- Сейчас у щекотуна есть только один серьезный недостаток, - начал Фэй. - Он весит двадцать восемь фунтов. Его начинаешь чувствовать, пробыв на ногах пару часов. Безусловно, мы собираемся придать следующей модели антигравитационные характеристики, о которых ты говорил, описывая гранаты преследования. Мы воплотили бы это уже и в этой модели, но нам необходимо было ввести в нее массу других вещей, - он снова вздохнул. - Одни лишь элементы сканирования и принятия решений утроили его массу.
- Эй, - запротестовал Гастерсон, подумав о девушке с пухлыми губками, - ты хочешь сказать, что все эти люди несли на себе груз в тринадцать килограммов?
Фэй медленно покачал головой.
- На них на всех была третья модель или четвертая. Я ношу шестую, - сказал он, раздувшись от гордости. - я несу подлинный крест, а не одну из его бальсовых копий.
Его лицо немного просветлело, и он продолжил.
- Конечно, благодаря новым улучшенным характеристикам он более чем стоит того - и по ночам, когда лежишь, его едва ощущаешь, - и если не забывать посыпать под ним тальком дважды в день, то он не будет натирать - по крайней мере, слишком сильно.
Невольно отшатнувшись, Гастерсон почувствовал, как что-то уперлось в его правое плечо. Рывком расстегнув пальто, он судорожно сунул под него руку и вытащил оттуда сумку Фэя, а затем очень аккуратно положил ее на верх шкафчика и вздохнув, расслабился, как человек, который только что избежал большой и вряд ли только символической опасности. Потом он вспомнил кое-что, о чем говорил Фэй, и снова выпрямился.
- Да, ты сказал, что у него есть сканирующие и принимающие решение элементы. Даже по твоим странным стандартам это означает, что твой щекотун думает. А если он думает, то у него есть сознание - пусть даже на уровне робота.
- Гасси, - нахмурившись, утомленно сказал Фэй, - в наше время элементы С и ПР есть во многих вещах. В сортировщиках почты, ракетах, роботах-врачах, высококлассных манекенах - и это только некоторые механизмы. Они "думают", выражаясь архаично, но это совсем не то слово. И конечно же, они не имеют сознания.
- Твой щекотун мыслит, - упрямо повторил Гастерсон, - как я тебя и предупреждал. Он сидит на твоем правом плече, он оседлал тебя, будто ты пони или умирающий от голода святой Бернар, а теперь он еще и мыслит.
- Ты так думаешь? - зевнул Фэй. - Ну и что? - Он быстро и как-то волнообразно повел своим плечом, словно у его левой руки было три локтя. Гастерсон был озадачен, поскольку никогда прежде не замечал этого жеста у Фэя, и ему было интересно, где тот мог его подцепить. Может быть, он имитирует подобострастного шефа Службы финансов "Микро"? Фэй снова зевнул и сказал: - Пожалуйста, Гасси, не беспокой меня хоть несколько минут… - Его глаза были полуприкрыты.
Гастерсон посмотрел на ввалившиеся щеки Фэя и на большую выпуклость под накидкой.
- Послушай, Фэй, - спросил он тихим голосом, когда прошло около пяти минут, - ты медитируешь?
- Да нет, - отозвался Фэй, вздрагивая и сдерживая очередной зевок. - Просто отдохнул немного. Я как-то сильней устаю в последнее время. Извини меня, Гасси. Но почему ты подумал о медитации?
- Просто я уже размышлял об этом и раньше, - сказал Гастерсон. - Понимаешь, когда ты впервые начал разрабатывать щекотун, мне пришло в голову, что только в одном он действительно мог бы стать полезным, несмотря даже на то, что ты снабдил его элементами С и ПР. И вот в чем эта польза заключается: механический секретарь может взять на себя все обязательства и все тяготы повседневной жизни человека в реальном мире, позволив ему проникнуть в другой мир - мир мыслей, чувств и интуиции, дав ему возможность задержаться в этом мире, заняться самосовершенствованием. Не знаешь, кто-нибудь использует щекотун таким образом?
