телепат. Просто вашей мимике сам Марсель Марсо может позавидовать: все понятно. Жене вашей, должно быть, хорошо…
У моей жены на этот счет имелось другое мнение, поэтому я быстро вернул разговор в наезженную колею:
- Два вопроса, Люда: почему вы не уверены в том, что видели, и почему все-таки ничего не сказали следователю?
- Не сказала как раз потому, что не уверена. А не уверена… - тут она помялась, - он ехал быстро, могло и померещиться, и потом меня этот тип отвлек…
- Какой тип?
- Ну свидетель… Мордатый, в майке…
- Как отвлек?
- Он у аптеки стоял, довольно далеко от перекрестка - метров сорок, пожалуй. А когда водитель тормозить начал - он с визгом тормозил, у Савеловского слышно было! - этот тип побежал к перекрестку. И успел добежать до того, как машина исчезла. Ничего себе скорость?
Я прикинул: сорок метров за три секунды… Мировой рекорд на сотке при такой скорости будет равен где-нибудь секундам восьми. И впрямь фантастика!
- Это раз, - продолжала Люда. - Но есть и два! Когда "Москвич" начал таять, тип в майке почему-то хлопнул в ладоши.
- Может, от удивления?
- Может, от удивления, - холодно согласилась Люда. - Я ведь не обсуждаю его действия, а лишь объясняю, что меня отвлекло. Хотя это и странно, не правда ли?
Что правда, то правда: действия "типа в майке" наводили на размышления. Но размышления я решил оставить на потом. Антиобщественный поступок Люды следовало достойно исправить.
- Будем звонить в милицию. Иногда даже домыслы что-то подсказывают следствию.
- Пожалуй, вы правы, - согласилась Люда, но тут же добавила: - Только не думайте, что вы меня убедили.
- Я не думаю. Просто в вас проснулась гражданская совесть.
- Ах, при чем здесь совесть, - поморщилась Люда: в отличие от Гани она явно не любила красивых фраз. - Я вот о чем подумала: если поведение "типа" как-то связано с исчезновением машины, то следует подробно восстановить картину первого случая.
У Люды, как говорится, "котелок варил". Не было ли тогда среди свидетелей первой пропажи (или они сами его заметили) такого же "типа в майке"? Ну не обязательно такого же, может быть, другого - в рубашке, к примеру. Но чтобы он так же странно реагировал на происшествие. В конце концов, должна же как-то объясняться эта фантастика, научно объясняться, без скидок на происки высших сил. Вот и следователь сказал что-то про институт, в который надо позвонить, я сам слышал. Значит, милиция тоже ищет научное объяснение…
Я протянул руку к телефону, и в этот момент он зазвонил сам.
- Снимите трубку! - заорал из кухни Ганя. - У меня кофе на плиту убежал.
- Вот безрукий! - в который раз посетовал я и снял трубку.
- Володя? - поинтересовались на том конце провода. Голос был мягкий и вкрадчивый, и я не узнал его, не вспомнил, спросил раздраженно:
- Кто говорит?
- Какая разница, Володенька? - удивился голос. - Ну, знакомый, незнакомый - разве это меняет дело. Я, собственно, вот зачем вас беспокою: не надо ходить в милицию. И звонить тоже не надо.
Терпеть не могу телефонных розыгрышей. Я так обозлился, что даже не понял: "голос" отлично знает, о чем мы говорили с Людой.
- Слушайте, - заорал я, - кто вы такой, чтобы давать советы?
- Тихо! - оборвал меня голос в телефоне. - Не на базаре: орать-то зачем? Я же не настаиваю, я только советую, а вы вольны не принять совет. Хотя и зря: что вам скажут в милиции? Ничего не скажут. А я скажу: был среди свидетелей первого исчезновения маленький старичок в панамке, некто Кокшенов Михаил Михайлович. Так он, говорят, крикнул что-то, когда машина пропала. И, между прочим, не "Москвич" разваленный пропал, а новенькие "Жигули". Вот так-то, Володя, - отечески добавил голос, и в трубке щелкнуло. Я ошалело смотрел на нее.
