Каспийское море малость поменьше Карибского с прилегающими к нему водами, поэтому русским пиратам негде было особенно развернуться. Рыбные ловы Волжской дельты – разграблены, а чтобы впредь такого не повторялось, на острова прислан сильный гарнизон. Биться со стрельцами казакам не с руки, да и, вообще, зачем нужна солёная рыба посреди солёного моря? Пустынный восточный берег занимали воинственные туркменские племена. Серьёзной добычи там не взять, а вот отпор дать туркмены вполне могли, что и доказали спустя год. Зато на юго-западе богатства, можно сказать, ожидали, когда явится настоящий хозяин и заберёт их. Два крошечных государства: шемхальство Тарковское, владения Суркай-хана и шемхальство Шемаханское, под рукой Ширван-шаха. Какое-то подобие независимости они сохраняли, непрерывно лавируя между грозными соседями: Турцией, Персией и Россией. Несмотря на маломощность, оба буферных государства были богаты. Если с Персией Россия торговала напрямую, то вся торговля с враждебной Блистательной Портой шла через Дербент и Шемаху.
Туда и направилась пиратская флотилия.
Дербент казаки обошли стороной – штурмовать сильную крепость никому не хотелось, но тем горше была участь шемаханского города Баку. Грабили его основательно, выбирая всё подчистую, а что не могли утащить – уничтожали. Край был разорён полностью, о чём на следующий год сами же казаки горько жалели. Хотелось бы пограбить ещё – ан, нечего!
Авторы школьных учебников, оправдывая бандитские действия предков, уверяют, что главной причиной Персидского похода было желание выручить русских пленников, которые томились в рабстве у восточных сатрапов. И в самом деле, больше двух тысяч освобождённых полоняников присоединились к отряду. Вот только основной поток работорговли шёл не через Астарабад и не заштатный городишко Баку, а через хорошо укреплённый Дербент. Но, как уже говорилось, именно его освободители предпочли оставить в покое.
Зато их внимание привлёк прохладный город Решт. Здесь находились летние дворцы падишаха, фруктовые сады, широколиственные рощи… Вообще, в Персии климат континентальный, средняя июльская температура – тридцать градусов жары, а порой столбик термометра взлетает и под пятьдесят. Зимами случаются морозы до двадцати пяти – тридцати градусов. И только в благословенной Гиляни зима всегда тёплая, а лето – прохладно. Неудивительно, что Гилянь от века была курортной зоной всей Персии. Нападения здесь никто не ждал, Россия считалась надёжным союзником, туркмены не имели даже каботажного флота, а у турков и хивинцев не было выхода к морю. Так что со стороны Каспия курортный город защищала только толстая цепь, потянутая через узкий пролив, соединявший с морем лиман Энзели-кальи, на берегу которого стоял Решт.
Вот там, в самом, можно сказать, добычливом месте, каспийские пираты попали в ловушку.
Разумеется, персидские власти знали о разорении соседей и приняли превентивные меры. К летней резиденции были заранее стянуты войска: личная гвардия Аббаса II – шах-севены. Разбойники оказались заперты на песчаной косе посреди лимана. Казалось бы, Персидский поход закончился, едва начавшись, казакам осталось только геройски умереть. Однако судьба пришла на выручку разбойникам. Вместо того чтобы вырезать незваных гостей до последнего человека, великий визирь Карчкан, а именно он командовал шах-севенами, предложил окружённым поступить к нему на службу. Вместо плахи и кольев казакам было обещано жалование, плодородные земли для поселения и ратный труд во славу шах-ин-шаха. Разумеется, против таких условий никто не возражал.
В современной историографии бытует мнение, будто "имеющиеся в литературе сведения о переговорах Разина с персидским шахом Аббасом относительно поселения разинцев в Персии являются сомнительными". Разделяющих такую точку зрения можно понять: неприятно сознавать, что два народных героя при первом же серьёзном столкновении с противником сдались в плен и пошли на службу к победителям. Очень-очень неприятный факт! А история, как известно, пишется для того, чтобы грядущим поколениям было приятно. Реальное её течение интересует немногих.
Так или иначе, но зиму 1668–1669 годов казаки провели в курортной Гиляни, а шах-севены, только что державшие их в железом кольце, были отведены на границу с Турцией. Восток, конечно, дело тонкое, но трудно представить, как такое могло произойти, если бы казаки не были взяты на персидскую службу.