- Конечно, нет. - Фэй скептически рассмеялся. - Кому нужно зря терять время в воображаемом мире и пропустить то, что сделает его щекотун - я имею в виду, что щекотун сделает для него в будущем, то есть, что он велел своему щекотуну сделать для него?
Совершенно не обратив внимания на то, что Гастерсона буквально затрясло от его слов, Фэй выпрямился и, кажется, оживился:
- Ха, то, что я ненадолго закемарил, мне помогло. Щекотун заставляет тебя отдыхать, это одна из его наилучших черт. Пух-Бах относится ко мне добрее, чем я сам к себе отношусь. - Нажав на кнопки, он открыл маленький холодильник, достал оттуда два картонных куба из вощеной бумаги и передал один из них Гастерсону. - Мартини? Надеюсь, ты не против, если мы выпьем прямо из картонки. Твое здоровье. Теперь, Гасси, старик, я хочу поговорить с тобой о двух вещах…
- Погоди, - сказал Гастерсон, к которому, казалось, вернулась его прежняя уверенность. - Вначале мне нужно кое-что выкинуть из головы. - Он вытащил из внутреннего кармана машинописные листочки и разгладил их. - Я тебе уже о них рассказывал. Я хочу, чтобы ты их прочитал, прежде чем мы займемся другими делами. Вот.
Фэй посмотрел на листки и кивнул, но не взял их. Он поднес руки к горлу и расстегнул застежку своей накидки, а затем помедлил.
- Ты это носишь, чтобы скрыть горб, который появляется из-за щекотуна? - заполнил паузу Гастерсон. - У тебя вкус лучше, чем у других кротов.
- Ну, в общем-то не совсем для того, чтобы спрятать, - запротестовал Фэй, - а как раз наоборот, чтобы другим не было завидно. Мне было бы неловко расхаживать с шестой моделью, способной сканировать и принимать решения, в то время как остальные не имели возможности его купить до двадцати двух пятнадцати сегодняшнего вечера, когда он поступит в открытую продажу. Многие жители подземелья сегодня не будут спать вообще. Они будут стоять в очередях, чтобы сдать свой старый щекотун в счет покупки шестой модели, которая почти так же хороша, как и Пух-Бах.
Он начал было разводить руками, но снова заколебался, со странным опасением глядя на великана, а затем все же сбросил накидку.
VI
Гастерсон втянул в себя воздух так сильно, что даже икнул. На правом плече пиджак и рубашка Фэя были разрезаны. Из аккуратно подрубленного отверстия выглядывал серебристо-серый горб с одноглазой башенкой наверху и двумя многосуставными металлическими руками с маленькими клешнями на конце.
Это было похоже на верхнюю половину робота, как их изображают в научно-фантастических фильмах. Приземистого и злого робота-ребенка, как определил для себя Гастерсон, потерявшего ноги в железнодорожной катастрофе Гастерсону даже показалось, что в единственном огромном глазу мерцала злобная красная искорка.
- Давай свои заметки, - не слишком охотно сказал Фэй, протягивая руку. Он поймал шелестящие листки, выскользнувшие из пальцев Гастерсона, аккуратно разровнял их у себя на колене, а затем, передал через плечо своему щекотуну, который защелкнул клешни на полях с обеих сторон и довольно быстро стал вести верхний лист дюймах в шести от своего единственного глаза.
- Первое, о чем я хотел бы с тобой переговорить, Гасси, - начал Фэй, не обращая ни малейшего внимания на разыгравшуюся у него на плече маленькую сценку, - или, скорее, о чем хотел бы предупредить, - это о полной щекотунизации школьников, стариков, осужденных и живущих на поверхности. Завтра в три ноль-ноль ношение щекотунов станет обязательным для всего взрослого населения подземелья. Не заставит себя ждать и операции по выявлению уклонившихся. К слову сказать, на днях мы определим, что квадратный корень расчетного времени, необходимого для нового этапа развития, является, в большинстве случаев, наилучшей временной оценкой. Гасси, я настоятельно рекомендую тебе начать носить щекотун сегодня же. И Дейзи тоже, и твоим малышам. Если ты прислушаешься к моему совету, твои дети станут лучшими в классе. Переходный период и регулировка просты, поскольку сам щекотун следит за этим.