- Вы положите трубку, - сказала Люда. - Отбой. Слышите, гудки…
Я осторожно положил трубку на рычаг, сел оглушенный: ну и дела…
- Может, все-таки расскажете, кто звонил? - спросила Люда, и Ганя, появившийся в комнате с подносом в руках, тоже спросил:
- Кто это был?
- Не знаю, - только и сказал я.
А что, я и в самом деле не знал моего собеседника. А он меня знал. И что самое странное, он отлично знал все, о чем мы здесь говорили: и о милиции и о свидетелях. Я невольно подумал, что фантастика не закончилась с исчезновением машины. Она продолжалась и с телефонным звонком - как раз в тот момент, когда я решил позвонить в милицию. Она продолжалась и в разговоре, и даже в ехидном сообщении о старичке в панамке: пользуйтесь, мол, дорогие товарищи, ищите, если сумеете. Тут меня осенила совсем уже вздорная мысль.
Я встал и посмотрел в окно: за столиком, намертво врытым в сухую землю, резвились доминошники. "Рыба!" - кричали они и с силой хлопали о выщербленную крышку стола пластмассовыми костяшками. А может быть, они кричали не "рыба", а, например, "дубль-три" - не знаю, не специалист. Да и неважно это. А важно то, что среди них резвился и орал тот самый "тип в майке", который час назад побил мировой рекорд в беге на короткие дистанции.
- Так я и думал! - застонал я и упал в кресло.
- Что вы думали? - встревожился Ганя.
- Ты в окно посмотри - поймешь.
Он поставил на письменный стол поднос с кофейником и чашками, высунулся в окно. Люда тоже не поленилась последовать моему совету. Небольшим удовлетворением моей психике послужило явное изумление, исказившее ее невозмутимое кукольное личико: она узнала свидетеля.
А Ганька не удивился. Он не присутствовал при нашем с ней разговоре и не связывал "типа" с преступлением. Я не оговорился: именно с преступлением, иначе как же назвать эту историю?
- Ну и что? - спросил Ганя. - Может, он здесь живет.
Это была здравая мысль, и ее следовало проверить.
Лифтерша тетя Варя обладала неоценимым достоинством: она знала наизусть анкетные данные всех жильцов нашего кооперативного и соседнего ведомственного дома. И, как справочная "09", всегда готова была поделиться своими знаниями с хорошим человеком. Я, с точки зрения тети Вари, хороший человек: семейный и с положением. Естественно, Ганьку она даже за человека не считала. Вот почему на свидание с лифтершей отправился я, хороший человек.
- Как здоровье? - спросил я вежливо.
Тетя Варя оторвалась от вязания (по-моему, она всю жизнь вязала и вяжет один бесконечный носок. Или варежку, но тоже одну и ту же: та же пряжа, те же спицы, та же сосредоточенно-вдумчивая поза) и спросила недипломатично:
- Узнать чего хочешь?
Я не стал отрицать очевидного и сказал, что интересуюсь четверкой доминошников: дескать, давно мечтаю изучить эту увлекательную игру, ищу подходы к сборной двора.
- Какая же это сборная? - возмутилась тетя Варя. - Тут только Мишка-слесарь и Неустроев из тринадцатой квартиры с нашего двора. Тот лысый - Мишкин приятель из Черемушек. А мужик в майке и вовсе не наш. Первый раз вижу. Ты уж до субботы потерпи: вот тогда и вправду сборная играть будет. И не одна…
Я обещал лифтерше потерпеть до субботы и вернулся в квартиру.
- Ну как? - сразу спросил нетерпеливый Ганя. Своим поспешным любопытством он здорово помогал Люде сохранять нелюбопытную сдержанность.
- Никак, - ответил я и процитировал лифтершу: - "Мужик в майке и вовсе не наш".