И вот, наконец-то, пришла долгожданная пора сослагательного наклонения. Помнится, мы предположили, что ещё полтора года назад калёное пушечное ядро до смерти ушибло Стеньку Разина, и всё это время казаки плавали без своего легендарного командира. Тем не менее, история продолжала идти своим чередом. И лишь теперь мы подошли к тому моменту, когда параноидальный призыв Степана своротил мир с предначертанного пути. Как мы знаем из реальной истории, перезимовав в выделенных персами землях на полуострове Миян-кале, Разин на казачьем круге призвал продолжить поход. Казаки обрушились на беззащитные персидские города, в две недели разорив всю Гилянь. Поступок безумный, вполне достойный такого отморозка, каким был Стенька Разин.
Но с чего мы взяли, что второй атаман не поступил бы точно так же? Серёжку Кривого традиционно изображают патриотом, положившим жизнь ради величия Руси, неужто такой человек остался бы на персидской службе? Кочующий образ для изображения российского героя…
Кто жизни не щадил своей
В разбоях, злато добывая,
Тот будет думать ли о ней,
За Русь святую погибая?
Разумеется, мифический, разукрашенный поэтами Серёжка, не остался бы на службе у шаха. Удивительно, как вообще сия ходячая добродетель попала в разбойники. Более того, человек, думающий о благе России (Русь, которую воспевает поэт, в ту пору давно скрылась во тьме веков), никоим образом не начал бы военных действий против Персии – стратегического союзника русского государства.
Реальный Серёжка Кривой, о благе России не думал. Был он законченным мерзавцем, не отягощённым никакими идеалами, и сравнивать его нужно не с Кутузовым и не с адмиралом Нельсоном, а с его коллегой, карибским пиратом Генри Морганом, который за год до Серёжки был заперт в небольшом заливчике Маракайбо и сумел невредимым уйти оттуда. Как и Серёжка, Морган был ловок, удачлив и чудовищно жесток. И точно также, впоследствии образ негодяя был облагорожен стараниями пишущей братии. Кто читал не только знаменитый роман Сабатини, но и послесловие к нему, знает, что человеколюбивый капитан Блад все свои приключения позаимствовал у кровавого пирата Генри Моргана.
Точно также, русские землепроходцы не отличались утончённостью манер и слыхом не слыхали о гуманизме. Когда речь идёт о каких-нибудь конкистадорах, мы с готовностью принимаем этот факт, но свои, российские джентльмены удачи, непременно должны быть ангелами во плоти. Мы уже упоминали Ермака-Василия… к тому же человеческому типу относился и Серёжка. Без малейших угрызений совести он убивал и грабил, с лёгкостью пошёл на персидскую службу, а вот разрывать договор он бы не стал. От добра добра не ищут, вспомним, что Морган, разграбивший Панаму, с готовностью принял приглашение английской короны, когда ему предложили пост вице-губернатора Ямайки. Спустя сто лет после описываемых событий, казаки Задунайской Сечи верой и правдой служили турецкому султану, атаман Осип Гладкий увёл их в Россию лишь в 1828 году, после того, как турецкие власти опрометчиво бросили казаков против братского сербского народа. Персидское правительство такой ошибки не допустило бы, великий визирь обещал разинцам, что их никогда не пошлют против единоверцев. Так что у Серёжки Кривого не было никаких оснований нарушать присягу и загонять самого себя в безвыходное положение.
К тому же, служба у Аббаса II в глазах русского правительства покрывала прежние вины воровских казаков и давала возможность впоследствии со славой вернуться домой. Дело в том, что незадолго до этого Персия заключила с Россией договор, направленный против Оттоманской империи, которую в случае победоносной войны ожидал раздел между державами-победительницами. К Персии должны были отойти области, населённые преимущественно мусульманами, к России – христианские земли. Таким образом, Персия получала Северный Азербайджан (Шемаху), Дагестан (шемхальство Тарковское), Ирак вместе с Кувейтом, Южную Анатолию, Сирию, Иорданию, Палестину, Ливан и некоторые другие земли. России были обещаны Осетия, Грузия, Великая Армения вместе с озером Ван и горой Арарат, Абхазия, Аджария и страна лазов (бывшая Трапезундская империя) – население последних трёх стран ещё не было исламизировано. Кроме того, России отдавалось Крымское ханство (мало кто знает, что большинство населения Крыма составляли армяне, евреи, и православные греки, выселенные лишь после завоевания Крыма Потёмкиным). Русскими становились Северная Анатолия и Румелия вместе со Константинополем, Валахия, Бесарабия, Болгария, Сербия, Албания, Греция, Кипр…
Аппетиты, как видим, немалые, но и шансы на победу у антитурецкой коалиции были внушительные. Осетинские и грузинские князья ещё в середине пятидесятых присягнули на верность России и были готовы выступить в любую минуту, так же как румынские бояре и валашский господарь. Сербы и болгары видели в московском царе единственного православного государя – своего государя! Даже властели Дубровника – формально независимой средиземноморской республики предпочитали иметь в соседях москалей, но не турок. Во всяком случае, совет властелей обещал предоставить русским флот для освобождения греческих островов.