Пух-Бах переложил первый лист под низ стопки и начал поднимать перед глазом второй - на этот раз намного быстрее, чем предыдущий.
- У меня есть шестая модель щекотуна с пылу с жару специально для тебя, - настаивал Фэй, - и накидка на плечи. Никто не обратит на тебя внимания. - Он перехватил взгляд Гастерсона и заметил: - Восхитительный механизм, правда? Конечно, таскать двадцать восемь фунтов обременительно, но надо помнить, что это только промежуточный этап на пути к свободно парящим седьмой и восьмой моделям.
Пух-Бах закончил вторую страницу и начал бегло просматривать третью.
- Но я хотел, чтобы это прочитал ты, - ошеломленно сказал Гастерсон, не отрывая глаз от происходящего.
- Пух-Бах сделает это лучше меня, - заверил его Фэй. - Уловит суть, не выплескивая с водой ребенка.
- Но, черт подери, это ведь все о нем, - еще настойчивее сказал Гастерсон. - Он не будет объективен.
- Он сделает лучше, - повторил Фэй, - и более объективно. Пух-Бах настроен на подробное реферирование. Перестань беспокоиться. Это беспристрастная машина, а не подверженный ошибкам эмоционально неустойчивый человек, сбитый с толку обманчивым сознанием. Теперь второе дело: "Микросистемы" впечатлены твоим вкладом в развитие щекотуна и возьмут тебя на работу в качестве старшего консультанта с окладом, клетушкой для размышлений не меньше моей и соответствующим жильем для семьи. Это неслыханно удачный старт. Гасси, я думаю, ты будешь дураком…
Он запнулся, вытянул руку в требующем тишины жесте, и его глаза приобрели отсутствующее выражение к чему-то прислушивающегося человека. Пух-Бах закончил читать шестую страницу и теперь неподвижно держал листки. Секунд через десять лицо Фэя расплылось в широкой фальшивой улыбке. Он встал, стараясь не дергаться, и протянул руку.
- Гасси, - громко сказал он, - я рад сообщить тебе, что все твои страхи насчет щекотуна совершенно необоснованны. Даю слово. Для опасений нет причин. Оценка Пух-Баха, которую он мне сейчас сообщил, подтверждает это.
- Послушай, - серьезно сказал Гастерсон, - я хочу от тебя только одного. Сделай это. Просто чтобы доставить удовольствие старому другу. Сделай, пожалуйста. Прочитай эти заметки сам.
- Конечно, прочту, Гасси, - заверил Фэй тем же полным энтузиазма голосом. - Я прочту это, - он дернулся, и его улыбка исчезла, - немного позже.
- Понятно, - тупо сказал Гастерсон, прижав руку к животу. - А сейчас, если не возражаешь, Фэй, я отправлюсь домой. Я неважно себя чувствую. Возможно, озон и другие добавки в вашем подземном воздухе слишком опьянили меня. Я уже много лет не бродил по сосновому лесу.
- Но, Гасси! Ты ведь толком здесь и не побыл. Ты даже не присел. Выпей еще мартини. Прими таблетку зельцера. Глотни кислорода. Угощайся.
- Нет, Фэй. Я отправлюсь домой сейчас же. Я подумаю насчет предложения о работе. Не забудь прочитать эти заметки.
- Я прочту, Гасси, я обязательно прочту. Ты знаешь дорогу назад? При помощи значка выберешься за стену. Пока.
Он упал в кресло и отвернулся. Гастерсон вышел, толкнув вращающиеся двери. Он уже примерился сделать шаг на медленно движущуюся транспортную ленту. А потом, подчинившись порыву, резко толкнул дверь и заглянул внутрь.
Погрузившись в вялую задумчивость, Фэй сидел в той же позе, в какой Гастерсон его оставил. Пух-Бах на его плече торопливо сучил своими маленькими металлическими ручонками, разрывая заметки на все более мелкие клочки. Он бросил обрывки, которые стали медленно падать на пол, и странно повел своей левой рукой с тремя локтями - и тогда Гастерсон понял, у кого или, точнее, у чего Фэй перенял свой новый жест.
VII
Когда к концу второй полувахты Гастерсон добрался домой, он уклонился от расспросов Дейзи и рассмешил детей, разыграв выразительную сценку своего единоборства с движущимися тротуарами, а также рассказав им историю о том, как его голова застряла в клетушке для размышлений, построенной для физика-лилипута. После ужина он играл с Иможен, Яго и Клаудиусом, пока они не отправились спать, после чего был необычайно внимателен к Дейзи, восхищаясь ее побледневшими зелеными полосами, хотя все же и провел какое-то время в соседней квартире, где они хранили туристский походный инвентарь.
На следующее утро он объявил детям, что наступил праздник - праздник святого Гастерсона, - а затем позвал Дейзи в комнату и все ей рассказал.
Когда он закончил, она сказала:
- Мне нужно убедиться в этом собственными глазами.
- Ну, если ты так считаешь… - Гастерсон пожал плечами. - А я думаю, что нам необходимо отправляться в горы сейчас же. На одном я все же настаиваю - дети в школу не пойдут.
- Согласна, - сказала Дейзи. - Но, Гастерсон, мы столько всего пережили, однако дом не оставляли никогда. Мы пережили кампанию "К Рождеству Каждый Должен Находиться На Глубине Шесть Футов Под Землей" и моду на караульных собак-роботов, когда тебе отгрызли половину левой ступни. Мы пережили Ядовитых Летучих Мышей, Обученных Крыс-Диверсантов и панику, возникшую из-за Обезьян-Десантников. Мы пережили Глас Безопасности, Антикоммунистическое Гипноинструктирование, Наилучшие Таблетки и Реактивных Злодеев. Мы пережили Захолаживание, когда нельзя было включать тостер из-за страха, что он станет мишенью патрулирующих ракет, а люди, у которых начинался жар, впадали в немилость. Мы пережили…
- Что ж, спускайся вниз, - Гастерсон потрепал ее по руке, - и, когда придешь к выводу, что это совсем другое, возвращайся назад. В любом случае возвращайся как можно скорее. Я буду беспокоиться о тебе каждую минуту, пока ты будешь там находиться.
Когда она ушла - в зеленом костюме и шляпе, чтобы уменьшить или хотя бы оправдать эффект от поблекших полос на ее лице, - Гастерсон раздал детям сухой паек и походный инвентарь для экспедиции на другой этаж. Возглавляемые Яго, они ушли крадучись, цепочкой, подобно индейцам. Оставив открытой дверь в гостиную, Гастерсон достал свой револьвер 38-го калибра, вычистил и зарядил его, обдумывая в то же время шахматную задачу, чтобы запутать гипотетический псионический монитор. К тому времени, когда он снова спрятал револьвер, послышался шум поднимающегося лифта.
Дейзи еле тащила ноги, когда вошла в комнату, и вид у нее был такой, словно она часами напряженно обдумывала решение шахматной задачи и вот только сейчас сдалась. Казалось, что нарисованные на ее коже полоски исчезли, но Гастерсон решил: это оттого, что вся ее кожа приобрела зеленоватый оттенок. Она села на краешек кушетки и произнесла, не глядя на него:
- Гастерсон, когда ты сказал мне, что внизу все были спокойны, слегка рассеянны и вели себя дисциплинированно, особенно владельцы щекотунов, имел ли ты в виду практически всех без исключения?
- Да, - ответил он. - Если я правильно понял, теперь все изменилось. Каковы же новые симптомы?
Она промолчала. А через некоторое время заговорила снова:
- Гастерсон, помнишь ты рисунки Доре к "Аду"? Можешь восстановить в воображении картины Иеронима Босха, изображающие орды протофрейдистских дьяволов, мучающих людей и на ферме, и на городской площади? Ты когда-нибудь видел мультфильм Диснея на музыку Мусоргского "Шабаш ведьм"? Давно, в те безрассудные дни, еще до того, как ты женился на мне, не брала ли тебя случайно твоя подруга-наркоманка на настоящие оргии?
- Что - там все так плохо?
Она выразительно кивнула и внезапно содрогнулась.