С достоверностью можно утверждать, что война была бы победоносной. Слишком уж ослабла к этому времени лоскутная Блистательная Порта, а народы, населявшие её, успели оправиться от шока, вызванного завоеванием и были готовы стряхнуть сельджуков со своей шеи. К тому же, из реальной истории мы знаем, что хотя война на два фронта была сорвана несвоевременным Персидским походом Разина, но Персия и в одиночку справилась с Турцией, прекраснейшим образом оттягав у неё Ирак. Конечно, удерживала она эти земли не долго; немедленно после смерти Аббаса II в Афганистане началось восстание пуштунских племён поставившее Персидскую империю на грань гибели, так что Персии стало уже не до Ирака.
Конечно, ни один человек, хотя бы немного разбирающийся в истории, не поверит, что Россия смогла бы навеки удержать завоёванное. Раздел Польши, как мы помним, ни к чему доброму не привёл. Не исключено, что Греция или Румыния в составе русского государства начнут играть роль разрушающего фермента… С другой стороны, население этих стран было православным, в то время как в Польше живут католики. Короче, тут мы вступаем на зыбкую почву домыслов и, следовательно, должны предполагать самый худший вариант изо всех возможных. Но даже в самом худшем случае, юго-восток Европы избавлялся от турецкого ига. А уж в Константинополь и проливы Мраморного моря Россия вцепилась бы всеми когтями, так что окно в Европу было бы проломлено на полсотни лет раньше, и дедушкой русского флота стал бы не ботик Петра Первого, а настоящий первенец – барк "Орёл", спущенный на воду в мае 1668 года. Номинально он предназначался для борьбы с каспийскими пиратами и лично Серёжкой Кривым, но в реальности это было учебное судно, где готовились военные моряки для грядущего средиземноморского флота России.
Стать морской державой за пятьдесят лет до Петра – это уже немало. Несомненно, Испания постаралась бы запереть русский флот в Средиземном море, подобно тому, как в реальности Турция запирала Россию в Чёрном море, но всё же Средиземноморье это не локальный Черноморский бассейн, а Гибралтар – не Босфор и не Дарданеллы, которые можно перегородить цепью. Дело не обошлось бы без столкновений с пышно дряхлеющей Испанией, без временных и непрочных союзов с Нидерландами и Англией, стоящей на пороге славной революции. Все они тайно или явно будут поддерживать египетских мамелюков и провоцировать антирусские настроения в Греции. С другой стороны, в дело вмешается армянский капитал, получивший выход в Европу и возможность свободного развития (помним, что населённые армянами вилайеты Эрзерум, Харберда и Ван после раздела Турции отошли к России, а переселение армян-беженцев в Персию полностью прекратилось). Купцы Новой Джульфы с самого её основания в 1606 году вели торговлю с Россией, пользуясь многими привилегиями, а после окончания войны большая часть армян вернулась в Старую Джульфу и Карс. Энергичное и прекрасно знающее восточные рынки армянское купечество быстро наладит транзит колониальных товаров в Западную Европу, перехватив рынки у одряхлевших торговых республик: Генуи, Венеции и Дубровника. Реальное сопротивление русско-армянскому натиску могла бы оказать лишь Голландская Ост-Индская кампания, но за спиной Нидерландов не стояло мощной, энергично развивающейся России. Английская Ост-Индская компания хотя и была организована в 1600 году, но до 1688 года реальной силы не имела, да и вся Англия, ослабленная долгой гражданской войной, не играла в середине XVII века заметной роли в мировой политике.
Наиболее мощным европейским государством в ту пору, несомненно, была Швеция. Ряд блестящих побед одержанные Густавом-Адольфом Вазой, а после его гибели – другими шведскими полководцами, положили конец Тридцатилетней войне, полностью разорившей Германию и возвысившей Швецию. Но теперь молодое королевство оказывалось на задворках Европы, и это не могло понравиться истинному организатору шведских побед, министру финансов барону Врангелю. Необходимо было переводить торговые пути на север, поэтому Швеция безо всякой войны возвращает России Орешек, Копорье и Иван-город, сохранив за собой Гельсингфорс, Нарву и Ниену. Восстановление древнего пути из варяг в греки оживило Новгород, практически уничтоженный Иваном Грозным. Вместе с Новгородом воспрял и весь русский Северо-запад. Разорённая бесконечными усобицами Европа уже ничего не могла противопоставить русской экспансии.
Для успешных действий в Западной Европе требовалась регулярная армия. Основу её составили полки солдатского строя, некогда скопированные с мушкетёров Франциска I и Людовика XIV. Стрелецкие полки также реорганизовали на современный лад. Войско Донское, которому уже не приходилось сдерживать натиск с юга, постепенно превращалось в регулярную конницу, казацкая вольница оставалась либо на западных границах, вечным жупелом для Польши и Австрии, либо на востоке и юго-востоке, вдоль Терека, Яика и сибирских рек. Именно туда стремились беглые крепостные из центральной России. Впрочем, крепостничество уже клонилось к закату: армия нового типа и стремительно развивающаяся торговля требовали иных социальных отношений.
Трудно сказать, во что вылилось бы для России царствование Петра I. Здесь наше сослагательное наклонение разливается в бесконечное море домыслов. Психиатры говорят, что эпилептик не может быть параноиком, но это не мешало Петру быть правителем противоречивым и малопредсказуемым. Но в любом случае, он уже не стал бы слепо копировать впавших в ничтожество голландцев, воспитание он получил бы не заморское, а самое передовое – русское, и его неуёмной энергии нашлось бы обширнейшее поле деятельности.
Оставив пустые фантазии, вернёмся на твёрдую почву исторической неизбежности. Как бы ни сложились дела России в Средиземноморье, огромное количество учёных греков приедет в Москву и другие русские города. Держава, собравшая под своей сенью столь великое множество народов, объединённых лишь общностью вероисповедания, неизбежно станет воспринимать чужие культуры. Следом на греками потянутся итальянцы, чью, чью родину рвут на части Испания, Австрия и Франция; из разорённых протестантских земель придут последователи великого педагога Яна Коменского. Лишённые возможности вести религиозную пропаганду, они, тем не менее, принесут в Россию свежий воздух свободомыслия. Возрождение, зачахнувшее в Европе, найдёт благодатную почву в русских сердцах. И не надо думать, будто дремучая Русь неспособна воспринимать передовые идеи. Руси давно нет, есть Россия. Алексей Михайлович был не только любителем церковного пения, но и заядлым театралом, а в славянских друкарнях печаталось светских книг ничуть не меньше, чем духовных. Не будь этого, никакому Петру Великому не удалось бы преобразовать Россию.
К концу царствования Алексея Михайловича Киевская Могилянская Академия превратилась в первый русский университет, а ещё прежде того в Царьграде открылась Навигационная школа.
На Западе – религиозные войны, охота на ведьм, Контрреформация. В России – эпоха Просвещения и начало новейших времён.
Как жаль, что история не знает сослагательного наклонения!
II. Правда, только правда
Как бы ни было сладко фантазировать о гирлах, проливах и разделе Оттоманской империи, однако, даже школьники знают, что Царьград доныне называется Стамбулом, и проливы Мраморного моря принадлежат Турции.
Промазали царицынские пушкари, позорнейшим образом выпалили в белый свет как в копеечку, пропустив заговорённого Стеньку в Хвалынское море. И когда пришло время, Стенька изронил-таки слово, заставившее казаков забыть присягу и клятвенное обещание и разграбить города, которые они должны были беречь.
Авторы учебников, сладострастно перечисляют богатую добычу, взятую разбойниками и с великой лихвой оценивают число русских пленников, освобождённых казаками. При этом забывается, что русские пленники в массе своей были освобождены ещё полгода назад в землях Ширван-шаха; в то время как на севере Персии русских рабов практически не было, незадолго до того персидское правительство выкупило их у хозяев и передало России. Что касается добычи, то после разорения Гиляни Москва в течение двадцати лет выплачивала Исфахану огромную контрибуцию, чтобы возместить причинённый казаками ущерб. Так кого же в итоге грабили Стенька Разин и Серёжка Кривой?
Бандитский налёт не только сорвал совместные действия России и Персии, встревоженная Турция резко усилила мусульманизацию покорённых народов: абхазов, аджарцев, лазов, албанцев, друзов… отчасти это им удалось; так, если в XVII веке абхазы призывали русские войска на помощь, то в XIX веке корпус генерала Филипсона покорил Абхазию лишь после кровопролитной войны. На те народы, что не желали принимать ислам, обрушились репрессии. Кровавый след Персидского похода кровоточил в течение столетий.
Знают ли об этом любители раздольных песен о Степане-казаке?
Но всего сильней взбунтовавшееся войско ударило по себе самому. Конечно, добыча была взята неподъёмная, но куда деваться с ней посреди замкнутого со всех сторон моря? Простой казак, тёмный и безграмотный о подобных вещах мог и не задумываться, а вот атаман обязан был подумать. Тем не менее, Разин призвал к грабежам, и трезвые голоса на кругу стали не слышны.
Покинув Гилянь, казаки закрепились на безлюдном Свином острове неподалёку от Баку. Больше было просто некуда податься.