- На несколько порядков хуже, - сказала она. - Если они решат выйти на поверхность… - Она подскочила. - Где дети?
- Наверху, в туристском походе по таинственной и дикой территории двадцать первого этажа, - успокоил ее Гастерсон. - Пусть они побудут там, пока мы не будем готовы к… - Он запнулся. Они оба услышали приглушенный звук шагов.
- Это на ступеньках, - прошептала Дейзи, направившись к открытой двери. - Но снизу или сверху?
- Только один человек, - сделал вывод Гастерсон, двигаясь вслед за женой. - И походка слишком тяжела для ребенка.
Шаги стали громче и быстро приближались. Теперь их сопровождала чья-то мучительная одышка. Дейзи остановилась, в страхе глядя на открытую дверь. Гастерсон прошел мимо нее. Потом остановился тоже.
В поле их зрения появился Фэй. Он споткнулся и обязательно упал бы ничком, если бы не ухватился за обе стороны дверного проема. Он был раздет до пояса. На плече было немного крови. Его узкая грудь конвульсивно вздымалась, а ребра резко выступали, когда он жадно глотал кислород, чтобы восполнить тот, который сжег, взбежав на двадцатый этаж. Глаза его были безумны.
- Они захватили власть, - выдохнул он. Еще один шумный вдох. - Сошли с ума, - еще два судорожных вдоха. - Надо их остановить.
Его глаза закатились. Он качнулся вперед. Но Гастерсон уже подхватил его и перенес на кушетку. Дейзи прибежала из кухни, неся холодное влажное полотенце. Гастерсон взял его и начал обтирать Фэя. У него перехватило дыхание, когда он увидел, что правое ухо Фэя исцарапано и кровоточит. Он прошептал Дейзи:
- Посмотри, где его атаковала эта штука.
На плечо Фэя натекла кровь из разодранного уха. Она немного испачкала мягкое пластиковое приспособление румяно-розового цвета с двумя маленькими дырочками, прикрытыми клапанами, которое поначалу озадачило Гастерсона, пока он не вспомнил, что регулятор настроения был непосредственно соединен с кровеносной системой. В какой-то момент он подумал, что его стошнит.
Полубессознательное выражение исчезло с лица Фэя. Теперь он дышал уже не так тяжело. Он сел, отбросив полотенце, на несколько секунд закрыл лицо руками, а затем сквозь пальцы посмотрел на них.
- Последнюю неделю я жил в кошмаре, - сказал он напряженным тихим голосом. - Знал, что вещь ожила, и пытался убедить себя, что это не так. Знал, что она все больше и больше обретает власть надо мной. Слышал, как она снова и снова шепчет мне в ухо глупый стишок, который я различал лишь на каждый сотый раз. "День за днем стрелою мчатся, долг твой - слушать и подчиняться. День за днем…"
Его голос начал срываться. Он взял себя в руки и продолжил:
- Я отделался от него сегодня утром, когда принимал душ. Он позволил мне прервать контакт, чтобы я помылся. Должно быть, он считал, что полностью меня контролирует, независимо от того, находится он у меня на плече или нет. Я думаю, он обладает телепатическими способностями, а кроме того, вчера поздно вечером он проделал со мной некоторые, ну, довольно неприятные вещи. Но я собрал воедино все страхи и всю свою волю и убежал. На движущихся дорожках царил полный хаос. Щекотуны шестой модели преследовали какую-то цель, но какую - затрудняюсь сказать. Насколько я мог видеть, третьи и четвертые модели до смерти щекотали людей, на которых восседали, - китайская пытка перышком. Хихиканье, судорожный смех, сдавленное дыхание, взрывы хохота. Люди умирают от смеха… щекотуны! Но какова ирония судьбы! И только полное отсутствие порядка и здравого смысла вокруг позволило мне выбраться на поверхность. Я видел такие вещи… - Его голос снова сорвался. Он зажал рот рукой и начал раскачиваться взад-вперед.
Гастерсон ловко, но твердо положил руку на его здоровое плечо.
- Успокойся, - сказал он. - Вот, глотни это.
Фэй отодвинул в сторону крепкий коричневый напиток.